"Если боль ненадолго заглушить, она станет еще невыносимей, когда ты почувствуешь её вновь" Джоан Роулинг
Постоялый двор «Ночлежка Хельги», Верген
Вернон повернулся на бок, с удовольствием растянулся на мягкой постели и с улыбкой уставился на рыжие локоны, разметавшиеся по подушке. Помахал ладонью перед лицом, словно отгоняя дым, и в следующий миг потянулся к волосам девушки. Нежные поглаживания грубых рук мечника разбудили спящую. Она завозилась в покрывалах и повернулась. Тонкая полоска бледных губ разомкнулась, чтобы нарушить блаженную тишину. — Отвернись, — выплюнул мечник ей в лицо, и в глазах его не было ничего, кроме злобного пренебрежения. Она недовольно поджала губы, окинула взглядом его напряжённую позу и перевела внимание на дощатый потолок. — Спать нужно полусидя, любезный. Иначе мозги вытекут, — в её голосе разливался яд, но у Роше это вызвало лишь усмешку. — А ты, видимо, всю жизнь засыпала вниз головой. — Что-о? — в её забегавших рыбьих глазах он прочёл непонимание. До чего глупая девица. Угораздило же его. Поскорее бы от неё избавиться. — Это значит проваливай отсюда. И мой тебе совет, женщина. Если хочешь заиметь мужчину, раскрывай рот только играя на его флейте. Поражённая его наглой прямолинейностью, девушка вскочила, будто облитая кипятком. Неужели до неё дошло? — Больно радостно с таким, как ты, на вздувшихся матрацах кувыркаться. Мог и поприличнее комнату снять. Тоже мне, командир нашёлся, — её суетливые движения напоминали метания раздражающей мухи в загаженном нужнике. Кое-как натянув изношенное платье под грудь, она поспешила к двери. Прежде Роше бы не оставил подобное заявление без ответа, но не теперь, когда истерзанной душе хотелось лишь покоя. Он цинично хмыкнул девице вслед, когда дверь бесцеремонно раскрылась, едва не сбив взбесившуюся гарпию с ног. Бьянка окинула утреннюю беглянку безразличным взглядом, так, будто встретила случайного прохожего. Рыжая вздёрнула нос, натянула платье по самое горло, закрывая грудь, и вихрем пронеслась мимо. Вернон уже собирался обернуться к подчинённой, но тут она разочарованно выдохнула, отчего всё желание пропало. Ну а чего она от него хочет? Уже нечему удивляться. — Хранительница Вергена призывает вас в замок, командир, — спокойным голосом доложила Бьянка. Так даже лучше. Если для него найдётся работа, больше не придётся ломать голову, чем бы себя занять, лишь бы избавиться от бесконечного самокопания. Как назло, белая мгла, объявшая плотными кольцами тумана Верген со всех сторон, долгое время не давала сдвинуться с мёртвой точки. Тогда ещё пришлось сделать несколько вылазок за стены города, помогая ведьмаку разрушить проклятье. И хоть все эти лишние движения отдаляли от главной задачи, не позволяя приблизиться к Хенсельту, на тот момент разум Роше был чист, занятый лишь битвой и стратегией. Когда этот рубеж был пройден, путь за стены оказался свободен. Время от времени Синие Полоски во главе с командиром выходили в разведку. Подобраться к королю напрямую уже не было возможности, все трехгодовалой давности планы по организации заговора, так любовно выпестованные им с покойным Фольтестом рушились на глазах. Ублюдок Лоредо из кожи вон вылез, чтобы подложить им с Геральтом свинью. Как чувствовал, что совсем скоро будет кормить червей, и оставил на прощание подарочек, заложив их каэдвенскому двору. Ещё в той захолустной дыре, Флотзаме, у него, самого предусмотрительного и опасного шпиона Темерии, сумели умыкнуть приказ Фольтеста о нейтрализации Хенсельта, отправив его планы к чертям собачим. Вопросы «кому», а самое главное «как» это удалось мучили Вернона недолго. Он разберётся с этим позже и обязательно отомстит, сейчас же нужно двигаться дальше. Несмотря на сложности, Роше всё-таки удалось собрать информацию о местоположении военных лагерей противника, попутно оценив его силы. Если ради того, чтобы исполнить последнюю волю короля, придётся прыгнуть в огонь, он лишь спросит, надолго ли. С этой зелёной порослью, Девой из Аэдирна, Вернон заключил сделку. Как ни крутись, такое объединение — удобный и незатруднительный способ подобраться к королю. Кроме того, охота на Лето у них с Геральтом всё ещё продолжалась. Чем дольше он решал общие проблемы, тем больше появлялось своих. И в результате свободное время сдавливало голову, как тиски. Вернон, как и прежде, исправно выполнял свои обязанности и делал всё, что от него требовалось. Синие Полоски ходили по струнке, но у членов отряда становилось всё больше отпускных. Что было так на него не похоже. И после каждых отгулов Бьянка стабильно заставала командира в кровати со случайной рыжеволосой. — Свободна, солдат. Закрой дверь с той стороны, — небрежно бросил он в сторону пришедшей. Дверь за её спиной с протяжным скрипом затворилась, и послышались спешные удаляющиеся шаги. Воцарилась тишина. Смертельно опасная, таящая в себе простор для непрошеных мыслей и образов. Тяжёлый вздох против воли вырвался из груди Вернона и показался чужим. Он сел на постели, опустил голову и зарылся руками в чёрные коротко стриженые волосы. Память снова и снова услужливо воспроизводила однажды увиденное. В воображении отчётливо проступал мягкий контур её чуть припухших губ. Роше прикрыл веки, представив, как приник бы к ним и почувствовал их податливость. Вспомнились огромные небесного цвета глаза, в которых собирались хрустальные капли влаги, и тёмные ресницы, отбрасывающие на щеки длинные неровные тени, когда она отводила в сторону взгляд. Полный разочарования и обиды. Тогда предвзятость и недальновидность сыграла с Верноном злую шутку. Он, всегда собранный и владеющий собой, не сдержался. Выплюнул всю накопившуюся желчь прямо в лицо. Его передёрнуло. Нужно с этим кончать и как можно скорее. Спит с грёбаным эльфом, ну и хер с ней. Это её выбор. Выбор предать его, Роше, а вместе с ним и всё человечество. Не иначе. Лечь под ушастого много ума не надо. Видимо, у неё такового вообще нет. Так чем же тогда она отличается от грязной маркитантки, подобранной той, что минувшей ночью обивала крыльцо солдатских казарм? Кто она, обладательница невинного «вырви-душу-и-забери-меня-отсюда» взгляда? Нецелованных губ? Чересчур особенная? С чего он вообще это взял? Где подцепил эту заразу? Тяжёлое дыхание сменилось рычанием, и прикроватный подсвечник с оглушительным грохотом ударился о стену. Ведьма. Самая настоящая, не церемонясь ворвавшаяся в его голову и устроившая там шабаш. Теперь на огонёк заглядывают все рыжеволосые бестии, пролетающие мимо, а он ничего не может с этим поделать, ведь главный рогоносец, ради которого происходят все пляски, — он сам. Себя самого не выкинешь из головы. Так гори оно всё огнем! В следующий раз, когда их пути пересекутся, он задушит её собственными руками. Будет с упоением глядеть, как в голубом омуте глаз раскрывается манящая, всепоглощающая бездна, но останется непреклонен. И в тот момент, когда она лишится последней крупицы воздуха, когда забьётся в конвульсиях, он только сильнее надавит, и… Раздался стук в дверь. — Простите, сэр. Я услышал шум из вашей комнаты. Просто зашёл проверить. Спешу заметить, что порча имущества облагается соответствующим налогом, одобренным… — Если ты сейчас не закроешь рот, следующими из него полетят зубы. При взгляде на мерзкого, плюгавого мужичка Роше почувствовал, как зачесались костяшки на сжатых кулаках. Как бы хорошо было отправить его к праотцам! Тот, верно распознав в голосе командира угрожающие нотки, отшатнулся, но от скудоумия через мгновение подобрался, прищурил маленькие чёрные глазки, открыл было рот, чтобы что-то сказать… — Во-он! — зарычал Вернон, запуская в дверной проём подвернувшийся под руку табурет. Снаряд громыхнул, напоровшись на вовремя выдвинутую преграду, — закрытую дверь, — и отколов кусок пузырящейся краски. Дьявол. Руки забила нервная дрожь. Больше нельзя оставаться наедине со своими демонами. Он сам же себя и загрызёт, и закопает. Не нужно лопаты, хватит и ножа. Подняться и выйти из заточения оказалось не так уж и сложно. Стоило только до боли сцепить зубы, одеться и выбраться на свежий воздух. Но, как назло, жарило солнце, отчего кожа будто плавилась, истончалась, как кусок масла, размазанный по слишком большому ломтю. Всё помещение главного зала замка Трёх Отцов озарял свет, на стенах плясали красноватые блики от пылающего камина и вечно горящих свечей. — Я тебе говорю, — многозначительно кивнул командир в сторону мраморной женщины, чьи грузные формы потрясали воображение, — не зря они своих баб прячут. Его сотрясли приступы едва сдерживаемого смеха, отчего даже дрогнула рука, и по ней потекла густая пена, выплеснувшаяся из кружки с элем. — Брось, Вернон, — девушка попыталась отмахнуться от скользких шуточек, но весёлые искры в глазах и наливающееся краской лицо выдавали ее с головой, — неужели ты думаешь, что краснолюдские женщины и впрямь так выглядят? — Кому как не Саскии, Хранительнице Вергена, это знать лучше всего, — он поднял кружку, игриво отдавая честь, — ну? — Что ж, справедливости ради стоит сказать, что… Но тут её прервали звуки перебранки и начавшейся потасовки за стеной. Дверь бесцеремонно распахнул взмыленный юнец. Парень был весь в дорожной пыли, грязи, и от него так разило конским потом, что если бы присутствующие не сидели, вонь сбила бы их с ног. При виде этого человека Роше так резко встал с кресла, что оно повалилось на пол. — Какого дьявола здесь происходит? — он уверенно сжал эфес меча. — Стража! Саския жестом остановила его, чинно поднимаясь с места, выжидающе уставившись на нежданного гостя. Солдат, а, судя по амуниции, это был именно он, упёрся руками в колени и шумно задышал. — На… Нас… На нас… — безуспешно пытаясь произнести что-то членораздельное. За ним в зал ворвались двое мнимых охранников, мельтеша и кланяясь, схватили солдата за руки и рывком поставили на колени. — Простите нас, Саския, — засуетились придурки. — Он пролетел мимо так быстро, мы не успели сообразить… — Я помогу вам выработать реакцию, дармоеды, — оскалился Роше. — На нас напали, — выдохнул юнец, снова обращая на себя внимание, — специальная четвёртая группа. Мы везли всё, как было оговорено, но они вылетели словно из ниоткуда. Разбили нас подчистую. Всех до одного, а обоз отогнали на юг. — Это то, о чём я думаю, Саския? — Вернон смерил гонца холодным взглядом. — Похоже на горькую, но правду, — со скрежетом зубов, нехотя, согласилась она. — Едва ли, — скривился командир, — и как же тебе удалось выжить? — с издёвкой выплюнул он. Подошёл к солдату ближе, глядя на него в упор. — Засухарился в кустах и смотрел, как твоих сослуживцев истребляют, а, мразь? Или за деньги сам заманил нас в ловушку? Он подался вперёд, впиваясь презрительным взглядом карих глаз в дрожащего мальчишку, требуя правды. Но тут на плечо командира с мужской твёрдостью опустилась рука, усмиряя его пыл. Саския проигнорировала Вернона, когда тот обернулся, и собиралась было обратиться к солдатам, но тут её перебил нахальный бас: — Клеман может начинать точить свою секиру, — глубокомысленно пропел он. — Так и передайте палачу. За плохую весть гонцу принято отрубать голову, — оскалился в злорадной улыбке Стеннис. Командир отвернулся. При виде этого трусливого хера у него сводило челюсть. Боковым зрением он заметил, как юнец застыл, в ужасе от услышанного нелепо раскрыв рот. — Верген не соблюдает обычаев других королевств, мой принц, — вкрадчиво заговорила Саския, — такие решения противоречат нашим стремлениям. Прошу вас, одумайтесь, — и голос её утонул в просторе огромного ярко освещённого зала. Мутные телячьи глаза херова принца стали красными от раздражения. Он в бешенстве уставился на светлую копну волос воительницы. Но Роше не дал ему прийти в себя и осмыслить произошедшее: — Думаю, сперва следует найти инструменты, которые помогут развязать ему язык, ваше высочество, — с нажимом, многообещающе обратился он к Стеннису, — мы же не можем так просто его убить, верно? От удивления гонец вышел из оцепенения, но тут же, внезапно осознав, какая страшная участь его ждёт, в страхе затрясся. Должно было сработать. Роше выжидающе посмотрел венценосцу прямо в налитые кровью глаза. Нет, он точно что-то употребляет. Принц неуверенно, с подозрением уставился в ответ, ища в словах командира подвох. А потом вдруг приосанился, лицо его исказила мерзкая улыбочка, и он залихвацки похлопал Роше по плечу: — А ты свой мужик, да, Вернон? Я сразу узнал в тебе верного слугу. Фольтест хорошо тебя надрессировал, а? Если бы подвернулся случай, командир бы с упоением расквасил эту самодовольную морду о своё колено, размазывая голубую кровь носком сапога, снова и снова вбивая тупую башку в пол. Но на лице его не дрогнул ни один мускул. Он с лёгкостью растянул губы в тёмной, мнимо кровожадной улыбке. — Сочту за комплимент, — «ублюдок», добавил он про себя. Развернувшись к вытянувшимся в напряжении солдатам, глянул на них исподлобья и бросил: — Этого в камеру, — кивая на гонца, — а с вами мы ещё поговорим. Постаравшись проявить сдержанность, заставил себя отвесить Стеннису церемонный поклон. Получив утвердительный кивок в ответ, круто развернулся, сжал губы и направился к выходу. Командир удалялся размеренным шагом, но острым слухом всё равно улавливал обрывки разговора. Казалось, сукин сын и не беспокоился о том, что его услышат, или и вправду не отличался умом. — Интересно, как долго мы будем терпеть при дворе всяких отщепенцев без родины и флага? Что ты вообще в нём нашла? — в голосе принца слышались нотки раздражения и нетерпения. Возможно, в этот самый момент он прожигал спину командира тупым, бессмысленным взглядом. — Таких людей, как Вернон, нужно держать при себе, ваше высочество, — послышался вкрадчивый голос драконоубийцы. — Он один стоит ста бойцов, а каждый его воин — десятерых. Повезло, что наши пути пересеклись, и теперь мы на одной стороне. Я бы никому не пожелала такого врага. — Случайности не случайны, Саския… Случайности не случайны. Вернон слушал эту тираду, но не мог обернуться. Тогда бы всё похерилось к чертям собачим: его планы были так или иначе связаны с этим выродком. Сорваться, дать себе волю — верх непрофессионализма. Он знал, что не может такого себе позволить, но, с другой стороны, какое к хренам здравомыслие, с таким-то образом жизни? Ёбаный хер. Чтобы добраться до злоебучих тюремных камер, пришлось обогнуть, сука, весь город. Только нелюдь — вроде остроухого или краснолюда — мог составить такой хитровыебанный план города. За всю службу у Фольтеста Роше привык к своеобразному комфорту: к личной комнате на нижнем уровне замка и пыточным камерам вкупе с тюрьмой в подземельях. Даже Ла Валетты, и те обустроили всё по правилам, но нет… А здесь, в Вергене, потенциально свободном городишке, всюду сновали убогие меньшинства, которые раздражали одним своим видом, но недовольство приходилось засовывать куда подальше. Это выматывало. Окружающая обстановка нервировала, утомляла, выпивала его кровь, голова раскалывалась так, словно в мозгу поселился безжалостный червь, разъедающий сознание и бередящий душу. Когда это кончится? Когда? В мерцающем свете факелов пыточные устройства казались родными, при виде них тело начинало приятно покалывать от предвкушения удовольствия. Ветхая, но уже облюбованная дыба и стальной сапог весело играли огненными бликами. Несмотря на то, что самого Вернона некогда подвергали волшебным процедурам на этих орудиях, смотреть на них было по-прежнему приятно. Он в задумчивости прошёлся между ними. Грубо отёсанный деревянный стол манил кожаным корсетом, в котором в специальных углублениях крепились разнообразные ножи, топорик для шинкования конечностей, ну и, конечно, милый сердцу суставодробильный молот с округлыми краями. Вряд ли Роше мог сказать, что именно ищет, однако он много раз убеждался, что все необходимое в таких ситуациях находится рядом. Иногда в нескольких шагах, а порой и на расстоянии вытянутой руки — он нащупал за поясом короткий металлический предмет. Паренёк, конечно же, был уже внутри помещения. Для кого ещё предназначалась вся эта церемония? Его привела Бьянка, которая теперь стояла за дверью и охраняла не хуже цербера. Заметно напряжённого гонца усадили на стул. Сковали наручниками, от которых уже, по всей видимости, ныли запястья. Парень боялся пошевелиться, но его била несдерживаемая дрожь, и левая нога непроизвольно дёргалась. Взгляд метался по комнате, от пыточных орудий к углам, туда и обратно. При этом юнец ни разу не поднял глаз на самого палача. Хилый экземпляр. Надолго не хватит. — Как тебя зовут, уродец? Имя, звание, командир группы, — глянул на него исподлобья шпион. — Рядовой Алерт, сэр! — оживился тот. — Группа четвёртая под командованием командира Лешего! — Как думаешь, почему ты здесь? — раздался сухой баритон Роше. Солдат вздрогнул и отвёл взгляд от греха подальше, но Вернон не любил играть в кошки-мышки. Ему достаточно было лишь приблизиться, чтобы посыльный в ужасе затараторил: — Потому что вы обвиняете меня в том, чего я не совершал, сэр! Милорд! Господин, — он судорожно перебирал варианты. Это было даже забавно. — Знаешь ли ты, зелень, сколько таких здесь уже побывало? И каждый с пеной у рта орал, что невиновен, — Вернон сел за стол и сложил пальцы в замок. — Догадываешься, где они теперь? Парень нервно сглотнул, засматриваясь на сбитые костяшки Роше, однако упрямства ему было не занимать: — Но это истинная правда, командир! — продолжал он стоять на своём, здраво оценив ситуацию и наконец подобрав верные слова. — Истинная, говоришь? — в потемневших глазах Вернона загорелся адский огонёк. — Это ведь легко проверить. — Так точно. Что вы хотите? — взвизгнул гонец, широко распахнув глаза, когда в руках пыточных дел мастера неожиданно заблестела тонкая игла. — Узнать твою подноготную, чтоб наверняка, — загадочно произнёс Роше и рывком схватил парня за руку, приставляя наконечник к его пальцу, одновременно вглядываясь в глубину перепуганных серых глаз. Солдат вздрогнул, вырываясь, но хватка палача была слишком сильна. Лёгким, аккуратным движением тот ввёл остриё иглы гонцу под ноготь. Комнату заполонил истошный крик. — Я всё скажу! Всё скажу! — в судорогах дёргался юнец, ударяя свободной рукой по столу. — Кто тебя купил, сукин ты сын? Кто послал тебя ко двору?! — Никто! Никто, командир! Я сам, сам пришёл сюда! — Ах, сам, значит, — уже совсем неделикатно Роше ввёл иглу поглубже. Колени гонца дёрнулись и ударились о стол, отчего парня повело в сторону. Роше с гримасой отвращения отбросил его руку и спокойно встал, принявшись мерить комнату широкими шагами. Почувствовав свободу, юнец судорожным движением попытался подцепить иглу и выдернуть её из-под ногтя, но от перенапряжения руки взмокли. Пальцы скользили, остриё ещё глубже впивалось в тело. Вернон искоса с безразличием взглянул на страдальца, не удосужившись повернуться в его сторону. — Это может продолжаться вечность, Алерт. Вокруг столько добра… Может, подберём тебе что-нибудь по размеру? — и в руке его оказались щипцы. Рядовой уже не смотрел на него, лицо его побагровело. Мальчишка забился в угол, прижимая к себе пострадавшую руку. А при виде приближающегося Вернона с новым орудием наготове дёрнулся и трусливо пополз в сторону. Но был быстро остановлен ударом сапога под рёбра, сложившем парня пополам. Роше не составило труда перехватить его запястье, оттопырить палец и резким рывком потянуть на себя. Оставляя в щипцах окровавленный, отнятый с мясом ноготь. Алерт надорвал глотку громогласным «блядь». После чего снова попытался вырваться. — Лежать, мразь, — командир придавил ногой его грудь. — А я ведь доброе дело сделал, сопляк. Помог тебе, — в голосе, прежде бесстрастном, слышалась деланая обида. — По-другому её было не достать, — он ухватился испачканными кровью щипцами за наконечник показавшейся иглы и медленно вытянул её из-под кожи. Солдат больше не матерился. Только выл и жалко скулил. — Пожалуйста, не надо больше… Давайте… Давайте нормально поговорим, прошу. — Заруби себе на носу, гнида: с вонючими дезертирами я не расшаркиваюсь. — Но я говорю правду! Роше цыкнул, отбросив щипцы в сторону, завёл руку за спину. — Мелитэле мне свидетельница, я этого не хотел, — нарочитое сожаление, послышавшееся в его голосе, было тем самым инструментом манипуляции, которой он владел в совершенстве. — Бьянка! Эффектная блондинка мгновенно показалась в комнате, молча заглядывая Роше в глаза. Она всегда так делала. Точно верная сука, каждый раз чуть ли не виляла хвостом в ожидании команды. Ему это нравилось. Конечно. Если бы только не её течки, не периоды помешательства, во время которых она становилась ебанутой и срывалась с цепи, творя безобразное. Потом приходилось ходить и вытаскивать эту задницу из её же дерьма. Выслушав приказ, она молча кивнула и вскоре вернулась с двумя ребятами Роше. Через десять минут гонец уже висел у стены вниз головой, связанный по рукам и ногам. В ярком свете факелов блеснуло тонкое лезвие, пальцы ощутили гладкую рукоятку. Остриё кинжала было слегка закруглённым для лучшего проникновения в плоть. Шпион спокойно приставил клинок к члену парня. — Так про какую там правду ты говорил? Истинную? — будничным тоном спросил Роше, будто интересовался здоровьем матушки. — Всем известно, что истина из привязанного к лавке выбивается двухметровой палкой. — Просто правду! — А «просто правда» вырезается на яйцах, — и он замахнулся. — Всё! Всё! Я дезертир! Я бросил своих друзей, когда увидел, что их убивают! Сознаюсь! Я трус и изменник! И должен был там сдохнуть! — Но всё же ты сдохнешь здесь, если не станешь выражаться яснее, — пообещал Роше. — У нападавших были зелёные повязки на лицах! С перекрещенными бутылками! Я всё видел. Успел убежать, потому что был дальше остальных. Но я… Помню дорогу, место, где это произошло, — кровь прилила к его лицу и шее, губы посинели от давления, глаза заслезились. — Уберите нож! Уберите. Роше опустил клинок, задумавшись. В голове закрутились шестерёнки. Со стороны могло показаться, что он не слушает. — Зачем ты вернулся, предатель? Ты мог затеряться в толпе. Начать новую жизнь. Тебя бы никто не нашёл, — отстраненно продолжил он. Но тут упрямый желторотик всё же смог удивить командира, заставив его застыть на месте: — Мог! Да, я бы и дальше прятался и бегал. Даже сейчас бы убежал, забился в угол, как последний щенок. Как я ненавижу в себе эту трусость! Но нельзя было оставить всё как есть, не отомстить за друзей. Да, подло, да, мало. Но я должен был сделать хоть что-то! — язык его заплетался, хоть солдат и пытался говорить внятно. Дыхание было прерывистым и тяжёлым. Он, должно быть, искал глазами лицо Роше, но тот давно отвернулся. — Несмотря на это, я пришёл сюда. Хотя знал, что может случиться, понимал, на что иду… — Какую-то ты дрянь не в дугу ляпнул, — выдохнул командир. — Что? — рассеянно выпалил Алерт, сбившись. — Я сохраню твою голову, парень, — обернулся к нему Вернон, черты лица его внезапно смягчились. — Тут не поспоришь, ты самый настоящий трус. Но быстро бегаешь, у тебя есть совесть и верное, хоть и кроличье, сердце. Наберись храбрости, Алерт, тебе нечего терять. Расскажи мне, как всё было. Юнец глупо вытаращился на него, не веря своим ушам, а потом, видимо, растрогавшись, затянул старую песню. Прилетевший в лицо сапог разбил ему нос. Только тогда страдалец, наконец, перестал жевать сопли. Тесная мрачная комната услышала подлинную историю. — Ты, верно, хочешь меня убить, Вернон, — чародейка стрельнула выразительным взглядом в зеркало, — при всём желании я не могу перенести туда за раз весь твой отряд, — в нос Роше ударил пряный аромат корицы и нарда, который совершенно не подходил к её характеру. Филиппа развязными движениями втёрла духи за мочки ушей и в ложбинку груди. В комнате запахло свежей сдобой. — Признаться честно, у меня его нет. — А ты меня совсем за идиота принимаешь, — брезгливо поморщился Роше. — Я не прошу у зверя его шкуру. Думаешь, рискнул бы своими людьми и отправил их куда попало? Открой свой грёбаный портал, перенеси меня и Бьянку, — он знал, что так или иначе ей придётся это сделать. Ещё пару часов назад Саския отдала ведьме приказ, а игнорировать волю возлюбленной питомицы даже для Эйльхарт было слишком. От напускной манерности и жеманности сидящей перед зеркалом женщины у Роше дёргался глаз. Эта курва утомляла и раздражала одним своим видом, оттягивая время. — И куда ты так рвёшься? — Филиппа недовольно нахмурилась. В глубине её тёмных глаз на миг вспыхнул огонь, губы дрогнули в ухмылке, длинные красные ногти застучали по лакированному дамскому столику. — Сколько, думаешь, гнал сюда этот мальчишка? Пораскинь мозгами, полосатик. Его путь занял шесть дней. Шесть дней, Вернон. Допустим, он дал верную наводку, и у подножья Карбона ты найдёшь тому доказательство. И что дальше? Побежишь в горы искать своё добро? — в томном голосе чародейки слышалась откровенная насмешка. — Отдавая тебе должное, могу признать, что не сомневаюсь в твоих способностях, Роше. Но даже у тебя на это уйдет уйма времени. А ты мне нужен здесь. Конечно, с самого начала было понятно, что у этой хитрой интриганки в войне на него свои планы. Но раз она так открыто об этом заявляет, значит, считает, что у них общая цель. Не стоит так рано её разочаровывать. Хочет поиграть? Он не против. — Видно, в Аретузе совсем всё плачевно, раз школа магии не смогла позволить себе хорошего землеописателя. — В ответ Филиппа лишь высокомерно хмыкнула. — Альдерсбергу давно перевалило за триста, надо же, вы прям ровесники. — При этих словах она яростно заскрежетала ногтями по столу. Но язвительность командира быстро угасла, повинуясь примирительно протянутой руке. — Что ты хочешь этим сказать? — процедила ведьма через плотно сжатые ровные белоснежные зубы, ослабляя хватку. — То, что логично, Эйльхарт. Все дороги с гор ведут в город. — Пламя горевшей поблизости свечи нервно покачнулось. — Теперь мне начинает казаться, что в вашем змеином логове какое-то паршивое образование. Раздался деревянный треск. Мебель завибрировала, пол затрясся. Филиппа внезапно приблизилась вплотную, так, что между ними не пролетел бы и арбалетный болт. Тёмные глаза метнули искры, рот сжался в презрительную полосу. Словно не замечая этого, Роше склонился к шее чародейки, вдыхая запах корицы, едва ощутимо касаясь носом мягкой кожи. Поначалу казавшийся приторно-сладким, аромат сейчас был жгучим и страстным. Губы Вернона тронула усмешка. Теперь он понимал её выбор. Глубоко вздохнув, зарывшись грубой рукой в слабо заплетённую косу, он оттянул голову женщины назад, заставляя её спину выгнуться. После чего заглянул прямо в глаза: — Ты же знаешь, ведьма… — Их заволокло волнительной дымкой. — Это всё ненастоящее… Твоя сущность — сплошной обман. — Не зли меня… темерский петушок, — её губы искривились в саркастичной улыбке. — Ты тоже его чувствуешь? — ухмыльнулся Вернон и плотнее прижался к ней бёдрами. Ведьма откинула голову и неожиданно заливисто рассмеялась. Сучка. Он ослабил хватку и оттолкнул Филиппу от себя, но шельма не растерялась и с превосходством медленно удалилась в смежное помещение, не прекращая смеяться, развязно покачивая бёдрами. Через минуту она показалась в проходе, держа в руке что-то красное. — Держи, — когда командир подошёл, она сунула предмет ему в руки, — используй с умом. Роше покрутил его в правой кисти, скептично разглядывая. Это оказался небольшой шерстяной клубок. — Серьёзно? Ты видела моё имя в списке кружка для рукодельниц? Я туда не вязать еду, на кой хер мне клубок? В комнате снова что-то треснуло. Кажется, это был потолок. — Это навигатор. Ты очерчиваешь круг в месте, куда можно безопасно перебросить группу, и я отправляю туда твоих идиотов, — она уже с трудом держала себя в руках, снова выцеживая каждое слово сквозь плотно сжатые зубы. Неприкрытое раздражение текло рекой, но язвительный по натуре Роше не мог не вставить своих пяти оренов: — Я всегда знал, что где-то в глубине души ты Баба-Яга. Глаза хищной птицы сверкнули в полумраке. Почему-то сейчас Вернону явственно представилось, как она, огромная и белая, бросается ему на голову, вырывая шаперон. Как когти впиваются в шею мёртвой хваткой, и птица с протяжным причмокиванием выклевывает глазные яблоки. Роше нервно сглотнул, ощупывая невредимое лицо. — Сутки, Вернон, — пригвоздила она его цепким диким взглядом к стене, — я даю тебе ровно сутки. Если за это время не найдешь пропавший обоз и его содержимое, то гонцом, принёсшим дурную весть, будешь сам, — между ними повисла звонкая тишина. — И, заклинаю тебя, сделай круг как можно более ровным, — чародейка закатила глаза. — Иначе могут быть травмы, увечья, смерти. Или пропажи людей, призыв чудовищ. А может случиться так, что члены команды перенесутся кто куда. Или их внутренности. Кто-то попадёт в параллельный мир, кто-то провалится под землю. Перенесётся в предмет, потом вообще с ним срастётся… И да, бытует мнение, что когда-то из-за такой херни, о которой ты просишь, Роше, случилось сопряжение сфер. Дальше разговор как-то не клеился. Навязчивое желание почесать глаза, чтобы убедиться в их сохранности, ещё долго не покидало Вернона. Вплоть до открытия портала и последующей телепортации.Спустя два часа, лес у подножья горы Карбон
Они увидели всё издалека, приближаясь к бору. Перебитые солдаты распластались на мокрой земле. В сияющих косых лучах солнца блестели распоротые животы с вырванными внутренностями. Повсюду валялись клочья разодранной одежды вперемешку с кусками кишок. И над адовой бездной этой картины стелился долгий, мучительно сладковатый, разъедающий ноздри запах разложения. — Да уж… До нас тут уже знатно поработали, — воительница склонилась к изувеченному гулями трупу, рассматривая его, — И что мы здесь ищем, командир? — Действительно. Как думаешь, Бьянка, что мы здесь ищем? — с иронией передразнил Роше. — В месте-то, где напали разбойники. Она не ответила, лишь виновато потупила голову. Роше отвернулся, нахмурился. Почему-то ему вдруг сделалось тошно от самого себя. Он потянулся рукой к воротнику, оттягивая его, избавляясь от неожиданно сдавившего горло удушья. Если бы мог, снял бы и кожу. И как Бьянка его только терпит? Кто-кто, а она уж точно не заслуживала такого отношения. — Дождь прошёл… — подала голос воительница. Вернон обернулся и выжидающе посмотрел на её лицо. — Следов от колёс не осталось, — она повела плечом, будто сбрасывая напряжение. Встала, уверенно расправив спину. — Мы не сможем определить, куда увезли повозку. — Я и не надеялся, — Роше поймал недоумевающий взгляд голубых глаз и указал пальцем себе за спину. — Здесь часто идут дожди, но они нам не помешают. Переверни всё вверх дном, хоть носом рой, но найди мне кусок зелёного тряпья. На нём должны быть изображены две перекрещенные бутылки, — он окинул изучающим взглядом местность. — Моя сторона восточная, твоя — западная, — после чего развернулся и зашагал в конец поляны, чтобы начать поиски и ничего не пропустить. — Так точно! Она не увидела, как его губ коснулась мимолётная улыбка, но тут же скрылась, поблёкнув на задумчивом лице. Бьянка… Беспринципная и безжалостная в бою. Собранная и послушная, стоило ему только отдать приказ. Правда, с дисциплиной у неё были проблемы. Временами давал о себе знать бес женственности, а так Бьянку можно было назвать идеальным солдатом. Она единственная из представительниц пола, ошибочно называемого слабым, которой он позволил выбрать себя. Однажды вставшая на его сторону и по сей день слепо следующая за ним. Возможно, именно такое положение вещей заставляло Вернона раз за разом прощать эту занозу в заднице. Алерт сказал, что их застигли врасплох, однако некоторые из ребят Лешего успели уложить пару уродцев. Проблема заключалась в том, что по искорёженным, раскромсанным в мясо телам нельзя было понять, кто есть кто. Вэс права, падальщики хорошо поработали. Роше подошёл к одному из трупов. У мужчины были слишком характерные прямые тёмные волосы. Он казался молодым, не старше самого командира. Белое обескровленное лицо напоминало маску статуи. В присыпанных влажной землёй глазах застыло спокойствие. Нижняя часть туловища была оторвана. Вытекшая из разорванного живота кровь впиталась в землю, обагрив её в тёмно-алый. Это показалось бы странным, если бы командир не знал, что жертва умерла задолго до прихода гулей. Он раздраженно цыкнул и принялся осматривать следующую. От этого солдата остались только череп, бедренные и рёберные кости с ошмётками мяса. Если бы тела уцелели, можно было бы определить, чем орудовал враг. Он с невозмутимым видом погрузил руку в грязь, едва увидел что-то зелёное, торчащее оттуда. Это оказалась плотная издырявленная полоска ткани. Рывком Роше выдернул её на свет. Но тут же отбросил. Нет, всего лишь ремень. Эти мерзкие твари — чистильщики — отличались зверским аппетитом. И если для человека голод — лучшая приправа к пище, то для них таковой являлась смерть. Правда, даже живому стоило быть начеку в подобных местах. Пара выполненных контрактов с Геральтом многому научили Роше. Вот же ж… Казалось бы, столько лет удобрял землю дерьмом наложивших в штаны врагов, но мир не переставал удивлять. По крайней мере, теперь Вернон был более бдителен. — Ну что там, Вэс? — склонившись над очередной жертвой, он обернулся, ища глазами воительницу. Она сидела на круглом щите, вокруг были разбросаны вырытые из земли куски зелёной ткани. Чтобы разобрать, что на них изображено, приходилось сдирать грязь ногтями. Внешне Бьянка выглядела сосредоточенной и погруженной в работу. То и дело отбрасывая длинную светлую чёлку, падающую на глаза. — Пока ничего. Зато нашла носовой платок с нашивкой в виде стоячего члена, — она развернула находку двумя руками, демонстрируя, — надо будет Хенсельту подарить. Может, вспомнит, как это бывает. Вернон не сумел подавить смешок, вспоминая проклятье крови, настигшее венценосца, но тут же одёрнул себя, возвращая былую серьёзность. — Хорошая идея. Только сейчас это мало чем поможет. Время, Бьянка! За добрых полчаса они перерыли всю поляну. Руки стали чёрными, грязь неприятно стягивала кожу, вызывая раздражение. Роше постоянно оглядывался на солнце, силясь угадать, который час. Время, казалось, утекало сквозь пальцы. Останки людей нагревались в жарком мареве, распространяя ещё большую вонь. На это было как-то по боку. Привычное дело. Но муравьи и мухи, лакомящиеся останками, то и дело заползали под одежду и заставляли кожу чесаться. В такие моменты беззаботную птичью трель заглушал трёхэтажный мат командира. Роше давно перебрался на сторону Бьянки и периодически скидывал ей найденные трофеи. Вскоре тряпки всех оттенков и тонов зелёного были выкопаны из земли, сняты с трупов и брошены к ногам воительницы. Вернон чувствовал, как внутри стягивалась пружина терпения. Он утёр пот со лба тыльной стороной руки, размазывая грязь по лицу. — Встань, — нависнув чёрной тенью над ничего не подозревающей Вэс, уперев руки в боки. Бьянка поднялась пьяным одноногим пиратом. Неудивительно: ноги затекли. Командир с выражением вселенской усталости лениво пнул щит. Тот прокатился по земле и с гулким звоном упал на бок. — Блядь, — констатировал Роше, увидев порванный — тот самый, ёбаный — платок с изображением бутылок. Вскоре грязный, утомлённый неблизкой дорогой Роше миновал городские ворота и, пугая упитанных свиней, философски глядящих на мир из своих переполненных сточных канав, быстро зашагал по центральной, круто поднимающейся мощёной улице Альдерсберга. На входе в город он отправил Бьянку в таверну за громкой бандой наёмников во главе с жирным кабаном, именовавшимся послом. Это животное, лишь по ошибке называемое человеком, во всю глотку орало у ворот о том, какая оно важная птица, и размахивало пропускной грамотой к здешнему наместнику. Остроумный шпион быстро смекнул, что перед ним лёгкая добыча, по счастливой случайности попавшая прямо в руки. Около часа командир целенаправленно обходил указанные прохожими кузни в поисках нужной зацепки. Разговоры с рабочими не приносили своих плодов. Он интересовался у местных кузнецов, как идёт торговля, упорно всучивая им платок. Но при виде его они напрягались и махали руками, сплавляя недовольного нежданного гостя к другим мастерам, едва услышав неудобные вопросы. Перед входом в последнюю кузницу Роше замер. С виду она скорее напоминала покосившийся сарай. Неужели кто-то вообще мог работать в такой развалюхе? С трудом Вернон пересилил себя и толкнул кривую дверь. В бедно обставленном помещении на немногочисленных скособоченных полках были аккуратно разложены самые различные инструменты: молотки, ножовки, отвёртки, ножницы, кусачки, тиски. Казалось, Роше ворвался в дом бедняка. Картину завершал гончарный круг, сиротливо приютившийся у входа. Неужели в свободное от работы время кузнец лепит ночные горшки? К черту. Роше развернулся, осторожно шагая к выходу, надеясь остаться незамеченным. Тут смежная дверь сарая распахнулась, и оттуда вышел старик в запачканном фартуке, держащий увесистый на вид молоток. — Вы што-то хочите, сударь? — он положил инструмент на полку. Та просела под весом и противно скрипнула. Сжатая с трудом пружина терпения надсадно скрипнула. Спокойствие. Только спокойствие. Не срываться же на пожилого человека. Обернувшись, Вернон натянул маску дружелюбия. — Добрый день. Прошу прощения за беспокойство, я уже ухожу. — Обождите, воротитесь назад, — голос кузнеца был так же скрипуч, как прогибающиеся от тяжести полки, — што энто у вас в культе? Вы изнова за своё? — Вернон будто бы вернулся в детство, когда его поймали с поличным после очередной проказы во дворце Фольтеста. Излюбленным делом шкодливого мальчишки было таскать маковые булочки из королевской кухни — у тех, кто недавно его пригрел. — Вам знакома эта символика? — Роше протянул платок кузнецу, который, не отводя недоверчивого взгляда, отмахнулся. И как это понимать, мать вашу? — Так вы не из этих? — подозрительно скосился старик. Вернон переменился в лице, приветливость уступила место угрюмости, ткань заскрипела в сжатом кулаке. — Я из тех, кто с удовольствием затолкает это поглубже в задницу его хозяину. Восковые щеки кузнеца залила краска. Довольно неожиданная реакция на угрожающий тон… Было в этом что-то извращенное, от чего шпион тут же скривил губы. — Это вы удачно зашли-с, сударь. Весьма-весьма. — Это уже я решу. Когда ты всё расскажешь, старый хрыч. Ну, — он придвинул к себе стул и сел, откинувшись на спинку, — что тебе известно? Проказливые карие глаза сверкнули огоньком, будто в предвкушении мести. Кузнец, как муха, собирающаяся нагадить, потёр руки. С виду он казался неплохим мужиком, но было в нём что-то такое, от чего хотелось умыться. Хотя нет. Лучше нырнуть в омут с головой, лишь бы это развидеть. Убранство таверны под красноречивым названием «Голая смутьянка» выглядело довольно скромно. Вернон окинул помещение придирчивым взглядом. Охраны не было. В большой зале уместился десяток столов, за которые можно усаживаться, не боясь испачкаться. Хозяин заведения вёл себя зажато, скрывая лицо в тени. При взгляде на него возникало смутное ощущение, что это переодетая девушка. Только почему-то не голая, как обещала вывеска. Таверна была забита так, что с трудом удавалось протолкнуться. По всей видимости, здесь наливали бесплатно. У каждого за столом пенился фирменный светлый напиток с красными искрами сока. Тепло и уютно пахло жареным мясом, было чисто и светло, так что первое впечатление сложилось вполне положительное. Казалось, тут можно и сытно поесть, и отдохнуть. Отовсюду лился весёлый смех, произносились нехитрые тосты. Народ развлекался игрой в кости, проигрывая незначительные суммы. Шум бил по ушам, отчего хотелось поскорее убраться восвояси. Но нельзя. Где-то поблизости ошивалась Бьянка. — Эй, красавчик, — послышался зазывной шёпот, — не хочешь поразвлечься? Вэс. Она распахнула войлочный плащ. Под ним красовались коротко обрезанные чёрные штаны и корсет. Острые соски были прикрыты всего-навсего перекрестьем полосок кожи. Довершающим же штрихом к образу служили браслет и ошейник, здорово смахивающий на собачий. Хороша, чертовка. — Вижу, тебе весело, — усмехнулся он, с безразличием отводя взгляд, — показывай. Бьянка запахнулась, приглаживая тонкими мозолистыми пальцами шерстяной пояс и кивнула в сторону стоящего поодаль стола. Троица наёмников шумно разговаривала, не опасаясь, что их подслушает какой-нибудь любопытный сосед. Один из них, по-видимому, предводитель шайки, выглядел лет на сорок – сорок пять. Коренастый, пышущий здоровьем, огроменный бык. Лицо его было суровым и жестоким. А справа сидела полная противоположность, лицемерной, лживой мордой напоминавшая хорька. Рядом вертелся напыщенный нарцисс, взглядом то и дело обращавшийся к зеркалу, беззастенчиво выдавливая гнойные прыщики, в изобилии рассыпанные на его лице. — Птичка в клетке, — шепнула воительница, едва ощутимо касаясь локтя Роше, — я наверх, а ты пригляди за этой троицей. Он молча кивнул и уверенно направился к столу наймитов. Но вдруг что-то пошло не так. Внезапно мелькнули хрупкие воробьиные плечи, тонкая шея и копна огненно-рыжих волос. Сердце его забилось горячо и часто, во рту образовалась сухость. Он и сам не заметил, как шагнул навстречу, трепетно коснулся её предплечья, осторожно разворачивая к себе лицом, и голосом, полным нежности и надежды, проговорил: — Гретта? — Твою мать! Роше, что ты делаешь?! — шикнула на него вдруг оказавшаяся рядом Бьянка, одёргивая рукав командира. — Простите? — улыбнулась обернувшаяся девица, обнажая потрескавшиеся желтые зубы. Пиздец. Это был полный пиздец. Абсолютная беспросветная задница. Он совсем рехнулся. — Иди! — послышалось настойчивое, нетерпеливое шипение. — Иди уже! Прыщавый двинулся к лестнице. Займи же его, займи, Роше! — Бьянка толкала в спину остолбеневшего командира. Его захлестнуло отвратительное разочарование, сменившееся всепоглощающей пустотой. Больше не хотелось быть здесь и сейчас — это желание стёрлось к хуям. Он пошатнулся, пьяным движением схватив с барной стойки кружку — полную или пустую, хер с ней, — и на негнущихся ногах лениво нагнал уродца. — Эй-ей, парень, — стукнул его по голове, отчего жёлтая, как зубы у той девки, моча растеклась по волосам, — вот скажи, тебе когда-нибудь, слышишь? Тебе когда-нибудь разбивали сердце, а? — он пошатнулся, театрально хватаясь за сердце. Уродливый молодой наёмник ощерился и оскалился. — Слышь? Ты чё, бля? Попутал, полосатик?! — он петушился, брызжа слюной и идя прямо на него. — Попутал, реально попутал, мужик, прикинь! — Роше делано положил руку на сердце и застыл как вкопанный. Быдло-нарцисс подошёл вплотную, упираясь головой в лоб Вернона. Изо рта наёмника потянуло такой вонью, что у Роше защекотало в носу. — Ты чё сделал, ублюдок?! Щас вылизывать тут всё будешь! Уткнулся мне в ноги, бля, слышь! И лижи, сука! Правый глаз командира нервно задёргался, лицо налилось кровью, в ушах забил набат. Один-два-три. Ублюдка уеби. — Зря ты это сказал, щенок, — торжественно произнёс Роше, с наслаждением ударяя стальной кружкой прямо в челюсть прыщавого подонка. Изо рта наймита посыпались зубы. И понеслась. Пока полудурок отплёвывался, его дружки вскочили, подобрались к Вернону со спины. Это была отличная возможность выпустить пар. Хорёк занёс над головой Роше глиняный кувшин, надеясь застать противника врасплох. Вернон увернулся! И с разворота ударил прямо в челюсть. Что-то хрустнуло, парень начал оседать. И тут Роше другой ногой с силой надавил ему на грудную клетку. — М-м-м... — раздался глухой стон. Этот скот завалился на стол. И хрупкая конструкция рухнула. Со всех сторон раздались ликующие возгласы: — Сделай его! Давай! Ты можешь! — Правой! Правой давай! Посетители таверны окружили дерущихся и делали ставки кто кого. Бычара шёл напролом. Обхватил голову шпиона и с силой ударил о неё лбом. В глазах Роше заплясали красные круги. Тогда он по-настоящему взялся за своего противника. Схватив его за грудки, он планомерно принялся бить его коленом в живот. Тот кричал от боли, пока его рёбра, не выдержав, не сломались. Не успел наймит согнуться пополам, как очнулся прыщавый. Но лишь для того, чтобы получить удар левой ногой. Потом правой. При этом Роше каждый раз вздёргивал его, вынуждая стоя принимать удары. Однако и Хорёк не унимался. Пользуясь его невнимательностью, подкрался сзади и бросился на спину. Тёплое парное молоко залило доспех. Ну всё… Беги, сука. Но наглец не собирался улепётывать. Наоборот, он вдруг упёрся в бетонные столбы своих копыт и пар из ноздрей пустил. Что ж, сам напросился… Несколько молниеносных ударов превратили его лицо в кровавую кашу. Он закатил изуродованные до неузнаваемости глаза, повалился на спину и обмяк. Так-то, пусть выкусит. Зал взорвался победными криками выигравших. Красные от ярости кулаки Роше сжались, животная ярость потекла по венам. Полегчало. Он запрокинул голову, прикрыв глаза, выдыхая. Наконец-то. С Вэс было приятно работать. После хорошей разминки в мышцах разливалась приятная, блаженная слабость. Он стоял в одних трусах за заброшенной лачугой, с брезгливым выражением натягивая узкие сатиновые штаны. Бьянка, она что? Зашла, сиськами посверкала — информацию собрала. Отличный напарник, правда, её излюбленный метод «круши-ломай» казался Роше не самым надёжным. Так ведь можно и костей не досчитаться. Солдат стянула с себя все побрякушки и теперь светила голым задом. Для неё не нашлось подходящего наряда, поэтому она переодевалась обратно в броню. Тело Вэс покрывала изысканная вязь шрамов, как история жизни, полной боли, смерти и страданий. Вот этот, на подбородке, она схлопотала от самого командира — под руку подвернулась в самый неподходящий момент. Роше удручённо посмотрел на небо. Солнце садилось. Последние багровые лучи медленно исчезали за крышами домов, а ещё столько нужно было успеть. Он снял шаперон. Взъерошил волосы, окинув взглядом Бьянку. Та усердно корпела над его формой, скребя непонятно откуда взявшейся щёткой и брызгая на синий дублет водой из фляги. — Там во внутреннем кармане сухари и вяленое мясо. Достань и съешь. — А как же вы, командир? — Это приказ, Бьянка. — Так точно, — тихо ответила воительница, снова опустив голову. Откуда этот тупой жест вообще взялся? Роше стал надевать белую рубашку, доставшуюся от жирного посла. Но она была таких необъятных размеров, что доходила едва ли не до колен. К тому же в районе подмышек желтели пятна. Мерзость. Пришлось заправлять её в штаны, а после натягивать красный бархатный дублет. Добившись этим потрясающей воображение схожести с заморским индюком. Главное, не блевануть по дороге в поместье. Вернон любил бумажки. Фольтест всегда говорил: «Плюющие на документы — воск в руках читающих их». Пропускная грамота грела грудь, и в глубине души клокотало злорадство. Теперь можно было с лёгкостью затеряться среди придворных. Шагавшая позади Бьянка громко звенела доспехами, нагоняя на окружающих страх. Они шли по коридору мимо многочисленных картин, залитых светом, исходящим от канделябров. Арочные окна выходили на разросшийся сад, в глубине которого виднелся фонтан. Множество дверей по обе стороны коридора вело в глубины особняка. Но куда именно можно было попасть, проходя в них, предстояло проверять опытным путём или при помощи хозяина и прислуги. Два стража, облачённые в красно-зелёные кирасы, с промедлением раскрыли нужную дверь, подозрительно косясь на Вэс. Её пришлось оставить снаружи. Одну стену просторного прямоугольного зала занимали распахнутые окна. На противоположной висели выцветшие гербы ордена Пылающей Розы. За длинным столом из красного дерева чинно развалился наместник. Этот уродец так противно чавкал, склонившись над блюдом с жарким, что у Роше вдруг возникло желание заткнуть уши. Толстые пальцы, которыми жирдяй подтирал стекающую по трём подбородкам слюну, были вымазаны салом. Мясистые губы лоснились. Хорошо устроился, свинья. Роше с трудом заставил себя отвесить поклон. Неспешно расправившись с обедом, наместник наконец поднял глаза-бусинки и ошарашенно вытаращился: — Ты не Кукуцаполь, — он возмущённо ткнул пальцем-сарделькой в шпиона. — А ты догадливый. В узких кругах я более известен как Эмгыр вар Эмрейс. Купец-бакалейщик, — Вернон был непрошибаем. — Неужели? — обвисшие щёки наместника затряслись от раздражения. — Что тебе нужно? Лицо Роше помрачнело, он заложил руки за спину и принялся мерить комнату широкими шагами. — Для начала поясню, — его глаза недобро сверкнули. — Мои солдаты окружили твой дом. Один из них стоит прямо за дверью. Пискнешь — и тебе конец. Ответишь на мои вопросы — разойдёмся полюбовно. Кивни, если уяснил. Подбородки наместника испуганно затряслись. — Сечёшь. Для начала… Саския шлёт привет. Интересуется, где её товар, — Роше вынул из кармана платок и небрежно кинул его в блюдо, исподлобья наблюдая за реакцией уродца. Тот нервно сглотнул. Глаза его забегали по комнате. — Что бы там ни было, я не имею к этому ни малейшего отношения. — Не заливай. Мне тут птичка напела… — Вернон подошёл к столу, черной тенью нависнув над наместником. — Интересные дела здесь творятся. Местные кузни не в чести — у мастеров нет заказов. Зато контрабандная торговля процветает, а некоторые… Жиреют и благоденствуют, сплавляя королевское оружие за границу. Чувствуешь, чем пахнет? — Н-нет, — растерявшись, выдохнул тот. — Изменой, вот чем, — взгляд суровых карих глаз пригвоздил наместника к креслу. От страха тот даже не дышал, надувшись как пузырь, готовящийся лопнуть. — Я… Всё не так. Это всё бандиты, головорезы. Я ничего не мог с ними поделать, — он заёрзал на сиденье и сжал губы, запрокидывая голову, подавшись назад. — Пару недель назад высылал по их душу отряд, никто не вернулся, кроме почтовой птицы. Она принесла записку с угрозами моей семье. А у меня, между прочим, дочь! — Посмотри мне в глаза, — мрачно приказал Роше, — ты осознаешь, гнида, своё положение? — резким взмахом руки он выбросил кинжал, всадив его в стол, прямо к рукам наместника. Сукин сын дёрнулся. — Ты был обязан доложить об этом в Верген! — прокричал Вернон прямо в перекошенное от ужаса лицо жирного урода, от чего тот вжался в кресло. — Я… я испугался. Они сказали, что подстрелят любую птицу, высланную из города. Что контролируют все дороги… Я не мог рисковать. У Вернона на таких тварей была хроническая аллергия: при виде их он впадал в бешенство. — Ты был обязан! — Роше схватил его за грудки и принялся трясти, задыхаясь. — Ах ты придурок! Забыл, что ты глава города?! Забыл?! Да ты обязан жертвовать своей шкурой для королевства. Обязан, понимаешь?! И семью, и жизнь — всё государству! Патриоты хреновы, — с отвращением выплюнул Роше и разжал пальцы, отпуская этого — очередного — труса. Наместник с ужасом уставился на кинжал. Вот бы, гад, вены себе вскрыл. — Я дам тебе шанс. Ты всё исправишь, и я забуду о том, что видел и слышал, — он резким движением вырвал кинжал и прижал остриё к носу подонка. — Отдай письмо и скажи, где засели эти ублюдки. — Письмо, оно… — руки его затряслись, — я его сжёг. Командир нарочито медленно склонил голову набок, глядя наместнику в глаза. — Та-ак. Что со штабом? — Я не знаю. Роше глубоко вздохнул. Это ли не приговор? Но нельзя было делать резких движений и творить необдуманное. Наживать новых врагов — последнее дело. Он медленно выдохнул. — Скройся, — убрал от лица предателя кинжал, повернувшись к выходу: — Бьянка! Дверь отворилась, в проёме стояла Вэс, опираясь плечом о косяк, деловито ковыряя ножом под ногтями. Ногой она подпирала голову одного из стражников. Другой валялся в конце коридора. — Мы уходим. — Есть! Поместье городничего осталось далеко позади. Последние лучи солнца давно погасли — на город опустились сероватые вечерние сумерки, с каждой минутой сгущавшиеся всё плотнее. Чёрт возьми… Слоняться по округе целый день и уйти ни с чем. Позорно будет вернуться завтра с пустыми руками. — Что теперь будем делать, командир? — осторожно поинтересовалась Бьянка. Она уж точно знала, что сейчас Роше чувствовал себя подбитым утопцем. Если случится ещё один удар — шипы полетят во все стороны, вонзаясь в плоть. — У нас только один вариант, — он недовольно посмотрел на молодой месяц, выплывший на край потемневшего неба. — Попрём против рожна. Вэс улыбнулась, или ему показалось? Осмелев, она набрала в лёгкие побольше воздуха и начала: — Тогда… — Эй, вы! — её вдруг прервал чей-то голос, раздавшийся издалека. Они синхронно обернулись. В свете молодого месяца узнав недавних знакомых из таверны, стоявших в конце извилистой улицы. Только теперь ряды пополнились: к ним присоединилось ещё пятеро. Роше схватил Бьянку под локоть, потянув на себя: — Их слишком много. Надо рвать когти. И они побежали. Что есть мочи, со всех ног, задыхаясь на ходу. Миновав городские ворота, ворвались в лесную чащу. Погоня наступала на пятки, но закалённые Вэс и Вернон уровнем военной подготовки превосходили наёмников. Без труда преодолели бурную, вышедшую из берегов после дождя реку, перебравшись по поваленному дереву. Добрались до самых гор, где обрывались отвесные скалы. Наёмники были не быстры, но настойчивы. Загоняя шпиона и его подчинённую ещё дальше, ещё глубже в лес светом факелов. Деревьев было мало, да и те, редкие, — с тонкими узловатыми чёрными ветками — на них не укроешься. Роше подошёл к краю обрыва, придирчиво осматривая склон. Он был устлан паутиной сплетённых корней. Которые командир попытался с силой выдернуть — безуспешно. Значит, можно было спускаться. Внизу всё покрывали голые камни. Что, конечно, оказалось беглецам на руку: можно было идти, не опасаясь оставить следов. Бьянка опустилась на колени, переводя дух. Роше привалился к прохладной скале. За ней виднелся зелёный перелесок. Тут отчётливо послышались крики и ругань наёмников, доносящиеся эхом. Значит, они уже подобрались слишком близко. Времени на отдых не было. Роше схватил обессилившую Бьянку за руку, почти волоча за собой. Как не вовремя грёбаное небо затянули тучи! Последние слабые отблески лунного — столь необходимого сейчас — света померкли. Не видно было ни зги. Какая банальная истина: если слепой ведёт слепого, они оба упадут в яму. Так и вышло. Бьянка оступилась, Роше схватил было её за рукав, но не удержал и повалился следом. Успел только зажать ей рот, чтобы не выдать своего местонахождения. Камень, на который они упали, оказался неожиданно жёстким. Вэс глухо застонала, потирая ушибленное место. В последний момент командир успел притянуть подчинённую к себе. — Ты как? Цела? — тихо спросил он, тщетно вглядываясь в её скрытое темнотой лицо. — Да-а… Твой меч упёрся мне в бедро, подвинься. Роше заёрзал. Но здесь было особо не развернуться. Место оказалось узким и скользким. — Надо выбираться отсюда, коман… — начала было Бьянка, но шпион снова закрыл ей рот испачканными землёй пальцами. — Тс-с… Они рядом. Лежи. В такой близости он чувствовал, как бешено колотится её сердце. Неужели для неё это обычное дело? С виду Бьянка всегда была спокойна. Горячее, прерывистое дыхание напряжённо обжигало его шею. Неподалёку раздались шаги. — Мне казалось, они в эту сторону бежали, — пробубнил наймит. Под рукой закопошилось что-то склизкое. Видимо, это станет едой, если они не найдут способ выбраться. — Возвращаемся, Эраст. Куда им деваться? Приползут обратно. А мы их у ворот так сразу хлоп! — второй наймит ударил в ладоши. — Хлоп! — повторил первый, и оба по-идиотски загоготали, удаляясь. Синие полоски молчали. Только через полчаса решили наконец подниматься. Когда Роше встал, правую ногу прострелило резкой болью. Он зашипел, потирая мышцы. — Командир, ты в порядке? — голос Вэс предательски дрогнул. Что это? Беспокойство? — В полном. Он взглянул на небо, подняв руку. Тучи рассеялись, снова забрезжил слабый лунный свет. Со всех сторон, уходя ввысь, беглецов окружали каменные стены ловушки. Роше задумался. Что, если подсадить Бьянку, чтобы она выбралась и вытащила его? Он с трудом подпрыгнул, превозмогая боль, и ухватился за торчащий корень. Но земля была мокрая, и рука соскользнула. Допустим. — Будем ждать солнца и молиться, чтобы не хлынул дождь. Яма высохнет, тогда выберемся. Воительница завозилась, устраиваясь на земле, подтягивая колени к груди. — Командир. — Что? — Мне холодно. — Бьянка, блядь… Роше уселся рядом, приобнимая её за плечи. С первыми лучами солнца лес оживился. Горланили птицы, и даже розовые черви, копошащиеся в земле, казались сейчас аппетитно привлекательными. Он не ел и не спал один уже двое суток. Конечно, ему случалось попадать и в худшие передряги, когда от голода хотелось лезть на стены. Но тогда под ногами хотя бы был торф. Отвратительный на вкус, зато питательный. Вэс спала, уткнувшись ему в плечо. Лицо её было спокойным и безмятежным, дыхание ровным. Наверное, она и во сне сражалась, бросаясь в гущу битвы. Собранная и уверенная. Над ними вдруг нависла чёрная тень. — Ку-ку, зайцы! Как умудрились? — весело поинтересовалась безликая фигура, стоящая в солнечном свете, отчего путникам был виден лишь абрис незнакомца. — Сейчас спущу верёвку. Обождите. Спасителем оказался моложавый темноволосый эльф. Впрочем, возраст остроухих никогда не угадаешь. Одет этот охотник был иначе, чем его оседлые собратья. И оказался очень приветливым и общительным. Ещё бы. Если умышленно замыкаешь себя в лесу на долгие годы, немудрено поехать крышей и изголодаться по общению и разговорам. В первое мгновение, взглянув на спасителя, Роше едва удержался, чтобы не состроить недовольную мину. Но вожделенные кров и еда, прежде казавшиеся несбыточным сном, заставили его поступиться гордостью. Окажись шпион в лесу один — вытерпел бы, может, даже нашёл бы что-то съедобное. Но с ним была Бьянка. Она выглядела вымученной и измождённо смотрела на него голодными голубыми глазами, в которых будто погас живительный огонь. Это беспокоило Роше. Эльф привёл их в хижину, которую гордо именовал домом. Оказалось, что жил он не один, а с маленькой дочерью и дворовым щенком. Маленькая эльфка была забитая, сторонилась гостей и совсем не разговаривала. Но обессиленных, оголодавших путников это мало беспокоило. Куда больше их заинтересовали дымящиеся тарелки, полные свежеприготовленной дичи. Стоило отдать хозяину должное. Несмотря на то, что он представитель столь ненавидимой Роше расы. — Бежали от наёмников, значит… — сидя за столом, задумчиво проговорил эльф, подпирая подбородок кулаком. — Дел, что ли, наворотили? Убили кого? — но в голосе его не слышалось настороженности. Охотник говорил так спокойно, что казалось, лишить жизни человека для него — всё равно что подстрелить лань. — Не убили. Так, позаимствовали кое-что. Бьянка не слушала, занятая жадным поеданием мяса. Мир вокруг для неё будто перестал существовать. — Хм, — ушастый потёр лицо, — вы не похожи на воров, — уверенно заключил он. — Мы и не воры. А доверенные лица Девы из Аэдирна. Прибыли по делу. Эльф повернулся к гостям одним ухом. Глуховат, что ли? — Расскажи, cared [воин], может, я что и знаю, — он протянул Роше краюху. Вернон принял её, слегка склонив голову в знак благодарности. На минуту задумался: а стоит ли говорить? Будет ли правильным пойти на риск? С другой стороны, за окном вовсю разгорался день — время утекало сквозь пальцы. Нужно было спешить. И Роше решился. — Возможно, и знаешь. Но поганцы, которых мы ищем, должны быть далеко отсюда, в другой стороне. — Что за dh’oine [люди]? — Разбойники, местные головорезы. Убивают наших солдат и воруют оружие, сплавляя его нашим врагам. Мы уже ходили к наместнику, обошли рабочих. Я собственноручно пихал платок под нос каждому. Молчат, сукины дети. Бьянка шикнула, дёргая Роше за рукав и кивая в сторону девочки: мол, тише, здесь дети. Твою ж… — Который с бутылками, что ли? — живо поинтересовался эльф. — Что тебе известно? — тон Вернона тут же сменился. Так шпион обычно говорил, когда вырезал жертве перегородку в носу. — Выкладывай. — У меня с ними свои счёты. Мародёры перебили всех кабанов в лесу, топчут мне силки. Не хочу с ними тягаться, вот и ушёл с дочерью подальше. В те места мы больше не ходим, но я отлично помню, где разбойники поставили лагерь. Сам видел их форт. Но если человек ни разу там не был, никогда не найдёт. — Проводишь? — подала голос Бьянка, опёршаяся о стену. — Конечно, dana [дева]. Если вы их уничтожите, всем здесь станет легче. И нам, и зверям, и… — Понял-понял, — жестом остановил его Роше, — нужно быстрее выдвигаться. Время поджимает. — Тогда собираемся. А вы… Хм? Одни на них пойдёте? — Нет, — Роше достал из кармана красный клубок, — у нас есть это. — М-м, — многозначительно протянул эльф, будто понял, что это за штуковина. Должно быть, принял его за умалишённого. Бьянка подавилась от смеха. Оборжаться, Вэс. Утри хлеборезку. Шли уже около двух часов, а к форту даже и близко не подобрались. Пришлось сделать крюк, обходя город за версту, чтобы не нарваться на наймитов. Молчаливая эльфка бежала впереди, играя с собакой. — Она знает дорогу? — поинтересовался Роше. — Yea [да]. Мы ведь когда-то там жили. Заметно подобревшая Бьянка шагала позади и в основном молчала, лишь изредка бросая скупые фразы. — Пришли, — вдруг раздался чей-то звонкий голос. Кто это сказал? Неужели ребёнок? Ого, оказывается, оно разговаривает! — Папочка запрещает мне туда ходить. Я однажды гуляла там и увидела голую тётеньку. Она так странно лежала. Мне кажется, без головы неудобно. А ещё глаза такие стеклянные, и из кожи торчат зелёные осколки. Прям как ёжик, да, пап? — Хватит, luned [дитя], — охотник подбежал к ней и обхватил за плечи, разворачивая, — пойдём. Пойдём домой. — Как тебя зовут, эльф? И твою дочь, — повёл плечом Роше. — Моё имя Тауртирит, что значит «хранитель леса». А это, — он взял дочку за руку, ставя перед собой, — Гелиргвен, «весёлая девочка». Да уж. Весёлая. — Спасибо, Тауртирит. И тебе, Гелиргвен, — он склонился над эльфкой и потрепал её по макушке. — Прощайте. — Va faill [прощайте] и будьте осторожны. — Да, — скупо пообещал Вернон. Одна ошибка, единственное неверное движение могли стоить жизни кого-нибудь из его солдат. Пригибаясь к земле, Роше и Бьянка укладывали на траве размотанный клубок, ступая осторожно и тихо. Руки налились тяжестью, будто нить весила тысячу фунтов, глаза не моргали. — Да ёбаный хер. Ровнее, Бьянка, ровнее. — Там дерево. — Однохуйственно. — Ну? — Обойди его. Осторожно. Ровный — насколько это было возможно — красный круг занял половину поляны, резко выделяясь на зелёной траве. И что теперь? — Бьянка. — Что? — Танцуй. — В смысле? — А что ещё нужно сделать, чтобы эта херня заработала? — Может, принести жертву, — стала рассуждать вслух воительница, — пролить невинную кровь. — Тогда мы в заднице, Вэс. — По ходу. Они отошли в сторону, скрывшись за пушистыми еловыми лапами. — Может, заклинание какое-то нужно сказать? Филиппа не говорила? — Ведьма много болтает, да всё без толку, — ощетинился Вернон. Вдруг красная нить исчезла, контур круга вспыхнул голубым огнём, сгорая. — Это нормально, командир? — Достань-ка лучше меч, Бьянка. Но не успела она это сделать, как их ослепила яркая вспышка, окутавшая поляну клубами дыма. Когда марево рассеялось, на месте недавнего круга обрисовались силуэты членов отряда. К счастью, целых и невредимых. У Роше словно гора с плеч свалилась.Трек к отрывку: Evanescence Bring Me To Life
План успешной операции был таков: быстро — насколько это возможно — захватить форт, чтобы враг не успел отреагировать и забаррикадироваться. К тому же поджимало время, которого оставалось катастрофически мало. Часть бойцов бесшумно пробралась к полуразрушенной башне, снимая часовых с трёх опорных пунктов, которые располагались на севере. Основные силы ударили с запада и востока. Роше с Бьянкой, прихватив пару солдат, отправились на юг, в большую двухэтажную каменную пристройку. Где на входе резкий запах кислятины едва не сбил их с ног. На полу в неровном свете факелов — окон здесь не было — командир разглядел солому, сваленные в кучу ящики, переполненные вином, и пару огромных початых головок сыра. Гурманы херовы. Слева раздался шум. Роше молча подал знак солдатам, и они разделились. А сам с Бьянкой двинулся в сторону лестницы. Послышался пьяный гогот и нечленораздельный мат. Кошачьей поступью командир прошёл наверх и осторожно выглянул из проёма. Главная зала была разделена холщовой перегородкой, за которой просматривались силуэты бандитов. Выскользнув из укрытия, Роше повёл Бьянку за собой. С разъярённым воплем воительница бросилась сразу на двоих ублюдков, мгновенно повалив одного из них. Вернону же достался самый крепкий — двухметровый амбал. Играя мышцами на обнажённой волосатой груди, оглушающе крича, он побежал на шпиона. Когда до Роше оставалось несколько шагов, оттолкнулся и прыгнул, целясь секирой в его неприкрытую шею. Вернон успел присесть, направив остриё кинжала в предплечье противника. Но дёрнулся, и клинок рассёк кожу на мощной груди. Верзиле этого показалось мало, и он, вскочив, снова ринулся в бой. Но Роше не дал ему развернуться. Выхватил меч, блеснувший в свете факелов, и с размаху ударил в шею. Враг встал на колени, руки его задрожали, и он упал на землю. По лезвию клинка, проткнувшего горло, бурным потоком полилась кровь. Повисла мучительная тишина, сдавившая перепонки, пригнувшая к земле. Сердце заколотилось так тяжело, будто хотело разорвать грудь. — Вэс? Ты цела? — Роше напрягся, медленно подбираясь к месту, где видел воительницу в последний раз. — Да, — послышался её голос, — иди сюда. Тебе понравится. Роше ступал по разбросанным шкурам, заваленным бутылками и остатками еды. Шерсть густо обагряла засохшая кровь. Интересно, что произошло? Разлад в отряде? Значит, можно было постоять в стороне и дождаться, пока разбойники сами не перережут друг другу глотки. Но когда шпион прошёл чуть дальше, то замер в оцепенении. Под цепями, вколоченными в стену и в потолок, валялось изувеченное тело. Это был, мать его, Иорвет. Рубашка клочьями свисала с его плеч. Кожа была усеяна глубокими порезами. Спина вздулась, на лопатках чернели рваные раны, будто кто-то пытался насадить эльфа на якорь. Лицо усеивали кровоподтёки, глаза заплыли. С его рта на пол стекла ниточка розовой пенящейся слюны. Кровь уже давно остановилась и подсыхала, сворачиваясь в тёмно-коричневые сгустки. Что? Он подумал «давно»? Сердце пропустило удар. Роше кинулся к эльфу, рывком разворачивая его к себе. Остроухий болезненно поморщился. — Очнись, ублюдок! Мать твою, Иорвет! Вернон схватил стоявшее неподалёку откупоренное вино и вылил ему в лицо, но реакции не последовало. Тогда он стал бить эльфа по щекам. Остервенело, болезненно. — Очнись, очнись, блядь! Открой глаза, недомерок! Враг номер один внезапно схватил его за руку, слабо сжимая негнущиеся, дрожащие пальцы. Роше замер. — Зах… — тихий шёпот, сорвавшийся с окровавленных губ, был совсем неразличим, Вернону пришлось склониться к эльфу, чтобы расслышать, — …лопнись. Захлопнись, козёл. — Где она, Иорвет? Где она?! — командир схватил его за ошмётки одежды, в бешенстве тряся ослабшее тело. — Здесь… — снова раздался шёпот. — Где-то здесь, Роше. Найди её, она ещё жива. — Где «здесь», полудурок? Где мне её искать?! — заорал тот, но ответа не последовало. Голова эльфа запрокинулась, тело обмякло и выскользнуло из рук шпиона. Сердце Вернона забилось ещё быстрее, словно торопя его: скорее, скорее! Встав, с безразличием оглядев испачканные в пепле колени, он на ватных заплетающихся ногах бросился к дверям. Движения его были непривычно, неожиданно порывисты, почти истеричны. Пусто. Пусто. — Сука-ска-ск… Он вдруг застыл на пороге, стараясь забыть, отказываясь поверить в увиденное. Девушка лежала на холодном грязном полу, одна-одинёшенька. Совершенно голая и мертвецки бледная. На ней не осталось ни единого живого места. Роше забила нервная, отчаянная дрожь. Пока он медленно шёл на негнущихся ногах, успел сотни, тысячи раз проклясть себя за то, что оставил её. Обидел. Не уберёг. Он присел рядом и притянул к себе, обнимая, её безвольное тело. Острая боль рвала на куски сердце, горло сжимал колючий комок, и только он мешал сдавленному вою, скребущему глотку, вырваться наружу. Роше провёл по спутанным рыжим волосам так трепетно и нежно, будто боялся, что сейчас она рассыпется песком в руках. Кровь, смешавшись с комками налипшей грязи, перепачкала бёдра. Скулы, нос и губы были разбиты. Кисть левой руки опухла, вздулась как мыльный пузырь. Всё тело истерзано, изуродовано синяками — нет, оно само казалось кровоточащей раной. Вернон стиснул зубы с такой силой, что в челюсти что-то хрустнуло. Грязные ублюдки. Подлые твари, бесчувственные мрази. Как же он жалел, что дал умереть им такой простой смертью. Если бы он знал. Если бы только… А ведь понимал, что нужно спешить. Что-то всю дорогу подталкивало его в спину, словно говоря: «давай же, скорее». Он не спал и толком не ел. Коснувшись выпирающих рёбер девушки, вдруг с ужасом подумал, а сколько голодала она? Сколько мучилась, не в силах уснуть? Как долго терпела всё это? Роше стал убаюкивать её на руках, будто это чем-то могло помочь. Словно могло успокоить. — Моя бедная, бедная девочка… Прости меня, Гретта. Прости, я опоздал.