Миру ноль, нам миллион

      С девочкой по имени Джослин Аддингтон определённо было что-то не так. Внешне она мало чем отличалась от своих сверстниц: подросток лет семнадцати, с густыми рыжими волосами и ярко-голубыми глазами. С красивыми формами, которыми, впрочем, могли и любили хвастаться девчонки в школе, но в ней уже можно было заметить задатки будущей красавицы. Разве что лицо немного острее, что прибавляло ей несколько лет. Взгляни на нее ― ничем не отличалась от своих сверстников.       Джослин жила с женщиной по имени Клио Аддингтон. Клио преподавала историю в частной школе, хотя была слишком молодой ― ей совсем недавно исполнилось тридцать. Думая о Клио, Джослин часто отмечала, что лицо ее было одухотворенным, полным глубокой мысли.       У них дома всегда было несколько деревьев лавра, старинная труба ― Клио выиграла ее на каком-то аукционе ― и множество томов исторического содержания. Волосы у нее были черными, часто собранными в прически. Она была строгой и очень требовательной, старалась сделать из Джослин «хорошую девочку», но младшая Аддингтон ее не слушала.       Клио не была матерью Джослин, или ее дальней родственницей. Аддингтон этого никогда не скрывала от приемной девочки, потому Джослин никогда не называл Клио «мама», а та не говорила девочке «дочь». Между ними, казалось, не было любви, только холодное почтение. Но так или иначе, Джослин привязывалась к строгой, но уважающий ее как личность женщине. Девочка была с Клио сколько себя помнит, но про родных родителей она знала очень мало. В детстве она не задавала много вопросов, считая Клио своей матерью, однако как-то само пришло осознание ― нет, эта женщина, любящая историю, ей не мать.       Вопросы о настоящих родителях был вполне ожидаем. Джослин просто за ужином спросила, кто они: ее отец и мать. Клио явно засомневалась, отвечая, но сказала, что родители Джослин очень ее любили, только оставить не могли. И стала рассыпаться в миллионах словах о любви, семейном счастье, но Джослин ее уже не слушала. Она была довольно умной, чтобы не броситься разыскивать родителей. Нет, она не верила, что те сами придут за ней, как утверждала Аддингтон. Девочка просто приняла это как факт, данность: у нее будет только эта женщина, которая ее вырастила, а значит Джослин должна быть ей благодарна.       В свои семнадцать Джослин была в основном тихим и спокойным человеком, малообщительна и плохо выражает свои чувства словами. Из-за этого её считают таинственной, однако она на самом деле умственно молода. Она склонна жёстко реагировать всякий раз, когда кто-то делает что-то извращённое относительно неё. Но в итоге Джослин пришла к выводу, что обладает какой-то силой, которая помогает тем, к кому сама Аддингтон благосклонна, и вредит тем, кто ей вредит.       Сейчас она сидит в уже знакомом полицейском участке, закинув голову и лениво рассматривая потолок. С прошлой недели ничего не изменилось.       ― Ты опять за свое? ― разозленной кошкой шипит Клио, едва появляясь в помещении. Джослин ей ничего не отвечает. Женщина, устало вздохнув, поворачивается к мужчине, который сюда Джослин привез. Его зовут Стюарт, и в целом он нравится Джослин. Ласково Стюарт зовет ее «Джо».       ― Она опять…? ―Аддингтон свой вопрос не заканчивает. Стюарт кивает.       ― Отловили на очередных мотогонках.       ― Хоть не прервали, успела победить, ― фыркает Джослин, складывая руки на груди. Клио уничтожительно смотрит на девушку, но Джо ее словно не замечает. Из подчинения она выбилась где-то год назад, когда связалась с этой бандой неформалов. Благо, что были мотогонщики и байкеры, а не наркоманы, и на том спасибо.       ― Было красиво, ― подтвердил Стюарт, отчего Джослин не смогла сдержать улыбку. ― Но, как член правоохранительных органов, я должен тебе сказать, что мотогонки ― это ужасно, опасно и ты не должна подвергать себя опасности.       ― Ладно, ― безразлично кивает Аддингтон. Клио фыркает:       ― «Ладно»? Да на следующие гонки опять сбежишь.       ― Ну, у меня такое хобби, ― пожимает плечами рыжая, вставая со скамейки. Потягивается. ― Едем домой?       Джослин Аддингтон не слушает никого. Каждый раз, когда Клио пытается с ней говорить насчет ее «хобби», Джослин сжимает губы в тонкую полоску, сверкает голубыми глазами и говорит только одну фразу: «Ты мне не мать». Возможно, если бы Клио это ранило, то Джо перестала так говорить, но Аддингтон-старшей тоже все равно. Девушка может ее не любить, но должна хотя бы соблюдать элементарные правила безопасности. Удивительно, но после открытия факта о неродстве, Джослин совершенно охладела к Клио. Она чувствовала благодарность, но теплые чувства их больше не связывали.       ― Убери ноги с панели, ― говорит Клио, когда везет Джослин домой. Девушка молча повинуется. ― По-моему, я сказала, что ты будешь наказана, если снова пойдешь на эти мотогонки.       ― А я, по-моему, говорила, что мне все равно. Можешь наказывать меня, я все равно пойду.       ― Джослин, ― страдальчески протянула Клио. Аддингтон склонила голову, позволяя длинным волосам спрятать улыбку на красивом лице. ― Ну зачем ты так?       ― Когда я еду, разгоняюсь, то вижу лицо женщины, ― внезапно признается девушка, смотря на дорогу. Ее голубые глаза безэмоциональны большую часть времени, а когда она говорит о чем-то личном еще и надменные. ― У нее собранные в прическу рыжие волосы. Она смотрит устало, кажется, прямо на меня и говорит: «Она такая красавица!». ― Джослин поворачивает голову и внимательно смотрит на отрешенную Клио. ― Это моя настоящая мать?       ― Да, ― ровным тоном произносит женщина. Джослин поджимает губы. Она ненавидит короткие односложные ответы, а еще больше не любит вытягивать из людей ответы.       ― На кого я больше похожа?       ― На мать, ― произносит Аддингтон. Джослин щурится, буквально впивается взглядом в лицо Клио, и та начинает чуть подрагивать. ― У тебя ее цвет волос. И глаза отца. А еще форма лица как у матери. Она была… странной, но красивой женщиной… Джослин, пожалуйста, мне больно.       Аддингтон отводит взгляд, и Клио начинает дышать ровнее. Рыжая смотрит на дорогу.       Джослин символизирует склонность к непрерывному движению. «Егоза» и «непоседа» в детстве, она практически не менялась с возрастом: любовь к перемене мест, неумение и нежелание ценить стабильность в любой форме часто становятся причиной одиночества. Но одиночество не тяготит. Наоборот, воспринимается зачастую, как обязательный атрибут свободы, которая является для такого человека единственным способом существования. Основой мотивации. «Фетишем».       Когда Клио паркуется у дома, Джослин выходит и быстро идет в дом. Клио не спешит за ней ― сегодня та никуда не сбежит. Джослин хлопает дверью, а Клио идет на кухню и разогревает уже остывший ужин.       В доме вполне просторно для одного человека и крайне мало будь у Джослин хотя бы один брат или сестра.       В одной её части находится шкафчик для вещей и книжный с откидывающимся столом. В шкафу много вещей, и единственные яркие пятна — вещи ярко-красного цвета, которые так подходили к рыжим волосам. Книги на полках и на стене были заставлены всевозможными энциклопедиями, толстыми фолиантами, учебными пособиями, и просто литературой вперемешку с фантастикой и приключениями. Там же были раскиданы журналы, и где-то даже затерялся плюшевый заяц.       Большой откидной диван с балдахином. У окна с белой рамой стоял широкий подоконник с множеством подушек. Стеклянный письменный стол был недалеко от кровати, рядом стоит темно-голубой изящный стул. Очень мягкое и уютное кресло. Много картин, фотографий и всяких маленьких вещичек. Одинокий цветущий кактус на столе. Потолок — идеально голубой, без трещин и неровностей, с рисунками кусочков неба и Солнечной системой. Стены — светло-голубые. На полу коврик. Также присутствуют легкие полупрозрачные шторы.       Джослин упала на диван, не снимая обувь и тихо застонала в подушку. Клио оправдывала все действия своей рыжей воспитанницей термином «юношеский максимализм». Очень емкое понятие. Женщина включала в него проявления юношеской нетерпимости к определенным вещам, накал чувств, стремление к независимости и отстаиванию своей точки зрения. Такое поведение свойственно подросткам и юношеству.       — Иди ужинать, — говорит Клио, проходя мимо ее комнаты. Джослин тяжело выдыхает и переворачивается на спину. С дивана свисает одна ее нога, а рыжеволосая безэмоционально смотрит на солнечную систему у себя над головой.       Первая «странность» произошла лет в девять. Джослин очень хорошо это помнила. Она в детстве часто любила играть в саду, да и сейчас это оставалось ее любимым местом. По сути, произошла мелочь ― на двух соседских ребят бежала собака. Это были близняшки Рута и Рина, хорошие светловолосые пятилетки. Чтобы водить с ними дружбу они были маленькими, но им девятилетняя Джослин очень нравилась. И когда она услышала крик Руты, то конечно бросилась на помощь, хотя сама до ужаса боялась собак. И злой пес, который был явно бешенным, просто остановился. Он остановился, замотал головой, и рабиес ― такое тяжелое заболевание, как бешенство, просто исчезло. Никто этого не понял, а Джослин потом осознала ― ей хватило одного взгляда, чтобы вылечить зверя от бешенства. Клио не стала это отрицать. Но как именно и почему ― на этот вопрос женщина ей не отвечала.       И такие мелочи происходили сплошь и рядом. Со временем, Джослин перестала реагировать на них так остро. И как факт с Клио, она приняла как данность то, что она может нечто неподвластное остальным. Из-за этого друзей у нее и не было: кто захочет общаться со странной девчонкой. А особенно, если она может навредить тебе. Аддингтон не только делала что-то доброе, как тогда с собакой, в то же время она на неосознанном уровне могла вредить человеку. И вредить очень и очень сильно. Когда один из одноклассников толкнул ее на перемене, Джослин сломала руку, а он попал под машину. Она его не толкала или что-то подобное. Просто увидев его смеющимся на перекрестке, Аддингтон очень сильно разозлилась, и парень упал под машину. Просто мимолетная мысль о том, что ему тоже должно быть больно. Он выжил. Джослин ничего Клио не рассказывала. Ее сломанная рука срослась через три дня.       С девочкой по имени Джослин Аддингтон определённо было что-то не так.