В поисках новой колонии 2

      - Дубарь, - сквозь зубы прошипел Эл, спеша скрыться со двора и спрятаться за стенами замка.       Прошло чуть меньше месяца со дня, как церковники пытались вычеркнуть его из списка живых. Сейчас эти храбрые люди питают почву вдоль тропы уходящей к кромке соснового леса. Все до единого. Эл не стал отпускать пленных и принес их в жертву спокойного будущего своих людей. В тот злосчастный вечер религиозные фанатики унесли жизни одиннадцати мужчин, десять из которых почивали в своих комнатах. Шестеро наемников, четверо бывших ивирских пленников и один стражник, не сумевший вовремя увернуться от булавы боевого священника и при бойне на улице. Другими жертвами стали женщины и старики сумевшие выжить и убежать при нападении на их деревню зверолюдов Саринджи, но по иронии судьбы встретившие смерть в самом безопасном месте графства. Еще одной трагедией была смерть Миры. Ее отец и мать были убиты горем, и Эл ничем не мог им помочь.       Итог был ужасен. Из семидесяти двух людей в замке потери составили двадцать пять. Два с половиной десятка человек были вырезаны словно скот. Для Эла это были невосполнимые потери. Из пятидесяти семи оставшихся в живых человек тринадцать из них были дети. От некогда устрашающей сотни стражников покойного графа, если считать с капитаном Бартоном, осталось всего дюжина и столько же ивирских плотников, все остальные были женщины. Теперь места караула бравые мужики делили с самыми старшими подростками, среди которых был и подающий надежды в ратном деле молодой юноша по имени Рик.       Однако это было меньшее из зол на нынешний момент. Обещанный караван Орктикуса Грэя так и не прибыл, как и отправленные вместе с ним морфы. Но и это было не самым печальным в общей картине. Около седмицы назад, как привычно обзывают неделю местные, Сая сбежала из замка. И во многом вина лежала непосредственно на самом Эле. А ведь чувствовал же, чувствовал скрытые терзания девочки о пропаже семьи, но ничего кроме как забить ее голову тренировками не придумал и вот плачевный результат: ребенок сам ушел на поиски своей родни. Не стала просить, уговаривать, понимая, что людей нет, а шансы ничтожны, потому сама отправилась в опасное путешествие, оставив господина сиднем сидеть в замке без возможности покинуть стены. Она знала его тайну, а потому не могла ни знать, как он поступит. Максимум прочесать лес в дне пути, но не более. Каждый человек сейчас был на счету.       Больше всего Эла удивил Амар Муахати, добровольцем вызвавшись на поиски беглянки, но и здесь была палка на двух концах. Если он сгинет в лесах, то отношения с кланом степняков могут пошатнуться, а этого нельзя было допустить, слишком неустойчивую позицию занимало сейчас графство Рокшер чтобы потерять такого союзника. Единственное что пришлось Элу, это скрепя зубами с замиранием сердца надеяться на лучшее и ждать возвращения Саи, и когда она вернется отодрать ее жопу ремнем до цвета раскаленного утюга. Если вернется... ***       Пробираясь сквозь чащу, получая упругими ветками по лицу, Сая с нескрываемой обидой пробиралась все дальше и дальше в глубь леса. У нее было чувство, словно весь лес восстал против ее упорства найти семью, а узнать, что с ними случилось, стала идеей фикс, и даже изнурительные тренировки не могли прогнать эту мысль занозой засевшей в ее голове, после того как разведчик вернулся в замок с докладом. В ее дом приходили Саринджи, что стало с жившей там семьей - неизвестно.       Вчера она провалилась в болото. Ее тщательно подогнанные солдатские штаны за ночь так и не высохли, и чтобы не замерзнуть ей приходилось постоянно быть в движении, держа тело в тонусе. В сапогах неприятно чавкало, а спину давил увесистый узелок. Каждый день на протяжении полумесяца она откладывала с ужина сухари и вяленое мясо, чтобы не стать в глазах господина воровкой, хотя кое-что все-таки пришлось взять на кухне, и это кое-что хоть и давило, но все же приятно грело душу, что на следующем привале ей будет чего пожевать.       Оказавшись четыре дня назад в доме своих родителей, она осмотрела двор на наличие следов и впервые порадовалась на продолжительную засуху. Хоть отпечатков босых когтистых ног Саринджи в округе было немало, но и следы своей родни она в этой мешанине смогла разглядеть, однако понять наверняка, кто и куда, было невозможно. Единственно правильно сделанный вывод девочки заключался лишь только в том, что ее семья на момент ухода зверолюдей была все еще жива, и она решил идти в сторону ушедшей толпы. На поясе у нее свисал короткий солдатский меч, таким же тренировочным мечом ее обучал начальник замковой стражи Бартон Гросс, и она надеялась, что ее мастерства хватит на то, чтобы отбиться от небольшого лесного хищника и постоять за себя.       Отдернув от себя зацепившую ее за одежду ветку, прогоняя мысли о еде, Сая двинулась дальше но, не успев сделать и десяток шагов как ее чувствительного носа коснулся аромат жареного мяса. Поводив головой из стороны в сторону, она сделала правильное направление и осторожно двинулась вперед, надеясь встретить добрых путешественников или же наткнуться на лагерь Саринджи. Так или иначе, подкрасться она собиралась незамеченной, но куда двенадцатилетней девочке тягаться с опытным охотником или разведчиком зверолюда, лес которого был родной стезей.       Боль в правой икре вспышкой прошла от самого источника до головы, вызывая спазм во всем теле и потерю координации. Вскрикнув, Сая завалилась на бок, падая на землю, хватаясь за ближайшие ветки в попытке удержаться на ногах. Из ее правого бедра торчало толстое деревянное копье.       Старясь больше не выдавать подкатывавшие к горлу звуки распыляемой раной боли, она потянулась к ножнам меча, и уже даже выхватила его на половину из своего неудобного положения, но в это время сверху ее накрыла тень, а тяжелая поступь зверолюда опустилась на ее ладонь. Раньше она только слышала о существовании диких племен напоминавших своим образом человека. В детстве отец часто пугал ее за непослушание, образом страшного Саринджи. После его ухода, эту манеру воспитания взяла на вооружение и мать, пуская страшилку на подрастающих детей, тем более что та обладала действенным эффектом. Касс и Роберта становились словно шелковыми. И вот, образ, которым пугали ее в детстве, но которого никогда не доводилось видеть, с высоты своего невысокого роста сейчас смотрел на нее.       Глаза зверолюда были огромны, словно выпучены из глазниц под давлением изнутри. Голова круглая с проредью длинных волос, которые не могли скрыть оттопыренные в разные стороны острые уши. Рот был большим с толстыми, под цвет желтовато-бурой кожи губами, из-под которых проглядывалась череда кончиков клыков. Мускулистые руки сжимали копье такое же, как и торчавшее из ее ноги. Из одежды, на представителе человекоподобного зверя бала только шкура какого-то животного, лишь отчасти скрывавшая хозяйство своего владельца.       Когда игра в гляделки подошла к концу, зверолюд схватил за ранившее ее древко оружие и рывком дернул его на себя, открывая свету большую колотую рану, из которого незамедлительного хлынула кровь. Сая только успела вскрикнуть, как получила оплеуху вторым копьем, чудом не лишив ее глаза, после чего разум настигла очередная волна боли. Саринджи одним сильным пинком откинул ее в сторону, подняв на добрые полметра над землей. Солдатский меч выпал из своих ножен, а в левой руке что-то хрустнуло при падении.       "Неужели это конец?!" - успела подумать девочка, перед тем как уродливая туша склонилась над ее кровоточащей раной. Руки зверолюда схватили ее за ногу и потянули к себе, а ноздри стали раздуваться, словно у бешеного быка впитывая запах свежей крови.       Несколько секунд Саринджи просто стоял, не обращая внимания на потуги девочки освободиться, а затем, схватив за края рваной штанины, потянул их в сторону, разрывая ткань, оголяя кровоточащую рану. Глаза Саи раскрылись от ужаса, представив себе, что этот зверолюд собрался есть ее живьем, но ее опасения оправдались лишь отчасти. Разинув свою широкую пасть с толстыми губами, Саринджи впился ими в рану девочки и стал жадно высасывать из нее живительную жидкость, засовывая свой язык глубже в рану. Боль стала нестерпимой и Сая стала кричать во всю свою девичью мощь, и даже сильные удары человекоподобного зверя не могли заставить ее замолчать, а потом шокирующая тело боль отступила. Все изменилось с появлением второго Саринджи.       - Рыжий клык, почему ты не отвел это мясо к стоянке братьев?       - Мое копье первое коснулось этого мяса, потому вся его кровь моя. Я не стану им делиться ни с кем!       У Саи от шока закатывались глаза. Они не понимала ничего из каркающих и плюющих гортанных звуков двух представителей рода зверолюдов, но то, что те сейчас обсуждали ее, особого ума не требовалось. Уже на краю сознания она жалела лишь только о том, что не сможет извиниться за свою детскую выходку перед господином Элом.       - Мясо может быть не одно, а наш отряд не велик. Никто не тронет твой трофей, он по праву твой, но сначала нужно передать его Длинному языку. Как только он узнает, что это молодое мясо делала так далеко от своего жилища, ты полноправно сможешь насладиться им на зависть всем остальным, а пока оставь.       - Ррр... - недовольно прорычал разведчик Саринджи, на слова старшего, но это было единственным проявлением неудовольствия, большего тот позволить себе не мог. Отдать мясо на допрос Длинному языку, это значит отдать тому часть за труды, а этого делать не хотелось. Мясо было мало. Старший отряда назначался из сильнейших, и глупо было бы мериться с ним силой, оспаривая его повеление из-за куска мяса, хоть и молодого, тем более, что тот на него не претендовал. Требовалось всего лишь подождать.       Разорвав остатки штанины девочки в лоскуты, он наскоро перевязал ей рану, чтобы она не истекла кровью еще до того, как тот принесет ее к стоянке.       - Что там за звуки Старший брат? - поднимаясь со своего насеста у костра загаркал один из разведчиков.       Их отряд шел замыкающим, и при любой погоне со стороны мяса, как они на свой манер называли людей, должны были отвести преследователей по ложным следам, после чего нагнать остальных. Такой отряд сколачивался из самых сильных и выносливых представителей племени зверолюдов, чтобы при случае, дать отпор. Каждый из них носил шкуру убитого им берка - дикого зверя наподобие медведя, как доказательство силы. Разведчик замыкающего отряда стоил троих своего племени, и сейчас с пол дюжины из них расположилась у костра, образовав стоянку на ночь, пока пятерка дозорных блуждала неподалеку.       - Молодое мясо зашло к нам на огонек.       После этих слов у присутствующих загорелись глаза, и старший поспешил внести ясность, чтобы к прибытию Рыжего клыка у братьев не было претензий.       - Мясо захватил Рыжий клык на своем посту, и по закону племени оно только его, если он захочет, он сам поделиться с вами, а пока, у нас есть пища на сегодняшний вечер, - и ткнув вперед себя, Старший брат указал на выпотрошенное тело, жарившееся на костре.       Услышав вердикт, все сразу приуныли, но против закона никто не шел. Закон племени диктовал всю их жизнь.       - А зачем тащить мяса сюда? Рыжий клык хочет, чтобы мы тут слюной изошли, пока он перед нами будет лакать горячую кровь?       Старший брат смерил его недовольным прищуром, ему не нравилось повторять свои мысли, но вопрос был справедливым, и он еще раз пересказал о своих подозрениях. В их отряде лишь Длинный язык понимал речь мяса, а потому следовало сменить его на посту и пригласить к костру.       Сае казалось, что она была без сознания целую вечность, а пробуждение было болезненным. Саринджи не церемонились с мясом, как и люди не церемонятся со свиньями. Первый удар по лицу почувствовался отдаленно, но последующие заставили поспешно открыть глаза. Как и в первом случае, рожа, смотревшая на нее сейчас, мало чем отличалась от виденной ранее.       - Мясо, ты слышишь меня?       Не получив ответ, мускулистый Саринджи снова ударил ее по лицу, и из приоткрытого рта девочки потекла струйка крови.       - Я повторяю. Кивни, если слышишь меня.       С большим трудом, с полуприкрытыми веками, Сая слегка повела головой.       - Мясо, ты пришла одна? - задал самый важный вопрос Длинный язык. В отличие от остальных братьев он разделял разницу между особями мужского и женского пола, и не сомневался что перед ним сейчас мясо женского пола.       В ответ на его гортанную речь, Сая снова слегка кивнула, обозначая утвердительный ответ. Голова ее не работала и только тупая саднящая боль заставляла ее оставаться в сознании.       - Мясо ты шла за нами?       Снова утвердительный кивок.       - Хватит осквернять нашу речь звуками мяса Длинный язык. Хватит с мяса вопросов, - не выдержал Рыжий клык, борясь с искушением снова прильнуть к горячей крови.       - Терпение брат, еще пару вопросов.       - Мясо, зачем ты шла за нами. Ответь!       Сая не знала, сможет ли найти в себе силы, чтобы ответить на вопрос уродливого Саринджи, но сделав пару глубоких вздохов, просипела из разбитого рта:       - Семья...       - Ааа, - понимающе протянул Длинный язык, хоть родственные узы и понятия как мама и папа в племени отсутствовали, но с социальной структурой людей он был знаком. Длинный язык был одним из немногих представителей своего рода, который отличался острым умом и любознательностью, при этом многим не уступая в силе.       - Семья, - продолжил он, - может быть это один из твоих сородичей? - уходя в сторону, открывая девочке обзор на остывающее безрукое тело лежащее на углях. Его конечности обгладывали другие Саринджи расположившиеся в круге от тлеющего костра и лишь трое не участвовали в трапезе. Ее пленитель, какой-то высокий и мускулистый зверолюд за его спиной и тот, кто сейчас вел допрос.       С места, куда усадили девочку, сложно было разглядеть, кому принадлежали останки человека, но то, что эта была не ее мать, Сая могла сказать наверняка. На вопрос зверолюда, она каким-то невероятным для себя образом умудрилась состряпать улыбку на своем лице и, покачав головой ответить:       - Нет!       - Все! - рявкнул Рыжий клык, вставая рядом со своим братом. - Хватит разговоров. Говори Длинный язык, какую часть мяса ты хочешь, и закончим на этом.       - Мясо сказало что-нибудь стоящее? - вмешался в разговор Старший брат, обращаясь к Длинному языку.       - Только то, что это мясо было одно и искало свое племя, среди тех, кого наши братья увели.       - Тогда на этом действительно хватит. Ты заслужил свой кусок!       - Спасибо Старший брат. Тогда, - повернувшись к Рыжему клыку, обращаясь уже к тому: - за свои труды я, пожалуй, возьму молочные железы этого мяса.       - Как всегда на самый лакомый кусок лапу кладешь.       - Мои труды в этот раз незначительны, как и молочные железы этого мяса. Так что цена оправдана.       Сплюнув, Рыжий Клык достал свой кривой нож для свежевания и направился к Сае, на полпути, его остановил вопрос Старшего брата.       - Ты как всегда будешь резать по живому? Мы все еще во враждебных лесах, крики мяса могут услышать!       - Не бойся Старший брат, кричать оно будет недолго, да и ночь уже, а Длинный язык сказал, что мясо пришло одно. Так ведь? - уже повернувшись к языку, прилюдно поинтересовался тот, на случай если на крик девочки действительно явятся нежданные гости, тогда можно будет свалить все на него.       - Так! - нехотя подтвердил Длинный язык. В отличие от своего брата он не был любителем слушать вопли мяса.       Быстро преодолев расстояние до безвольно валявшегося тела, Рыжий клык через слабое сопротивление рук Саи одним движением распорол одежду на ее груди и мысленно возрадовался, отдавать мяса Длинному языку придется действительно немного.       Когда кривой нож уже было коснулся девичьей груди, послышался истошный крик одного из дозорных. Крик, который не мог позволить себе ни один из воинов Саринджи даже перед лицом смерти - крик ужаса.       Старший брат опасался не напрасно, крик девочки действительно могли привлечь внимание вооруженных мешков с мясом, если бы таковые были в этих лесах. Но вот кого он не мог себе представить и то, что эти кто-то заинтересовались ими еще давным-давно, окажутся существами чуждой этой планете. Существами, от вони которых дикие звери шарахались за версту.       Получив команду ведомого на обнаружение и устранение всех объектов с аналогичным запахом, каким обладал предмет, морфы вместе с другим людьми покинули замок. Всю дорогу искомых объектов не обнаруживалось, но для них это было и к лучшему. Новые люди постоянно снабжали их едой, и кроме как валять дурака в лесу и спать, ничего больше делать не хотелось, до тех пор, пока вся их процессия не покинула здешние края и не перешла черту соснового леса. Тогда впервые морфы и почуяли искомый запах, но так как он был далеко, а вся еда была у новых людей, бежать куда-то в глубь леса на поиски не хотелось, до конца следующей недели.       Забравшись в кусты, Жадина и Вонючка сплелись в единый клубок, чтобы было теплее, но не прошло и двух часов, как запах объектов стал сильнее. Существ оказалось множество и следуя указаниям ведомого, морфы выдвинулись на охоту. В ту ночь, группа Орктикус Грея так и не узнала, что на них двигался передовой дозорный отряд Саринджи. Все они были уничтожены еще на подступах к лагерю.       Степнякам было морально тяжело находиться в обществе невиданных существ. И даже то, что те постоянно скрывались в чаще, они не могли отделаться от чувства постоянного контроля с их стороны. Словно волки пасущие стадо овец. Конину разумеется с рук им никто не давал. Кормежку для морфов оставляли в стороне, если замечали, что одно из существ стало часто показывать морду из леса. Так и продолжался их молчаливый симбиоз до момента пока они не вышли в степи. Дальше морфы следовать не стали, но никто, в том числе и Орктикус Грей, не выглядел опечаленным. Все люди вздохнули с облегчением и спокойно двинулись дальше, тем более, что за всю дорогу зверолюди так и не показались. Возможно, опасения были напрасны, и можно было обойтись без такого ужасного сопровождения.       Проводив группу людей молчаливым взглядом, Жадина и Вонючка повернули назад в лес. Где-то там еще бродили заданные хозяином на устранение запахи. За неполные три недели им еще ни раз попадались странные враждебно настроенные существа. Но это не имело значение, команда хозяина была однозначной, в независимости от агрессии целей, и морфы послушно шли выполнять команду. Грустно было лишь одно, что новые люди забрали всю вяленую конину. Теперь приходилось тратить время на поиски еды самим. Мясо существ с запахом оказалось невкусным.       В последней стычке Жадине досталось в бок, и он был не в духе. Ему надоела это беготня за странными существами, тем более что в лесу их оказалось пруд пруди. Недавно они набрели на дюжину таких лопоухих созданий, но в отличие от остальных, эти источали запах силы и уверенности. Идти в лобовую атаку против численного превосходства противника морфам не хотелось, и вот уже которую ночь они наблюдали за своими целями из-за укрытия. Кажется, те что-то чувствовали и не отходили далеко от костра, держась постоянно парами. Но на третью ночь все изменилось.       Запах. Новый запах. Точнее нет. Появился новый старый знакомый запах. Тот, что они чувствовали от маленького человека вперемешку с запахом ведомого. Морфы жалобно заскулили, вспомнив о хозяине и вяленой конине, которую он лично приносил им в их теплые норы. Морфам неожиданно захотелось вернуться назад в теплое убежище и больше не выполнять этот надоедливый приказ.       Как Эл не старался он не мог с точностью дать указание морфам сопровождать людей до их поселка. Морфы были простыми животными, хоть чуточку и сообразительней простой собаки. Потому единственное чего ему удалось добиться своими ментальными командами, так это уничтожать всех носителей данного запаха попадших им на пути, сунув каждому из них под нос грязную шкуру. Морфы поняли его наставление по-своему. И их путь не ограничился прямой дорогой вместе с сопровождавшими людьми. Оставшись в одиночестве, они последовали дальше.       Запах стал резче; он приближался, но что-то было не так, и это что-то морфам не нравилось. Маленький человек с запахом хозяина слабел. Вонючка двинулась первой, за ней последовал и Жадина.       С первыми представителями опытных Саринджи разведчиков они расправились в два счета, быстро и бесшумно, но как назло их окровавленные морды увидел подходивший с другого края третий, издавший крик тревоги. Во всяком случае, выданный визг они восприняли именно так. Действовать они начали молниеносно. В отличие от Саринджи, при всей их хваленой мускулатуре и ночным зрением, морфы прекрасно ориентировались в темноте и без него, полагаясь лишь на эхо-сенсорные способности и ментальные всплески живых существ.       Покончив с разведчиками две туши морфов с разгона прыгнули в самый центр стоянки Саринджи, зацепив когтями одного из близстоящих зверолюдей который, вытаращив глаза, пытался всматриваться в темноту.       - Что это матерь земля такое? - успел разинуть рот один из разведчиков, прежде чем костяной хвост насквозь пробил его самодельное одеяние и вышел ниже лопаток.       Саринджи осталось пятеро. Сильных, высоких воинов. Опытных разведчиков и поедателей "мяса". Не испытывающие страха перед смертью. Пятеро против пары существ, вид которых любого вводил в ступор от ужаса. Не было и в этот раз исключений. Саринджи видели таких монстров впервые. За всю историю в их скрижалях не было ни единого упоминания о существах из бездны.       Покрытые грязью и кровью, источающие ужасный запах, с многочисленными рядами острых зубов на всю пасть и ростом с взрослого берка, существа выглядели настоящими пришельцами из преисподней. И впервые Саринджи за всю свою историю племени испугались. Даже Старший брат, старавшийся не показать своего внутреннего ужаса, замкнулся в себе, не зная как бороться с тварями, которые в один присест убили его лучшего воина. Но думал он недолго.       - Все в ряд!!! Копья на изготовку. Не дайте им прыгнуть на нас.       Саринджи словно проснувшись, мигом поспешили исполнить приказ, но находившийся в этот момент дальше всех Рыжий клык, с кривым ножом в руке, застыв над телом маленького человека, не успел среагировать. Один из морфов прыгнув в его сторону, стеганул хвостом, словно по бревну и откинул опешившего разведчика прямо в сторону второго морфа, который извернувшись в прыжке, поймал свою добычу на лету и одним движением челюстей раскроил тому башку. Часть крови попала на оставшихся в живых Саринджи. Старший брат хотел бежать, но точно знал, что это непременно приведет всех к гибели, и он решил придерживаться первоначального плана - не дать монстрам прыгнуть на них, и постараться отступить.       - Медленно отступаем. Шаг за шагом.       Словно прочувствовав его намерения, морфы отступили назад и в разных направлениях скрылись в чаще.       Глаза Старшего брата раскрылись от ужаса. Он никогда не считал зверей сообразительными, но то, что задумали эти твари, он понял сразу же. Нападение с двух сторон непременно приведет к гибели. И единственное что оставалось сделать в данном случае, это бежать. Бежать со всех ног. И возможно, кому-нибудь из них удастся выжить и рассказать о том, что здесь случилось.       - Бе-го-м!       И на своем примере, развернувшись, Старший брат помчался в сторону некогда прошедшей реки, следом за ним рванул Длинный язык и остальные два оставшихся воина.       Саринджи бежали уже минут пять, но каждому из них казалось, что прошла уже вечность. Сзади послышался толи писк толи хрип. Кем был тот "счастливчик" никому не было дело, каждый спешил обогнать другого, надеясь, что река сумеет спасти их от опасности, и в какой-то мере это было действительно так. Морф были существами не толстыми и плохо держались на воде, потому будь у Саринджи ноги подлиннее, у них были бы все шансы оторваться от погони, но добраться до реки суждено было не всем.       Получив укол костяного хвоста в руку, Длинный язык с трудом сумел удержаться на ногах, что и спасло ему жизнь, когда на место где он только что чуть не упал, приземлился страшный зверь. Рванув из последних сил, он поравнялся со Старшим братом и вместе с ним вынырнул из чащи, оказавшись на уступе реки. К воде их вышло двое. За полсекунды, оценив высоту до воды, Саринджи не думая сиганули вниз. Всплеск. Нырок. Всплыть. Глубокий вдох.       "Спасен", - подумал Длинный язык выискивая глазами Старшего брата, но не обнаружив того в воде задрал голову вверх и ужаснулся. Тело сильнейшего воина зверолюдов словно чучело проткнутое хвостом висело в воздухе над самым уступом. Они прыгнули вместе, но Длинному языку повезло больше. Ужасная тварь своей целью выбрала самого рослого.       Старший брат не шевелился, но почему-то оставшийся в живых Саринджи был уверен, тот еще жив и смотрит на него. Не с ненавистью или затаенной обидой на неудачу, а с надеждой. Чтобы Длинный язык выжил и поведал об ужасной опасности нависшей над всей долиной.       Морф, поймав на хвост собирающегося спрыгнуть зверолюда, чуть вместе с ним не сиганул в воду, чудом удержавшись на лапах, после чего медленно подтянул того к себе, где и покончил с Саринджи одним мощным ударом лапы, раздробив тому череп и выдавив на землю мягкое содержимое. Недовольно проводив ускользнувшую "рыбку", Жадина и Вонючка развернулись и побежали обратно к оставшемуся на земле маленькому человечку.       Все стихло. Зверолюд, что хотел снова причинить боль Сае, исчез, как и исчезли с ним все остальные Саринджи, оставив ее одну у холодного камня. От тлеющего некогда костра остался едва лишь заметный свет, под телом изжаренных останков человека, так и недоеденных охотниками на людей. Куртка девочки была разорвана, но прикрыться не было никаких сил, как и затянуть грубую повязку на ноге из ее собственной штанины. Все это вызывало неудобства, как и пробирающий до озноба ночной холод. Брошенная на землю, она так и осталась сидеть, прислонившись спиной к прямой части камня, опустив голову. Сая чувствовала как силы покидали ее с каждой минутой, но мысли о смерти были далеки как никогда. Все ее мысли были поглощены тем, насколько наивным и детским был ее поступок. Неужели она и в самом деле могла что-либо изменить, даже если бы нашла семью в плену у Саринджи. Неужели она не могла просто принять случившееся и жить дальше?       "Нет", - четко ответила она себе, поднимая голову к темному небу. Не могла. Если бы понадобилось, она жизнь отдала за Касса и Роберту, и даже за мать, несмотря на то, что так несправедлива с ней поступила, но у той были свои причины, и неизвестно как бы поступила сама Сая оказавшись на ее месте. Да она и не хотела. Что сделано, то сделано. Единственное что ее радовало на последних минутах жизни, так это то, что лежавшие на углях останки не принадлежали никому из ее родных.       "И все же, куда все подевались?" - успела подумать Сая, прежде чем запах жареного мяса перебил специфический знакомый "аромат"       С некоторого времени Эл поручил Сае заниматься кормежкой морфов и уборкой их берлоги, но делала она это постольку-поскольку, так как один вид этих созданий вгонял ее в неописуемый ужас, отчего волосы становились дыбом и не только на голове. Если не считать их знакомства, когда господин Эл привел ее в подземелье, то наедине с морфами она оставалась всего лишь еще дин раз, да и то когда самый вонючий из них, решил проведать, кто к ним пожаловал. В остальных случаях поесть она оставляла им у самого входа, не заходя глубже. Про то, что она там еще ни разу не убирала, господину знать было не обязательно. Запах морфов мог отпугнуть любого неподготовленного человека. Она диву давалась как сменяющаяся охрана каждый день и ночь с невозмутимыми лицами караулила у двери от случайных посетителей.       Но вот, покинув замок, она и не думала учуять этот запах здесь. Она всегда считала, что морфы ее недолюбливают, потому ее страх перед ними был не беспочвенным. И теперь, ожидать увидеть этих вечно голодных тварей здесь? Где из всего съестного, что находилось в лагере, были только мертвая туша человека да она на последнем издыхании? Нет! Уж лучше быть зарезанной Саринджи, чем стать их полуночной закуской.       Ветви напротив нее зашевелились, и из кустов появилась знакомая морда чудовища. Его голова почти вся была в крови, и часть ее капала изо рта. Вид твари был устрашающ. Подойдя к мертвой туше, морф оттащил обрубок тела от тлеющих углей, тем самым разворошив их, добавив чуточку света в темное царство.       "Если ли разница быть съеденной заживо в темноте или при свете? Наверное, нет!" - пришла глупая мысль девочке, глядя как морф пробует на зуб жареную плоть. Во рту давно пересохло, а язык казался чем-то чужеродным. Неожиданно захотелось в туалет. Но она сомневалась, что у нее было чем опорожниться. Скорее это адекватная реакция организма на подступающую панику.       Сплюнув обгорелый кусок на землю, морф рыча и разевая пасть, направился к ней. Пройдясь взглядом по земле вокруг себя, она не обнаружила ничего, чем бы могла встретить голодного зверя, кроме своих кожаных нож для меча. Ей стало смешно. Ведь ее имя тоже означало ножны мечей. Какая ирония.       Жадине не понравился жареный кусок. Он был слишком обгорелым. Очень хотелось домой к ведомому. Чтобы он снова накормил его вяленым мясом и больше не отправлял на дурацкие задания. Поглядев в сторону знакомого двуногого, тот направился к нему, срыгивая остатки мяса, издавая рычащие звуки. Его морда поравнялась с лицом человека и тот молча стал внюхиваться знакомый запах, ища нотки ведомого. Да. Этот человек бывал в их берлоге, и даже приносил им поесть. Может и сейчас у него есть что поесть. Нужно только попросить.       Сая замерла, с широко раскрытыми глазами смотря прямо в маленькие глаза чудовища, в любую секунду ожидая конца. Только сейчас она заметила, что на них были странного вида урезанные шлемы из темного металла, почти не выделяющиеся на фоне их чешуйчатой шкуры.       Но тварь не спешила вгрызаться в ее хрупкую шею. Медлила. А затем из кустов вынырнула вторая, чуть большего размера, и уже два чудовища молча глядели ей в лицо, а дальше, если бы Сая не была бы в таком плачевном состоянии, то непременно бы рассмеялась. Та тварь что побольше, неожиданно с размаху заехала лапой по макушке второй, словно отчитала непутевого сородича. Обиженный морф прижал хвост и недовольно фыркая, отошел в сторону. На этом смешки кончились. Крупная тварь, источавшая самый резкий запах, высунула свой длинный клинообразный язык, и слизав со своей лапы часть выделяемой слизи, облизала ей рану на ноге, а потом и коснулась своим вонючим языком разбитой губы девочки.       Сая не сразу поняла что происходит. Она ожидала стать закуской, но вместо этого обрела двух союзников. Теперь стало ясно, куда подевались Саринджи. Но все это сейчас было уже без толку. Она чувствовала, что потеряла много крови, и сомневалась, что зализывание раны сможет ей помочь. Чуть улыбнувшись, и еле шевеля губами, уже бессмысленно произнесла, глядя на склонившегося над ней морфа.       - Спасибо.       После чего окончательно провалилась в беспамятство.       Неизвестно что было дальше, но пробуждение было не из приятных. Ноги волочились по земле, а ветки нещадно лупили ее по голой груди и ноге. Все тело болело. И даже неизвестно что сильнее, сломанная рука, раненая нога, или живот, куда ударил ее ногой зверолюд. Еще и саднящая боль кожи, куда за всю ночь тысяча раз ударили ветки. Почему целую ночь? Потому что на дворе был уже день. Солнце уже взошло, и как ей показалось, тащившие ее морфы уже давно не останавливались.       Она сама удивилась тому, что все еще жива, а также тому, что кровь из раны на ноге не идет, а даже наоборот, чешется, словно уже пошел процесс заживления. Очень сильно хотелось пить но, по всей видимости, остановку ее извозчики не планировали, или уже делали до ее пробуждения. Ее как маленького ребенка тащили за шкирку, держа зубами за воротник кожаной куртки, натянув его так, что сочленение куртки и рукавов больно впивались в подмышки.       Но всему когда-нибудь приходит конец, так и ее ужасному путешествию настало время приостановиться. Неизвестно когда в последний раз морфы делали привал, но к ее счастью, они вышли к реке, или возможно она и была их целью маршрута. Сая облегченно вздохнула, когда тащивший ее морф разжал челюсти, скидывая свою ношу и припал к земле, уткнувшись мордой к кромке берега, жадно лакая проточную воду длинным языком. В стороне лежала Вонючка, явно уже утолившая свою жажду придя сюда первой. Примеру своих спасителей поспешила последовать и Сая. Язык почти онемел от сухости, а от обезвоживания чувствовалась слабость и головокружение. Хоть выделения морфов нанесенные на раны способствовали их заживлению, однако нельзя забывать и о ресурсах организма - они не бездонны.       Не долго думая Сая кое-как на одних локтях доползла до воды и жадно припала губами к ее поверхности. Так они и лежали два совершенно разных существа, разделяемые миллионами световых лет друг от друга, но сведенные вместе на берегу реки. Морф и человек, молча пили живительную воду, до тех пор, пока желудок не пробурчал "достаточно".       Отползя чуток в сторону, Сая облегченно перевернулась на спину уставившись в небо, затянутое густыми облаками. До зимы оставалось совсем немного. Ощутив холод, девочка только сейчас вспомнила про свою распашонку и рваную штанину. Ее кожаная жилетка и солдатская рубаха были разрезаны и лохмотьями свисали по бокам, обнажая расцарапанную грудь, наводя воспоминания на дразнящие слова матери: "грудь - не грудь, бородавки - не бородавки, ааа, прыщики". От образа ехидно протягивающей слова матери ей захотелось рассмеяться, но она лишь растянула губы в довольной ухмылке. Она все еще была жива, и возможно, ее семья тоже. На смену образа матери пришло строгое лицо Господина Эла, и пристыдившись, она поспешила завернуть свое обнаженное тело в разорванные тряпки.       После случившегося, наедине, она теперь всегда назвала своего учителя настоящим именем и только при посторонних придерживалась игре и завала его господином Али. Он был не против. Хотя она и узнала его секрет, пусть даже при таких неприятных обстоятельствах, большего он ей не рассказал. Кем он был и откуда, но ей этого и не нужно было знать. Ей хватало того, что человек, которому она могла доверять, был с нею рядом.       "Дура! - выругалась про себя Сая, оценивая сложившуюся ситуацию. - Нужно было рассказать все Господину Элу, может быть, он что-нибудь придумал. Как мне теперь ему в глаза смотреть?!"       Вместе с этим пришли воспоминания того как она несколько дней торчала в волшебном доспехе господина, где ее раны зажили не оставив на коже и следа, воспоминания, в которых она в прямом смысле ходила под себя. Только потом, когда доспех выпустил ее, она узнала, что находилась внутри без одежды. Господин уже не раз видел ее нагишом, и хвастаться ей, мягко говоря, было нечем.       "Смогла в тот раз выдержать взгляд и не умереть от стыда, смогу и в этот. Надеюсь, он простит и поймет... Нет! Он обязательно поймет".       Ее размышления нарушила ворчанием Вонючка. Странно, но ее отвратительный запах уже не казался ей таким невыносимым. Теперь стоило подумать над тем, как ей передвигаться дальше. Волочиться по земле ей больше не хотелось, а Вонючка, как самая крупная из морфов вполне могла унести ее на спине. Но побороть животный страх перед монстрами было не так уж легко, особенно когда второй норовил цапнуть ее за шиворот и продолжить путь таким же способом как они пришли сюда, что в свою очередь не устраивало ее. Вспомнив первую их встречу, как ее рука касалась холодной и липкой головы морфа, Сая осторожно приблизилась к Вонючке и медленно опустившись перед ней на колени кончиками пальцев коснулась ее лба, и не встретив негативной реакции полностью положила на нее свою ладонь, принявшись поглаживать гладкую и скользкую голову морфа. Слова сами соскочили с ее побледневших губ.       - Спасибо!       Вонючка задрала морду и ударила ее о плечо. Сае захотелось расплакаться и рассмеяться. Чудовища, которых она так боялась и глубоко в душе относилась к ним с отвращением, на самом деле оказались не такими уж и чудовищами. Да, они убивали, убивали по приказу хозяина, но также, они спасли ей жизнь, и по всей видимости собирались притащить ее домой. Сейчас было достаточно идти по берегу реки и та непременно выведет ее к родному замку.       "Замок?! Интересно, когда он стал для меня родным?"       Оставив размышления, Сая приступила к плану "Как оседлать монстра из другого мира и при этом остаться нетронутой".