***
Для блондина две недели пролетели как один большой калейдоскоп: книги, свитки, зелья, снова книги, ответное письмо от Поттера, очередные эксперименты с зельями в подземельях (благо Слизнорт разрешил воспользоваться его лабораторией), опять свитки... Пару раз он выбирался в Запретный Лес, чтоб передохнуть и систематизировать всю информацию, что с хрустом и скрежетом ржавых шестеренок пыталась разместиться в больной голове, заодно пополнить запасы ингредиентов. На рассвете в Лесу всегда правил туман, сквозь который золотой дымкой пробивались лучи ползущего из-за горизонта солнца. Легкая прохлада приятно ложилась на кожу, а легкие заполняло поветрие соцветий диких трав. Вот так, наслаждаясь спокойствием природы, Драко выходил на опушку, где часто в школьные годы с восторгом наблюдал за фестралами и единорогами, которые мирно гуляли бок о бок по мокрой от рассветной росы траве. Однажды один единорог, более крупный, чем все остальные, даже позволил юнцу прикоснуться к себе, дотронуться до серебристой гривы, самыми кончиками пальцев провести по мощной шее в благодарном жесте. Блондин потом долго досадовал, что это длилось так мало и так быстро: табун надо было уводить в чащу, и вожак не мог позволить себе задержаться. А потом, на пятом курсе, слизеринец, прячась за деревьями, наблюдал, как смуглая рука Гарри Поттера так же аккуратно гладит морду фестрала. Как зеленые глаза наполняются слезами, как дергается кадык от сдерживаемых рыданий, как добряк Хагрид скорбно стоит чуть позади. Только тогда он не проникся моментом, тогда он злорадствовал и усмехался. Сам он видел фестралов с детства, с тех пор, как они вместе с родителями проводили в последний путь дедушку — Абраксаса Малфоя. Прекрасное утро перерастало в полдень, и было необходимо приниматься за работу с новыми силами. Карусели текстов перед глазами, рун, рисунков, схем и древней латыни. Драко словно безумный ученый ковырялся в летописях и старинных фолиантах запретной секции библиотеки, все время что-то проговаривая шепотом. Даже Пивз не рискнул приближаться к Серебряному Принцу, помня, как тот может быть находчив, когда мстит за «безобидные» проделки полтергейста. На этот раз колесо Фортуны крутилось в нужную сторону для Драко — его труды увенчались успехом. Он смог пополнить свой багаж знаний. Самым удивительным для слизеринца стало наличие в запретной секции множества свитков, написанных рукой Ремуса Люпина. Для Малфоя было открытием, что бывший, ныне покойный (как некстати!), профессор успел за свою жизнь повстречать множество урожденных оборотней, а не обращенных от укуса. И в этом были свои бонусы – профессор знал намного больше о сущности оборотней, их особенностей, нюансов и прочего, о чем в обычной литературе не найдешь. Сейчас Драко был благодарен некогда нелюбимому учителю за ценную информацию. Единственное, что омрачало сию картину то, что Ремус большую часть жизни пил противооборотное зелье, поэтому его внутренний зверь, которому не давали воли и травили всякой дрянью, превратился в изуродованную, кровожадную тварь. Обычно, оборотни выглядят несколько иначе и мыслят всетаки более разумно, не считая ситуаций, связанных с течением омег. Иначе знаменитые «Мародеры» просто не смогли бы находиться вместе во время полнолуний. Бичом колдомедика оказался один маленький факт, из-за которого все и полетело к слизням. Если бы только он не пытался тогда угомонить Поттера своим запахом!.. Как оказалось, волчья сущность сильного мага могла подстраиваться под окружающую среду на этапе «созревания». Если популяция альф в ореоле обитания преобладала, то на свет появлялась омега. Поскольку, в обычной жизни, оборотни живут либо отчужденно в стае себе подобных, либо в обычном обществе, где гендерное соотношение стремилось к 1:1, то зверь подстраивался под пол «носителя». В случае парней, когда они были заперты в ограниченном пространстве и отрезаны от остального мира, наличие рядом сильного альфы сыграло роковую роль, а Драко еще имел неосторожность в открытую демонстрировать силу волка. Второй интересной находкой из научных трудов Ремуса оказалось наличие так называемых «истинных» пар. Об этом было известно не многим носителям данной «болезни», так как явление это было крайне редкое, а уж тем более, мало кто хотел делиться данными знаниями. Истинными называли альфу и омегу, идеально подходящих друг другу. Находились эти пары вполне по конкретному фактору – запах. Он дурманил сильнее других ароматов, перебивая феромоны остальных альф и омег, даже если у тех было течение. Как следствие – более сильное и плодовитое потомство. Рядом со своим истинным альфой, у омеги могла начаться течка раньше срока или же проходить чаще положенного раза в год. Если же на период течения альфы не оказывалось рядом, то течка превращалась в мучения, подобные пыткам «Круцио». Что действительно позабавило Малфоя – наличие определенного обряда у оборотней, напоминающий бракосочетание, точнее он напоминал обмен кольцами. Альфа оставляет метку на шее омеги, как символ принадлежности ему. Только у истинных ко всему прочему эта метка всегда подкрепляется магическим союзом. Сама магия скрепляет их союз, благословляя. Драко был уверен, что до этого не встречал свою истинную пару, потому что до сих пор ему удавалось с горем пополам, но контролировать себя при резком появлении даже течной омеги, но в душу закралось сомнение. Он висел буквально на волоске, когда аромат Гарри ударил в нос. Инодорус перестал действовать, и до полнолуния оставалось еще два дня… Альфа, устало провел ладонями по лицу, зачесывая выбившиеся пряди платиновых волос назад, и заталкивая эти мысли подальше. Устало вздохнув, он встал с мягкого кресла, взмахом палочки велел книгам вернуться на места и поспешил к себе. Завтра ему уже пора вернуться в клинику, и если подвести итог, то дни, проведенные в Хогвартсе, не прошли даром. Засыпал слизеринец в приподнятом настроении.***
С тех пор, как Хорек покинул дом, Гарри потерял счет времени. Все его мысли были только об сильном альфе в собственной кровати, и единственное, что спасало в данной ситуации — страх от этих навязанных неестественных желаний. Периодически аврор просто заливал и так ослабевшее тело зельем снов без сновидений, чтоб пережить этот ужас в сладком забытье. Хотелось выть и скрести когтями стену, постоянно испытывая чувство неудовлетворенности и противную смазку, стекающую по ноге. Один раз юноша все же ослушался запрета колдомедика и попытался использовать очищающее, но вместо желаемого эффекта получил взорванную тумбочку. Радуясь, что жертвой магического всплеска не оказался он сам, Поттер спрятал палочку куда подальше и просто пропадал по пол дня в душевой кабинке. Голова постоянно кружилась от собственного запаха, но проветривал помещения парень крайне редко, боясь не сдержать недовольно ворочавшуюся внутри омегу, которая видела путь на свободу. Юноша почти ничего не ел все эти дни – аппетита не было. Весь его рацион составляли зелья, но и те под конец не осталось сил пить. Снова сильно исхудав, Гарри с отвращением смотрел на себя в зеркало. Ослабевшие ноги постоянно предательски подкашивались и тряслись. Руки тоже пробивала мелкая дрожь, поэтому отвечать на послания слизеринца, а потом еще привязывать сложенные пергаменты к лапе фамильного филина Малфоев было откровенной пыткой! Смачно матерясь и раздраженно подергиваясь, Гарри каждый раз пугал птицу, но все же победу в войне с бечевкой одерживал. В общем, последние две недели превратились для Героя в ад, и это был первый случай в его жизни, когда он с нетерпеливой надеждой ждал возвращения Драко. Ведь появления блондина в этом доме означало бы конец всех мучений. Чего стоил только испуг, когда на второй день уже убывающей луны Поттер имел честь лицезреть в окне пришлого альфу, который масляным взглядом рассматривал брюнета в окна. Не смея подойти ближе из-за защитных барьеров, чувствуя силу мага, который их накладывал, альфа караулил желанную омегу несколько дней, позволяя видеть себя только по ночам и пытаясь привлечь своим запахом. Постоянная слежка нервировала, аврор физически ощущал на себе чужой взгляд даже днем, полный звериной похоти и жаждой обладания. Аромат сильного альфы рядом сводил с ума, и только чудом парню удавалось оставаться в относительно трезвом уме, даже несмотря на то, что пах этот альфа, по мнению брюнета, скверно, совсем не так, как Малфой. Даже омега внутри брезгливо порыкивала, но продолжала тянуться к нему, не в силах противостоять природе. Наконец, на исходе, кажется, четвертого дня, к радости Гарри, незнакомец плюнул на эту затею и скрылся в свете убывающей луны, и Поттер смог относительно расслабиться. О некоторых моментах Золотой Мальчик вспоминал со стыдом, безысходно краснея и стыдливо опуская глаза в пол. Перманентное возбуждение иногда достигало такого критического состояния, что юноше приходилось прибегать к рукоблудию, что казалось гриффиндорцу мерзким и совершенно неприемлемым. Эта животная похоть никак не ассоциировалась с чем-то высоким и духовным. А самым ужасным в сложившейся ситуации стало то, что, изливаясь себе в руку, Гарри представлял себе никак не Джинни и не моделей с обложки мужского журнала, а ЧЕРТОВОГО ХОРЬКА!!! Вот таким измученным морально и физически, лежащего на полу без сознания, словно сломанная кукла, Драко и обнаружил юношу спустя две недели.***
Последующие несколько дней ушли на то, чтоб привести аврора в адекватное состояние. Блондин старательно откармливал своего подопечного и отпаивал необходимыми зельями, периодически проводя диагностику с помощью заклинаний и очередного сбора крови для анализов. Брюнет все это время находился в беспамятстве, только иногда выныривал из забытья на несколько минут, чтоб поесть. При этом сил не хватало даже на то, чтоб самостоятельно держать ложку. Драко терпеливо кормил Поттера сам, с завидным постоянством ворча себе под нос, что на подобное не подписывался, но продолжал ухаживать за беднягой. Наконец труды блондина были вознаграждены и Гарри смог бодрствовать хотя бы по несколько часов и более-менее ясно мыслил. Теперь же для слизеринца было самым страшным признаться брюнету в том, что именно он собственной блондинистой персоной виноват в том, что Поттер стал омегой. Правда, юноша приберег какой-никакой, а козырь в рукаве в качестве смягчающего обстоятельства. Как бы Драко не оттягивал этот момент и не увиливал от ответа с отговоркой, что аврор еще слаб, чтоб тревожить его новой информацией, но суровый взгляд изумрудных глаз заставил подавиться очередной фразой и уставиться на замок собственных рук. — Малфой, что ты узнал?! — Никогда не думал, что скажу это, но профессор Люпин сильно помог мне. Я нашел его рукописи в закрытом отсеке библиотеки Хогвартса, так что можешь сказать ему спасибо. — Обязательно скажу, когда будет повод встретиться. — Гарри демонстративно посмотрел наверх, тонко намекая, о какой встрече шла речь. — Или сам передашь в скором будущем, если будешь и дальше тянуть соплохвоста за хвост!!! — Ладно, ладно… У меня по традиции две новости. — блондин затравленно усмехнулся и продолжил. — С какой начать? — Я так подозреваю, с плохой. — брюнет насторожился, еще пристальнее вглядываясь в профиль колдомедика. — В общем, я узнал, почему ты стал омегой. И да, теперь этот процесс не обратим, так как у тебя уже случилась первая течка. — Малфой сделал паузу, следя за реакцией собеседника, но пока все было тихо. — Если вкратце, то ты стал омегой из-за меня. — Простите?!... — между черных бровей появилась глубокая морщина, голос стал ниже на тон, а слово словно чеканилось. — В замкнутом ареале обитания уже был альфа, поэтому зверь подстроился под окружающую его реальность и решил стать омегой, а твой огромный магически потенциал с легкостью это осуществил и помог перенести твоему телу подобные трансформации, кстати о нем… — И ты говоришь мне это только сейчас?! Если бы я не был тут заперт, я был бы альфой, как и все?! Ты ублюдок, Малфой!!! — вскипел Поттер, вскакивая и роняя с колен миску с попкорном, не в силах больше сдерживать гнев. — Заткнись, Гриффиндурок!!! Я сам не знал! И не обязан был знать! Скажи спасибо, что вообще не сдох, хотя все к этому и шло! — уподобляясь гриффиндорцу, «встал на дыбы» блондин. — Да пошел ты! Ты мне всю жизнь испоганил!!! — Если бы ты не был таким дурным, и не бросался на оборотней с распростертыми объятиями, мне не пришлось бы тебе твою никчемную жизнь портить! Снова Поттер не знает, что ответить. Как и в школе последнее слово осталось за Малфоем. Этот гаденыш всегда знал, где уколоть. Только в школьные годы оба понимали, что все стычки были необоснованными, просто чтобы позлорадствовать, задеть. Нынче детство осталось одиноко хныкать позади, потому что Хорек был прав. Гарри сам полез на амбразуру, не жалея себя, и теперь получал по счетам. Брюнет долго сверлил взглядом жемчужные глаза напротив, прежде чем понял, что плачет от напряжения. Пару слезинок предательски скатились по щеке, а блондин, увидев, как соленые капли потекли из наполненных яростью зеленых озер, пришел в себя. — Гарри, оскорбляя меня, ты ничего уже не изменишь. Еще раз говорю, я не знал, что такое вообще возможно, но зато я знаю, что делать теперь. Так что успокойся и сядь. У меня для тебя осталась еще одна новость, думаю, она тебе понравиться. Аврор словно под гипнозом сел обратно и, спрятавшись за отросшей челкой, уставился в пол. — Пока ты был в отключке, я проводил несколько раз диагностику — ошибки быть не может. — начал колдомедик, садясь напротив. — Ты сможешь иметь детей. — Как омега? — уточнил аврор, не поднимая головы. — И как омега, и как мужчина. — победно произнес Драко, с довольным выражением лица наблюдая за зарождающимся интересом на лице Поттера с легкой толикой недоверия, читающегося в покрасневших глазах. — Это как так?! — Знаешь, я даже завидую твоему магическому потенциалу. Когда ты окончательно слился с омегой, твое тело подстроилось под нужды вас обоих, именно поэтому первое течение проходило так болезненно. — Ты хочешь сказать, что я теперь гермафродит? И ты называешь это хорошей новостью?! — Тихо ты, не ори раньше времени. – скривился зельевар в лучших традициях Снейпа. — Нет, ты не гермафродит, первичные половые признаки и органы у тебя только мужские, но потоки магии в твоем организме изменились. Теперь небольшое количество магии скопилось в области малого таза, как очаг. Понимаешь? — Не очень… — Поттер, гипогриф тебя задери, что ж ты такой тупой-то, а?! — всплеснул руками Малфой от досады. – Магия, она как кровеносная система, течет по твоему организму везде. И у нее так же есть основной очаг, как сердце, твое магическое ядро. У обычных магов он находится где-то на уровне солнечного сплетения. У тебя же помимо основного очага есть большое скопление магии в области низа живота. — Ты хочешь сказать, что, если я, как омега, захочу дать потомство, то этот сгусток магии трансформирует необходимую часть органов, чтоб я смог выносить ребенка? — не веря в то, что говорит эту ересь, произнес Гарри, глядя широко раскрытыми глазами на Малфоя. — Ну наконец-то ты включил голову. Я, честно говоря, думал, что ты не умеешь ею пользоваться! — хмыкнул тот и захлопал в ладоши. — Браво, аврор Поттер, десять очков Гриффиндору. — Ты серьезно?! Мерлин, это кошмар какой-то! Это же противоестественно! — Ой, только не скули, Потти! Что противоестественного-то? — Я мужчина! — Ты омега. — поправил брюнета Серебряный Принц. — В конце концов, тебя же никто не заставляет рожать. Ты можешь иметь детей традиционным способом. — Хоть на этом спасибо. — буркнул брюнет, от чего Малфой только заулыбался. — А так, если что, обращайся, я умею кесарево делать. — подначил он с ухмылкой. Дразнить Поттера — что может быть прекрасней? — Малфой, заткнись. — Нет, ну серьезно, Потти, вдруг тебе встретиться необычайный альфа? — Малфой, какая из букв слова «заткнись» тебе не понятна?! — Это будет любовь всей твоей жизни!... — Ну все, Хорек, допизделся! — с рыком вскакивая на ноги, аврор понесся в сторону блондина, а тот со смехом оббежал диван. — Фу, Потти, где твои манеры? — все еще смеясь, продолжал дразниться Драко, бегая от одного края дивана к другому, пока Поттеру все это не надоело, и он не перепрыгнул «защитный барьер». Прыгая на обидчика, Гарри повалил того с ног. Оба юноши упали, не забывая, подпихивать друг друга под ребра и пинаться ногами. После непродолжительной кутерьмы, Герой одержал победу, оседлав живот блондина, и прижав его руки к полу. — Попался, Слизняк! — тяжело дыша, торжествующе воскликнул Гарри. — И что теперь? Накажешь меня, назначишь пять часов отработки? — продолжал задираться Драко. И вроде обычная дружеская перебранка, а брюнета как будто Адским Пламенем обожгло. Юноша вскочил на ноги, пытаясь отогнать картинки эротического характера, которые мозг услужливо предоставил после слов слизеринца. Придумав самому себе оправдание, что это все остаточные симптомы недавней течки, а альфу он знает одного единственного, Гарри потряс головой и подал руку внимательно следящему за ним Малфою. — Да пошел ты! Наглость твое второе счастье. — Зато ты хныкать перестал, Потти. — усмехнулся блондин, принимая помощь. Отряхнувшись от пыли и раскрошившегося попкорна, юноша кивнул в сторону кухни. — Пойдем, время ужинать. К тому же тебе пора пить зелья. Гарри согласно кивнул и последовал за хозяином дома. На кухне оба молчали, пока пара тарелок не сменилась чашками с ароматным горячим шоколадом. — Поттер. — убедившись, что внимание Золотого Мальчика переключилось на него, Малфой продолжил. — Скажи, ты никогда не обсуждал с кем-нибудь…то, что было на Войне? Брюнет нахмурился, утыкаясь взглядом в кружку. Помолчав еще минуту, что-то обдумывая, он все же ответил. — Нет. Я не думаю, что имею на это право. Всем пришлось не легко, всем было больно, каждый что-то потерял… — Но ты больше всех! — резко перебил слизеринец, от чего черные брови взметнулись вверх: где это видано, чтоб Малфои заступались за Гарри Поттера. — Зачем тебе тогда друзья?! Разве вы не должны делить все беды между собой? — С чего тебя вообще это стало волновать?! — брюнет чуть повысил голос, оскорбленный такой беспардонностью. — Да потому что у тебя же нервы сдают! Посмотри на себя, придурок, ты же одна сплошная ходячая истерика. — всплеснул руками блондин. — Откуда ты это взял вообще?! — Когда ты в последний раз плакал? — невпопад ответил Драко, от чего Гарри подавился фразой, которую хотел сказать. — К чему ты клонишь? — подозрительно глядя исподлобья, притих брюнет. Слизеринец встал, отошел к окну, и посмотрел на оживленную улицу. Ситуация повторялась, как в процедурной. Молчание затягивалось, от чего становилось совсем неловко, и когда Гарри уже хотел встать и уйти, Малфой заговорил. — Я никогда не видел, чтоб ты плакал. Всегда с высоко поднятой головой, ты упрямо перся напролом. Гриффиндурский идиот… Всегда все сам. Я знаю, что тебе помогали Дамболдор и Орден, но все переживания и ответственность за исход переложить ведь было не на кого. А что взамен? Счастливое детство? Спокойная учеба? Может быть, любящая семья? У тебя есть только Узли и Грэйнджер, но даже они не смогут понять все то, что ты перенес. А самое ужасное – сегодня я увидел, как ты плачешь… Гарри слушал, не перебивая, хоть у него и было что возразить на некоторые реплики. Это же невероятно: Драко Малфой, школьная заноза в заднице, Пожиратель Смерти, сын Люциуса Малфоя, который переживает за него! Что? С чего? Почему? Поттер не понимал ничего, но даже такое неуклюжее в словесной форме проявление заботы отдалось в груди легким теплом. Это было…приятно. — Я не очень понимаю, зачем ты мне все это говоришь, но спасибо. — тихо ответил гриффиндорец. — Затем, что мне надоело наблюдать, как ты топчешься на месте. Тебе необходимо выплеснуть всю ту муть, что накопилась, и навсегда забыть о Лорде, Войне и уделе обделенного мальчика… К тому же, твое нынешнее психологическое состояние сильно мешает для лучшего контроля омеги. — Уж не с тобой ли мне это надо обсудить? — хмыкнул брюнет, но как-то печально, без огонька. — Можешь рискнуть, если кишка не тонка. — точно так же хмыкнул блондин в ответ. Эта ночь, наполненная обоюдными воспоминаниями, слезами и скорбью, тянулась очень долго…