Исток

      Первым, что Вэй Усянь осознал, была боль. Он застонал, пытаясь сквозь туман боли осознать, что с ним случилось. Внезапно, он ощутил маленькие ладони на своей руке.       – Сянь-гэгэ! Ты проснулся? Сянь-гэгэ!       «А-Юань?»       Вэй Усянь открыл глаза и попытался сморгнуть с них туман, сквозь который проступила опухшая детская мордашка А-Юаня. Вэй Усянь снова моргнул. Похоже, А-Юань плакал? Но прямо сейчас он выглядит счастливым? Что его расстроило в этот раз?       – Ай, – Вэй Усянь зашипел от боли. Он попытался сесть и заговорить с А-Юанем одновременно, но сдержать стон боли оказалось невозможным. Боль пронзила его спину сверху донизу и, казалось, осталась глубоко в его груди. Немедленно глаза А-Юаня наполнились слезами; он выглядел так, будто снова вот-вот разревется, что вогнало Вэй Усяня в панику. Вэй Усянь не мог видеть плачущих людей.       Впрочем, теперь у него был ответ на первый вопрос. И следующий: что случилось?       А-Юань снова встрепенулся.       – Тетя! Гэгэ проснулся!       – Ты уже говорил, А-Юань, – всегда надежная Вэнь Цин откликнулась откуда-то извне поля его зрения. С ней тоже было что-то не то. Вэнь Цин говорила устало и почти не смягчала свой едкий тон, как она обычно делала, когда говорила с племянником.       Вэй Усянь попробовал сдвинуться, чтобы увидеть ее. Что-то глухо упало, и рука удержала его. В поле зрения показалось ее усталое, с широко распахнутыми глазами лицо.       – Лежи смирно, – скомандовала Вэнь Цин. – Ты словил три стрелы в спину, и они были в таких местах, откуда извлечь их было непросто, учитывая то, как А-Нин тебя тащил, чтобы принести ко мне вовремя. А-Юань, принеси ему немного воды.       Заплаканный ребенок кивнул, и Вэй Усянь почувствовал, как он послушно переползает через него, так аккуратно, как только мог. Именно тогда Вэй Усянь осознал, что находится в своей кровати в пещере Спящего Демона. И постель была куда удобнее, чем ему запомнилось. Но Вэй Усянь сосредоточился на том, что сказала ему Вэнь Цин.       Раны от стрел?       Он безучастно рассматривал ее лицо, пока она считала пульс. Внезапно он вспомнил все, что случилось, и чуть не подскочил.       – Цзинь Цзысюань! Он…?       Вэнь Цин хмыкнула, присаживаясь на край его постели, который был скорее похож на скалистый уступ. Она, конечно же, не могла удержаться, чтобы не изучить его глаза, лоб и руки. Вэй Усянь просто позволил ей это. Ему была знакома эта беспокойная суета, хотя шицзе обычно сосредотачивалась на том, чтобы хорошенько накормить его самого и Цзян Чэна.       – Он в абсолютном порядке, как и тот ублюдок, Цзинь Цзысюнь. А-Нин смог немного пообщаться, когда ты стал более стабильным, – сказала Вэнь Цин, проверяя, нет ли у него жара.       Вэй Усянь испустил глубокий вздох, идущий, казалось, из самого его существа. Последнее, что он помнил, это Вэнь Нин, наносящий смертельный удар Цзинь Цзысюаню.       Смертельный удар. Действительно ли он потерял контроль настолько, что почти сделал свою шицзе вдовой так скоро?       – Ты был без сознания чуть больше недели.       – Что?       Вэнь Цин угрюмо кивнула.       – Сейчас мы в куда более сложной ситуации, чем когда впервые сюда пришли. А-Нин отбивал нападения Ордена Ланьлин Цзинь и прочих небольших кланов под их защитой.       По горькому выражению ее красивого лица Вэй Усяню стало ясно, что некоторые из них ранее были под защитой Ордена Цишань Вэнь.       – А-Юань знает?       – Нет, – она покачала головой, тень улыбки скользнула по ее губам, – он был здесь, наблюдал за тобой.       Она помедлила немного, потом добавила тихо:       – Он боялся, что ты не проснешься, и кто-нибудь похоронит тебя глубоко в земле, так, что никто не сможет тебя увидеть, и все забудут о тебе. Его слова, – добавила она к замешательству Вэй Усяня.       Каскад выражений скользнул по лицу Вэй Усяня в ответ на это.       – Кошмары? – догадался он.       – Он спит спокойнее с тобой. До тех пор, пока он не мешает твоему лечению, было бы неплохо позволить ему остаться здесь. Я научила его, как проверять твои дыхание и пульс. Это помогает ему, когда он просыпается от кошмаров. И это не дает ему путаться у нас под ногами и знать о нападениях. Каждые лишние руки делали луки и стрелы, – добавила Вэнь Цин. Казалось, она хотела рассказать ему обо всем, что происходило, пока он был без сознания.       – Откуда берете оперение?       – Одна из женщин пробирается в Илин на рынок. К счастью, мясники и повара не заботятся о перьях, которые они ощипали с тушек.       Вэй Усянь удивленно уставился на нее. С тех пор, как они пришли в Курганы, остатки клана Вэнь держались обособленно. Они были насторожены и испуганы; держались вместе, потому что это успокаивало их. Они немного расслабились, после того как Вэй Усянь поставил барьер из поднятых трупов, и приняли это место как то, где они смогут начать новую жизнь. По крайней мере Вэй Усянь так задумывал. Они, конечно же, нервничали в его присутствии, но он считал это вполне оправданным. Старейшина Илин так долго был их воплощенным кошмаром, и даже после того, как они попали в оборот Ордена Ланьлин Цзинь, у них не было ни одной причины считать, что он не принесет им ничего, кроме ужасной смерти.       – Кто-нибудь ушел? – Затем он кое о чём подумал. – Как она возвращается обратно через мертвецов?       – А-Нин проводит ее внутрь, когда она возвращается, – сказала Вэнь Цин, – и, похоже, мертвецы атакуют всех, кто наступает извне.       – Ага, – кивнул Вэй Усянь, – я им так и сказал.       В самом начале он прямо рассказал им, что он может и что не может предложить испуганным беженцам. Это включало в себя защиту, и он ясно дал понять, что если они хотят уйти, они вольны это сделать. Он не собирался держать их в плену. Но если бы они ушли, они оставались сами по себе. Удивительно, но никто не ушел.       – Ло Ялин была очень храброй и принесла немало пользы, – тихо сказала ему Вэнь Цин. – Она покупала перья и лекарства. И она смогла рассказать нам, что происходит снаружи горы. Она даже видела заклинателей, в раздражении покидающих эти места после проваленного рейда.       Часть Вэй Усяня отчаянно жаждала спросить о новостях извне; особенно – о шицзе и Цзян Чэне. Как они отреагировали на произошедшее? Он ни разу не видел Цзинь Лина... подарок для него остался у Цзинь Цзысюаня. Отдаст ли он его своему сыну? Но думать об этом сейчас не время. Прямо сейчас достаточно просто знать, что он не убил Цзинь Цзысюаня, и что снаружи есть враги, пытающиеся прорваться сквозь его защиту.       Он моргнул, осознав, что кое-что упустил, когда сосредоточился на второй части ее сообщения. Он думал, все люди здесь носили фамилию «Вэнь». Но с другой стороны, он же не мог помнить имя каждого из них. Он попытался вспомнить, как звучало её имя. Она, должно быть, была ужасно напугана, в одиночку выходя наружу, особенно сейчас.       – Ло Ялин, да? Стоило ли так рисковать из-за лекарства? Я думал, ты сделала достаточно.       – Ло – ее девичья фамилия, – чопорно проинформировала его Вэнь Цин, а затем послала ему резкий, хоть и усталый взгляд. Когда она снова заговорила, ее голос был тих, – В твои раны попала инфекция.       Ох. Вэй Усянь тяжело вздохнул и кивнул в знак благодарности. Обычно заклинателей сложно чем-то заразить. Циркулирующая в их телах духовная энергия сводила этот риск практически к нулю.       – Ты... – Вэнь Цин начала было говорить, но замялась, обдумывая свои слова. Вэй Усянь немедленно встревожился. Вэнь Цин была какой угодно: резкой, строгой, несгибаемой, честной до грубости, безжалостно эффективной, яростной – список можно продолжать бесконечно, но неуверенности там точно не было.       – Ты уже перенес заражение раньше, – сказала она более уверенно. На мгновение Вэй Усянь испытал замешательство. Было ли это, когда его прижгли клеймом Вэнь в пещере Сюаньу? Но потом он вспомнил.       – Это случилось ещё до того, как я попал в Юньмэн Цзян, – тихо сказал он. Она окинула его проницательным взглядом и указала на его правое предплечье. Вэй Усянь машинально опустил глаза. На нем была одежда для сна, а под нею – бинты. Он прикинул, стоит ли ему обеспокоиться тем, что Вэнь Цин видела его нагим, но она была столь холодно-отстраненная с этим, что не было никакого смысла дразнить ее. Кроме того, ей приходилось видеть его обнаженный торс и раньше, когда Вэй Усянь и не думал никого дразнить.       – После того, как мои родители умерли, у меня быстро закончились деньги и еда. Никто и не заметил, что на улице стало одним бедным грязным ребенком больше. Либо ты выживешь, либо нет, но, думая об этом, я не собирался лечь и умереть. И множество других детей и животных, собаки, например, делали то же самое. Я множество раз дрался с ними и умудрялся уйти, победив или проиграв. Но один пес был больше и злее остальных. Ты... – Вэй Усянь запнулся. Он никогда и никому этого не рассказывал. Дядя Цзян знал только в самых общих чертах и рассказал их своей семье. – Ты видела когда-нибудь собаку с кроликом? Или с любимой игрушкой? Они просто…       Он не смог продолжать и вместо слов показал, как будто трясет что-то из стороны в сторону.       – С тех пор я боюсь собак, – Вэй Усянь постарался не заострять на этом внимания. – Я знал, что с укусом было что-то не так. Но все, что меня заботило, это поиски еды. Я даже не помню этого, но должно быть я просто забился в какую-нибудь нору. Когда мне полегчало настолько, что перестало мутить при ходьбе, я вернулся к поискам еды. Немного позже дядя Цзян и нашел меня.       По крайней мере он считал, что это было недолго. Если верить врачу, который осматривал его, он все еще страдал от инфекции наряду с недоеданием и других мелких проблем, которых никогда не знали богатые люди.       – Я могу понять, почему некоторые люди так сильно тебя боятся, – сообщила Вэнь Цин. Вэй Усянь моргнул.       – Запретный путь? Тёмная энергия? Армия трупов? – перечислил он. Он думал, что причина, почему его боятся, довольно очевидна. Ну ладно, может быть тёмная энергия и ни при чем. Люди, кажется, сознательно не замечают этого, но вот остальное…       – Потому что тебя до смешного сложно убить, – сказала Вэнь Цин.       – Стрелы. Инфекция, – Вэй Усянь указал на свое до смешного больное тело. Он помнил те времена, когда выздоравливал быстрее, чем теперь.       – Ты все еще жив. Чтобы довести тебя до такого состояния, понадобилось триста человек, двести из которых были лучниками, и все – вооруженные мечами против того, кто из оружия имел при себе самодельную флейту и моего брата. И все это после того, как им пришлось отыскать и выкопать каждый труп, похороненный на тропе Цюнци, и кто знает, как далеко вокруг.       – Это выглядит довольно преувеличенным, – признал Вэй Усянь. Он не думал, что они так сильно хотят его смерти.       – Совсем немного, – Вэнь Цин неподобающе фыркнула. – И да, ты все еще здесь. Живой и близкий к полному выздоровлению.       – Эта близость к полному выздоровлению все еще заставляет меня чувствовать себя очень больным.       – Кажется, я припоминаю историю о «раненых и пойманных в ловушку в пещере Сюаньу», – Вэнь Цин размышляла вслух, откровенно игнорируя его.       – Черепаха не нападала, если мы не подходили близко. У меня был маленький мешочек с травами, но я должен был разделить его с Лань Чжанем. Честно говоря, если бы не дурацкое упорство Цзян Чэна… ну, думаю, Лань Чжань бы выжил. Хотя, возможно, он был бы немного травмирован, будучи замурован вместе с моим трупом до прихода помощи.       – Ничего смешного, – отрубила Вэнь Цин. Вэй Усянь моментально состроил полный раскаяния взгляд. – И кроме этого, ты выжил в этом месте, один, да еще и овладел Тёмным путём. Кажется, до меня доходили слухи, что Вэнь Чао ударил тебя ножом.       – Ага, как раз перед тем, как скинул меня сюда, – подтвердил он. – Я не думал, что рассказ о том, как я стану злобным призраком после того, как он убьет меня, настолько напугает его. Я ведь был полностью в его власти и рассчитывать на снисхождение не приходилось.       Вэнь Цин выглядела так, как будто собиралась ответить на это. Но тут вошёл А-Юань с чашкой в руках, стараясь не пролить ни капли. Вэй Усянь чуть не заворковал, настолько милым он был. Вэнь Цин помогла ему приподняться и выпить всё до дна. А-Юань воспользовался первой же возможностью залезть обратно на постель и уставился на него широко раскрытыми глазами.       – Ты беспокоился обо мне? – Вэй Усянь легонько поддразнил его.       Глаза мальчика наполнились слезами, он закивал. Вэй Усянь мягко улыбнулся.       – Со мной все будет хорошо, – сказал он. Дразнить ребенка своей смертью значило перейти всякие границы, но и выставлять себя бессмертным тоже было неудобно. Не после засады на тропе Цюнци. – Немногое есть на свете, что твоя тетя не могла бы вылечить.       – Закрой свой рот, Вэй Усянь, – велела Вэнь Цин, не удосужившись даже повернуться к нему, вместо этого возясь с бутыльками и коробочками с лекарствами. Он засмеялся и затем сразу закашлялся, когда смех отозвался в его груди болью. Поразила ли стрела его легкое?       – Я вижу, ты свил себе тут довольно уютное гнездышко, – Вэй Усянь поддразнил мальчика, переводя разговор на более безопасную тему. Это и в самом деле было так. Между тем местом, где лежал Вэй Усянь, и стеной была куча одеял и маленькие игрушки, в основном травяные бабочки, которых обожал А-Юань. Постойте-ка. – Ты рисовал прямо в моей постели?       Среди одеял и постельных принадлежностей на крапчатом камне виднелись пятна краски рядом с гнездышком ребенка. Вэй Усянь почти рассмеялся, но сдержал смех. Не только потому, что будет больно, но и потому, что образ А-Юаня, неуверенно раскрашивающего своих травяных бабочек, пока ждет его пробуждения и не двигается с места, был печальным. А-Юань все еще был ребенком, с неуверенными и слабыми пальчиками, присущими малышам, но он был ребенком, который очень рано выучился ничего не терять. Он был хорошим ребенком. Когда все вокруг всегда говорили ему «будь осторожен» или «не теряй это», разумеется, он впитывал это и слушался.       – Нет! – громко отрицает А-Юань. Он виновато оглядел пятна краски и попытался незаметно (читай: весьма очевидно) передвинуть одеяла, чтобы скрыть улики. Вэй Усянь изо всех сил пытался не смеяться. Ему думалось, что если не смеяться, то раны не будут болеть, но рвущийся наружу смех бередил их ничуть не меньше. Его грудная клетка готова была взорваться.       Тем не менее он позволил себе смешок и утащил одну из раскрашенных бабочек. Это была самая небрежно раскрашенная из всех, вероятно, это из-за нее и появились пятна краски. Он поднял руку, чтобы посадить её на голову, но уронил и зашипел от боли. А-Юань моргнул, глядя на него большими глазами, и затем посмотрел на оброненную бабочку. Бережно поднял ее и положил на голову Вэй Усяня с той торжественностью, с которой возлагают корону на голову нового монарха.       – Благодарю, – серьезно сказал Вэй Усянь.       – Временами я думаю, кто из вас старше, – сказала Вэнь Цин.       – Шицзе говорила, что мне только годик, потому что я слишком юн, чтобы быть трехлеткой, – весело заявил он. Широко ухмыльнулся тысяче эмоций, скользнувших по лицу Вэнь Цин, пока она пыталась понять, говорит ли Вэй Усянь правду. А-Юань хихикнул.       Наконец, определившись, что да, Цзян Яньли скорее всего так и сказала, Вэнь Цин смогла только пробормотать:       – Я обязательно должна с ней познакомиться.       – И затем пришел Цзян Чэн, сказал мне подняться с пола и пойти за обедом, который приготовила шицзе, – вспомнил Вэй Усянь. То был его последний день в Пристани Лотоса. – Но, когда я пришел на кухню, оказалось, что он уже съел все мясо. Итак, я вернулся обратно, а он сказал, что я сам виноват.       Вэй Усянь послал А-Юаню, который хихикал всю историю, страдающий взгляд. Выражение его лица давало ясно понять, как сильно он обижен.       – В самом деле, твой… – осознав, что он пытался сказать, Вэй Усянь быстро нашёл другое слово, надеясь, что никто не заметит, – Мой шиди может быть довольно жесток временами. Нет ничего вкуснее, чем приготовленный шицзе суп из лотоса и свиных ребрышек!       Вэй Усянь собирался назвать Цзян Чэна дядей А-Юаня. И это было дважды неправильно. Вэй Усянь не был отцом А-Юаня, и он не был братом Цзян Чэна. Вэй Усянь никогда не называл так Цзян Чэна. И это был также первый раз, когда он оговорился в отношении А-Юаня – не считая той наполовину шутки, которую он отпустил перед Лань Чжанем недавно.       – Поистине, Цзян Яньли должна быть святой или реинкарнацией богини милосердия, – невозмутимо заметила Вэнь Цин.       – Вот и я так говорю! – сказал Вэй Усянь. – Но единственный, кто когда-либо понимал это, был Цзян Чэн. Хотя, я полагаю, Цзинь Цзысюань осознал это гораздо лучше сейчас, когда женился на ней. Кстати, вы оба уже пробовали суп шицзе. Помните? Вэнь Нин принес немного.       Вэнь Цин вскинула брови.       – Так вот откуда это было. Было очень вкусно.       – Я помню! Помню! – А-Юань чуть ли не подпрыгивал в волнении. – Это было лучшее, что я когда-либо ел!       Вэнь Цин наградила Вэй Усяня проницательным взглядом.       – Так ты один из тех сверхзаботливых братьев, не так ли?       – О чем ты?       Вэнь Цин не ответила. Вэй Усянь обменялся непонимающим взглядом с А-Юанем. Разговор закончился. Вместо этого, Вэнь Цин засуетилась с лекарствами, пригрозила ему даже не думать о том, чтобы встать с постели, и ушла. Вэй Усянь был все еще слаб от болезни, и, хотя он только проснулся, быстро уснул. А-Юань свернулся клубочком у его бока.       Когда Вэй Усянь проснулся, Вэнь Цин покрывала жирной лечебной мазью несколько бинтов. А-Юань все так же тихо спал под его рукой. Была ночь. Вэнь Цин сказала ему, что его повязки следует сменить и заручилась помощью Четвертого Дядюшки.       К счастью, они сумели не побеспокоить спящего малыша во время манипуляций с перевязкой. Вэй Усянь очень старался не мешать, и отметил недавно вырезанный лук за плечом мужчины. Четвертый Дядя тускло улыбнулся и пообещал налить ему немного вина, когда он сможет пройтись не падая, на что Вэй Усянь, естественно, обиделся. Ему принесла пищу обеспокоенная женщина, у нее тоже был лук за спиной и колчан на бедре. В конце концов, он остался наедине со спящим А-Юанем и задумчивой Вэнь Цин.       Закончив с едой, Вэй Усянь посмотрел вниз на доверчиво спящего малыша. Тепло и вес его тела заставляли сердце Вэй Усяня сжиматься от болезненной привязанности. Дети не должны жить в страхе и горе. А-Юань был самым младшим среди остатков клана Вэнь. Следующие по возрасту были на десять и одиннадцать лет старше него. Молодёжи и подростков было мало, едва ли горстка наберётся. Затем был разрыв в возрасте, все прочие были старше Четвертого Дядюшки, которому было сорок пять. Большинство были целителями, или адептами с небольшими способностями, или мастерами, умеющими создавать вещи, которые делали заклинательство проще, типа готовых талисманов и специальной защитной одежды. Это была мирная часть Ордена Вэнь и те, кто пытался устраниться от амбиций Вэнь Жоханя настолько, насколько могли.       Никто из них не заслуживал всего этого.       Но нахождение А-Юаня здесь, с Вэй Усянем, заставляло его чувствовать привязанность, любовь и странный подспудный страх, рожденный из того, каким хрупким ему казался А-Юань в моменты вроде этого.       – Нам как-то нужно заставить Ланьлин Цзинь оставить нас в покое, – неожиданно сказал Вэй Усянь Вэнь Цин. Он часто говорил и доверялся Вэнь Цин, и верил ей и ее брату, как он верил немногим.       – Никто еще не прошел сквозь защиту, – сказала Вэнь Цин. Она говорила тихо, чтобы не разбудить племянника. – Завтра, если ты сможешь бодрствовать достаточно долго, мы соберем всех и обсудим, что мы собираемся делать дальше. Это и наши жизни тоже. Ты не должен взваливать все на свои плечи. Мы поможем. Ни один из нас не боец, но мы поможем всем, чем сможем.       – Не глупи, – сказал Вэй Усянь, – то, что мы в такой ситуации, моя ошибка. Если бы я был способен разрушить те нелепые обвинения Цзинь Цзысюня…       – Нет, – Вэнь Цин резко оборвала его, глядя на него сквозь свет лампы. – Это не зависит от тебя. Они были уверены, что ты умираешь, или уже умер, когда попробовали вторгнуться к нам. Ты – наш главный защитник. Если ты умрешь, мы будем легкой поживой, и все это знают. И, судя по твоим словам, они охотятся не только за нашими жизнями, не так ли?       Вэй Усянь нехотя кивнул.       – Возможно, нам следует подготовить пути отхода, так, на всякий случай. Все вы можете разделиться и жить мирно.       – Мы будем не вместе, – тихо сказала Вэнь Цин. – Я знаю, это эгоистично, но…       Вэй Усянь не был в этом уверен. Это было совершенно ясно. Ему не потребовалось много времени, чтобы заметить, что все оставшиеся от Ордена Вэнь, даже маленький А-Юань, знали друг друга. Например, они могли остановить друг друга и поинтересоваться деталями их жизни. Вэнь Цин говорила ему в самом начале, что никто из них не хотел расставаться с другими, если не было необходимости. Они были небольшой сплоченной коммуной, где все знали, как каждый связан с другими. Вэнь Мао всегда ценил свою семью выше, чем что-либо еще. И как Вэй Усянь мог судить, они были уверены, что Вэнь Жохань исказил эти ценности ради своих амбиций.       Если в Юньмэн Цзян ценили «стремление достигнуть невозможного», а в Гусу Лань «добродетель», то у Цишань Вэнь была «семья».       Словом, никто из оставшихся Вэнь не был бы счастлив, будучи вынуждены не только скрывать, кто они есть, но также быть разлученными друг с другом – единственной семьей, которая у них осталась. Вэй Усянь проникся тем, как они дорожили друг другом. Они всегда были готовы помочь там, где могли. А ещё он слышал обсуждения о строительстве большого общего зала, чтобы все могли обедать вместе, когда бы ни захотели.       – Я понимаю. Желание не разлучаться с дорогими людьми, – тихо сказал Вэй Усянь. Он осторожно положил руку на мягкие волосы А-Юаня, чувствуя его дыхание. – Всегда лучше быть с теми, о ком ты заботишься и кто заботится о тебе. Счастливее.       Не в первый раз он подумал о своей шицзе в Башне Кои и Цзян Чэне, который теперь один в Пристани Лотоса. Он надеялся, они будут счастливы, даже без него.       Вэнь Цин рвано вдохнула, но когда Вэй Усянь посмотрел на нее, она сверлила взглядом противоположную стену.       – Что заставляет их нападать на нас? – вдруг сказала Вэнь Цин. – Нам стоит составить список. Какие есть аргументы против нас и тебя?       Вэй Усянь некоторое время размышлял о том, должен ли он позволить ей сменить тему или нет. Он молча согласился и сказал:       – Они боятся. Цзинь Гуаншань намерен возвести Ланьлин Цзинь на место Цишань Вэнь на вершине мира заклинателей. Но во время Падения Солнца, он был единственным действующим Главой Ордена, кто не достиг чего-либо выдающегося. Цзян Чэн возродил Юньмэн Цзян после того, как Цишань Вэнь пытались уничтожить их, и возглавлял множество битв, в то же время привлекая новых адептов. Не Минцзюэ убил Вэнь Сюя. Лань Сичэнь, Лань Чжань и Цзинь Цзысюань, все они возглавляли множество битв в значительной степени благодаря стратегии Лань Сичэня. Среди самых выдающихся людей, помимо Глав Орденов и их наследников, я сам и Цзинь Гуанъяо, который убил Вэнь Жоханя. Все знают, как Цзинь Гуаншань поступил с Цзинь Гуанъяо, пока он был Мэн Яо. К тому же, Лань Сичэнь и Не Минцзюэ побратались с ним. Но он единственный не имеет отношения ни к главам Орденов, ни к их наследникам. Чтобы возвеличить свои позиции, Цзинь Гуаншань использовал связи и достижения Цзинь Гуанъяо, свое богатство и тот факт, что его Орден пережил Падение Солнца с наименьшим ущербом.       – Потому что он ждал до самой последней минуты, чтобы вступить в бой. Итак, ты говоришь, что Цзинь Гуаншань жаждет править всеми, но делает это не так очевидно, как Вэнь Жохань, – сказала Вэнь Цин. Злость едва проявлялась в ее голосе. Она была сосредоточена на выживании своей семьи и поэтому не была в курсе текущей политической ситуации. Вэй Усянь тоже не был, но он был в лучшей позиции, чем Вэнь Цин.       – Да, – он кивнул, – благодаря Цзинь Гуанъяо, он имеет влияние на Гусу Лань и Цинхэ Не, но не…       – Юньмэн Цзян.       – Где я был правой рукой главы, – вздохнул Вэй Усянь. – Цзян Чэн слишком независим, чтобы строить какие-либо отношения исключительно по политическим причинам. Даже брак шицзе: если бы она не захотела, свадьбы бы не было. Конец истории.       – Но разве Цзинь Гуаншань не был бы доволен этим браком? Племянник Цзян Ваньиня наследует Ланьлин Цзинь, устанавливая связь с Юньмэн Цзян. Несмотря на то, как это будет практически, это альянс. Даже семейный альянс.       – Я не уверен, – сказал Вэй Усянь. – Забавно, как он, должно быть, ругал себя за расторжение помолвки между Цзинь Цзысюанем и шицзе перед Падением Солнца, когда Юньмэн Цзян был в самом конце списка политически выгодных браков. А сегодня Юньмэн Цзян единственный Великий Орден, не связанный с Ланьлин Цзинь.       – Это все хорошо для политики Великих Орденов, но какое отношение это имеет к нам? – спросила Вэнь Цин.       Вэй Усянь обдумал это. Обсуждать влияние брака шицзе на альянс между Юньмэн Цзян и Ланьлин Цзинь можно долго, но есть и другие важные вопросы.       – Начнём с Цишань Вэнь, – решил он. – Он думает, что вы хотите вновь возродить свой Орден, чтобы однажды попытаться снова стать пятым Великим Орденом. Лучший способ остановить это – остановить вас. Уничтожить каждого человека из Цишань Вэнь, всех потомков Вэнь Мао, чтобы не было возможности восстановиться. Плюс, не недооценивайте злобу и радость от того, что имеешь власть над теми, кто однажды был над тобой. Тем более, что никто и не подумает мешать им. Падение Солнца и нанесенный им ущерб еще свежи в памяти. И нет в мире никого более ненавистного, чем Вэнь. Кроме, пожалуй, меня.       – Но у нас нет никакой силы! – воскликнула Вэнь Цин. – Мы никогда не были угрозой! Здесь нет воинов! Целители и поддержка или старики или совсем зеленые новички!       – У вас есть имя, – сказал Вэй Усянь. – Я знаю, это звучит смешно, но некоторые считают, что можно и исказить правду ради того, чтобы получить то, что хотят, а Цзинь Гуаншань хочет только власти.       – Имя, – пробормотала Вэнь Цин, казалось, задумавшись о чем-то. – Ладно, что насчет текущей ситуации?       – Сейчас у вас есть Основатель Темного Пути, который направляет и защищает вас, – сардонически сказал Вэй Усянь. – Они думают, мы объединимся и создадим новый орден, Тёмный орден, чтобы подчинить мир нашей армией мертвецов и править в страхе. То, что не смог сделать Орден Цишань Вэнь.       – Это глупо! – выпалила Вэнь Цин.       Вэй Усянь слегка истерически рассмеялся.       – Это не новый страх, будем честны, – сказал он. – Вот почему Цзинь Гуаншань хотел подчинить Юньмэн Цзян как можно скорее. Просто ему повезло, что брак шицзе был заключен после того, как я покинул Орден, так что он мог больше не пытаться схватить меня.       – Схватить тебя?       – Возможно, я выбрал не то слово, – Вэй Усянь вздохнул. – Цзинь Гуаншань стал оказывать давление на Юньмэн Цзян с тех пор, как он начал собирать силы после окончания Падения Солнца. Он жаждал силы Тёмного пути, но не хотел мараться в попытках использовать этот способ. Тем не менее, я уверен, что несколько ряженых адептов Цзинь просили меня обучить их использованию Тёмного пути. И по этой же причине они хотят Тигриную Печать. Использовать ее может кто угодно безо всяких негативных последствий, и она ужасающе могущественна. Они опасались, что я обучу Юньмэн Цзян Тёмному искусству.       – Но ты не сделал этого, – сказала Вэнь Цин. Это не был вопрос, но, возможно, побуждение к ответу.       – Нет, – согласился Вэй Усянь. – Я довольно недоверчив. Я не помогал Цзян Чэну набирать адептов. Я не знаю его людей. Тёмной энергией легко злоупотребить, и последствия ошибки слишком жестоки. Я помог с тренировками и обучил их некоторым трюкам, но я никогда не учил кого-либо использовать тёмную энергию так, как я это делаю. Цзян Чэн согласился со мной и никогда не просил обучать этому. Он сказал, что это было мое решение. Хотя он и посоветовал мне обдумать возможность взять ученика.       – Мудро.       – Но Ланьлин Цзинь продолжали давить. Перед соревнованиями на Горе Феникса меня посетили некоторые их адепты, Цзинь Гуанъяо, например, чтобы попытаться склонить меня на их сторону. – Для этой цели они даже подослали нескольких женщин пофлиртовать с ним, это было довольно неудобно, но Вэй Усянь отшутился. – Но хуже было то, что они пустили абсурдные слухи, что я якобы предал или не уважаю Цзян Чэна.       – Они знают тебя не настолько хорошо, не так ли? – сказала Вэнь Цин сухо. Второй вещью, что Вэнь Цин узнала о Вэй Усяне, была его преданность Цзян Чэну. Первой была его доброта к Вэнь Нину.       – Нет. Большинство людей, кто знали нас с Цзян Чэном, знали лучше. К сожалению, после уничтожения Пристани Лотоса осталось крайне мало людей, знавших нас до Кампании. Но это не было проблемой. Проблемой стало то, что многие люди начали думать, что я просто жду удобного случая предать Цзян Чэна, жениться на шицзе – вообще невероятно – захватить Юньмэн Цзян и завоевать весь мир армией темных заклинателей и подчиняющимися им трупами. Буэ, меня сейчас стошнит.       – От лжи?       – От людей, больных настолько, что они считают, что я и шицзе поженились бы. Это просто… нет. Просто нет.       – Она твоя сестра, и это был бы инцест, даже если на самом деле вы не кровные родственники.       Вэй Усянь помолчал.       – Ты первая, кто сказал это, после шицзе и Цзян Чэна.       – Что это инцест?       – Что она моя сестра, – в его голосе звучала уязвимость, которая не нравилась Вэй Усяню. Он прочистил горло и посмотрел на А-Юаня вместо того, чтобы поддерживать разговор. Он мог чувствовать взгляд Вэнь Цин на себе.       – А Цзян Ваньинь твой брат, – сказала она.       Наступило молчание, пока Вэй Усянь пытался смахнуть слезы со своих глаз. Выждав момент, Вэнь Цин продолжила говорить.       – Я все еще не понимаю, почему это проблема. Из того, что я видела, тебе всегда удавалось лавировать между отношением к Цзян Ваньиню, как к младшему брату, и уважением к нему, как к Главе Ордена. Со временем это стало бы достаточно очевидным, – затем Вэнь Цин, кажется, понимает. – Только тебе не дали времени.       – Ланьлин Цзинь не дал мне времени, – поправил Вэй Усянь. – Большая часть меня, чем я хотел бы признать, желала убить Цзинь Цзысюня, когда он продолжал выпендриваться и задерживать меня на пути к Башне Кои. Но я пытался, используя твою терминологию, лавировать между силой, которой, как они знали, я владел, и тем, чтобы казаться не представляющим опасности. Что означает – не убивать людей. На тот момент, я довольно долго старался, но слухи все еще не утихли. Тропа Цюнци усложнила планы всех. Никто не рассчитывал, что меня озаботит бесчеловечное обращение с твоими людьми, и мало кто знал, что у меня есть друзья среди вас.       – Думаешь, они пытались вбить клин между тобой и Цзян Ваньинем? – задумчиво сказала Вэнь Цин. Вэй Усянь моргнул и копнул эту мысль.       – Это... хм. Более чем возможно; довольно вероятно, – признал Вэй Усянь. Он обдумал это еще немного. – Цзинь Гуанъяо хитроумен и отчаянно жаждет утвердить свои позиции. Он легко нравится людям и умеет выглядеть по-настоящему искренним, поэтому он так хорош в шпионаже. Его также легко упустить из виду, особенно в сравнении с большинством высокомерных адептов Ланьлин Цзинь. Цзинь Гуаншань не способен на такого рода вещи, независимо от того, как много он хочет, а Цзинь Цзысюань не будет даже беспокоиться о подобном. Вообще, я не думаю, что Цзинь Цзысюань имеет такие же непомерные амбиции, как его отец. Он желает быть лучшим, и хочет того же для своего Ордена, но он хочет добиться этого, следуя пути честной конкуренции, а не с помощью деспотизма и угнетения. Дело в том, – Вэй Усянь пытался вернуться к теме разговора, – что Цзинь Гуанъяо подумал бы, что слухи будут хорошим способом вбить клин между мной и Цзян Чэном, особенно если он слышал те, что ходили обо мне до начала Падения Солнца.       – Я слышала те слухи, – возразила Вэнь Цин, – и, без сомнения, он был бы прямо там после боя и был бы достаточно сострадателен, чтобы ты принял его сторону.       – Звучит так, будто у тебя был опыт, – заметил Вэй Усянь.       – Иногда я удивляюсь, как Вэнь Жохань не убил его, учитывая, каким параноиком был этот проклятый тиран, – фыркнула Вэнь Цин.       Повисла тишина. Вэнь Цин переваривала полученную информацию.       – Итак, – сказала она, прервав молчание, – давай посмотрим, правильно ли я поняла: мы – угроза из-за иррационального страха отмщения. Ты – угроза, поскольку владеешь силой, которой они ничего не могут противопоставить, и сейчас не находишься под чьим-либо контролем. Ланьлин Цзинь жаждет всю силу, включая ту, которой владеешь ты, как эта чертова печать, на которую ты жалуешься. Но они также слишком надменны, чтобы попытаться перетянуть тебя на свою сторону сейчас, так как ты фактически плюнул им в лицо, уведя у них половину военнопленных. А теперь ты даже пережил их лучшую попытку покушения.       – Я бы не сказал, что она была лучшей, – рассудил Вэй Усянь. – Ее возглавлял Цзинь Цзысюнь.       – Что касается союзников, то у нас их нет, потому что никто не захочет объединиться с псами Вэнь, и тебя они стригут под ту же гребенку, – продолжила Вэнь Цин, игнорируя его. – Единственный, кто может рассмотреть возможность союза с тобой, это Цзян Ваньинь, потому что слухи, которые о нем ходят сейчас, скорее вызывают сочувствие, а не отвращение, как раньше, но ты с этим все равно пролетел. Сейчас я сомневаюсь, что они ожидают от него мести за попытку твоего убийства. Они боятся мести от тебя... что в действительности может быть так, вот почему они продолжают атаковать нас. Прикончить тебя, пока ты ранен.       – Я чувствую себя как загнанный зверь, – задумчиво пробормотал Вэй Усянь. – Если начистоту, я не знаю, как отреагирует Цзян Чэн, потому как, кто знает, что ему будет доложено. Он не сможет расстроиться от того, о чем не знает.       – Все в Илин знают, – сказала Вэнь Цин. – Ло Ялин не стеснялась рассказывать каждому, кто спрашивал, о случившемся. С ее слов, ты произвел впечатление. Все в Илине любят своего Старейшину. Даже торговец, которого ты обвинил в продаже ядовитого картофеля. Сейчас все они негодуют от твоего имени. Они отказались помогать адептам, которые проводили облаву, даже цены на товары для них повысили, и Ло Ялин видела, как они смеялись, когда А-Нин сбросил кого-то с горы. Слухи будут распространяться, а Юньмэн не так уж далеко.       Вэй Усянь был ошеломлен. Они чувствуют обиду за него? Это было трогательно.       – Даже так, – сказал он, прочистив горло, – Цзян Чэн знает, что лучше не верить слухам. Он попытается выяснить правду, что значит прийти сюда или отправиться к шицзе. Учитывая все факты, в первую очередь он отправится к ней.       – Как она отреагирует на все это?       Вэй Усянь съежился.       – Она будет расстроена. Либо Цзинь Цзысюань рассказал ей, что случилось, либо она услышит новости каким-то другим способом. Цзинь Цзысюань и госпожа Цзинь будут единственными, кто скажет ей правду, потому что она так «беспричинно привязана» ко мне. Цзинь Цзысюнь прямо сказал, что было бы неплохо убить меня, потому что они не должны говорить «невестке» правду. Сказал так прямо в лицо Цзинь Цзысюаню в моем присутствии.       – Я начинаю думать, что тебе следовало убить его, – с омерзением в голосе сказала Вэнь Цин.       – Что заставляет меня задаваться вопросом, что они сказали бы ей, когда начали праздновать мою смерть или поднимать тосты в честь моего конца. Потому что именно так они бы и поступили, ты ведь знаешь, – теперь грудь Вэй Усяня болела от спутанного клубка горя и мстительного гнева.       – Вполне возможно, что они уже, – сказала Вэнь Цин. – Хватит об этом. Что насчет Цзинь Цзысюаня?       Вэй Усянь задумался об этом. Он никогда не знал его достаточно хорошо, и его мнение о нем постоянно менялось. А еще все портит то, что всякий, кто подумал плохо о Цзян Яньли, сразу же ему не нравился. Но Цзян Чэн, который сначала отреагировал так же, позволил этому мужчине жениться на их обожаемой сестре. Даже если шицзе любила Цзинь Цзысюаня, Цзян Чэн, тем не менее, не дал бы согласия на брак, если не знал об ответных чувствах Цзинь Цзысюаня. Он подумал о его напыщенности, а ещё о том, как непоколебимо он стоял между Мянь-Мянь и адептами Вэнь. О том, как раньше он отзывался о шицзе, и как он ухаживал за ней на горе Феникса. И о том, что Цзинь Цзысюань говорил на тропе Цюнци, что он вспомнил только теперь, когда голова его освободилась от громкого перезвона ТРЕВОГА! ТРЕВОГА! ТРЕВОГА! и тихой кипящей ярости – как он посмел?! – при виде Цзинь Цзысюня, держащего в его недостойных руках подарок для Цзинь Лина.       – Я не думаю, что он действительно знал о засаде, – медленно сказал Вэй Усянь, копаясь в своей ненадежной памяти. – Цзинь Цзысюнь сказал, что пригласить меня в первую очередь имело своей целью устроить эту засаду. Но я считаю, что Цзинь Цзысюань пытался смягчить эту ситуацию.       – Их было триста против двух, – отрезала Вэнь Цин. – Существует не так уж много способов «смягчить ситуацию», когда одни пытаются сохранить свои жизни, а вторые имеют явные намерения убить первых.       – Я не говорил, что он преуспел в этом, – сказал Вэй Усянь, – но он пытался. Что же до ситуации в целом... Если он действительно не знал о засаде, и его приглашение было от чистого сердца, тогда я не держу на него зла. Я сомневаюсь, что мы станем друзьями, но мы сможем найти... что-то общее.       – Сверхзаботливый брат, – обвинила его Вэнь Цин.       – Он заставил шицзе плакать! На людях! Ты не можешь ожидать, что я забуду что-то вроде этого, даже если сейчас он делает ее счастливой!       Вэнь Цин легонько хмыкнула, что Вэй Усянь расценил как смешок и почувствовал себя довольным. Наступила тишина, во время которой Вэнь Цин обдумывала все сказанное.       – Могу я спросить?       – Тебе не нужно спрашивать. Просто говори.       – Это реплика, чтобы подготовить тебя к потенциально неловкому вопросу! На самом деле я не спрашиваю разрешения! – огрызнулась Вэнь Цин, после чего успокоилась. – Будешь ли ты когда-нибудь учить Тёмному искусству? Даже Цзян Ваньинь советовал тебе взять ученика.       – По большей части те же возражения, что и прежде, – признал он. – Хотя, когда я был еще юным, желторотым учеником, – он проигнорировал фырканье Вэнь Цин, – и учился в Гусу Лань у Лань Циженя, я предложил использовать тёмную энергию вместо традиционных методов.       – И как он отреагировал? – спросила Вэнь Цин, понимая, что Вэй Усянь всегда был достаточно бесстыден, чтобы спросить нечто столь немыслимое у самого косного адепта самого жесткого клана.       – Кинул в меня книгой, – весело ответил Вэй Усянь. – Однако, споря со мной, он сделал два справедливых замечания. Во-первых, о том, как я собирался не поддаться её воздействию.       – Это ты выяснил, – заметила Вэнь Цин.       – По большей части, да. Это все еще имеет свои опасности, но я знаю свой предел. Во-вторых, о том, что мир заклинателей никогда не простит меня, если я это выясню.       Молчание.       – Но, – медленно сказала Вэнь Цин, – ты постиг это. Это существует. Ты доказываешь, что это возможно, и теперь другие ищут ту же силу. У тебя есть подражатели. Да если даже ты умрешь, все это продолжит существовать. Это не отменить и не уничтожить.       – Не только подражатели, – горько сказал Вэй Усянь. – Если я когда-нибудь найду того подонка, который помышляет о живых мертвецах…       Вэнь Цин скривилась. У неё был краткий опыт исследования одного такого в попытке выяснить, можно ли повернуть это вспять, и окончательного ответа она так и не получила.       – Тем больше причин взять учеников, – сказала она. – Мир заклинателей поддерживает порядок сам по себе. Тёмным адептам следует поступать так же в отношении себя. Но ты один. И ты не можешь делать все.       Вэй Усянь изумленно посмотрел на нее.       – О чем ты спрашиваешь на самом деле, Вэнь Цин?       – Ты можешь отказаться. Я только хочу, чтобы ты обдумал эту идею.       Вэй Усянь показал жестом продолжать.       – Что, если мы станем Орденом?       – Ты хочешь возродить Цишань Вэнь?       – Нет, – Вэнь Цин контролировала свое дыхание, так что она не показала своего беспокойства. К счастью, Вэй Усянь, похоже, не слишком серьезно воспринял этот вопрос. Пока.       – Нет, – повторила она. – Цишань Вэнь больше нет. Мы никогда не избавимся от клейма Вэнь Жоханя и его сыновей и всех остальных. Практически все здесь стыдятся того, чтобы носить имя Вэнь.       Вэнь Цин задавалась вопросом, следует ли ей сказать Вэй Усяню, почему стыд стал особенно глубок сейчас, чем когда-либо до того, как Курганы стали им домом. Нет, Вэнь Цин не настолько честна. По крайней мере, не сейчас.       Сглотнув, она продолжила.       – Каждый здесь имеет профессию. Портные, белошвейки, изготовители бумажных талисманов и ритуальных чернил, кузнецы, целители – мы костяк заклинателей, поддержка воинов. За исключением некоторых, наши навыки бесполезны сейчас, и раньше мы были поставщиками армии, которая выходила в походы и ранила людей.       – Они не бесполезны, – Вэй Усянь нахмурился. – Мы спускались в город и продали те несколько вещей, что вы изготовили. Вы помогли мне продать Компас Зла. Я бы даже не знал, с чего начать, чтобы получить за него хорошую цену. Я знаю нескольких людей, которые делают больше, чтобы продать с тем же успехом.       – Да, – признала Вэнь Цин. – Но мы хотим быть полезными. Тебе. И даже миру снаружи. Обычному миру, где нормальные невинные люди, не затронутые всем этим, нуждаются в защите от тех вещей, против которых они не могут сражаться. Как бы там ни было, мы все еще заклинатели.       Вэй Усянь слушал, осмысливая.       – Нам не нужен Орден Цишань Вэнь, – сказала Вэнь Цин. – И ты – мы видели, как ты учишь А-Юаня цифрам и письму, и ты говорил, что обучал в Пристани Лотоса, прежде чем пришел сюда. Тебе нравится это. Ты хорош в этом. Обучение Тёмному пути, возможно, имеет свои риски, но…       Вэнь Цин умолкла в отчаянии. Она не была уверена, как аргументировать свои слова. Это было в новинку для нее. И ей это не нравилось.       – Если у меня будут ученики, в которых я буду уверен, буду знать, что они не злоупотребят моим обучением, они смогут контролировать тех, кто использует тёмную энергию для более злых вещей. И, зная, что есть Орден, который специализируется в подобном, будет меньше людей, мнящих себя гениями, балующихся тем, что они не понимают, ранящих или разрушающих самих себя, – тихо сказал Вэй Усянь.       – Да! – воскликнула Вэнь Цин, благодарная Вэй Усяню за то, что он высказал ее аргументацию за нее. – Также, не будут ли другие Ордена сомневаться нападать на нас, если мы будем настоящим орденом, а не группой беженцев? Нам даже не нужно объединяться в орден прямо сейчас. Ты хотел быть осмотрительным со своими учениками, правильно? Ты сможешь выбирать их не торопясь. Не всем обязательно быть тёмными заклинателями. Я не против передать свои целительские навыки, и, как я и говорила, у всех нас есть полезные для совершенствования умения. Мы бы хотели использовать их для… Илин Вэй.       Вэй Усянь, побледнев, уставился на нее.       – Илин Вэй, – сказал он, схватившись за голову. – Вэнь Цин, я сын слуги. Самая высокая позиция и обязанности, которых я когда-либо желал, быть правой рукой Цзян Чэна! У меня никогда не было других амбиций. Все это просто случилось. И ты сейчас просишь меня стать Главой Ордена?       – У тебя должно неплохо получиться, – сказала Вэнь Цин. – Предок Цинхэ Не был мясником, а Юньмэн Цзян – странствующим заклинателем, прежде чем они обрели столь много последователей. Кроме того, разве ты не сын Цансэ-саньжэнь? Знаменитой странницы?       – Ты знаешь, это не делается так, – сказал ей Вэй Усянь. – Я видел, что Цзян Чэн делает как Глава Ордена, и да, я помогал с кое-чем, но я не думаю, что способен делать то, что он делает с Юньмэн Цзян.       – Как я и сказала, – сказала Вэнь Цин. – Подумай об этом. Ты даже мог бы стать союзниками с Цзян Ваньинем. Не Минцзюэ и Лань Сичэнь вообще в итоге побратались. Если ты полагаешь, что у тебя сложности, тогда ты всегда сможешь просить Цзян Ваньиня о помощи, как Глава Ордена – Главу Ордена. Как равные. Просто подумай.       Поднявшись, она потушила все лампы, кроме той, что взяла сама. Повернувшись, чтобы уйти, она сказала только одно:       – Спи. Ты все еще нуждаешься в лечении.              Заметки автора: ОК, у меня так много хэдканонов. Очень много. Эта подробная история одна из тех, в которых я исследую их большинство. Некоторые не актуальны, потому что это АУ, но я все еще могу поговорить о них в авторских примечаниях для всех, кому интересно. Но я подробно остановлюсь на тех, которые появляются в моей истории. Я буду разбирать их в порядке появления.       Кошмары А-Юаня: грубо говоря, дети не могут пережить ситуацию вроде той, что пережил А-Юань, и остаться невредимыми, даже если полученная травма незначительна. Он ребенок и адаптируется проще, как и все дети, но сперва он должен пройти через процесс излечения. Это работает, пока вы находитесь в безопасном месте, где-то, где никто не навредит вам. Вот почему канонный Сычжуй столь уравновешен. Нет ничего более спокойного и безмятежного, чем Облачные Глубины. Также, у меня есть хэдканон о том, что канонный Сычжуй становится действительно прилипчивым, когда он болен, причина этого в том, что он остался один в дупле дерева, сгорающий от лихорадки.       Если кто-то желает написать ваншот об этом (желательно мамочка-ВИ, чжуйлин или даже папочка ЛЧ с маленьким Сычжуем), я бы с удовольствием прочитала.       Итак, кошмары. Расстраивающий комментарий. Благодаря ВИ и ВН, у А-Юаня развился уникальный взгляд на смерть. Даже если он не может сознательно вспомнить, что нанесло ему эту травму, он подсознательно знает, что принесло ему душевный вред и инстинктивно избегает этих вещей. Это правдиво для них обоих: канонного и маленького А-Юаня из моей истории. Он слишком юн, чтобы хранить воспоминания должным образом, но душевные шрамы и эмоции, которые они вызывают, все еще нуждаются в проработке. Кроме того, вы должны задуматься: что в действительности произошло с его родителями?       Он пройдет через это, как и канонный Сычжуй. Но, как доказала эта глава, Курганы не спокойное и безмятежное место как Облачные Глубины. Итак, эта проблема займет немного больше, чем в каноне. Но, в целом, он обычный ребенок. Просто немного предрасположенный к кошмарам и чуток прилипчивый.       ВИ и его боязнь собак: канон полностью оправдывает фобию ВИ. Это имеет смысл в обоих случаях – и почему он приобрел ее, и почему с таким трудом запоминает в тех случаях, когда не сталкивается с этим. И снова травма. Исходя из этого, я также понимаю, что хочу расширить это. Livsn написала прекрасную, душераздирающую историю «Щенок» (https://archiveofourown.org/works/17168081) о том, как у ВИ была собака, которая, в конце концов, набросилась на него. Здесь я не расширяю настолько. Предполагаю, что в каноне подразумевалось, что ВИ приходилось довольно часто сражаться с собаками за объедки, вероятность того, что он заразился чем-то через укус, до смешного велика. В те дни и в том возрасте, просто удивительно, что он не заболел бешенством. Даже если это было не от собачьего укуса, вероятно, он заразился бы где угодно в городе, будучи грязным голодным мальчишкой. Укус собаки просто более вероятен, благодаря огромному количеству бактерий, находящихся в пасти. Это было не единичное происшествие, из-за чего ВИ получил свою фобию. Она выросла из множества происшествий. Но тот, о котором он рассказал ВЦ, был худшим.       Состав беженцев Вэнь: некомбатанты Ордена. Целители, отряды поддержки и снабжения. Потому что, во-первых, мало кто мог публично оправдать убийство некомбатантов, даже если была цель уничтожить весь Орден, особенно если они сдались в плен. Быть совершенствующимся означает быть «праведным». Они не хотели уничтожить свою репутацию. Некоторые, как Не Минцзюэ, не хотели уподобляться Ордену Вэнь в том, что они сотворили с Пристанью Лотосов. Другие, как Лань Сичэнь, искренне считали, что им следует позволить жить. Прочие думали, что будет проще медленно вырезать остатки в серии «инцидентов». «Происшествие» на ночной охоте, как то, что сделал ЦЦС-2 с ВН, прежде чем отправил его и его компаньонов на тропу Цюнци, или «падение с обрыва», когда их использовали в качестве рабов. О, какая жалость, мы не собирались убивать их, но, черт, не все ли мы рады, что их больше нет? В конце концов, как и в каноне, от Ордена Вэнь никого не осталось. Тем не менее, только малая часть ушла с ВИ, что случилось с остальными?       И во-вторых: кто-то должен был делать все эти полезные для заклинателей вещи и выполнять все рутинные обязанности, особенно в таком крупном Ордене, как Вэнь. И учитывая их отношение, меня не удивило, что всякий, кто не соответствовал определенным требованиям, просто перемещался в эту группу. Что принимается как должное и без какой-либо благодарности. Таким образом, они переносят снисходительное отношение со стороны родственников, войну и затем становятся военнопленными/рабами. У них больше коллективной травмы, чем у кого-либо еще. Сейчас они полагаются на ВИ, на того, кто раньше был их самым страшным кошмаром. Они полностью признательны и преданы ему за его доброту к ним, хотя вообще-то он должен относиться к ним даже хуже чем ЛаньлинЦзинь. ВИ никогда не просил бы у них чего-либо сверх, и они понимают это, но хотят взамен помочь ему.       Итак, нашел ли кто-то ошибки в том, как я изложила мотивацию персонажей на данный момент? Критика? Что-нибудь смущает?