Проклятые

      Битва за Верген была выиграна. Но Иорвет, окружённый руинами недавнего прошлого, не мог свыкнуться с мыслью о том, что цель наконец-то достигнута, всё завершилось. Он долго грезил об этом моменте наяву и во снах, не в силах думать о чём-либо другом, но теперь, получив желаемое, — странное дело! — не испытал ни удовлетворения, ни гордости. Казалось, солнце давило на него, пригибая к земле. В действительности же тяжесть сосредоточилась в голове, сделавшейся чугунной. И в задеревеневших мышцах, ноющих, подспудно требующих заслуженного отдыха. Но ведь день едва начался, впереди столько дел. Придётся игнорировать требования уставших тела и разума, забыть о существовании такого понятия, как сон.       Собрание распустили, площадь перед замком, ставшая для Иорвета временным центром мира, опустела. Но в воспоминаниях здесь по-прежнему клубился дым, переливалась горячая мозаика камня, на которую падали лучи выглядывавшего из-за башен солнца, и на доспехе, на волосах пламенела кровь — своя и чужая. Он чувствовал, что всё это на огромной скорости несётся мимо него и за спиной остаются сотни ярдов пространства, где переплетаются тени и горят ослепительные вспышки. И хотя Иорвет мог позволить себе остановиться, зная, что не получит осуждения, странная сила продолжала нести его вперёд.       Филиппа, неумело изображая смирение, но не проигрыш, ушла первой. Плюющегося проклятиями Детмольда увели, Стенниса закрыли в камерах. А в квартале отсюда — Иорвет хорошо это помнил — под палящими лучами солнопёка жарились горы трупов. Если не поспешить, тела умерших дадут новую жизнь, и весь Верген задохнётся под белым покрывалом мушиных личинок. Нет, отдыхать было нельзя.       За Эйльхарт потянулись остальные. Все, кроме самого неугомонного, неумолимого человека в его жизни — Вернона Роше, который препирался с Саскией, казалось, уже целую вечность. Иорвет, отдавая последние приказы скоя’таэлям, краем уха слышал, как поначалу тот настойчиво убеждал её отдать ему Стенниса. Всеми фибрами души желал его смерти — оно и понятно. Но, столкнувшись с непреклонностью воительницы, заметив её бескомпромиссный, полный решимости взгляд, сменил тактику. Стал наседать в другом ключе.       Иорвет, освободившись от срочных дел, подавил вновь нахлынувшую усталость, мысленно настроился на решение предстоящих задач. Натренированный ум послушно влил в воспалённое сознание новые силы. Слабый, тёплый ветерок осторожно коснулся лица, лаская кожу. Отгоняя прочь разливающуюся по онемевшему телу боль.       — Бьянка в ближайшее время не сможет приглядывать за ней. Да она и не нянька, — Вернон, видимо, вспомнив о том, что недавно оставил Гретту на попечительстве Вэс, вдруг запоздало усмехнулся. — Анаис нужен компетентный человек. Ключевое слово «че-ло-век»! Понимаешь меня?       — Тц. Кончайте с этим быстрее, — Иорвет встал по правую руку от Саэсентессис, не дав ей открыть рта. — Эльфки тебя не устраивают? Плохие матери? Это я могу понять. Точнее, мог бы, если бы несколько часов назад мы не сражались бок о бок. Так что будь добр, bloede, — он измождённо вздохнул, — приставь к ней того, кого рекомендует Саския. А если твоя arse не способна вынести даже этого, пиздуй в сиделки сам.       — А, вот как мы заговорили? — беззлобно вскинулся Роше. Для проформы, чтобы не оставаться в долгу, ничего более. — Не ожидал такой подставы. Бить тебя, «перебежчика», будет куда менее приятно, чем тебя прежнего. Куда же подевалась твоя ненависть? Что? — издевательски скривился он. — После всех мозгоёбок разглядел во мне друга?       Вмазать бы по этой ухмыляющейся роже… Скажет тоже — «друг». Впору было бы рассмеяться в лицо, но Иорвет знал: нет ничего болезненнее, чем сухая честность. Поэтому, как по муштре чеканя слова, ответил:       — Приказы вышестоящих по званию не обсуждаются. Нам был отдан приказ — выжить. Мы его выполнили. Или ты недоволен результатом? — он удержал на лице маску безразличия, а в уме усмехнулся. Ну да, под словом «выполнили» подразумевалось «спасали жизни друг друга». Но, продолжая игру, изображая отстранённую апатичность, Иорвет взглянул в сторону, будто его вниманием могло овладеть что-то более важное, чем этот разговор.       — Да ты Саскии только что кулак в жопу засадил, — иронично поддел его собеседник.       Это заставило Иорвета осторожно скосить взгляд. Но воительницы возле них не оказалось. Хах. Само собой! Роше не осмелился бы крепко выражаться в её присутствии. Видимо, Саския решила, что перепалка затянулась надолго, и не стала тратить время на бестолковые, по её мнению, разборки. А ещё, должно быть, обиделась на него. Иорвет мысленно закатил глаза.       — Нет, блядь, я серьёзно, Иорвет, — всё не унимался Вернон. — Мне интересно, что заставило тебя пойти наперекор её желаниям? Чего ты добиваешься?       — Чтобы ты пошёл на хер, Роше, — он подавил порыв закатить глаза уже наяву, параллельно продумывая, как бы не показать, насколько сильно утомлён. — Перестань трахать мой мозг своими никчёмными домыслами. Не лезь в душу.       Он сделал шаг в сторону, норовя обойти эту занозу в arse. Но не тут-то было:       — Душонка-то, может, у тебя и есть, — хмыкнул Вернон, утерев рот тыльной стороной ладони, — но парочкой добрых дел не отмыться.       Иорвет устремил ястребиный взгляд в нахального выродка, но Роше прекрасно владел собой: за столь немалый срок, проведённый в постоянных столкновениях, в попытках убить друг друга, а позже даже спасти, он научился не только замечать любые изменения в его состоянии, но и стоически реагировать на них. А может, Иорвет льстил себе, и темерский петух ни перед кем не раскалывался.       — На твоём месте я бы промыл глаза с мылом. Вытащил бы брёвна.       — Это такая особенность у тебя? Перед тем как эпично уйти в закат, изъясниться на зерриканском языке? — он в раздражении вскинул руки. — Говори прямо, если есть что сказать. Хватит выёбываться.       — Я так и сделал. Но ты по-прежнему слеп. Выколешь оба глаза — ничего не поменяется, — ровно ответил Иорвет, не отводя взгляда от уже готового накинуться, как побеспокоенная гадюка, Вернона. Старания ничем не выдать взаимное раздражение закончились плачевно: он не сдержался и по привычке съязвил: — К тому же у кое-кого здесь заложенные уши.       Словно не веря услышанному, Роше отступил, шумно втянув воздух. Иорвет в меланхоличной заинтересованности склонил голову. Что? Неужели в яблочко? Но противник словесной дуэли быстро пришёл в себя и выдал разоблачительное:       — Похоже, в последнее время ты думал не о делах, а о своей вшивой заднице. Где тебя носило, сволочь?       Вскользь в сознании промелькнуло запоздалое утверждение: если бы Вернон не догадался, можно было бы скинуть его, мёртвого, в выгребную яму, разочаровавшись в интеллектуальных способностях. Иорвет гаденько улыбнулся, выдавая наигранные аплодисменты.       — Браво, Роше. Ты определённо начинаешь прозревать.       — То есть, — поднял указательный палец Вернон, в возмущении от некой абсурдности происходящего вскидывая брови, — ты сейчас отрезал мне хер и сунул в задницу?       — Можно и так сказать, — внезапно повеселел Иорвет и, быстро хлопнув Роше по плечу, направился в сторону рыночной площади. — Но в одном ты точно прав. Мы говорим на разных языках.       Решив срезать длинный путь, Иорвет в задумчивости стал спускаться по каменной лестнице. Но Вернон как ни в чём не бывало быстро нагнал его. И в патетическом жесте примирения протянул руку. Бросив ёмкое, с трудом выплюнутое слово — так, будто его мучил мокрый кашель:       — Выпьем?       Иорвет ускорил шаг, стремясь побыстрее отделаться.       — Зачем?       — Расскажешь мне, блядь, какого рожна забыл у Гретты. И самое интересное: как провернул всё так, что я не узнал о твоём визите, — он произнёс последнее слово с отвращением, будто говорил о чём-то мерзком. — А поскольку во время этой заебательной истории я буду перебарывать желание втащить тебе, неплохо бы смочить горло для успокоения нервов.       — Ночью и так все напьются, — скучающе поделился Иорвет.       — Это значит, ты согласен?       — Это значит, прочисти уши ещё раз. Не лезь мне…       — Если это шутка, придурок, то очень херовая. Я выведу тебя на чистую воду, — в зловещем обещании Роше сверкнул карими глазами. — Не хочешь по-хорошему? Будем по-старому.       — Катись уже.       — Сам вали.       — С удовольствием, — Иорвет, сложив руки на груди, свернул за угол, пошёл по опустевшему проулку, окончательно избавившись от назойливого собеседника. Если Роше думал, что Иорвет вот так просто, от нечего делать, расскажет обо всём, что с ним творилось в последнее время, он жестоко ошибался.       Зенитное солнце, низко подвешенное над головой, светило как жёлтый фонарь и казалось невыносимо огромным и ярким. Верген прошивало сине-голубое безоблачное небо — на улицах стояло томительное безветрие. Фигуры краснолюдов, эльфов и людей, разбирающихся с последствиями минувшей битвы — бесконечной вереницей трупов — искажённо дрожали в прозрачном мареве, витавшем над рыночной площадью.       Краснолюд с чуть заметной сединой в каштановой бороде, похожей на сивую шерсть, уже успел снять защитный доспех и потому стоял в одном латнике, уперев руки в бока, вглядываясь в распластавшегося перед ним покойника. Волосы молодого мужчины, свалявшиеся и потемневшие, пропитались кровью, длинными сосульками свисали с рассечённого лица. Посиневший язык вывалился наружу, делая труп похожим на разъярённую полуночницу. Из-под левых раскуроченных рёбер, раскрывшихся, словно крылья птицы, выглядывал мятый мышечный комок. Представлявший собой некогда живое, а может быть, даже любящее сердце.       — Что же мы делаем, ядрёна вошь… — будто вмиг состарившийся краснолюд стёр скатившиеся с морщинистого лба капли пота.       В ушах Иорвета вдруг отозвался хлюпающий и хрустящий звук переламываемых костей лежащего мужчины. Не он убил его, но сколько их там, впереди, погребённых под завалами мертвецов? Да и, впрочем, если бы нужно было заново сразиться с ними, он бы сделал это не задумываясь. Потому что давно утратил чувство сожаления и сомнения и без раздумий отнимал чужие жизни, угрожающие его собственной. В таких случаях итог был один: либо ты, либо тебя.       — Пожалей живых, — напомнил он без пяти минут старику, оставляя того наедине с собой.       Было душно. Нет — Иорвет оттянул ворот лёгкого доспеха — удушающе. Вспомнились всходящие над холмистыми долинами или просачивающиеся через зелень горных лесов летние солнечные лучи: их было легко обогнуть, передвигаясь под тенью деревьев. Однако в Вергене такая роскошь казалась немыслимой: спастись от тянувшегося зноя, как от зачумлённого больного, в это время дня можно было, лишь скрывшись в тёмных, приземистых домиках.       По краям растрескавшегося камня пересохли даже некогда зеленые травинки и вяло опали на истертую тысячами ног землю. А те, что чудом уцелели, — дрожали, словно просили пить. В нос били омерзительные запахи: усевшаяся гарь, экскременты, в страхе вытолкнутые из кишечника, застоялый пот. И, конечно, кровь. Уже застывшая, она замедлила свой завоевательный поход по улицам Вергена, намертво въелась в землю. О мягкой перине победителям можно было только мечтать: скатерть из трупов предстояло превратить в гору, чтобы чародейки могли её поджечь, пресекая распространение заразы и огня. Но вот что странно: они не спешили это делать. Куда больше их интересовало рассматривать и делить мертвецов на своих и чужих. Иорвет остановился возле одного оседлого эльфа, намеревавшегося оставить каэдвенского рыцаря без шлема.       — Ты попусту тратишь время, — строго произнёс он и под конец, смягчая тон, дополнил: — Или вы все тут решили набрать жёнам военных трофеев?       — Совсем нет, ком… главнокомандующий. Вы же сами приказали, — немного растерялся солдат с расширившимися от непонимания глазами. — Ну, это наша героиня сказала, которая рыжая, — уточнил он, — передала вашу же идею: давайте, говорит, снимем с них хотя бы шлемы. Потом кузнецы переплавят и пустят в дело. Хоть что-то поимеем с этих ублюдков. Мы подумали и сочли это здравой мыслью.       Иорвет почти оскалился, когда представил «героиню всех времён и народов». Кого же ещё могли так окрестить, исключая Саскию? Огненную бестию, не иначе как Гретту, раздающую поручения, убеждающую в своей правоте и завоёвывающую умы слушателей. Честно? В подобной роли она смотрелась попросту нелепо! Но Иорвет вовремя одёрнул себя, сохранив лицо. Что ж, мысль и вправду здравая, да ещё и тактическая. Вот только она никак не подходила к привычному образу девушки. Что такого с ней сделал Роше, что Гретта настолько сильно поменялась? И не многовато ли позволяет себе эта сумасбродная девчонка, командуя вместо него?       — Кажется, что-то такое припоминаю, — Иорвет сделал вид, будто роется в закромах памяти. — В таком случае поторопись. Мы же хотим встретить новый рассвет все вместе, верно?       Получив в ответ кивок, Иорвет отправился дальше, мысленно оценивая предстоящий фронт работ. Он явит себя, стоит только добраться до эпицентра минувшей битвы. Обогнув валяющиеся тут и там трупы, готовясь запачкаться, по пути Иорвет успел закатать рукава повыше. Как вдруг, различив вдали нечто знакомое, замер. Перед ним предстала весьма интересная картина. А конкретно — какая ирония! — та, которую он меньше всего ожидал здесь увидеть.       Гретта, склонившись над одним из каэдвенских рыцарей, застыла на месте как вкопанная, пребывая в явной растерянности. Открытые участки девичьей кожи были белыми, как свежая извёстка. Со спины выражения лица было не рассмотреть. На что Иорвет хмыкнул. Жаль. Он бы оценил, чтобы впоследствии высмеять. Но не стал претворять своё желание в жизнь, лишь прислонился к горячей поверхности каменной стены чуть поодаль, ожидая дальнейших действий.       Гретта потянулась к голове покойника. Потерпев неудачу, через миг снова повторила попытку. Несколько раз подряд она замирала истуканом с выставленными вперёд руками. Заводила их за спину, вытирая вспотевшие ладони о неуместно белые брюки. Наконец усилием воли преодолела себя. Обхватила шлем кончиками пальцев, потянула вверх и, отвернувшись, зажмурившись, отбросила его в сторону. Скорее всего, метила в груду железок, которые скопились справа от неё. Но не рассчитала сил. Шлем с грохотом покатился к наблюдавшему за представлением Иорвету. Он остановил его ногой.       Однако Гретте, которой стоило задуматься о застывшем в воздухе металлическом звоне, изданном ударом чужого сапога, похоже, было не до причинно-следственных связей: тело её содрогнулось, ладонью она вцепилась в рот, сдерживая рвотный позыв. Чувствуя себя победителем незаключённого пари, Иорвет склонил голову набок. Смотрите-ка, вот она, героиня настоящего дня. Способна смотреть в глаза ужасу, хладнокровно кастрировать мужиков, но не в силах заглянуть в лицо смерти. Отважная, когда дело касалось спасения других, теперь она обратилась в тряпку, стоило остаться одной и воочию увидеть закономерный исход всего живого. О чём она сейчас думала? Что её занимало, помимо тошноты?       Впереди послышались разговоры. Дёрнувшись, Гретта поспешно отняла руку от лица, всматриваясь вдаль. К ней приближались простые человеческие парни и мужики-краснолюды. Они устало переговаривались, не смея бросаться неуместными в их положении шутками. С подобным сборищем Иорвет контактировал каждый день. Но что до Гретты? Он перевёл на неё требовательный, выжидающий взгляд.       А та, словно подтверждая его неосознанные опасения, практически сжалась в комок. Колени её мелко задрожали, будто она стояла среди заледеневших горных вершин, над отвесной пропастью. Иорвет хорошо помнил, что за каждой вспышкой обострённого чувства справедливости и ошеломляющей храбрости у Гретты всегда следовал упадок, когда она брала на себя много больше, нежели могли выдержать её хрупкие плечи. Иорвет нахмурился, словно ощутил дурное предчувствие. В ушах стоял звук собственного тяжёлого дыхания: он старался доказать себе, что ничего не происходит, подавляя желание сделать шаг навстречу, выдать своё присутствие. Здравый смысл скандировал: «Это Верген, Иорвет. Здесь ей придётся жить по меньшей мере полгода. Гретта не сможет вечно прятаться. А тебе тут вообще нечего делать. Уходи». Но на смену завоевавшему доверие советчику пришёл кто-то незнакомый. Он был более снисходителен и терпим к порывам хозяина и потому осторожно, будто опасаясь пробуждения спящего хищника, прошептал: «Присмотришь за ней на первых порах. Так, мельком, только и всего… Останься». Не понимая причины своих внутренних пререканий, Иорвет отвлёкся, обратился в слух, находя взглядом Гретту и уже окруживших её мужчин.       — Да брось ты это, — сказал ей один из вояк, взмахом руки указав на мертвеца у её ног.       Гретта слегка повела плечом — знакомый для Иорвета и, к несчастью, недостаточно понятный для объявившейся компании жест, — и можно было с лёгкостью предугадать последующие события. Рассчитать с точностью до секунды.       — Нечего девкам здесь делать, — взъерепенился косматый, как подзаборный пёс, краснолюд, — даже такой, как ты, — смягчился он, в неловкости взмахнув рукой, похожей на медвежью лапу.       Гретта вздрогнула, словно пасущаяся на лугу лань, внезапно услышавшая неподалёку хруст ветки. Сделала осторожный шаг назад.       — Отдохни, детка, иди проспись, — убеждал третий. — Вона, смотри, как дрожишь, с ног валишься от усталости.       — Мы как закончим, тоже присоединимся.       Bloede. И почему Гретта геройствует только в то время, когда Иорвет либо в отключке, либо на другом конце города? Может, его присутствие действует на неё отупляюще? Хорошо понимая, что злится из-за не самых справедливых суждений, он всё же продолжал хмуриться. Осознавая, что обратный отсчёт пошёл. Иорвет деловито поправил съехавшие на предплечья рукава, будто подтверждая, что всё под контролем. Ни у какой девушки не сдадут с минуты на минуту нервы, и она не сбежит с позором, пронёсшись мимо него.       — Да! А ночью такое устроим! Ух-х! — пригрозил невидимому противнику краснолюд, потрясая кулаком. Но, неловко покосившись на труп, вдруг пристыженно затихнул. — Войдём в историю, м-да…       Три.       — Мы что, напугали тебя? — с нарочитым сочувствием удивился человек. Гретта, видимо, боялась проявить неуважение и вместе с тем опасалась быть «съеденной». А потому не знала, чему поддаться: то ли дружелюбию в ответ на заботу, казавшуюся ей подозрительной, то ли животному инстинкту самосохранения. Она, раздумывая, помотала головой.       Два.       — Устала, бедняжка, — пробурчал в сторону третий, недовольно оглядев парня. И тут же повернулся обратно, умасливая Гретту: — Правда, мы сами всё сделаем. Можешь на нас положиться. Иди-иди, — он взмахнул рукой, словно сгонял с насеста упрямую курицу.       По её напряжённым, пружинистым ногам можно было судить о том, что она всё же склонялась ко второму решению — бежать. Но, к своему ужасу, едва сделав рывок, внезапно натолкнулась на невидимую до этого преграду — на тёплое и живое тело.       Один.       Командир почувствовал, как маленькая девичья грудная клетка медленно задрожала, готовясь выпустить наружу крик. Но краснолюд, вскинув руку в приветственном жесте, подействовал на опережение:       — О, привет, Иорвет.       Гретта, не достающая макушкой до его подбородка, представляющая собой комок оголённых нервов, облегчённо выдохнула. Но тут же подобралась, намереваясь развернуться лицом к Иорвету. Его пальцы молниеносно перехватили тонкое прохладное запястье, замыкая в жёсткий капкан, пресекая её жалкую попытку на корню. Даже если придётся запустить руку в переливающийся огнём водопад волос, обжечься — он сделает это. Заставит Гретту смотреть в глаза своему страху. Всеми доступными способами убедит её, что в существовании мужчин нет ничего дурного.       — Ответь им, — шепнул он ей на ухо, слегка ослабив хватку. И сразу же заметил рой мурашек. Всмотрелся в переплетение голубых змеек вен. Хм, раньше он и не обращал внимания на то, насколько тонкая у неё кожа. Почти прозрачная: потяни сильнее — разорвётся.       Забавно.       — С-спасибо... — выдала она.       — За заботу, — поправил Иорвет, нарочито медленно проводя пальцем по её запястью. По дрожащим длинным ресницам девушки понимая, как всё внутри неё сжалось от этого касания. И в то же время он сам дурел от осознания, что Гретта стояла как заворожённая, не смея шелохнуться. Не то что оттолкнуть его.       — Спасибо за заботу. Я очень ценю это, — выдохнула она. — Пожалуй, мне и вправду стоит отдохнуть. Уже мерещится всякое.       Иорвет не сдержал обличающего смешка. Тогда Гретта, взяв себя в руки, обернулась и злобно на него посмотрела, словно хотела испепелить взглядом, но тут же отвернулась.       — Вот это верное решение, — с некоторым сомнением ответил стоящий неподалёку от них эльф, потирая шею. Похоже, юнец пребывал в шоке от увиденного. Иорвет усмехнулся.       — Иорвет, ты же проводишь девушку до дома? Небось, по дороге свалится. Не помешало бы крепкое мужское плечо, — как бы в подтверждение своих слов краснолюд хлопнул себя по мощному бицепсу, выразительно играя бровями.       Иорвет хотел было открыть рот, чтобы перебросить это поручение на кого-нибудь другого, ведь изначально он планировал потратить часы драгоценного сна на общественно полезный труд: самолично приложить руку к тому, чтобы в городе не осталось ни одной дохлой, разлагающейся вражеской погани. Но сейчас, запоздало выпустив Гретту из захвата, всматриваясь в её недовольное лицо, внезапно испытал странное ощущение. По телу разлилось опьяняющее предвкушение сладкого злорадства. Которое обещало такие яркие эмоции, что Иорвет понял: он будет полным идиотом, если упустит девчонку из виду и не позволит себе получить долгожданное удовлетворение.       И, мастерски скрыв свой мотив — вернуть Гретте должок и поиграть в энергетического вампира, — хладнокровно вскинул бровь в ответ на её раздражение. На прощание бросив мужчинам «разумеется», он развернулся и пошёл в противоположную от них сторону. Точно зная, что всего через пару мгновений различит звук торопливых шагов за спиной. Хозяйка маленьких, пусть и длинных для человеческой женщины ножек не заставила себя долго ждать. И только по учащённому дыханию было понятно, каких усилий от неё потребовал этот рывок.       — Я сама дойду, — фыркнула она, резко остановившись, стоило им зайти за поворот.       Что ж, весьма предсказуемо. Но презрение, с каким Гретта бросила эти слова, будто отвесила хлёсткую пощёчину, обожгло гордость Иорвета. Казалось, оно охватывало её естество, демонстрируя весь спектр испытываемых ею эмоций. И снова внутри него поднялась волна смешанного с непониманием возмущения: «Какого d’yaebl, beanna? Почему так громко?» Но вместо того чтобы озвучить настоящие мысли, он, опёршись о выложенный крупным речным булыжником забор, отрезал:       — Валяй, — и повёл рукой в сторону, как бы подчёркивая, что никого здесь не держит.       Она точно хотела что-то сказать. Но лишь закусила губу, сжав кулаки, по-птичьи нахохлилась. Ноги понесли её в противоположную от нужной лестницы сторону. Но Гретта этого даже не понимала. Старалась держаться гордо и уверенно, насколько хватало выдержки.       — Не туда, — скучливо кинул ей вдогонку Иорвет, заметив испепеляющий взгляд красных от усталости глаз, когда Гретта обернулась.       Но она почему-то не могла выдержать и пары секунд, снова порывисто отвернулась, возвращаясь к тому месту, с которого начала. Открыла рот, выдавливая нетерпеливое:       — И куда же? — вцепляясь ногтями в ладони.       — Пошли, — он легко оттолкнулся сапогом от забора, оставляя красный отпечаток подошвы на камне.       Прежняя Гретта промолчала бы, но нынешняя, похоже, потеряла бдительность:       — А просто сказать, куда мне идти, ты не можешь? — вскинулась она, идя по его следам, шаг в шаг.       Иорвет непроизвольно громко выдохнул, словно игла раздражения кольнула лёгкое, спустив воздух. И резко затормозил, из-за чего девушка впечаталась лицом в его спину. Тут же отпрянула, громко зашипев, потирая нос. Но ведь — чёрт побери! — едва речь заходила о Иорвете, её память становилась невероятно короткой. И однажды Гретта уже доставала его подобными расспросами. Убедить её закрыть рот и идти молча удалось только раза с третьего или четвёртого. После не самых приятных для неё разговоров и манипуляций. Спустя время им всё-таки пришлось прийти к некоему подобию примирения.       Он коснулся щеки, которая, казалось, пульсировала болью, но быстро отдёрнул руку, со злостью понимая: всё придётся делать заново, только уже по-другому. Если поначалу сердце Иорвета могла тронуть жалость, проснувшаяся в нём при виде израненной, беззащитной, спящей Гретты, то теперь, когда девушка стала воинственной и отталкивающей, приходила лишь ответная неприязнь. Так, значит, да? За четыре месяца от обоюдной ненависти они перешли ко взаимному раздражению. Прекрасно. Просто потрясающе. Раз такая дерзкая, пусть держит удар. Иорвет всё равно собирался отплатить Гретте той же монетой. В забитой доверху повозке, запряжённой троицей коней, проехаться по её нервам.       — Не считал целесообразным, — отрезал он, и пренебрежительная фраза, как всплеск воды от обронённого в колодец ведра, ударилась о стены домов, разлетаясь брызгами.       — С чего бы это? — Гретта тут же метнула глазами молнию, напрягаясь.       — Потому что, если бы ты узнала, в каком я настроении, — выделив последнее слово, он выразительно замолчал, — о чём именно подумал, увидев тебя, ты бы удрала, — с нажимом произнёс Иорвет, адресуя ей тяжёлый взгляд. Но не надавить не мог: кровь уже прилила к голове, вымывая рациональные мысли, как ненужную пыль.       Упоённый восторгом самодовольства, Иорвет усмехнулся, подмечая, как каменная крошка под мыском сапога Гретты предупредительно хрустнула. О, это ещё не всё, dana. Ну же, пусть спросит, если отважится.       — С этого места поподробнее, — удовлетворив неозвученное желание Иорвета, она нервно повела плечами, вздёрнув подбородок. Надо же, какая смелая.       — А подробности, — с грацией хищника он шагнул вперёд, заставляя её попятиться, — следующие…       Он остановился от неё на расстоянии вытянутой руки, умышленно растягивая момент, в самозабвении смакуя на языке каждую промелькнувшую в голове фразу, подбирая самую двусмысленную, самую дерзкую, которую Гретта не смогла бы перенести. Но эти мысли тут же вступали в конфронтацию с заспанной совестью. Иорвет осознанно провёл границы, за которые не позволит себе перейти, если почувствует, что переигрывает.       — Первой мыслью было рассмеяться тебе в лицо, как только я узнал о твоей самонадеянной выходке. Раздаёшь приказы от моего имени? И кто это наделил тебя такой властью, интересно? — усмехнулся он. И, не дав Гретте раскрыть рта, продолжил: — Потом мне захотелось заявить об этом во всеуслышание, разоблачить. Чтобы все, кто считает тебя героиней, мысленно выжгли на твоём лбу клеймо «лгунья». Скажи, — повелел Иорвет, вовсе не интересуясь ответом, — ты серьёзно думала, что я не узнаю? — но, не заметив растерянности на её лице, решил надавить сильнее: — Тц, это так похоже на тебя. Я был бы на седьмом небе от счастья, если бы ты хоть раз удивила меня, — лишённые искренности и правдивости слова должны были задеть Гретту, но жалили почему-то собственный язык эльфа. — Потому что такой глупой и предсказуемой девчонки днём с огнём не сыщешь.       Иорвет в пароксизме моральной ломоты больно прикусил внутреннюю сторону щеки, внешне довольствуясь произведённым эффектом. Невзирая на предостерегающий, развевающийся на ветру несуществующий красный флаг, он был готов продолжать. Но его опередили:       — Хватит. Я не желаю с тобой препираться, — она выставила вперёд дрожащую руку. Этот неловкий жест свидетельствовал о её внутреннем состоянии куда красноречивее спокойных, сдержанных слов. — Но, откровенно говоря… — О, девчонка обманула его. Он понял это по её медленно вздымающимся плечам, как у готовящейся к броску кошке. Иорвет мысленно потёр руки и ухмыльнулся в алчном предвкушении: сейчас будет припадок. И он действительно не заставил себя ждать: — Откровенно говоря, мне было плевать, узнаешь ты или нет! — зачастила Гретта, срываясь на визг. — Не волновало, что ты там сделаешь! Но больше я ничего не скажу, потому что знаю: ты специально меня доводишь! Вижу это по твоим глазам, тебе, как и прежде, нравится издеваться надо мной!       — Yeah, именно оттого, что тебе плевать, ты сейчас кричишь как резаная, beanna, — обманчиво безразлично развёл руками Иорвет. Ну ладно, его коварный умысел был разоблачён, это не страшно. Он в принципе не считал Гретту глупой, но знать ей об этом не обязательно.       Она вспыхнула, сжимая кулаки.       — Я отлично справляюсь и без тебя. Чёрт возьми, просто скажи, куда мне идти?!       Иорвет поморщился, когда на него обрушилась волна возмущения девушки. Мало того, что она бросалась в рассуждения, хотя он вовсе не спрашивал её мнения, отчего его буквально сносило ураганом — интересно почему? — так ещё и в выражениях не стеснялась. С каких это пор? Роше определённо плохо на неё влияет, скоро она начнёт материться как сапожник. А это её не украсит. Только испортит, сделает копией какой-нибудь Бьянки Вэс.       — Нет, beanna, — медленно приблизился он, вглядываясь в распахнутые, бдительные глаза. Гретта не иначе как ждала расправы за свой острый язычок. Но, воодушевлённая свободой слова, без опаски получить наказание, она заканючила, передразнив с его интонацией:       — Что «нет, beanna»? — прищурившись.       Обращая взглядом наглую девчонку в горстку пепла под ногами, он с резким змеиным броском вцепился в её плечо. Когда оно почти хрустнуло, как стекло, под его рукой, Иорвет запоздало осознал свою ошибку. Но даже это не помогло Гретте избежать безапелляционной казни:       — Спать сегодня будешь со мной.       — Чего?! — Гретта запаниковала, сразу же попытавшись вырваться. Но лишь шикнула от более сильного сжатия. — Да я с тобой за один стол есть не сяду! Да я видеть тебя не желаю! Ай! — захныкала она, взявшись за его широкое запястье маленькими холодными ручками, такими характерно изящными, что это невольно зацепило взгляд. — Отпусти!       — Мне не нужно твоё согласие, — сказал он. И внутренний голос добавил: «Лишь покорность». — Отпущу, как только примешь моё условие. — Гретта смотрела на него всё с тем же отторжением, а Иорвет, обычно испытывающий злое удовлетворение от того, что способен вызывать в ней такие сильные чувства, задыхался от мучивших его вопросов, не понимая ни её, ни себя. — Если снова заупрямишься, я тебя потащу. Ты же знаешь меня, — уже более спокойно проговорил он, хотя речь шла о явной угрозе.       — Я закричу…       — «Белки»? — облизнув губы, усмехнулся Иорвет, вспомнив события двухмесячной давности.       Гретта проследила за этим движением, но вдруг, осознав себя пойманной, отвела взгляд, поёжившись:       — Нет, — отрезала она и с желчной оттяжкой дополнила: — «Роше».       Образ девушки подёрнулся пеленой, вмиг застлавшей его глаза.       — Вот как, значит? — злобно процедил Иорвет. — Роше, — выплюнул он, и недолго думая, в горькой насмешке поинтересовался: — Это угроза?       Он увидел, как Гретта сжалась от этих слов, будто занесённая над её спиной плеть резко хлестнула по беззащитному телу. Вернон не мог вызывать у неё страх: Иорвету пришлось стать невольным свидетелем чересчур тёплой, до зубовного скрежета невыносимой встречи этих двоих. Но тогда от чего такая реакция? От размышлений его оторвала мелкая дрожь, передававшаяся от Гретты. Иорвет мог поклясться, что в ушах стояло бешеное биение не его сердца, застигнутого врасплох, а её. Миниатюрные, словно выточенные из мрамора женские руки, которые только что с силой оттесняли эльфа, замерли, почти нежно, трепетно касаясь его запястья подушечками заледеневших пальцев. Иорвет будто получил удар в солнечное сплетение. На мгновение забыл, как дышать, снова не в силах оставить её неосознанный жест без внимания. В тело будто влили новую порцию крови, увеличивая внутреннее давление, ускоряя биение эластичного мышечного комка, спрятавшегося за прутьями рёбер. Иорвет вдруг с непрошибаемой уверенностью осознал, что не справится с собой, если услышит утвердительный ответ. И потому, подавляя внутреннюю тревожность, осторожно начал говорить первым:       — Мы просто ляжем спать. Не выдумывай. Я буду в соседней комнате. Ты же мне доверяешь? — спросил он, утверждая, вглядываясь в несмело поднятые на него топкие, как море, небесно-голубые глаза.       Bloede… Если бы девчонка считала его опасным, не дала бы приблизиться к себе. Выкрутилась бы ещё при свидетелях, чтобы осторожно слинять. Не была бы такой хрупкой и лёгкой добычей в его руках, потому что знала — о, она наверняка знала! — Иорвет играючи, даже шутя, мог окончательно её разрушить.       Возможно, в этот момент они думали об одном и том же. И Гретта, наконец слабо кивнув, в нерешительности размыкая чуть приоткрывшиеся, нервно искусанные губы, ответила:       — Зачем это тебе? Ты не можешь оставить меня в покое?       — Тц, — он быстро убрал руку, делая шаг назад, избавляясь от наваждения вымышленного единства, — это ты не даёшь мне дышать.       — Это мы уже выяснили, — в забытьи и с непривычки, будто заносила ногу на скользкую дорожку, отозвалась Гретта — так, словно не была уверена в своём праве на обвинение. — Но с каких пор мы не можем спать в разных домах? Ума не приложу.       Иорвету показалось, или в её словах сквозила горечь? Не-ет, он не накажет Гретту ни за дерзость во взгляде, ни за отдающий морозной свежестью тон высказанных претензий. И, конечно, не выложит всю подноготную о том, как его мучили кошмары, заставляя просыпаться в холодном поту. Иорвет беззастенчиво и цинично лгал ей о связующем их проклятии на протяжении долгого времени. Что с того, если он оставит при себе ещё одну болезненную правду?       — Там и прикладывать нечего, — незамедлительно поддел он, возобновив путь. Но, видя, как шагавшая рядом Гретта готовилась бросить ответную колкость, опередил её: — Всего лишь очередное требование проклятья, — и, поймав всколыхнувшийся в её глазах интерес, дополнил: — В подготовке к сражению я пренебрегал им. Но в прошлый раз оно напомнило о себе слишком явно, чтобы я и дальше мог его игнорировать.       На лице Гретты вдруг появилась мягкая улыбка, которую он не видел уже очень давно. Да и остальные никогда не предназначались ему. Поэтому сейчас две маленькие ямки, образовавшиеся во впадинках осунувшихся, поцелованных солнцем щёк, стали для него откровением. Гретта не замечала его озадаченного взгляда, шла, упорно смотря под ноги, будто могла найти в этом отвлекающем действии своё спасение.       — Теперь наконец-то можно подумать о себе, да? — внезапно она потянулась, приподнимаясь на цыпочках. Словно вот-вот собиралась оторваться от земли и взлететь в воздух. — Ты хорошо постарался, Иорвет, и заслужил отдых. Я в тебе… — Взглядом искоса Иорвет задал немой вопрос, но со стороны Гретта, будто не замечая этого, казалось, пыталась стряхнуть с себя налипшие мысли. В конце концов она сказала: — Ни минуты не сомневалась, — и тут же её улыбка угасла, словно кто-то потушил свечу.       Гретта отвернулась, позволив Иорвету бесшумно выдохнуть. Во рту у него пересохло, язык будто прилип к нёбу. Это что сейчас такое было? Она одобрила его, похвалила? Надо проморгаться, а то вдруг ему всё это снится. Но видение не обрывалось, жило наяву, хоть и смахивало на откровенный бред. Может, Вернон за две недели научил её шутить? Иных объяснений происходящему не было. Кроме одного: мозг Гретты превратился в кашу, и прежде палившее солнце сыграло в этом не последнюю роль. Теперь жара, казалось, стала не такой утомительной, зной несколько ослаб, и задышалось легче.       — Перегрелась, beanna? — легко и как бы в шутку Иорвет хлопнул Гретту по макушке. Тронул разгорячённые, собранные в растрёпанную косу волосы. На ощупь они были мягкие, словно струящийся тонкий шёлк. Но ведь касание вышло совсем невесомым, а задержать руку эльф себе не позволял. Тем более что Гретта уже повернула к нему раздражённое порозовевшее лицо.       — Отстань, — вяло возмутившись, отмахнулась она, неуклюже стукнув его по руке.       На что Иорвет, не сдержавшись, фыркнул, закатив глаза. Да уж, Гретта умела «устрашать» до трясущихся поджилок. А эти маленькие ручки-веточки? От них так и веяло опасностью: «берегись, зашибёт». Но все эти нелепости меркли на фоне самого вида девушки. Которая с алеющими кончиками ушей мямлила «перестань», пытаясь неловко защититься. Слова её звучали по-детски несерьёзно. И это было даже, блядь, мило.       D’yaebl…       Ошарашенный собственным выводом, Иорвет закрыл рот рукой, подавив отсутствующий рвотный рефлекс. Вот чёрт. Это уже ни в какие ворота не лезло. От «бесишь, дрянь» до «какая же ты, чёрт возьми, милая», как оказалось, пара шагов. Выходит, здесь перегрелся именно он? Нужно с этим кончать.       Но взгляд Иорвета, bloede, то и дело возвращался к виновнице его омрачённого настроения. Вот они шли наравне, поднимаясь по каменной лестнице. Гретта запыхалась, будто двадцать лет не вынимала изо рта курительную трубку. Но все недомогания девушки можно было с уверенностью списать на усталость, жару, да и в целом на незавидное здоровье. Вот она забавно сморщила нос, словно почувствовала что-то неприятное. И намеревалась вот-вот чихнуть — тихо, как никто другой.       — Пчхи… — послышалось нелепое, но такое привычное со стороны Гретты.       Он подавил желание рассмеяться. Гретта всего лишь ему улыбнулась, а с ним уже происходили столь странные изменения. Тяжёлый случай, требующий особого внимания. Почувствовав зарождающееся раздражение, Иорвет шумно втянул воздух и устало потёр переносицу, нахмурившись. Можно было бы всё списать на переутомление, но пришлось признаться самому себе, что он давно стал подмечать разные особенности её поведения. И это открытие даже не удивило его, только покоробило, отчего Иорвет в злости скрипнул зубами. С тех пор как он понял, что угрозы убить Гретту не имели ничего общего с истиной, утекло немало воды. Хотя придушить девчонку иногда всё-таки хотелось. Может, в воспитательных целях, но скорее по привычке. И снова в груди возникло смятение: чем дольше он находился рядом с Греттой, тем слабее представлял, как раньше мог мечтать оказаться за её спиной с зажатым в руке ножом. Эти желания были вроде истёртых и безжизненно повисших травяных стеблей, замеченных на стоптанной земле часом ранее. Воспоминания о неудавшихся попытках умерщвления «dh’oine» — а ведь уже очень давно он не называл её так — медленно рассыпались в прах. В них была другая Гретта. А вернее всего — другой Иорвет. Так что же с ним произошло? Проклятие и вправду делало его более... — как там говорила Ангрэн? — «человечным»? Или он сам так захотел, потому что Гретта и вправду была неплохой девушкой? Если закрыть глаза на округлые уши, по душевному наполнению она была много лучше отдельных уважаемых им личностей. И уж точно лучше его самого, потому что, несмотря на всё пережитое, оставалась чиста, как первый весенний ландыш.       От этих мыслей Иорвет передёрнулся. Какая чушь! Нет, он точно получил солнечный удар, другого объяснения невесть откуда взявшейся дешёвой сентиментальности и быть не могло. Ещё пара часов в этом пекле — и можно будет обзавестись талантом стихоплёта. А к вечеру — открыть третий глаз, узнать все тайны бытия и полюбить человечество.       Но на душе легче не стало. Нежелание Гретты терпеть его присутствие, даже несмотря на последние брошенные ею слова, слишком явственно бросалось в глаза. Едва всё пошло на лад и он приготовился если не пойти девчонке навстречу, то хотя бы принять факт её существования, как она захлопнула двери прямо перед носом Иорвета. А ещё оттолкнула его — тогда, ночью, в пещере, — и это раздражало. Непонятно почему. То, как она улыбалась, хваля командира, и в то же время всеми силами хотела от него избавиться, вызывало желание надрывно кричать на неё. Что теперь делать в сложившихся обстоятельствах? И нужно ли вообще пытаться что-то исправить?       Глубоко погружённый в себя, Иорвет не сразу заметил, как каменные потолки замка Трёх Отцов, сомкнувшись над их головами, даровали долгожданную прохладу, остужая мысли. Он слепо, но уверенно повёл Гретту в левое крыло, как вдруг мельком уловил полный подозрения взгляд.       — Откуда ты знаешь, куда идти? — её голос эхом прокатился по увешанным факелами коридорам.       — Я знаю этот замок как свои пять пальцев. Почти каждый день здесь бываю, — нехотя ответил он, выпуская из лёгких тёплый воздух. — Гораздо интереснее то, почему ты за две недели в Вергене так и не выучила дороги к своей спальне.       Рыжие брови Гретты недовольно свелись к переносице.       — Я не выходила до вчерашнего дня. Ты не знал? — в её голосе прозвучал кристально незамутнённый упрёк.       Ответом было притворное удивление:       — А должен был?       — Действительно. Тогда какого чёрта ты помог мне с этими...       — Это допрос? — обозлился Иорвет, перебивая её. Приоткрыл тяжёлую деревянную дверь.       — Не бери в голову, — Гретта нетерпеливо шагнула за порог, смотря куда угодно, только не на спутника, — просто оставь меня и закрой дверь с той стороны.       Её бесчувственные, звучавшие как приговор слова, произнесённые в воздухонепроницаемой тишине, не растворились в пространстве: они остались выжженными на подкорке мозга, опаляя самолюбие Иорвета. Но, вспыхнув, невзирая на общую усталость и боль, стальными прутьями охватившую его голову, он зашёл следом. Потому что девчонка в край обнаглела. Может, она и дышала полной свободы грудью, но лёгкие её были наполнены желчью, а голова — дурью, которую следовало выбить, тем самым напомнив, что его терпение не безгранично.       — И не подумаю, — нагло возразил Иорвет. С этими словами он вальяжно раскинулся на девичьей кровати, не озаботившись тем, чтобы снять грязные сапоги.       А тут ничего не изменилось, решил он, бегло оглядывая комнату. Правда, в полутьме сложно было подметить мелочи. Да и что могло кардинально измениться за такой малый срок? Вся мебель на своих местах. Только стульев стало на один больше, а окно негостеприимно захлопнули ставнями. Вздумай Иорвет забраться сюда в один из таких дней — не смог бы остаться незамеченным.       — Чего ты хочешь? Я устала, Иорвет, — произнесла Гретта так, словно тот мозолил ей глаза двадцать четыре часа кряду. В нетерпении высвобождаясь из пут обуви, она чуть не брякнулась боком на доски. Нервничала. Определённо.       — Чтобы ты свалилась от своего яда, уснув на полу, — не думая, бросил он привычную колкость.       И вдруг быстро поднялся с места, когда заприметил нечто до боли знакомое по очертаниям.       — Что это?.. Трубка? — он подошёл к столу, беря в руки — о! Кто бы сомневался! — вещь, принадлежащую Роше. — Ты что, куришь? — неожиданно для самого себя повысил голос Иорвет. — Совсем с головой не дружишь, с твоей-то болезнью?! Чем вы здесь занимались, пока меня не было? — обернулся он ко внешне невозмутимой Гретте. Её подчёркнутое равнодушие заставляло эльфа распаляться всё больше. — Вот ч-чёрт! — в ярости он швырнул трубкой в стену, будто ошпаренный кипятком.       — Какого дьявола ты делаешь?! — вскинулась, наконец, Гретта, награждая его полным раздражения взглядом. Она так опешила, что даже не попыталась поднять чужую вещь.       Иорвет, будто потеряв слух, на пару мгновений замер, переспрашивая себя: «А не послышалось ли?» Просто немыслимо. Мало того, что она его морозила непонятно за что, так ещё и огрызаться научилась. Опека Вернона явно пошла Гретте во зло. И вроде сближение с ней не входило в командирские планы: пока она сидит на чьей-то другой шее, проблем будет меньше, — но Иорвет всё равно заворожённо усмехнулся.       — Ты совсем зарвалась? — отчеканил он, понизив голос — так, чтобы тот прозвучал вкрадчиво, с затаённой угрозой. — Страх потеряла? Кто позволил тебе так со мной разговаривать? — Он сделал всего один шаг ей навстречу…       Шаг, от которого Гретта даже не шелохнулась. Сложив руки на груди, она буравила Иорвета полным негодования взглядом, не думая сдавать позиции.       — Стой где стоишь, — снова, как тогда, в переулке, она выставила руку в предупредительном жесте, — неужели думаешь, что я забыла о том, что ты со мной сделал? Как измывался надо мной, не считая за человека? Сошлись один раз во мнении, и ты решил, что я всё простила? Да вот хрен тебе! — без обиняков выкрикнула Гретта и впилась ногтями в ладони. — Ты обещал, что, когда мы дойдём до Вергена, оставишь меня в покое! На что ты вообще можешь рассчитывать, если полагался и продолжаешь полагаться только на свою силу и грязный язык?!       Глаза его расширились, и из груди непроизвольно вырвался саркастично-раздражённый смех. Но, перехватив недоумевающий взгляд Гретты, Иорвет замолчал, вздёрнув подбородок, придавая лицу самомнительное выражение. И сделал новый шаг по направлению к ней. В этот раз ответная реакция не заставила себя ждать: девушка попятилась.       — Я всегда могу рассчитывать, — он выдержал многозначительную паузу, чтобы дать волю фантазии Гретты. И продолжил неуклонно приближаться, не оставляя ей шансов на побег. — Могу рассчитывать на то, что ты хорошо запомнила, как, — с нажимом выделил Иорвет, — я распоряжаюсь своей силой и своим, хм, грязным языком… — ухмыльнулся он, выразительно касаясь нижней губы большим пальцем.       Гретта уловила настроение Иорвета мгновенно, сверкнув голубыми, с серыми прожилками глазами. В раннезакатном отражении солнечных лучей они вспыхнули огнём. Поэтому, когда Иорвет снова сжал плечи девушки, та не выказала ничего похожего на безысходную покорность. Сразу дёрнулась, чтобы в следующий же момент оказаться в ловушке, врезаться спиной, приглушённо вскрикнув, и удариться затылком о дощатые стены. Не сильно, но достаточно для неприятных ощущений. Контроль. Контроль. Какой к an’badraigh aen cuach контроль?!       — Neen, neen, neen, — горячечно прошипел Иорвет в испуганное лицо. — Неужели ты думаешь, — передразнил он, — что я буду всё спускать тебе с рук? — и встряхнул её, будто только так мог услышать вразумительный ответ. — Хочешь ты этого или нет, но, пока проклятье связывает нас, ты будешь принадлежать мне.       Рыжий локон Гретты скользнул по её лбу, задевая край брови, отвлекая Иорвета от мыслей.       — К d’yaebl твоё прощение, или о чём там ещё я могу, по твоему мнению, мечтать! Мне от тебя ничего не нужно, — нахмурился он, скользнув взглядом по бьющейся на тонкой шее жилке, — только чтобы твоё сердце билось за меня, — и сжал челюсти, осознав, как двусмысленно прозвучали эти слова. — Иначе я ускорю его биение всеми доступными мне средствами. В плохом — в очень нехорошем — для тебя смысле. Ты знаешь, я на это способен. На Роше можешь не надеяться. Даже не смотри в его сторону. Если я узнаю, что ты на меня настучала… — он замолчал, оставляя ощущение мрачной недосказанности, хотя на самом деле даже не представлял, что ещё можно сделать. — Не ссорь нас. Просто скажи — на этот раз я тебя прощу, — что я ослепший идиот, делающий поспешные выводы, и ты не брала в рот эту дрянь.       Что угодно, лишь бы его догадки не были правдой. Ведь в противном случае от Вернона и мокрого места не останется. Пусть она скажет, что это курил Роше и забыл трубку у неё. Да хоть с той же Вэс, но только не с Греттой. Иорвет ждал, гневливо всматриваясь в упрямые бараньи глаза, понимая, что запасы его выдержки закономерно истощились. Лишь бы не сорваться радикально. Но куда больше-то?       — В последнее время, — иронически процедила молчавшая до этого Гретта, — моя жизнь не была наполнена приятными моментами. Как видишь, я решила, что имею право хотя бы на крупицу счастья, — она вдруг забрыкалась, выкрикивая: — Идиот! Ты ополоумевший идиот! Отпусти меня!       Иорвет пресёк зачинающуюся истерику. Резко ослабил хватку и отступил, из-за чего Гретта, оскользнувшись, чуть не проехалась лицом по полу. Но была вовремя схвачена за шкирку и отброшена на кровать — негрубо, хотя и без лишних церемоний. Упав спиной на мягкие подушки, девчонка изумлённо ойкнула и уставилась на него.       — Счастье своё ты от начала и до конца будешь согласовывать со мной, — холодно произнёс он, закрывая глаза, успокаивая нервы. — И в этом списке, уверяю тебя, не будет того, что может нас убить, — Иорвет вдавил Гретту в матрас взглядом резко распахнувшегося единственного глаза.       — Почему ты вечно должен волновать меня больше, чем я сама? А что насчёт тебя?! — взбешённо сдув с лица выбившуюся из причёски прядку, Гретта скрестила руки на груди.       — Судьба у тебя такая, — чёрно поглумился он, усаживаясь на стул напротив, — помнишь, как говорил Велиар? Молиться на своё единственное божество, — он выразительным жестом очертил над головой круг, как бы намекая на свою кандидатуру.       — Не упоминай при мне его имени! — Гретта ещё пыталась огрызаться. На что Иорвет, опёршись локтями о широко расставленные ноги и подперев лоб рукой, отозвался:       — Хватит уже на меня зуб точить. Я тебе ничего не сделал.       Кажется, она задохнулась от возмущения.       — Н-не сделал?! Ты меня чуть по стенке не размазал! У меня будут синяки!       — Ну, не кровь же, — лениво вскинулся Иорвет, цепляясь за её, конечно, отведённый взгляд. — Да и вообще, какие могут быть синяки? Я использовал две десятых своей силы.       — О-о! Так, может, мне ещё и спасибо сказать? — шикнула Гретта.       — Почему бы и нет? — он деловито взглянул на рукав гибкого доспеха. — В конце концов, я контролировал себя и сдержал обещание, которое ты, ненормальная, пыталась поставить мне в упрёк.       — В нём говорилось, что ты и пальцем меня не тронешь.       — А ты — рта не откроешь, — парировал Иорвет. — Но на сегодня прощаю. Заметь! — он выразительно ткнул в воздух. — Во второй раз. Ты слишком устала, чтобы оценить мой жест по достоинству.       — Каким ты заботливым стал, — скривилась Гретта, тем самым исказив смысл слов. — Не делай так, у меня мурашки по коже.       — Я заметил, — усмехнулся он, смотря на её босую, маленькую, как у куклы, ступню и вспоминая случай на рыночной площади.       Черты Гретты уже смягчились, и строптивая морщинка, обозначившаяся меж нахмуренных бровей, разгладилась. Воинственный огонь в глазах потух. Улёгшись на спину, сцепив пальцы в замок, она уставилась в потолок, чтобы буркнуть:       — Если ты держишь слово, к чему тогда все эти угрозы?       — О-о, dana, — Иорвет понизил голос, чтобы тот прозвучал почти мечтательно, — у меня очень извращённая фантазия и живое воображение. Думаешь, боль — это единственное, что может с тобой случиться?       Она на мгновение задумалась и начала:       — Ты псевдо…       — Ну давай, рискни, — вкрадчиво предложил Иорвет, ощутив, как изнутри снова начало подниматься злорадство. Пусть только ляпнет что-нибудь — он уже не будет себя сдерживать. — Я предупреждал, что прощу всего…       — Сегодня, — осмелилась перебить Гретта. — Сегодня ты простишь, потому что я устала. — И, выдержав эффектную паузу, продолжила: — Так вот. Ты не псевдо. Ты — тру.       — Que?       — Благородный мерзавец.       Иорвет вскинул бровь. Да, он ожидал услышать явно не это. И, призадумавшись, одобрительно покивал:       — Ладно. Звучит неплохо. Поживи пока.       — А ты так и не ответил на мой вопрос.       — Снова начинаешь вить из меня верёвки, beanna? — в голосе Иорвета резко послышались металлические нотки. Он поднялся с места и остановился напротив сбитой постели — на расстоянии, явно недостаточном для сохранения душевного равновесия. — Ты испортила мне настроение, — вдруг переменил он тему. — Ещё раз увижу у тебя эту пакость, — и пригвоздил Гретту взглядом, — пеняй на себя.       Та хмыкнула, задирая тонкий, маленький носик, и отвернулась к стене, натягивая покрывало. Но стоило Иорвету приблизиться к двери, поспешно сболтнула:       — Что, убьёшь меня? — язвительно бросила она ему в спину. — Не выйдет, плавали. Или… — словно ужаснувшись своим мыслям, заикнулась: — Отдашь меня на растерзание другим?       Иорвет цыкнул, не успев коснуться округлой ручки. Обернулся.       — Так хочешь поговорить об этом? Сейчас? — он взмахнул рукой, словно очерчивая масштабы неуместности разговора.       Из-под одеяла высунулась белая ладошка, вдруг сжавшаяся в кулак, и указательный палец пригрозил:       — Не так быстро, Иорвет. Зуб за зуб.       — Ответ за ответ, — в снисходительном смирении выдохнул тот, опираясь о дверной косяк. Что ж, если ей охота поболтать, он, так и быть, задержится.       — Хорошо, — она тяжело выбралась из своего укрытия, запутавшись ногами в простынях, — ты первый. Но только по-честному. Ты же зна-аешь меня, Иорвет, — она снова передразнила его так, что у эльфа чуть не задёргался глаз. Это что за игры у них сегодня? Обмен любезностями? Попытки выяснить, кто лучше скопирует слова оппонента, выставив того посмешищем? — Седая в гневе я страшна. Кидаюсь на мужиков с ножницами и проламываю черепа камнями.       — Так ты убила того рыцаря?       — Это и есть твой вопрос?       — Нет. Но, выходит, мы оба их задали, — заметил Иорвет.       — Ладно, — осторожно продолжила Гретта, — я дам тебе ещё одну попытку, — сжалилась она — так, будто оказывала милость, проявляя невообразимую щедрость. Иорвет в раздражении прикрыл глаза. — И бонусом отвечу на твой вопрос: нет, всего лишь оглушила. Его добил Киаран, и я рада, что он сделал это за меня.       Вот как. Получается, спелись уже? Хотелось бы услышать ответ и на этот вопрос, но голова раскалывалась. Если прямо сейчас коснуться кровати, он впадёт в анабиоз, как пещерный тролль. Вместо того чтобы поддаться грёзам, Иорвет, закапывая чувство тревоги всё глубже и глубже, затронул волнующую его тему, не собираясь ходить вокруг да около:       — Ты ненавидишь меня за то, что я тогда позволил им сделать? — прозвучало довольно грубо и вызывающе: он сконцентрировал внимание на том, чтобы не показаться излишне взволнованным.       Гретта часто заморгала, будто не веря услышанному. Разомкнула губы, намереваясь что-то сказать. Чтобы тут же закрыть рот и невидящим взглядом уставиться в окно, закусив губу. Образовавшаяся трещинка на нежной коже тут же заполнилась капелькой крови.       — Ты и не позволил… сделать самое страшное. Убить меня было бы большим злом, — нехотя поделилась она. — Но отвечу на твой вопрос, — Гретта несмело всмотрелась в его сапоги, нерешительно поднимая голову, — нет. Я не хотела видеть тебя, — с нажимом подчеркнула она, и взгляды их столкнулись, — не поэтому.       «Так почему?!» — скандировал внутренний голос.       — Не хотела? — нахмурился Иорвет. — А что-то успело измениться? — в уме он уже влепил себе пощёчину.       — Нет. Я… просто оговорилась.       И на что он надеялся? Но уж вряд ли им стоит развивать эту тему сейчас. В конце концов, и так выяснилось больше, чем полагалось. Гретта задаст свой вопрос, и Иорвет наконец-то сможет отдохнуть.       — Твоя очередь, — с деланым безразличием напомнил он, стараясь, чтобы голос звучал флегматично.       — Знаю. Вопрос всё тот же. Почему ты помог мне сегодня?       Иорвет сделал вид, что задумался, хотя на языке сразу же завертелось хлёсткое «это в моих интересах». Надо было как-то смягчить удар.       — Потому что понимаю: за всё произошедшее несу ответственность именно я. А значит, не позволю тебе пережить подобное снова, — выдохнул он, чтобы поспешно добавить, не создавая ложных надежд: — Это была разовая щедрость, — он развёл руками, — дальше сама, на меня не рассчитывай.       Специально или нет, но Гретта отлично сыграла роль девушки, пропускающей сантименты мимо ушей. Это задело Иорвета. Он даже представил себя с картечью в руке.       — Но ты серьёзно думаешь, что они могли?.. — О-о, ну конечно, она будет прокручивать в уме последнее событие ещё тысячу лет. — Я думала потом, что слишком перенервничала. Наверное, не было объективных причин, чтобы…       — Вопросы кончились, — отрезал Иорвет. — Теперь спи.       Он быстро вышел из комнаты, будто подгоняемый невидимыми плетьми, оставляя Гретту хватать воздух ртом. И сам часто задышал, потянувшись к горлу, прислонился к стене. Это было нечестно — обрывать беседу так резко, ведь девушка ответила на его лишние два вопроса. Однако делиться собственными противоречивыми мыслями точно не входило в планы Иорвета. Он не мог вразумительно ответить даже сам себе, столкнувшись с неизвестным смятением. Как бы это выглядело перед ней?..       Спустя пару минут сообразив, что лучшей развязкой этого затянувшегося безумия — бессмысленного самокопания — будет увидеть чёрный свет, Иорвет отправился в комнату Бьянки.       Помещение встретило его уже чуть красными закатными лучами, бьющими прямо в лицо. Иорвет захлопнул ставни, занавесив оставшуюся щёлку тёмной шторой. Устало окинул сонным взглядом место предстоящего сна, замечая на стене кусок синей ткани — откровенно паршивую вышивку, сделанную неумелыми руками недомастерицы. На полотне неровными стежками изображались косые белые лилии. «Вот чем занимается в свободное время единственная женщина отряда Вернона Роше», — подумал он. Как примитивно.       Улёгшись на кровать, не утруждая себя снятием доспеха, Иорвет долго не мог найти удобное положение. Всё время что-то мешало. Наконец поняв, что это «что-то» лежало под смятой подушкой, запустил под неё руку. Чтобы в следующий же миг достать деревянный член.       «Мерзость, — подумал он, в отвращении отбрасывая его прочь. Незатейливое женское счастье с грохотом упало на пол. — Какая же ты жалкая, Вэс», — мысленно фыркнул Иорвет. И, прикрыв глаза, ощутил долгожданную накатывающую расслабленность.