Любовь спасёт её чёрствую душу

— Майкл, — садясь неподалеку от парня, начала свою речь, больше походящую на монолог, девушка. — Вынуждена признать своё поражение, ты нем как рыбка! — Не пошла бы ты, и без тебя тошно! — в буквальном смысле прошипел парень, так как во рту у него явно не доставало пары тройки зубов. — Ну почему же ты так не вежливо обращаешься с дамой? Тем более с раненной? Мне, знаешь ли, каждое слово даётся ой-как тяжело. Швы ещё ноют… Так что это я должна тебя посылать, дорогой мой друг! — ухмыляясь, произнесла брюнетка, внимательно наблюдая за каждым действием и эмоцией шатена. — А нехрен было заключать спор! Знала же, что убью! — А нехрен было предлагать его! Знал же, что выживу! — в точности копируя поведение и интонацию кареглазого, передразнила его Миядзаки. — Да уж… Тут я тебя недооценил, ты, сука, живучая! — А то! Твоя школа! Тебя тут уже который день прессует капитан, — взглядом указав на оборванные ногти, усмехнулась Сакура. — А ты всё молчишь! Не уж-то и правда нисколечки не знаешь? — А смысл мне врать? Какая мне с того выгода? — прикидываясь дураком, ответил Майкл. — Ну как минимум не сдохнуть! — спустя секунд десяток молчания, девушка добавила. — От рук капитана… — С каких пор ты стала так предана разведке? И с каких пор ты стала заботиться о моей жизни? — А кто говорил, что я хоть когда-то хранила верность старику? И уж тем более заботилась о тебе? Если я всё это время молчала о том, что ты убийца, это ничего не значит! Я просто хотела избавиться хоть от какой-то, пусть даже и ничтожной части проблем.       В ответ — скупое молчание. У парня не было совершенно никакого желания продолжать диалог, зато у Сакуры разговорчивости было не занимать. Девушка, с издёвкой и явным наслаждением от мучений того, кто всё то время, что она прибывала в разведке, терроризировал её, рассказывала про природу, погоду и обеды, в то время как Майкл сидел в тёмном сеннике на одной только воде и чёрством хлебе. — Бедняжка, — наигранно произнесла девушка, погладив того по голове. — Ты всё ещё хочешь отмалчиваться? — Я всё ещё хочу сдохнуть! — с ненавистью и яростью, застилающей глаза посмотрев на девушку, прорычал парень. — Я могу предоставить тебе эту прекрасную возможность, — голос Сакуры был для Майкла словно скрежет металла по щебню.       Слишком резкий, слишком противный, слишком тошнотворный и омерзительный, чтобы продолжать его слушать. — Или это слишком сложный выбор для тебя? — наигранно усмехнувшись, съязвила девушка.- Слушай, я прекрасно знаю, почему ты тогда меня не убил… И знаю, что ты страдаешь от раздвоения личности и то, как тебе помочь избавиться от всего этого, — обведя взглядом помещение, произнесла Сакура. — С чего бы тебе мне помогать? — острый взгляд исподлобья, загнанного в угол хищника, вызывал у девушки табуны мурашек, но она не сдавалась. — Для начала мне нужно понять, что ты подразумевал под возможной моей помощью тебе… А потом я уже отвечу на твой вопрос, — рассматривая свои тонкие пальцы, усмехнулась Миядзаки, всё ещё не спуская пристального взгляда с собеседника. — Может быть побег? — Ха! Нет! Всё ещё твою смерть… Тебе разве самому не надоело сидеть тут? Прошло уже порядком двух месяцев, а ты всё ещё отмалчиваешься! — А от тебя всё ещё нет никакого толку… Такая же бесполезная прошмандовка, которую только и можно разве что трахать всем без разбора! — терпение парня было на пределе.       За всё время пребывания в неком подобии плена, он, казалось, ещё больше сошёл с ума от ощущения постоянного страха и боли, стараясь как можно дальше отогнать от себя мысли о смерти, в то время как где-то на подкорке страсно желал её…       Каждый приход Миядзаки вызывал только гнев и злобу. Он не знал, что можно ожидать от девушки, тем более после того как упал в ту же яму, которую так старательно рыл для неё. Всё это время девушка сидела там одна, но теперь, заполучив в полное своё распоряжение Бейвокена, она могла сделать всё что угодно и пойти на любой риск, чтобы добыть такую важную ей информацию. Тем более, эта самая информация должна быть её по праву. — Ой-ой-ой! Наш Майкл разозлился! Может быть мне поумерить твой пыл? Напртмер медленно отрезать твою кожу по кусочку и присыпать раны солью… Как думаешь, сработает? — демонстративно потреся мешочком перед глазами парня, продолжала давить на него Сакура.       На самом деле, ничего кроме песка в мешке не было, да и резать она никого не собиралась, так как понимала, что тогда даже пусть и практически сошедшие на нет, отношения с Жаном точно себя изживут и тогда ей точно будет не для чего жить. Он её не примет…       Все эти два месяца, прекрасно понимая то, что для разведчиков ничем большим, кроме как обузой она не будет, девушка пыталась выведать информацию у Майкла, непривычно для себя развесив язык и всячески запугивая шатена, но пока безрезультатно… Это было слишком сложно… Он совершенно не шёл на контакт, а даже когда и шёл, то тут же прекращал это, будто бы опомнившись…       Вот и сейчас очередные несколько часов были потрачены впустую. Миядзаки вновь приходилось возвращаться ни с чем и от этого было жутко паршиво.       За последнее время, особенно после ссоры с Жаном, по отношению к другим девушка стала более молчаливой и вновь замыкалась в себе, как это было когда-то, ещё в начале её пути в разведке. — Ну что, есть хоть что-то? — спросила Саша у вошедшей в помещение Сакуры.       Отрицательно помотав головой, девушка молча прошла в комнату, кинув напоследок тихое: — Завтра я его добью…       Тем временем наступил глубокий вечер, медленно отдавая бразды правления в руки красавицы ночи, медленно проходящей по полям и лугам, забирая каждое живое существо и былинку в свои чертоги до наступления утра.       Сакуре не спалось. Она снова мучилась от бессонницы, не в силах спокойно уснуть. Мучавшие мысли о Кирштайне никак не хотели давать покоя, заставляя снова и снова вспоминать ссору и болезненно сжиматься сердце в груди. Наконец, не выдержав этой пытки, Миядзаки решила пойти к самому парню, чтобы хотя бы попытаться снова поговорить с ним. — Жан, сколько мы ещё будем вести себя так, словно чужие друг другу? — сидя на берегу реки и глядя на речную гладь, лишь изредка поглядывая на юношу, всё же спросила Миядзаки.       Она уже давно заметила то, что парень часто уходит ночью к реке желая, видимо, побыть наедине со своими мыслями и, угнетаемая чувством вины, девушка не могла спокойно смотреть на это. — А мы когда-то были близкими? Надо же… А я об этом даже не догадывался, — безразлично ответил парень, бросив мимолётный взгляд на Сакуру.       Эти слова в очередной раз больно резанули по сердцу, но вида шатенка не подала, лишь слегка приподняв уголки губ, в то время как на глазах вновь наворачивались слёзы. — Ладно, хорошо, я поставлю этот вопрос по другому… — проглотив ком в горле, не сдавалась девушка. — Сколько ещё ты будешь избегать меня? Сколько мне раз нужно просить прощения и доказывать, что мои чувства к тебе были и остаются искренними? — Значит такую вы даёте формулировку отношениям на спор… Буду иметь ввиду, — на лице светловолосого отразилась всё ещё засевшая в глубине души обида, скривив столь выразительные брови в извилистую дугу. — Я пойду, нам не о чем говорить, — вставая на ноги и отряхивая свой плащ, на котором сидел до этого, сухо кинул Кирштайн. — Подожди, — осторожно взяв его за рукав рубашки, тихо произнесла Сакура, боясь посмотреть в глаза. — Что такое? — выдернув свою руку, спросил парень, строго взглянув на брюнетку. — Я думал, наш диалог больше не будет продолжаться. — Да, ты прав, но… — встав на ноги и всё так же не глядя ему в глаза, девушка тихо и медленно подошла к нему после чего, отчаянно притянула парня к себе за ворот рубашки примкнув губами к обветренным губам парня.       Столь резкий порыв выбил Кирштайна из колеи, заставив безинициативно стоять какое-то время, просто ошарашенно глядя на девушку но после, всё же пересилив гордыню, светловолосый с таким же холодным отчаянием ответил, бесстыдно проталкивая свой язык в ротик девушки, обнимая её за тонкую талию и придерживая от падения вследствие столь неустойчивого положения из-за разницы в росте.       Постепенно руки парня стали беспорядочно шарить по спине Миядзаки, в то время как сама девушка крепко сжимала и оттягивала его волосы, иногда покусывая губу Жана, улыбаясь в поцелуй. Ненадолго отстранившись и взглянув в голубые глаза напротив, словно стараясь найти в них ответ на столь тревожащий вопрос:       Зачем ты так со мной?       Парень вновь впился в столь сладкие и желанные губы, начав расстёгивать такие непослушные сейчас пуговицы на девичьей рубашке.       От всех этих резких прикосновений по телу девушки снова и снова пробегали мурашки, а дыхание то и дело сбивалось. В голове не было ни единой трезвой мысли, ведь все они были отуманены лишь одним человеком — Жаном Кирштайном. Вновь отстранившись, парень перешёл к тонкой шее, покрывая её лёгкими, влажными поцелуями и вдыхая столь приятный для него аромат, но…       Она поспорила на тебя       Эта мысль словно разряд тока прошлась по всему телу, отрезвляя. Быстро отстранившись, Жан отошёл на пару шагов назад, после чего, не менее самой Сакуры мучаясь от неопределённости, поспешно ушёл, бросив напоследок короткое и сухое: — Прости за эту ошибку.       В ушах всё ещё громко бил пульс, а сердце было готово вот вот выскочить из груди, но всё это было ничем по сравнению с той палитрой негативных эмоций, что сейчас ощущал светловолосый. Его тянуло к брюнетке, словно магнитом и в то же время он не хотел снова доверяться ей, боясь, что его сердце вновь разобьют на части.       Девушка же, осев на холодную траву и крепко сжав в руках свои порядком отросшие волосы, заплакала, задыхаясь в немом крике и давясь слезами, проклиная всё вокруг и ненавидя себя больше всего.