Дом мертвых бабочек

      Дом как будто промерзал насквозь, передавал эту зябкость каждому, кто находился внутри. Не спасали ни теплые одеяла, ни шерстяные пледы, ни выкрученные до предела обогреватели.       Нейтан с утра натянул старый свитер цвета пожухлой листвы и так его и не снимал. Плотный, теплый, на него с трудом налезло пальто, когда пошли в лес. Но на улице подстерегал еще и ветер, так что Нейтан торопливо застегнулся на все пуговицы и натянул на руки кожаные перчатки.       Лин бодро шагал впереди. Задорно перепрыгивал через лужи, покрытые коркой первых заморозков. Куртка была распахнута, большой теплый шарф болтался. Но подходя к лесу, даже Лин застегнул молнию. Резко, торопливо, боязливо косясь на деревья.       В детстве Лин рассказывал, что в лесу живет что-то темное.       Нейтан любил читать, а Лин — слушать истории. Потом сам быстро научился, но даже став старше, обожал слушать страшилки, которые рассказывали Нейтан и Брендон. Закрывшись в темной комнате, где пахло пылью и старыми духами. У Брендона особенно хорошо получалось. Он подсвечивал лицо снизу фонариком и вполголоса заунывно рассказывал.       Лин всегда был впечатлительным, так что они даже не удивились, когда он начал упрямо заявлять, что лес — темное место. Ему тогда было всего лет пять.       Брендон этим активно пользовался, когда хотел пойти к озеру только с Нейтаном: просто говорил, что они в лес, и маленький Лин за ними не увязывался. Правда, позже это перестало работать. Лин опасливо косился на деревья, но всё-таки ковылял за братьями.       Теперь взрослый Лин даже не остановился, уверенно шагая к кромке леса. И всё-таки сунул руки в карманы, почти незаметно втянул голову в плечи. Косился на тьму между корней деревьев.       — А помнишь, в детстве ты верил, в лесу живет тьма, — усмехнулся Нейтан.       Он хотел разрядить обстановку, посмеяться над детскими страхами. Лин веселья не разделял, он даже не повернулся, перепрыгнул через торчащий корень и бросил:       — Я и сейчас верю.       Веселье Нейтана потонуло в вязком осеннем воздухе, поглотилось разлапистыми ветвями, впиталось в жирную землю. Даже дыхание на секунду перехватило, но потом Нейтан продолжил путь.       Иногда его самого пугали заявления Лина. Каково же ему, если он во всё это верит?       — Дойдем до озера, — тем же напряженным голосом сказал Лин. — Прогуляемся.       Нейтан назвал бы это чем угодно, только не прогулкой.       Хотя дышалось в лесу на удивление легко. Ноздри щекотал запах прелой листвы и влажной земли. Деревья еще не сбросили листву и шелестели, нашептывая что-то — то ли о призраках, то ли об осени. То ли о доме, где всё устлано воспоминаниями и крыльями мертвых бабочек.       Зеленоватый мох отчетливо выделялся на коре деревьев. А влажность будто обнимала, убаюкивала, путаясь в волосах.       Нейтан остановился и завертел головой. Он настолько задумался, что даже не заметил, когда исчезла из виду фигурка Лина. Да как он мог пропасть, он шел-то не настолько впереди!       Чувствуя себя полным идиотом, Нейтан позвал:       — Лин?       На секунду мелькнула мысль, что это глупая шутка. Иногда в детстве Брендон любил так делать: внезапно прятаться за каким-нибудь стволом и хихикать, пока его искали. Он подговаривал и Нейтана так подшутить над Лином, но тот всегда отказывался. И подобные выкрутасы Брендона терпеть не мог.       Лес вокруг шелестел. С желтой листвы на макушку Нейтана упала пара капель.       — Лин! Это не смешно.       Он уже почти жаждал, чтобы это была глупая шутка, и хохочущий Лин сейчас вынырнул из-за дерева. Конечно, Нейтан дал бы ему хороших подзатыльников и дико разозлился идиотской шутке — но лучше это, нежели гнетущая лесная тишина.       Где-то равномерно зачирикала птичка. Ни единого звука человека.       — Л-л-лин?       Пытаясь сохранить спокойствие, Нейтан прошел чуть вперед, вспоминая, на каком расстоянии от него шагал брат. Начал обшаривать кусты и деревья, усилием воли не впадая в панику. Если это не шутка, а никаких звуков не было, может, Лину стало плохо, и он валяется без сознания?       Это, правда, не объясняло того, как Нейтан мог не заметить. Не настолько уж он задумался!       Чужой смех вплелся в шелест деревьев, прошелся по загривку и будто бы смахнул с деревьев пару дождевых капель. Нейтан замер, боясь обернуться.       Он был точно уверен, что это вовсе не голос Лина. Это походило… на голос Брендона?       — Вот как это, чувствовать, что тебя бросают.       Голос походил на настоящий, звучал, как настоящий, и Нейтан не оборачивался. Сжал руки в кулаки, чтобы они не дрожали.       — Какого черта? — спросил Нейтан и посчитал победой, что голос звучал хрипло, но почти не дрожал.       — Я не знаю, Нейт. Вы оставили меня в компании призраков. Как я мог не стать одним из них?       — Чего ты хочешь?       — Поздновато спрашивать. А как думаешь, чего хотят призраки? Может, еще компанию? Им скучно и одиноко. Им мало меня. Теперь они хотят поиграть с другими живыми. Я был один, но вас двое.       Голос как будто приблизился, хотя шагов Нейтан не услышал. Он всё еще не оборачивался.       — И я, и Лин боялись, что унаследуем семейное безумие. А насколько этого опасался ты, Нейт? И как можешь быть уверен, что этого не случилось? Что всё сейчас — это не плод твоего богатого воображения. Голоса в голове. И главный местный призрак — это ты. Ведь разве не так было в детстве?       Нейтан зажмурился. Он никогда не произносил этого вслух, но, конечно, чертовски боялся! Он использовал воображение, чтобы создавать истории. Чтобы на их страницах оживали дома с призраками и шепчущие стены. Но разве каждый писатель в какой-то степени не безумен? Все эти персонажи, сюжеты и диалоги, которые Нейтан всегда продумывал сначала в голове. Продумывал или слушал?       И вдруг возвращение домой и смерть Брендона действительно что-то окончательно перещелкнули у него в голове? И Нейтан теперь такой же чокнутый, как тётя Элис, которая не умела отличать реальность от бредовых снов.       — Или призраки выбрали Лина. Как далеко он готов шагнуть, чтобы посмотреть в лицо страхам, как любит говорить ваша дорогая мать? И сколько нужно этих страхов, чтобы остановить его хрупкое сердце и присоединить к местным призракам?       Нейтан зажмурился еще крепче и замотал головой, чтобы прогнать навязчивый голос — чем бы он ни был на самом деле, галлюцинацией или призраком. Особенно помогала мысль о Лине. Куда его могли завести голоса, или куда он сам зашел, пока Нейтан тут стоит и дрожит?       Вспомнились слова Лина о том, что он видел накануне утром.       Как будто бы Брендона, но выглядел он угрожающе.       При жизни Брендон был улыбчивым парнем, их другом. Да, порой бывал жесток, но не больше, чем другие дети. Он бы никогда не причинил вреда ни Нейтану, ни Лину.       Ощущение чужого присутствия исчезло, Нейтан распахнул глаза. Оборачиваться не решился, но уверенно пошел вперед, отодвигая рукой мокрые кусты. К озеру. Лин говорил, они прогуляются до озера. Оно же совсем близко, наверняка и брат там.       Чуть дальше леса редели и сменялись болотами, топкими и гиблыми. Туда не только не пускали детей, но и взрослые из города предпочитали не соваться — хотя с удовольствием рассказывали истории о болотных огнях.       Лесное озеро располагалось еще на той территории, что прилегала к Эшмор-хаусу, так что формально даже принадлежало им. Довольно большое и в основном неглубокое.       В это время года берега покрывала высохшая трава вперемешку с оставшейся буро-зеленой. Под ботинками хлюпала грязь.       Брата Нейтан заметил сразу. Лин сидел на высохшем стволе, который лежал здесь последние годы до отъезда Нейтана. Тогда летом прошла сильная гроза, многие деревья оказались повалены — и то самое из сна через ручей, которое сегодня они с Лином обошли стороной, и вот это у озера. Со ствола было удобно смотреть на гладкую поверхность воды.       Лин сидел, уткнувшись лицом в колени и накрыв голову руками. Услышав шаги, он резко выпрямился и глянул на Нейтана:       — А я уж думал, ты пошел отлить и навернулся. Учти, я бы труп искать не стал, холодно. Куда ты пропал?       Лин говорил насмешливо, но последняя фраза звучала, скорее, тоскливо. Из-за этого и из-за взгляда Нейтан понял, что брат тоже что-то слышал или видел, но не хочет этого признавать.       Нейтан плюхнулся на дерево рядом. Он и сам не хотел думать о странном голосе. Может, просто слишком мало спал? Богатое воображение, смерть давнего друга…       — Отстал, — буркнул Нейтан. — А ты куда убежал?       — Так холодно! Чего мечтать-то.       — Это ты погулять хотел.       — Зануда.       Лин перевел взгляд на озеро и обхватил себя руками. На замерзающего он похож не был, скорее уж, он думал о том, что ему самому могло показаться. Или как он вообще воспринимал лес?       Голос Лина был негромким и растерявшим былой задор:       — Ты был прав, дело не в лесе. Тьма живет в доме. В нас самих.       Морось противно покалывала лицо, и Нейтан потер его, как будто это могло отогнать всех призраков и прочую кажущуюся чушь. Под пальцами неприятно кололась щетина, и Нейтан с раздражением подумал, что побреется, как только вернется домой.       Нейтан проснулся рано, решил не будить Тейлор шумом в ванной. А когда спустился, оказалось, что и Лин не спит. Они перехватили по бутерброду на кухне и сразу пошли в лес. Нейтан оставил Тейлор старомодную записку.       Где-то вдалеке раздался колокольный звон. Едва слышный, тоскливый и заунывный. Ему вторили точки воронья с вершин деревьев. В воде озера что-то булькнуло.       — Я не хотел приезжать, — зло сказал Лин. — Этот чертов дом — последнее место, где я хотел оказаться! Лучше б проектом по учебе занимался.       — А зачем тогда приехал?       — Из-за Брендона. Мне было стыдно.       Нейтан не стал показывать удивления, хотя последнюю реплику не понял. Он терпеливо ждал продолжения, справедливо решив, если начать выяснять, Лин скорее взбрыкнет, нежели ответит. А так молчать не сможет, это не в характере Лина, раз уж начал говорить.       — Ты бросил меня, но Брендон воспринял всё на удивление спокойно. Его-то ты наверняка предупредил и обсуждал поездку.       Нейтан мог возразить, но это было бы ложью. Он и правда говорил с Брендоном о том, что хочет уехать. Тот не хотел вместе с ним, но желание понимал. А Лину тогда было всего одиннадцать, он увлекся какой-то новой компанией друзей в школе, и Нейтан не посчитал, что с младшим братом стоит обсуждать отъезд. Да и что мелкий мог понять о колледже?       — Брендон радовался, что я остался, — продолжил Лин. — Мы много общались… ну, лучше с ним, чем с родителями. Хотя вне дома почти не пересекались. А потом я уехал. С тех пор мы с Брендоном не говорили.       — Совсем? — удивился Нейтан. Он сам всё-таки иногда созванивался.       Лин опустил голову, старательно ковыряя носком ботинка влажную землю.       — Ну… я уехал без предупреждения. Тайно подавал документы в колледжи, подделывал подписи родителей, когда требовалось. Потом ночью собрал вещи и утром сбежал, пока все спали. Брендон ни о чем не знал.       — А как же… — Нейтан опешил, не зная, как лучше сформулировать вопрос.       — Я взял деньги у отца и на первое время мне хватило. А потом просто устраивался на подработки, это не так сложно.       — Отец был в курсе?       — Думаю, он подозревал, зачем я попросил. Но спрашивать не стал.       Лина отец любил. Как и Нейтана, но самому Нейтану было сложно находить с ним общий язык — может, потому что они действительно были похожи. А Лин всегда был живее, более общительный, не смущался первым начинать разговор.       — Ты знал, что счетами заведует мать? — внезапно спросил Лин. — Отец говорил. Когда он отошел от дел, то бизнесом занялись управляющие, а все счета хоть и на имя отца, но деньгами распоряжается Эстер. Вроде так удобнее, чтобы отцу не приходилось лишний раз ходить в банк. Но лично я думаю, что мать хотела и в этом быть главной.       Нейтан никогда не выяснял таких деталей и бизнесом отца не интересовался. Он знал только, что денег на счетах было достаточно, чтобы содержать большой дом и платить за обучение детей в школе. А когда уехал, Нейтан тем более не был в курсе финансовых дел.       Хотя изначально отец тоже дал ему денег на первое время, и они правда помогли устроиться. Но Нейтан об отъезде предупреждал — правда, только теперь задумался, а была ли в курсе о тех деньгах мать.       — В общем, я уехал тайно. Потом пытался позвонить Брендону… он послал меня к черту. Заявил, что я говнюк, как и ты, кинул его. И мог хоть предупредить. Поэтому мне было стыдно. Когда я узнал, что он мертв… ну, я не мог не приехать. Хоть так.       Носком ботинка Лин стер разрытую землю и резко поднялся. Как будто хотел подвести черту под неприятным разговором.       — Хорош рассиживаться! Поехали в больницу, если по-быстрому, успеем до завтрака.       Только тут Нейтан увидел, что старая веревка, с которой они прыгали в детстве, до сих пор свисает с дерева. Только ветка давно отвалилась, одна веревка сиротливо свисала за спиной Лина. И покачивалась.       Будто виселица.       Нейтану и Брендону было двенадцать лет, когда они придумали игру в призраков.       Лину тогда было пять, он уже прекрасно понимал, кто такие призраки, и насколько любил страшные истории — он слушал их с открытым ртом, обхватив колени — настолько же боялся. Он говорил о живых тенях и о том, что в лесу живет что-то страшное.       Тогда и придумали игру.       Призраком обычно бывал Нейтан. Он просто обожал игру! И постоянно донимал остальных. Заворачивался в старую простынь и носился по дому, усердно завывая. Остальные, услышав эти звуки, должны были бросать все дела и прятаться, а призрак их потом искал.       Однажды Лин спрятался так хорошо, что Нейтан и Брендан искали его вместе, но найти так и не могли. Нейтан разозлился, потому что игра переставала быть приятной и становилась немного пугающей. Родителей дома не было, они вроде бы как раз поехали на какие-то процедуры с отцом, он тогда уже не ходил.       — Сам виноват! — заявил Нейтан. — Если Лин так хорошо спрятался, пусть там и сидит.       Брендон посмотрел на него с ужасом:       — Ты что! А вдруг с ним что-то случилось? Мы же виноваты будем.       В итоге родители застали Нейтана и Брендона рыдающими посреди гостиной: они обыскали весь дом, но Лина не нашли. Родители тоже испугались.       Ничего страшного не случилось: оказалось, Лин спрятался в погребе, куда детям спускаться, конечно же, запрещалось. Поэтому он решил, что отличное место! Только в темноте, под шорох мышиных лапок, испугался настолько, что сидел, сжавшись и зажмурившись. Даже не отваживался отвечать братьям, которые его звали.       Нейтан помнил маленькую фигурку Лина на руках у отца, в его кресле. Лин и тогда не плакал, он просто судорожно всхлипывал, трясся всем телом и боялся открыть глаза.       Мать страшно отругала Нейтана и Брендона. Отобрала старую простынь и строго запретила «повторять выкрутасы». На две недели посадила их под домашний арест. Ограничение свободы было особенно болезненным.       Весь вечер Нейтан бушевал и жаловался Брендону, что во всем виноват Лин. Ну, сложно было отозваться, когда его искали? Или вообще не лезть в погреб! Придурошный мелкий!       В глубине души Нейтан и себя чувствовал виноватым: он же постоянно хотел играть в призрака и подбивал остальных искать самые изощренные места для пряток. Он знал, что Лин хотел впечатлить старших. К тому же, Нейтан и сам испугался за брата, но не мог же этого признать. Не круто!       Ночью Лин пришел к брату и забрался под одеяло:       — Дом страшный.       Нейтан его, конечно, не прогнал.       И главный местный призрак — это ты. Ведь разве не так было в детстве?       Пока Нейтан вел машину к больнице, он не мог не думать о том, как всё могло бы быть просто. Похороны прошли, так выкрутить руль, свернуть на дорогу прочь из города. Только чтобы вместе с ними была и Тейлор.       И всё. Прощай, чертов дом, воспоминания детства и та часть жизни, куда Нейтан вовсе не хотел возвращаться.       Он даже думал предложить Лину. Они могли бы останавливаться, чтобы Лин не особо устал. Даже переночевать в каком-нибудь отеле по дороге. Лишь бы убраться из дома!       Но дорога до больницы была недолгой, а Лин явно и за нее сильно устал. Он даже задремал в машине, и Нейтан подумал, что не готов рисковать. Просто больше они не пойдут ни в какой лес. Уж лучше сидеть дома всю неделю, там хоть и придется терпеть компанию матери, зато поменьше призраков.       О голосе в комнате Нейтан предпочел не думать.       И неприятным воспоминанием всколыхнулся один из последних разговоров с Брендоном. Он тогда не упрекал, но хмыкнул, что Нейтан прекрасно умеет игнорировать то, что его не устраивает. Делать вид, что этого не существует. Отмахиваться.       Когда машина мягко ткнулась, паркуясь, Лин встрепенулся и сонно потер глаза. Нейтан понимал, что младший брат всегда будет для него «маленьким», но сейчас Лин действительно казался совсем юным, и Нейтан вспомнил, что ему всего-то девятнадцать. Сам Нейтан и будучи старше делал… много глупостей.       Не дожидаясь Нейтана, Лин вынырнул из машины. Громко выругался из-за холода, запахнул куртку и, пригнувшись на ветру, заторопился в больницу.       Когда Нейтан нагнал его, Лин уже вовсю использовал свое обаяние, чтобы выяснить у дежурных, с кем же им пообщаться.       Как и предполагал Нейтан, бюрократии в больнице было не меньше, чем в любом другом месте. Но им везло.       Как в итоге оказалось, тело Брендона вообще должно было находиться в полицейском морге, но он был слишком далеко, так что ограничились больницей. Суицида тоже никто не отрицал. Сердобольная паталогоантом прониклась Лином, который сделал большие глаза и рассказала «убитым горем братьям», что это действительно были таблетки.       — Он пил снотворное? Кто его выписал? С этим врачом можно поговорить? — уточнил Нейтан.       — О нет. Это были некоторые из таблеток вашего отца, он пил их иногда от болей из-за сердца. А тут ужасающая дозировка.       — Но вы уверены, что это было самоубийство? Может, он вовсе не хотел умирать. Вдруг ему было больно, и он не рассчитал.       — В его комнате нашли записку. «Простите». Ваша мать подтвердила, что это почерк Брендона.       У Нейтана голова шла кругом. Значит, никаких зловещих тайн не было, Брендон правда убил себя — правда, не очень понятно, с чего и почему. С Лином не общался, но Нейтан переписывался с Брендоном около месяца назад, тот строил планы и не казался несчастным. Что же произошло?       — Мне всё это не нравится, — заявил Лин, сунув руки в карманы в холле больницы. — Что случилось-то с Брендоном? И как нам это выяснить?       — Осмотрим его комнату.       — Да полиция наверняка там была!       — Но они не знали Брендона. Поговорим с родителями.       — Ага, так тебе мамочка что-то и расскажет. Она даже не хотела говорить, как он умер! Как же, кто-то из Эшморов покончил с собой, какое пятно на репутации! Дерьмовые тайны.       Лин в сердцах пнул ни в чем не повинный пластиковый стул. Нейтан вздохнул и пошел к автомату, чтобы выпить кофе перед возвращением домой. Лину он взял чай.       Вернувшись с двумя дымящимися пластиковыми стаканчиками, Нейтан уселся рядом с братом. Лин съехал на стуле пониже и запрокинул голову, рассматривая потолок. Выпрямился и взял чай.       — Я после этого леса чувствую себя так, будто не спал пару дней и готовился к экзаменам.       — Ну, тебе не просто так сказали недельку отдохнуть, а не ехать в Лондон…       — Ой, отвали со своей заботой и рациональностью.       Нейтан уже начал привыкать к этому. Что куда чаще Лин огрызается, нежели отвечает нормально. И даже перестал принимать на свой счет или обращать внимание. Тем более, и сам Лин тут же об этом забывал.       — Спасибо, что остался, — внезапно сказал Лин. Он подул на горячий чай и отпил его, не смотря на брата. — Один я бы тут свихнулся за неделю.       — Надеюсь, оба мы с ума не сойдем.       Лин не стал отшучиваться или огрызаться. Помолчал, как будто не знал, стоит ли говорить, но потом всё-таки тихо сказал:       — В лесу тревожно. И всегда было. Как и в доме. В Лондоне тоже беспокойно, но хотя бы не страшно. Только рядом с тобой я чувствую себя в безопасности.