Исток

      Сгустки темной энергии скользили, свивались и погружались всё глубже в поиске таких же частичек. Глаза Вэй Усяня горели алым огнем, а ладонь покоилась на туго натянутой коже живота женщины. Хотя он смотрел прямо на живот, его взгляд казался сосредоточенным на чем-то ином. Щупальца энергии продолжали проникать дальше, пока не наткнулись на слабое сердцебиение. Невидимые, они извивались и вихрились, позволяя Вэй Усяню обследовать новую жизнь в утробе Чан Тин.       Он искал любые проявления эффектов, которые должны быть у людей, живущих на Курганах и питающихся выращенной здесь едой. Краем сознания он отметил движение при входе, словно кто-то вошел внутрь.       Он собрал свою энергию до последней капли и отстранился, испустив вздох.       – Итак? – спросила Вэй Цин. Это их с Ло Ялин Вэй Усянь почувствовал на входе. Вэй Усянь глянул на нее, после чего перевел взгляд на Чан Цзяньхуна и его жену, которая торопливо прикрыла живот. Он соображал, как начать.       – Вы же помните, что пища, выращенная здесь, помогает вам адаптироваться к темной энергии? – спросил он.       – Да, – ответил Чан Цзяньхун. Он был одним из поваров, конечно, он прекрасно помнил об этом.       – Темная энергия проникает во все, растущее на горе. Вот почему все растения здесь черного цвета. Большинство животных сбежали сотни лет назад. Но те немногие, что остались, тоже адаптировались к здешнему окружению, – объяснил Вэй Усянь.       Вороны, например. Мулань можно было назвать даже разумной, и это было оценено по достоинству. Воронья стая была невелика, но, учитывая, сколь мало животных и даже насекомых жило на горе, число этих птиц казалось преобладающим. Кроме них здесь можно было найти редкую разновидность красных и черных бабочек, а также нескольких сов, летучих мышей, воробьев, цикад, змей, диких кошек и вездесущую мошкару.       – Итак, вся выращенная здесь пища насыщена энергией инь. Поедая ее, люди и животные поглощают ее ничтожные количества, и через какое-то время энергия инь начинает накапливаться и оседать в организме. И когда я говорю ничтожные количества, я имею в виду именно ничтожные. Они никак не влияют на вас. Они просто позволяют горе узнавать вас, и, может, вы чуть более устойчивы к энергии инь, но и только.       – А очищающие ритуалы? – спросила Чан Тин. – Разве они не предотвратят «накопление»?       Очищающие и подавляющие ритуалы, которые использовали, чтобы не допустить превращения заклинателей в призраков, применялись и таким образом, предотвращая «прилипание» энергии инь к подрастающему поколению.       – Эти ритуалы уменьшают количество энергии инь и помогают вашему телу избавиться от нее. В телах заклинателей, что жили у нас какое-то время и ели нашу пищу, больше не осталось этих следов. Им пришлось бы пожить здесь подольше, чтобы энергия инь осталась в них. Если А-Юэ или Биюй уйдут и прекратят есть нашу пищу, их тела избавятся от этой энергии за каких-то пару месяцев, а ведь над ними не проводили никаких очищающих ритуалов, – ответил Вэй Усянь.       Единственными людьми, которые жили за пределами Курганов и несли в себе частицу энергии инь, были те, кому Вэй Усянь вручил жетоны. Им была нужна эта частица, чтобы их жетоны сработали, поэтому Вэй Усянь лично убедился, что этого количества достаточно, раз уж им было невозможно накопить ее естественным путем, так, как он делал здесь со своими новыми ученицами.       – Над вашим ребенком ещё не проводили очищающих ритуалов, но, похоже, у него тот же уровень темной энергии, что и у вас, так что он, должно быть, всё же поглощает энергию инь вместе с питательными веществами, – сказал Вэй Усянь.       – Повлияет ли это как-нибудь на ребенка? – спросил Чан Цзяньхун.       – Пока я бы сказал, что это влияет на ребенка так же, как на вас или кого-либо еще, кто живет здесь без очищающих или подавляющих ритуалов. Но я, как и вы, не сталкивался с таким раньше. Говоря начистоту, я не знаю, как энергия инь повлияет на ваше дитя или ребенка Ся Шицзин, пока они не родятся, и мы не увидим, как они растут. Мы, конечно же, будем регулярно осматривать всех детей, но, насколько я могу судить с той информацией, что есть сейчас, не будет никаких неблагоприятных последствий.       Супруги не выглядели полностью убежденными. Но всё-таки в людях, что так долго следовали за Вэй Усянем, была практичная, рациональная жилка, все они умели держать себя в руках в суровых обстоятельствах. Там, где другие будущие родители сказали бы «этого недостаточно» и потребовали лучшего ответа, эти приняли то, что им было сказано, с мрачной решимостью.       – О, кстати, – Вэй Усянь взглянул на Ло Ялин, – тебе что-то было нужно, Ло Ялин?       Ло Ялин неожиданно залилась краской и положила ладонь на низ своего живота.       Да ладно.       Вэй Усянь посмотрел на Вэй Цин, та кивнула с напряженным видом.       – Беременна, – подтвердила Вэй Цин. Остальные разразились поздравительными возгласами.              – Что это? Детородный сезон? – спросил позднее Вэй Усянь, выходя из хижины. Вэй Цин тяжело вздохнула.       – Наша жизнь стала куда безопаснее и здоровее, поэтому такие вещи, скорее всего, будут случаться чаще, – пробормотала Вэй Цин. – Для Ся Шицзин это первая беременность, а остальные раньше не доносили до срока.       Вэй Усянь моргнул.       – Ло Ялин была?..       – Тропа Цюнци.       Ох.       – Что ж, насколько я понял, небольшое количество энергии инь ничем не помешает развитию плода. Нам просто нужно отслеживать состояние.       – Физически не помешает. Но влияние может быть и ментальным, – сказала Вэй Цин. Вэй Усянь поморщился. Это был немалый повод для беспокойства, и будущих родителей в это они пока не посвятили. Однако…       – Маловероятно. Ни на тебя, ни на остальных я никакого влияния не вижу.       Вэй Цин признательно хмыкнула.              Вэй Юань, Ли Инъюэ и Сюй Биюй играли на расчищенном участке недалеко от будущего обеденного зала, в основном почти законченного. Вэй Усянь недолго понаблюдал за ними, прежде чем повернуться к залу. Даже незаконченный, он был самым большим строением на горе. Он полностью затмевал все убогие маленькие хижины.       Когда работы закончатся, и зал будет украшен, он станет просто великолепным.       – И как Курганы относятся к новым детям? – спросила Вэй Цин.       – Не думаю, что он полностью понимает саму идею, – со смешком ответил Вэй Усянь. – По большому счету он свёл всё к тому, что его люди делают новых людей, которые также будут его людьми. Его это вполне устраивает.       – По-прежнему постигает только простые вещи, да?       – Я говорил с Биюй и ее котом. Яо развиваются медленнее людей, но рядом с другими разумными созданиями развитие ускоряется. К примеру, с другими яо, или не враждебными человеческими поселениями.       – А здесь есть другие яо?       – Они избегают этих мест, так же, как и люди. Создание, мучающееся от боли, выходит из себя вне зависимости от вида. Его считают слишком опасным.       Вэй Цин издала недовольный звук, Вэй Усянь молча согласился с ней.       – Кстати, о Сюй Биюй… – озорно протянула Вэй Цин, отводя взгляд от недостроенного зала.       – Что?       – Она как-то упоминала о том, что обнаружила тебя в одной постели с неким Лань…       – А? – Вэй Усяню удалось выдавить из себя только это, пытаясь потянуть время, пока его разум лихорадочно старался найти способ увернуться от неожиданной смены темы разговора.       – Итак? Расскажи же мне. Что произошло?       – Почему тебе так интересно?       – Почему ты уходишь от ответа?       – Я первый спросил.       – Ты думаешь, мне неинтересна личная жизнь моего младшего брата?       – Для этого нужно, чтобы хоть у одного из нас она была.       – То есть, ты утверждаешь, что ничего не было? Ты просто решил поспать в одной постели с парнем, который тебе нравится, при том, что там была отличная кровать всего в паре шагов?       Вэй Усянь лихорадочно подбирал слова.       – Лань Чжань не умеет пить, – выдал он в конце концов.       – Ты его напоил?       – Нет! Ну, да. Но я же не знал, что одной жалкой чашечки ему хватит, чтобы напиться! И вообще, он уснул прямо за столом, а потом проснулся пьяным! И когда наступило девять, он просто решил, что нам обоим пора спать.       – Мне кажется, ты о многом умолчал, – сказала Вэй Цин. – Итак, ты просто согласился переспать с пьяным Лань Ванцзи?       – Звучит так, будто ты подразумеваешь нечто совершенно иное.       Вэй Цин пихнула его.       – Хватит увиливать.       – У него очень сильные руки. Знаешь, я слышал, что в Гусу Лань в наказание заставляют адептов переписывать тексты в стойке на руках. Я ни разу не видел, чтобы Лань Чжаня наказывали подобным образом, даже за то, что он делал из-за меня, но он все равно ненормально силен.       – Значит, ты не мог вырваться, – заключила Вэй Цин.       – … да. Утром он был просто в панике.       – Не могу представить этого.       – Какое-то время он даже не смотрел на меня, – сказал Вэй Усянь, возвращаясь мысленно к тому утру и пьяным словам Лань Чжаня. После всего он задавался вопросом, не привиделось ли ему слово «мой», сорвавшееся с губ Лань Ванцзи по отношению к самому Вэй Усяню.       – Кое-что всё же случилось. У тебя такое выражение лица,.. – проницательно заметила Вэй Цин.       Вэй Усянь помешкал, но рассказал ей все, даже изобразил ту часть, когда он спрашивал о себе самом.       – Интересно, – вот какой была реакция Вэй Цин.       – Но что это значит? – расстроенно сказал Вэй Усянь. Произнося это слово от имени Лань Ванцзи, он вложил слишком много влечения, из-за чего оно прозвучало слишком резко и бесцеремонно.Может, это было соперничество?       – Я считаю, что тебе стоит пообщаться с ним больше, если ты не уверен, – сказала Вэй Цин, закатив глаза.       – Ему явно не нравится мой путь, – пробормотал Вэй Усянь. Вероятно, в этом и есть корень проблемы. Они, вроде бы, лучше ладят, чем когда были подростками, поэтому многие трудности, возникшие тогда, теперь кажутся неуместными. По крайней мере, так думал Вэй Усянь. Но сейчас между ними встал серьезный вопрос о темном пути.       – Тем больше причин быть с ним почаще, – провозгласила Вэй Цин. Они направились к кузнице мимо разбитых Ся Болином овощных грядок. – Вероятно, ему нужно больше времени, чтобы привыкнуть к этой мысли. Для любой привычки требуется время.       – Даже если это каким-то образом случится, почему вдруг я начну ему нравиться? – Вэй Усянь поймал недоверчивый взгляд Вэй Цин и взмахнул рукой: – Нет, подумай об этом. В смысле, с точки зрения Лань Чжаня. С чего бы мне нравиться ему?       – Неужели похоже, что я или кто-то еще здесь понимает, что творится в голове у этого человека? – требовательно произнесла Вэй Цин. – В любом случае, единственный способ выяснить это – разыскать его и провести с ним больше времени. Я скажу Ло Ялин следить за его именем в городских слухах.       – Нет, нет, нет. Все в порядке, – сказал Вэй Усянь, рубанув ладонью воздух между ними. Ему это не показалось хорошей идеей.       Ему не выиграть этот спор.              К счастью, было полно и других дел, которые не включали в себя бесстрастного, чересчур красивого и смущающего Ланя. Построение ордена, особенно тайком, не простое дело. Даже когда у вас уже есть небольшая община, горящая желанием помочь. У них был символ, правила, цвета, первичная форма одежды, но все равно дел оставалось слишком много.       Выяснилось, что Шэнь Цзиньцзин в юности училась танцевать и грациозно двигаться исключительно ради того, чтобы наставница заметила ее. Это признание ошеломило и изумило Шэнь Шуи, которая и не подозревала об этом, пока ее жена, смеясь, не сообщила об этом Вэй Усяню за чашкой чая. Учитывая то, что она также неплохо фехтовала, она лучше всех могла помочь Вэй Усяню с некоей задачей.       У каждого ордена был свой стиль фехтования. Те, что практиковались в пяти старших кланах, со временем обрели узнаваемость и изысканность, но прочие кланы тоже обладали своими стилями. Некоторые были производным от стилей пяти кланов, некоторые нет. Но у каждого были узнаваемые черты, по которым можно было судить и о том, кто обучал этого заклинателя, и откуда он был родом.       Они могли бы использовать стиль Ордена Вэнь. Но он содержал свою символичность, а Вэй Усянь хотел (все хотели) нечто, что было бы их собственным, что обозначило бы Илин Вэй как самостоятельную общину, не часть Цишань Вэнь или Юньмэн Цзян.       Они использовали эти два стиля как основу. Стиль Цишань Вэнь основывался на резких четких шагах и постоянном движении. Стиль Юньмэн Цзян был вдохновлен водными потоками, изменчивыми, но сильными и быстрыми. А ещё Вэй Усянь вспомнил легкие, изящные шаги стиля Гусу Лань, всегда в движении, с частыми вращениями в воздухе.       В общем, Вэй Усянь поговорил с Шэнь Цзиньцзин, ее супругой и Ло Чэнем, пытаясь описать свои ощущения от энергии инь и ее движения. Он продемонстрировал им видимую энергию, то, как она взаимодействует с вещами. Они стали медленно подбирать движения, сочетая танец с фехтованием. В отличие от других фехтовальных школ, их стиль был менее агрессивным, отдавая предпочтение уклонению и кружению вокруг партнера и контратаке в момент, когда она ожидается менее всего.       Остальные жители приходили и делились своим видением. Кроме Шэнь Цзиньцзин танцами увлекалась и Чан Тин. С ее большим животом она не смогла бы присоединиться к ним, но она каждый день приходила вразвалочку, комментировала и подавала идеи. Все трое детей шныряли вокруг, пытаясь подсмотреть за тем, что делают взрослые.       Вэй Усянь тренировался с Суйбянем. Пусть он и не может использовать меч так, как положено заклинателю, но он старается, как может. Ему и в голову не пришло, что он может когда-либо заменить Суйбянь, даже на меч, который бы больше подходил его новому искусству. Этот стиль будет ассоциироваться с ним и орденом, который он создает. Он должен овладеть им.       Не спрашивая и не объясняя, их маленькая компания также разрабатывает похожий стиль и для безоружного боя.       Вэй Усянь любит этих людей.              – Это как постоянный источник энергии, – сказала Вэй Цин, просмотрев записи наблюдений и припомнив предыдущие исследования. – Он подпитывает и восстанавливает клетки, сохраняя заклинателя молодым до тех пор, пока существует этот источник. Если его убрать или остановить, тогда клетки и, следовательно, тело снова начнут стареть.       – Значит, он приостанавливает старение? А как со шрамами и прочим лечением? Даже такие мелочи, как рост волос… – неуверенно сказал Вэй Нин.       – Энергия сохранит заклинателя в целости и сохранности, насколько возможно, возвращая его тело в состояние, максимально близкое к «идеальному». Возможно, именно поэтому заклинатели могут обходиться простой циркуляцией духовной энергии в качестве метода исцеления в некоторых случаях. Хотя насчет волос я не уверен. Цин-цзе? – спросил Вэй Усянь.       – Тела постоянно обновляются, – вслух размышляла Вэй Цин, – рост волос, ногтей, даже рост клеток кожи происходит постоянно. Банные процедуры и поддержание гигиены избавляют от старой, мертвой кожи. Это работает как для обычных людей, так и для заклинателей. Такой рост требует энергии. Взрослый человек, вроде Ся Болина, получает эту энергию из пищи, которую ест. Но живому существу при рождении дается не так уж много энергии. Со временем этот запас уменьшается. Способность создавать прекрасные новые клетки слабеет, и клетки становятся неполноценными, что ведет к эффектам старения. Что до заклинателей, их золотые ядра постоянно производят духовную энергию, которая перемещается по меридианам и распространяется на все остальное тело. Это и есть тот источник, который тело использует, чтобы создавать новые клетки на замену мертвым или поврежденным. Без него энергии недостаточно, поэтому и люди и животные имеют ограниченный срок жизни.       – Ого. Старшая сестра такая потрясающая, что поняла все это! – воскликнул Вэй Усянь, изумленно хлопая в ладоши. Вэй Цин раздраженно замахнулась на него.       – Но как тогда это происходит с мертвецами? – вопросил Вэй Нин. – Я знаю, что это темная – энергия инь сохраняет нас… в неизменном состоянии, но как? И что с призраками? У них даже тел нет.       – На последний вопрос я могу ответить, спасибо моему последнему знакомству! – сказал Вэй Усянь. – Призраки состоят из темной энергии. Она имитирует клетки, подражая виду тела при жизни. Умелые и могущественные призраки способны видоизменять их по своему желанию, фактически становясь оборотнями! Я думаю, что это зависит от памяти или воображения призрака.       В этом он был абсолютно уверен. Вэй Усянь мог представить себе ужас от неспособности вернуться к более удобному облику. С точки зрения призрака это должно быть еще хуже. У призраков ведь на самом деле ничего не осталось, кроме их разума и эмоций, так что это и еще энергия, которая поддерживает их существование, и было всем тем, из чего они были созданы.       – Значит, никому не стоит волноваться, что ты вдруг станешь оборотнем? – спросила Вэй Цин.       – Я уверен, это было бы ужасно болезненно, вдобавок к высокой вероятности того, что я не смогу вернуться к прежнему виду. Это в буквальном смысле заставить свои мышцы и кости принять новую форму. Не то, что я бы посоветовал.       Вэй Усянь помолчал, подумав, и продолжил:       – Разный уровень призраков может также быть обусловлен уровнем «энергии», которую они изначально произвели. Те, у кого не так много темной энергии после смерти, вряд ли способны повлиять на реальный мир. Многие обычные призраки не осознают себя так, как те, что обладают значительной темной энергией.       Некоторые даже не осознают, что мертвы.       – Что касается мертвецов, – Вэй Цин задумчиво нахмурилась, – очевидно, она предотвращает разложение. И… «лечит» их. Мертвецы способны присоединить обратно свои конечности с небольшой помощью.       Несмотря на её тон, было ясно, что воспоминания беспокоят ее. Когда в одном происшествии рука Вэй Нина была оторвана, она почти впала в панику. Ничто в ее лекарской практике не подготовило ее к тому, как лечить лютого мертвеца. К счастью, Вэй Усянь оказался рядом и помог Вэй Нину воздействовать на его темную энергию и присоединить конечность.       Вероятно, Вэй Нин мог бы научиться делать это самостоятельно, но он все еще нервничал из-за всего, что было связано с изучением управлением своей энергии инь.       – Он также может использовать ее, чтобы укрепить свою кожу, – сказал Вэй Усянь, обдумывая прошлую ночную охоту. – И не только отсутствие ограничений в его теле делает его сильнее. Я думаю, он также использует ее, чтобы усилить свои мышцы. Будь это просто отсутствие физических ограничений, то он бы проиграл в состязании силы против лютого мертвеца с большей мышечной массой, но это не так.       Вэй Нин озадаченно оглядел себя. При жизни его тело было более мускулистым, чем большинство людей, включая его самого, полагали. Постоянные тренировки на стрельбище в сочетании с рутинным перетаскиванием медицинских принадлежностей или пациентов развили его мускулатуру сильнее, чем можно было бы понять по его худощавой фигуре. Но он все равно был физически слабее многих других. Однажды, несколько лет назад, когда он еще не привык к своему мертвому состоянию, он столкнулся на ночной охоте с массивным лютым мертвецом. Тогда он счел, что Вэй Усянь усилил его на время, и особо не размышлял об этом.       – Эта энергия каким-то образом поддерживает его существование, но я не думаю, что в его теле создаются новые клетки, как это происходит у живых. Его волосы совсем не отросли, – сказала Вэй Цин.       – Если подумать… – протянул Вэй Усянь, глядя вдаль, и его собеседникам стало ясно, что он использует свою энергию инь, чтобы связаться с Курганами, животными или даже самим Вэй Нином единовременно.       – Мулань не выщипывает свои поврежденные перья, когда чистит себя клювом, – сказал Вэй Усянь слегка отстранено, как будто одновременно разговаривал с ними голосом и мысленно общался со своей вороной. – Она пропускает энергию инь сквозь них, до тех пор, пока они не восстановятся сами по себе. Она знает, что перья не отрастут, если она выдернет их. Или же это будет очень медленно? Лучше дать энергии инь восстановить их. Более… выгодно?       Вэй Усянь моргнул и помотал головой, возвращаясь к пещере, где они разговаривали. Ниже по склону Ли Инъюэ и Сюй Биюй изучали ката под суровым надзором Шэнь Шуи. А-Юань, не желавший оставаться один, неуклюже пытался подражать им.       – Выгодно? – повторила Вэй Цин. Она нахмурилась. – В смысле, с точки зрения энергии?       – Думаю, да, – ответил Вэй Усянь.       Вэй Нин хмуро смотрел на свои руки. Он хотел бы иметь инстинктивные знания о своем мертвом теле, как лошади или Мулань. Чаще всего он узнавал, на что способен, когда терял рассудок и превращался в практически неуправляемого лютого мертвеца. Так он выучил трюк с укреплением кожи. В конце концов, его рассудок оставался с ним, просто… он ничего не контролировал. Пребывал в тумане, не думая, а просто реагируя.       Что может обернуться очень плохо, напомнил себе Вэй Нин, думая, как близок он был к тому, чтобы убить Цзинь Цзысюаня.       Но это значило, что он обменял инстинктивное знание на здравый рассудок. То, что животным было не дано.       Может, Вэй Нин был больше расстроен этим фактом, чем он раньше думал.       – Итак, теоретически, – медленно сказала Вэй Цин, – может ли А-Нин превращаться? Или как-то изменить свое тело?       – Он не чувствует боли, поэтому, вероятно, он мог бы, если он не возражает против… процесса? – Вэй Усянь поморщился. – Я не советовал бы ничего масштабного, но, может, мы могли бы понаблюдать за тем, сможешь ли ты отрастить волосы или что-то еще…       Вэй Усянь осекся, пораженный идеей. Призраки были частично созданы из воспоминаний, так? Вот почему они выглядят так, как выглядели при жизни. А так как большинство их сохранили память о своей смерти, именно так они обычно и выглядели. Бродят с видимыми смертельными ранами. Учтя то, что Вэй Усянь выучил, поглотив темную энергию, то можно сказать, что темн… энергия инь хранит воспоминания. Не только воспоминания о том, как они умерли, но и воспоминания об их жизни задолго до смерти, и черной энергии, что пришла и коснулась их.       Вэй Усянь рассказал обоим собеседникам, о чем он только что подумал.       – Если я прав, то, может, энергия А-Нина также работает на его памяти о том, каким должно быть его тело. Не дыхание, сердцебиение и все такое, а то, как он выглядит. Так, как золотое ядро заставляло его выглядеть, когда он был жив.       – А что насчет его органов? Не должны ли они тоже быть в хорошем состоянии? – спросила Вэй Цин.       – Они не нужны, чтобы сохранять работоспособность тела, – сказал Вэй Нин. Со временем он стал лучше говорить. Было трудно набрать в легкие воздуха, чтобы заговорить. В конце концов, ему не нужно было дышать. Но дыхание требовалось для того, чтобы издавать звуки. Сперва Вэй Нин мог говорить всего несколько слов за раз. Теперь же он мог выговаривать целые предложения.       – Я не использую их, поэтому они не сохранились? – под конец он потерял уверенность, и потому его утверждение превратилось в вопрос.       – Это верно, – сказал Вэй Усянь. – Единственные органы, которые ты используешь, это легкие и, думаю, желудок? Ну или что-то похожее.       Легкие были нужны для речи, а орган, который по их предположениям был желудком (внутренности Вэй Нина ниже легких больше не были в узнаваемом состоянии, в основном из-за того, как он умер), служил для поглощения и переработки сырого мяса, которое он ел, в большее количество энергии.       – Взять даже традиционных заклинателей, – продолжил Вэй Усянь. – После преодоления рубежа, за которым они могут практиковать инедию, они перестают нуждаться в еде. Может быть, если они прекратят есть совсем, их органы могут атрофироваться также, как неиспользуемые мышцы.       Многие заклинатели смотрят свысока на «материальные вещи», но даже они все еще наслаждаются едой.Так что даже с инедией они никогда не прекратят есть, что, в свою очередь, ведет к недостойным испражнениям, как у любого другого простого смертного.       Даже в Гусу Лань регулярно питались, хотя они изо всех сил пытались низвести еду до скудных, пресных кусочков.       – Звучит притянутым за уши, – заявила Вэй Цин. – Но природа способна на весьма экстравагантные вещи, поэтому я бы не стала совсем сбрасывать ее со счетов.       – Если всё дело в памяти, то, может, Сянь-гэ способен остановить свое старение? – предположил Вэй Нин.       – Может быть, но я-то все еще жив, поэтому мое тело продолжает создавать эти новые клетки или как их там. Я не могу просто сохранить себя тем же способом, как ты. Получится ли использовать темную энергию в качестве источника? Я не могу создавать ее, но я много поглотил, – спросил Вэй Усянь.       – Нечего и говорить, что ты не можешь, – задумчиво сказала Вэй Цин. – Говоря откровенно, я даже не уверена, сколько энергии требуется на такого рода манипуляции. Нужно достичь определенного уровня развития золотого ядра, но возможно это больше нужно для выработки энергии, а не для ее использования. Ты точно уверен, что уже не сделал этого?       – Сделал что? – спросил Вэй Усянь. Ему было совершенно непонятно.       – Остановил процесс старения.       Вэй Усянь схватил ее за плечи и глянул на нее большими глазами.       – Цин-цзе, – сказал он смертельно серьезным тоном, – я глянул на свое отражение на днях и знаешь, что я увидел? Морщины. Я увидел морщины, цзецзе! Я старею!       – Нет у тебя морщин! – сказала Вэй Цин, пытаясь выбраться из его хватки. Он уже начал трясти ее. Нежно, он не был груб.       – Сестра, брат! Пожалуйста, успокойтесь… – Вэй Нин протянул руки, как будто желая помочь, но не зная, откуда начать.       – У меня морщины вокруг глаз, – причитал Вэй Усянь.       – Проваливай!              Конечно, жизнь не останавливалась.       Вэй Усянь решил послать Цзян Яньли корзинку с дарами. Или двадцать. Он съежился, когда новый крик эхом разнесся в окрестностях горы. А-Юань прижался к его боку, испуганный и взволнованный. С другой стороны друг в друга вцепились Ли Инъюэ и Сюй Биюй. Все четверо смотрели на неказистую хижину как на непобедимого монстра.       Новый крик.       Люди вокруг обменивались взволнованными взглядами, но продолжали работать. Шэнь Шуи нерешительно топталась на месте, нервно обмахиваясь веером. Ся Шицзин выглядела подозрительно бледной. Ся Болин просто был мрачен и поглядывал на ведро неподалеку, на случай, если его жене изменит выдержка. Ло Ялин, впервые на памяти Вэй Усяня, выглядела беспокойной.       – Она кричит так, будто ее убивают, – сказала Ли Инъюэ.       – Она кричит так, будто ее пытают, – поправила Сюй Биюй. Новый крик почти перебил ее слова.       – Будь моя матушка жива, думаю, я бы завалил ее подарками, – сказал Вэй Усянь, – и, наверное, извинениями.       Все вокруг согласно закивали.       – Моей матери пришлось испытать это дважды за ночь, – голос Шэнь Шуи звучал слегка испуганно.       Схватки у Чан Тин начались немногим спустя после полудня. Ее муж был рядом с ней, несмотря на сомнения деревенской повитухи. Лаи Ай и Вэй Цин настояли на своем. Чан Тин хотела, чтобы Чан Цзяньхун был рядом и держал ее за руку. Но его и близко не подпустили к тому месту, где происходит настоящая работа.       – Мне говорили, что именно поэтому женщины более терпимы к боли, чем мужчины, – сказал Ся Болин. Он погладил свою беременную жену по спине, неуклюже успокаивая.       – Я слышала, что некоторым женщинам роды даются тяжелее, чем другим, – сказала Шэнь Шуи.       – Правда? – с надеждой спросила Ся Шицзин. Ее рука лежала на животе. Ее срок родить должен подойти через пару месяцев.       – Но в первый раз обычно тяжелее, – извиняющимся тоном сказала Шэнь Шуи. Вся надежда слетела с лица Ся Шицзин.       – Папа, мне страшно, – проныл А-Юань.       – Мне тоже, – пробормотал Вэй Усянь. Неужели Цзян Яньли тоже прошла через это? Он решил спросить в следующем письме.       Постойте.       – Ты что, только что назвал меня А-дье? – спросил Вэй Усянь, глядя на А-Юаня. А-Юань зарылся лицом в его одежды, но кивнул.       – Что случилось с А-нян? – лукаво спросил Вэй Усянь. Он был рад, что удалось отвлечься от происходящего в хижине.       – Шицзе сказали, что это для женщин, а не для мужчин, – сказал А-Юань, не глядя на него. Он казался смущенным. – А-дье, баба и фуцинь* для родителей-мужчин. Почему ты мне так не сказал?       Честно говоря, Вэй Усянь был счастлив и тем, что А-Юань хотя бы называет его родителем.       – Никак не было подходящего момента, – сказал он. – Помнишь? Первый раз, когда ты назвал меня А-нян, случился, когда твой дядя Цзинь первый раз пришел к нам.       Вэй Юань хмуро посмотрел на него. Больше было похоже, что он дуется.       – Все равно, – продолжал он недовольно настаивать, пытаясь закопаться в многослойные одежды Вэй Усяня. Вэй Усянь шевельнул рукавами, полностью закрывая малыша. Не настолько он, должно быть, и недоволен, потому что Вэй Усянь слышал хихиканье.       – Мне кажется, последний крик был совсем отчаянным, – сказала Ло Ялин, когда прозвучал новый вопль.       – Я бы тоже расстроилась. Как долго она тужится? – спросила Шэнь Шуи.       – Я не думаю, что тетя Чан вообще расстроена, – сказала Ли Инъюэ.       – Я начинаю задумываться, как может человеческая раса быть столько многочисленной, если людям приходится пройти через это для размножения, – заметил Вэй Усянь.       – Секс это весело, – ответила Шэнь Шуи.       Все тут же повернулись, чтобы посмотреть на нее. Никто не ожидал такого от нее услышать. Поняв, что все на нее пялятся, Шэнь Шуи резко вздрогнула, прикрыла лицо веером и отвернулась.       – Теперь ты так говоришь? – сказал Вэй Усянь, наклонившись к ней и похотливо улыбаясь. – Расскажи мне больше.       Он увернулся от удара.       – Поскольку вы тут единственный, у кого нет ни отношений, ни ребенка, у вас нет причин такое говорить, – сказала Ло Ялин.       Ой.       – Грубо, Ло Ялин. Когда ты стала такой жестокой? – спросил Вэй Усянь.              Немного времени спустя Вэй Цин, которая выглядела так, будто только с поля боя, с диким и пришибленным взглядом, вышла, чтобы сообщить им хорошие новости.       Ну, на самом деле самыми первыми словами, слетевшими с ее губ, были:       – Человеческое тело доставляет столько хлопот.       – Разве вы не должны были сказать нам о ребенке, и в порядке ли тетя Чан? – потребовала Ли Инъюэ, выпрямившись и уперев руки в бока.       Вэй Цин на мгновение смутилась, глянув на Ли Инъюэ.       – А, правильно. Это девочка, и оба, и мать и ребенок, чувствуют себя прекрасно. У дяди Цзяньхуна синяки на руке.       – Еще одна девочка? А-Юань будет в меньшинстве, – рассмеялась Ся Шицзин. – Я надеюсь, у меня мальчик. Я хочу сына. Можем мы увидеть ребенка?       – Скоро, – ответила Вэй Цин. – Чан Тин скоро уснет. Они просто проверяют, все ли в порядке с ребенком. Когда они закончат, сможешь проверить уровень энергии.       Зная, что последние слова были обращены к нему, Вэй Усянь кивнул.       – Они уже дали имя? – спросила Ло Ялин.       – Они определяются, – повторила Вэй Цин.       – Итак, – Вэй Усянь хлопнул в ладоши, – кто хочет рассказать всем?       Трое детей тут же загорелись.       – А что, если мы пропустим ребенка? – спросил Сюй Биюй.       – Тогда, наверное, вы должны рассказать всем так быстро, как только сможете, – торжественно заявил Вэй Усянь. Детишки задумались на секунду-другую, а потом сорвались с места, крича во все горло новости всем, кто мог слышать.       Некоторое время спустя, когда дети уже подпрыгивали в возбужденном ожидании, Чан Цзяньхун медленно вышел из хижины. Он шел так осторожно, как только мог, держа в руках сверток, который в сравнении с его руками казался крохотным.       – Все, – объявил Чан Цзяньхун, ошеломленный, с широкой улыбкой, – познакомьтесь с Чан Циншань. Моей дочерью.       Все потихоньку собрались вокруг Чан Цзяньхуна, который присел, чтобы самые младшие могли увидеть спящего младенца.       Крошечная и сморщенная, таким было первое впечатление Вэй Усяня. Просто крохотуля. Ее маленькая ручка сжимала край одеяла. Вэй Усянь не мог не улыбнуться.       Несмотря на его жалобы, что это должен быть детородный сезон, Вэй Усянь был рад всему, что символизировало это дитя. А-Юань и две его ученицы это одно дело. Но появление здесь этой хрупкой новой жизни, значило, что его дом теперь был на самом деле безопасным. Что они не просто выживают тут; они процветают.       – Циншань, да? – хмыкнула Шэнь Шуи, выглядывая из-за веера.       – В честь нашего нового дома и того, что мы должны были сделать, чтобы быть здесь, – ответил Чан Цзяньхун. Он все еще выглядел слегка ошеломленным.       Мулань приземлилась на плечо Вэй Усяня, желая поучаствовать, но не желая никого пугать рядом с ребенком.       Спустя мгновение Чан Цзяньхун поднял взгляд.       – Не желаете ли подержать ее, Старейшина Вэй?       Вэй Усянь удивился.       – Для меня это большая честь.       Бережно он принял ребенка. Он сел рядом с Чан Цзяньхуном, так что новоиспеченный папаша не разлучался с новорожденным. Мулань поделилась недоуменной картинкой птенца в гнезде. Вэй Усянь осторожно проверил уровень энергии инь в младенце. Все еще ничем не отличается от ее матери.       Курганы всколыхнулись. Вэй Усянь выдохнул. Он помог сознанию горы слиться со своим собственным. Даже не видя, Вэй Усянь знал, что его глаза полыхнули алым огнем, но здешние люди доверяли ему. Они удивились, но не сделали ничего, только с любопытством наблюдали. Курганы, казалось, рассматривали нового человека с еще большим недоумением, чем Мулань.       Маленький/крохотный/хрупкий человечек. Уязвимый. Надо защищать. Мой? Я буду защищать. Нет боли/отчаяния/страдания для крохи. Мирный. Драгоценный.       Да.       Вэй Усянь улыбнулся шире и мягче, сворачивая энергию инь внутри. Вместе с Курганами, повторяющими его чувства, он шепнул спящему младенцу:       – Привет, Чан Циншань. Добро пожаловать домой.              От переводчика:       А-дье – папочка       Баба (爸爸) – папа       Фуцинь (父亲) – отец              От автора:       Что происходит в этой главе: ВИ не уверен в себе. Кое-что, что может быть излечено постоянным присутствием и вниманием Лань-эр-гэгэ. Прогресс в построении ордена! Осознание того, что я редко пишу ПОВ ВН, хотя обожаю его. Начинаем решать проблему старения. Это не будет также легко, как для традиционных заклинателей. И, наконец, первое рождение в Курганах!       常青山 – фамилия 常 (Чан) значит обычный или частый. 青 (Цинь) означает синий, а 山 (Шань) означает гору. Это также может подразумевать «настойчивость», поскольку слово «циншань» часто используют во фразах, означающих настойчивость. Таким образом, как мне кажется, получается значение «частое, многократное упорство», которое является отличительной чертой живущих в Курганах. К тому же, буквальное значение «обычная синяя гора», которое совершенно точно не описывает Курганы… но раньше было.       Курганы обратили внимание, потому что это первый человек, родившийся с их энергией внутри. Все остальные, даже ВИ, стали частью Курганов (и наоборот) постепенно.