***
Не успел Гарри выбежать из комнаты по направлению к «клетке», что колдомедик подготовил для ночи полнолуния, как почувствовал влагу внизу. Тело прошибла резкая боль, словно его пытали Круциатусом. Мужчине пришлось остановиться, потому что сделай он еще хоть шаг — упал бы без сознания. Вот так, с трудом удерживаясь на трясущихся ногах и держась за стену, брюнет стоял сгорбленный посреди коридора. Низ живота стягивали спазмы и судороги, клыки и когти отросли еще длиннее, чем бывало до этого. Хотелось выть навзрыд. Сзади послышались шаги. Прекрасно понимая, кто это, брюнет дернулся. Запах сильного возбужденного альфы дурманил разум так, что теперь брюнет с трудом понимал, где находится. Убегать уже совершенно не хотелось, а когда со спины в шаге от него послышалось утробное рычание, все тело затрясло в сладкой истоме. Поттер в буквальном смысле заскулил. Сильные руки с длинными когтями сгребли парня в охапку и прижали к горячей даже для оборотня груди. Потемневшие до светло русых, некогда платиновые, волосы щекотали шею, а горячее дыхание – ухо. Тело безвольно обмякло сломанной куклой в объятиях альфы, хотя Гарри еще пытался бороться с животными инстинктами, но тщетно: тело требовало близости, и чем скорее, тем лучше. Малфой же, видя, что омега вся в его распоряжении, словно пушинку, подхватил юношу на руки и понес в ближайшую из спален. Для Драко происходящее все было словно в первый раз. Совсем другие эмоции, совсем другие мысли. Если раньше было тупо животное влечение, то сейчас альфа был непривычно заботлив. Ему даже хватало терпения не начать вдалбливать Поттера в пол прямо в коридоре, предварительно разодрав к хренам всю одежду. Наоборот, ему хотелось урчать от нежности, хотелось увидеть в глазах напротив такую же жажду и необходимость, а от того, как ослабевшие руки омеги обхватили его шею, по телу прошла волна дрожи. Малфой не помнил, чтобы с ним происходило что-то подобное ранее: внизу уже нестерпимо болело возбуждение, узел затянулся до предела, но просто грубо взять омегу там же, где и нашел, он не cмог. Наконец-то нужная комната. Гарри бережно кладут на шелковые, золотистого цвета простыни огромной кровати. Пыльные, ну и черт с ним! Брюнет же, чувствуя мягкую опору, раскрывает глаза и расфокусированным взглядом смотрит на того, кто перед ним, и ему кажется, что перед ним совершенство – Серебряный Принц. Высокий, красиво сложенный альфа, глаза цвета плавленого металла горят Адским Пламенем, длинные волосы обрамляют лицо, смягчая заостренные черты, выделяющаяся вена на шее, по которой можно измерить пульс, мышцы играют под светлой кожей, когда Драко снимает джемпер и вновь застывает перед жадным взглядом зеленых глаз. Позволив полюбоваться собой и наслаждаясь видом омеги в ответ, блондин медленно опустился на кровать, нависая над юношей. Ему нравятся эти черные рассыпавшиеся по золоту шелка волосы. Ему нравятся эти мерцающие в свете луны глаза цвета изумруда. Ему нравятся искусанные, обветренные губы, чуть приоткрытые в ожидании, из-за чего видно острые клыки. Но этого мало! Аккуратно, чтоб, не дай Мерлин, не задеть омегу, Драко поддевает когтями свитер брюнета и рвет его в клочья, оголяя смуглую грудь и плоский живот, испещренные мелкими шрамами. Рыча от досады, что кто-то посмел вредить его омеге, Малфой окончательно расправляется со свитером и, словно извиняясь за чужие грехи, целует каждый шрам. Омега сдавленно стонет, а грудь начинает вздыматься быстрей от хриплого дыхания. Не обращая внимания на то, что когти впиваются в ладонь, Гарри сжимает простыни в кулаках, и просит вселенную закончить эту пытку. Тело не слушается его, уставшее от легкой, так и не ушедшей до конца, боли. Ткань промокла от смазки, а в комнате невозможно дышать: теперь вместо кислорода здесь только коктейль из двух идеально сочетающихся ароматов. Услышав первые стоны, Драко хочется разрешить себе сорваться, но он не может позволить себе подобную роскошь. Нежным движением убрав прилипшую к залитой румянцем щеке прядь смоляных волос, он успокаивающе гладит ее и нагибается, касаясь шероховатых губ, попутно вжимаясь в дрожащее тело. Омеге не хватает воздуха, но Малфой не позволяет отстраниться, жадно терзая его губы, поэтому Поттер стонет прямо в поцелуй, от чего альфа начинает окончательно терять контроль. Уже в беспамятстве он начинает сильнее тереться об податливое тело своим возбуждением и заставляет омегу закинуть голову, слегка царапая губы и язык клыками от нетерпения, чувствуя, как ему мстят, вонзая когти в спину и плечи. Плевать! Разорвав страстный поцелуй, Малфой проводит языком по сонной артерии и обдает горячим дыханием основание шеи. На секунду сознание Гарри активируется, и этой секунды хватает, чтоб уцепиться за мысль. Метка, он хочет поставить метку! Гриффиндорца затрясло в страхе, что если Драко и вправду сейчас это сделает? Тогда пути назад уже не будет. Невозможно будет уже ничего изменить или переиграть. От психологического перенапряжения по щекам потекли слезы. Юноша не сумел сдержать их вместе с судорожными всхлипами. Слизеринец удивленно вскидывает голову и, видя заплаканное лицо, резко отстраняется. В его глазах также начинает мелькать осознание, и блондин словно приходит в себя. — Гарри, пока я еще способен остановиться… — было очевидно, что каждое слово давалось ему с трудом. — …беги в подземелье…в ту комнату, что я показывал тебе перед обедом…вся защита активируется, как только ты закроешь дверь. Брюнет не веря глядел на блондина, а душа внутри металась в истерике, раздирая когтями изнутри. — СГИНЬ, Я СКАЗАЛ!!! — взревел Малфой, от чего Гарри испуганно отодвинулся к другому краю кровати, вскочил и бросился было прочь, но пробегая мимо блондина, остановился как завороженный, подошел и, ласково приложив ладонь к его щеке, тихо произнес: — Спасибо. — после этого развернулся, и на огромном выбросе адреналина унесся вдаль по коридору, оставляя Драко одного с болью созерцать звезды на синем небе в разъеме окна.***
Гарри уже вторые сутки находился в своём убежище. Викки регулярно приносила ему еду, которую он почти не трогал, и зелье снов без сновидений. Драко не находил себе места, он сиднем сидел в своей комнате, боясь даже нос показать за двери. Как оказалась, и у такого говнюка, как Малфой, есть совесть, которая теперь его нещадно съедала по кусочкам. Парень чувствовал свою вину за произошедшее, даже был готов взять ответственность на себя, только никак не мог придумать, что для этого необходимо сделать. В саму ночь полнолуния он пару раз спускался к Поттеру, не в силах сопротивляться тяге к этому вечно взлохмаченному парню, но лучше бы он этого не делал: итак расшатанная последними событиями психика окончательно послала его на все четыре стороны. Как только блондин приближался к двери, из-за нее начинал раздаваться жалобный скулеж. Альфа же не в силах сдержать эмоций, чувствуя мучения своей истинной пары, трансформировался в звериное обличие и заливался печальным воем. Заканчивалось все тем, что Гарри, резко вырванный из магического сна приближением объекта своих мучений, терял сознание на этот раз уже от боли из-за близости этого самого объекта, а Драко возвращался в свою комнату в ещё худшем расположении духа. На исходе недели аврору стало лучше. Он стал питаться, немного, но хоть что-то. Драко и этому был рад. Боли поубавилось, и юноша вполне мог себя контролировать какое-то время в присутствии Малфоя. Блондину же напрочь отбило желание пытаться как-то склонить омегу к близости, несмотря на по-прежнему головокружительный запах. Альфа слишком отчётливо помнил заплаканное лицо ЕГО омеги и глаза, полные страха. На исходе второй недели Гарри неожиданно вышел из комнаты, разрушив все защитные заклинания мощнейшим магическим выбросом, который прокатился по всему замку. "Вышел" – это сильно сказано. Он, скорее, выпал и пополз. Викки немедля позвала хозяина, и Драко примчался, бросив все свои дела, т.е. самобичевание. С пугающей лёгкостью он подхватил исхудавшее в который раз тело и помчал в ванную. Поттер совершенно не сопротивлялся, когда блондин бережно обмывал его теплой водой с пеной. Не рыпнулся даже тогда, когда слизеринец смывал засохшую смазку между ягодиц. Укутав брюнета в махровый халат после водных процедур, колдомедик лично отнес его в спальню, уложил на светло-бежевые простыни и испугался, когда понял, что некогда смуглая кожа сейчас почти сливается с цветом постельного белья. Проведя диагностику, когда парень уснул, убедился, что серьезных отклонений нет, и его жизни ничего не угрожает. И все равно взяв пару пробирок крови на всякий случай, Малфой велел домовому эльфу принести его саквояж. Снова влив в парня зелье снов без сновидений, кроветворящее и Инодорус, Драко приказал накормить Поттера, как только тот проснется, даже если он будет отказываться, затем бросил последний взгляд на такое умиротворенное сейчас лицо и вышел из комнаты.***
Омега пришел в себя на следующий день к вечеру. Викки, как ей было велено, заставила Поттера выпить хотя бы куриный бульон и доложила хозяину о том, что «мистер Поттер» проснулся. Драко обрадовался, но навещать «больного» не спешил – не был уверен, что парень будет рад его появлению, но нашел выход из сложившейся ситуации. Гарри сидел на кровати. Сил, чтобы встать и начать какие-либо дела, не было. Он просто смотрел в окно застывшим взглядом, а в голове перекати-поле, но почувствовав приятное покалывание магии рядом, резко обернулся. Оказывается, на кровать запрыгнул серебристый росомаха и неуверенно трогал парня за колено лапой, прося разрешения подойти ближе. Уголки губ Гарри слегка дрогнули, и он протянул руки, в объятии которых росомаха тут же свернулся клубочком. От близости такого сгустка магии истинного альфы становилось тепло и спокойно. Собственная магия приходила в гармонию, тело расслаблялось, а сознание переставало метаться запертой птицей. Кончики пальцев продолжало слегка покалывать, а от тесного контакта патронус зашелся искорками. — Тебе надо отлежаться хотя бы дня два, и переставай упрямиться, начинай есть. Ты сильно похудел. — раздался голос Драко в тишине. — Как только будешь готов, пришли ко мне Викки. Я знаю, что теперь у тебя ко мне очень много вопросов. — с этими словами патронус растаял. Гарри «созрел» для разговора через два дня, и теперь Драко виновато отводил глаза. — Как давно ты понял, что мы истинные? — изумрудные глаза смотрели затравлено, и Драко боялся встретиться с ними взглядом. Он не хотел видеть подобных эмоций на этом лице. Он привык, что эти глаза смотрят с вызовом, а на дне зрачков пылает огонь. — Я начал подозревать уже после первого полнолуния, как только прочел рукописи Люпина… Хотя нет, еще в кабинете Макгонагалл. Твой запах… Мне понравился он с самого начала, и мне показалось это странным, меня это напугало, поэтому я до последнего пытался все отрицать, оправдывал это тем, что ты новообращённый, но… Наверное, я, сам того не понимая, специально сделал так, чтоб ты стал омегой… — Что ты имеешь в виду? — подозрительно прищурился брюнет. — Мне нравится твой запах не потому, что ты омега, а ты омега, потому что мне нравится твой запах. Наверное, я действовал инстинктивно, не осознавая реальных причин своих действий. — Если ты уже знал, зачем оставил меня рядом на второе полнолуние?! — Гарри начинал злиться, и блондин был этому рад. Уж лучше яростный, но живой Поттер, чем тот затравленный мальчонка. — Я не знал, я предполагал. Как и ты, я впервые узнал о «истинных», как и ты, ни в чем не уверен, как и ты, в этой ситуации ничего не понимаю. — Значит, это был эксперимент?! — брюнет шипел, а черные волосы на загривке встали дыбом. — Гарри, я и понятия не имел, что все будет настолько плохо! Если тебе станет легче, то прости меня! Я не хотел! — взорвался Малфой, ввязываясь в зрительную дуэль, открыто глядя в зеленые глаза. На некоторое время воцарилось напряженное молчание. — А почему молчал? Почему не обсудил это со мной? — Ждал. — кратко изрек Малфой, но поняв по взгляду собеседника, что такой ответ его не устраивает, пояснил. – Я хотел, чтоб ты сам догадался, что твоя пара рядом, а ты только и делал, что прятался от своих ощущений. Если честно, это слишком унизительно, когда ТВОЯ омега, отказывается признавать тебя, даже во время течки, когда почти невозможно сдерживаться. Это насколько же я тебе противен?!… Каждый раз, как только почувствую твой запах, мне срывает крышу. С тобой все выходит за рамки, даже Инодорус не помог. Каждый божий день, когда ты пил зелье, я продолжал улавливать легкий шлейф твоего аромата. Ты не представляешь, чего мне стоило держать себя в руках! Я уже сам могу раздавать электричество, как батарейка! — Тогда нам не стоит видеться. Я не думаю, что продолжать общение и мозолить друг другу глаза дальше целесообразно. Тебе будет только обидней, потому что я не соглашусь на подобные взаимоотношения. Единственное, что мне потребуется, чтоб ты присылал Инодорус с совой. Сам я его не сварю, к сожалению. В комнате резко стало душно: кислород заменил в миг усилившийся пряный запах альфы с горькими нотками. Малфой со всей серьезностью посмотрел на брюнета в упор. Пристально вглядываясь в его лицо, он бегал взглядом и пытался что-то для себя понять. — Ты понимаешь, что последует за этим? Поттер, с каждым последующим полнолунием все будет становиться только хуже. Боли будут только усиливаться. Ты сможешь с этим жить? — И что ты предлагаешь? Отдать свою задницу тебе на растерзание? — немного резко ответил аврор, а потом взял себя в руки, сделав глубокий вдох. — Я справлюсь. Мне и не такое приходилось терпеть. Блондин встал со стула, отошел к окну и запустил длинные пальца в копну волос, зачесывая их назад, напоследок сжимая в кулаках, и потирая шею в усталом жесте. — Я просто не понимаю, почему ты отказываешься принять то, что ты теперь омега? — Потому что это ненормально! И все, что мы чувствуем друг к другу, это только животные инстинкты. Это не настоящее, суррогатное… Может быть, когда-нибудь я смогу смириться или даже подружиться с омегой внутри меня, но не сейчас. Я не готов, пока что я ее боюсь и хочу полностью взять под контроль… Я однажды уже жил с подселенцем, даже не подозревая об этом, и думая, что это тоже я. Спасибо, мне хватило, больше на подобные эксперименты я не согласен. Я посажу омегу на короткий поводок, чтоб она не могла мной руководить, как тот псих! — Поттер, ты параноик. Ты в курсе? — отвернувшись от окна, спросил Малфой, глядя на парня, прищурив глаза. — Хватит вечно смотреть назад! Забудь уже об Волан-де-Морте и о Войне! — Какой есть. — развел руками аврор. — И я не могу забыть все это. Я никогда не забуду, сколько боли причинил этот сумасшедший ублюдок мне и моим близким, не забуду тех, кто жизнь отдал за победу, не забуду ни одного имени Пожирателей… — на этих словах Герой осекся и посмотрел в наполненные болью жемчужные глаза. — Прости, я не имел в виду тебя. Было больно. Больно и обидно. Обидно от того, что ему припомнили его ошибки, которые по сути зависели не от него в большей степени. Обидно от того, что он так долго старался не подавать вида, терпеливо ждал, когда же парень все поймет, когда осознает и примет его, но его отвергли, отвергли саму возможность подобной ситуации. Весь первый месяц совместного проживания Драко потихоньку привыкал и привязывался к гриффиндорцу, в какой-то момент он поймал себя на мысли, что скучает по ощущению его плеча рядом. Он стал привычным, а уже к первому полнолунию брюнета Малфой был готов признаться в симпатии к парню. И если первый месяц, что они провели вдвоем, стал для блондина откровением, то второй — ожиданием. Драко соврал: после первой течки Гарри он уже не сомневался ни секунды — он не сможет и не захочет жить без этого «упрямого придурка». Юноша тщательно скрывал свои чувства, стараясь ничем себя не выдать, и у него это даже получалось, кроме того раза, когда объявился второй альфа. Он наблюдал за Поттером. И вроде дело пошло на лад: Гарри привык к Малфою, стал доверять ему, начал привязываться к своему «персональному колдомедику», омега признала кандидатуру блондина, но... Поттер, ты придурок! — Ладно, давай тогда возвращаться. Я помогу собрать тебе вещи. — стараясь не смотреть на Гарри, наконец произнес Драко. — Спасибо.***
— Вот твоя волшебная палочка. Постарайся постепенно начинать пользоваться магией. Она теперь несколько изменилась, и к ней тоже надо будет привыкать заново. – протянул аврору изъятый ранее предмет колдомедик. — Начни с бытовых, несложных заклинаний. Герой молча кивнул и принял свой главный инструмент из рук блондина, стараясь не заострять внимания на случайном касании пальцев его руки. Поттер складывал в чемодан немногочисленную одежду и личные вещи, пока зельевар в своем кабинете собирал ему набор зелий на первое время. Тут же был и черный любимец Малфоя. Филин подлетел к Драко, сел на плечо и прикусил клювом мочку уха блондина. Тот зашипел и возмутился: — Да знаю я, а что мне еще делать?! Ты-то хоть не сыпь соль на раны! Филин ухнул и отлетел на свой насест в углу комнаты, демонстративно отвернувшись. Слизеринец вздохнул, провел ладонью по лицу, словно снимая паутину, и потряс головой, растрепав длинные волосы. На душе кошки скребли — совершенно не хотелось отпускать этого гриффиндорского параноика, но тот уже показался в дверях кабинета. — Я закончил. Драко кивнул, поставил последнюю склянку в деревянный ящичек, задвинул крышку и протянул «посылку» брюнету. — Я воспользуюсь твоим камином? — спросил Поттер, потянувшись за коробочкой, но длинные пальцы слизеринца почему-то не выпускали ее. Гарри поднял хмурый и вопросительный взгляд на Малфоя, а тот только потянул руку на себя, заставляя аврора сделать пару шагов вперед. Отчаянно прижав растерявшегося парня к себе, Драко как можно глубже вдохнул, уткнувшись носом в черную макушку, до отказа заполняя легкие ароматом омеги в последний раз. Подарив себе еще пару секунд тепла смуглого тела, блондин все же отстранился. — Иди, пока я не передумал. Юноша сконфуженно кивнул, аккуратно забрал зелья у альфы, прошептал «не провожай, не надо» и поспешил к камину в гостиной. По всему дому разносился запах владельца, приправленный горьким привкусом тоски. Перед тем, как исчезнуть из этого дома, Гарри четко расслышал сквозь треск магического пламени вой альфы.