Attraction

      Бац! Пустая бутылка летит в стену, рассыпаясь сотней осколков по полу. Звук разбитого стекла дарит какое-то удовлетворение. Я словно пытался заключить в эти бутылки всю свою боль и отчаяние, а потом избавлялся от них. Швырял то в одну стену, то в другую, совершенно не обращая внимания, что осколками было усыпано просто все. Сейчас я плевать хотел на порядок. Вообще на все. Я даже не знаю, день сейчас или вечер. И какое сегодня число. Все это неважно. Гай в больнице. На него упала какая-то балка на стройке. Удар пришелся по ноге, раздробило кость. Упав, мой друг ударился еще и затылком, что повлекло за собой черепно-мозговую травму. Его ввели в искусственную кому. Состояние ухудшилось. И не факт, что будет улучшаться. Его жизнь буквально висела на волоске. И снова я ничего не могу сделать. Снова я вынужден наблюдать, как жизнь забирает у меня всех, кто мне дорог. А я ведь знал. Знал, что нельзя привязываться, но все равно поддался желанию заполнить пустоту в душе и сердце. Какой же я эгоист! Даже сейчас, я думаю лишь о том, как плохо от этого мне. А ведь Мики гораздо хуже, Гаю тем более. Его сыну. Им всем гораздо хуже чем мне, но они умудряются держаться. А я…. Слабак. Сентиментальная рохля, который не может даже совладать с желанием нажраться в любой тяжелой ситуации. Пытаюсь подняться. Мир перед глазами расплывается, я с трудом понимаю, стою я или все еще сижу. Кое-как приняв вертикальное положение, медленно иду в сторону кухни. Курить. Я хочу покурить. Голова гудит, к горлу то и дело подкатывает содержимое. Кажется, надо сперва заглянуть в туалет. Вид белого трона и запах вчерашней блевотины делают свое дело. Правда, с учётом того, что я ничего не ел в последнее время, выходила из меня в основном только вода и желчь. Медленно, не поднимаясь с пола, я все же смог доползти до кухни. Сигареты валялись на полу без упаковки, смешавшись с разбросанными окурками. Недалеко от стола валялась перевёрнутая пепельница. Похоже, я ее уронил. Да и пофиг! Где зажигалка? Зажигалка… А, в кармане же. Щёлкнув кнопкой, затягиваюсь и выдыхаю клубы синего дыма. Если раньше я всегда открывал форточку, чтобы квартира не провоняла никотином, то сейчас мне совершенно плевать на это. Да и я все равно бы не смог встать, чтобы ее открыть. На глаза попадается целая, ещё не открытая бутылка. Пью прямо из горла, ничем не закусывая и не запивая. По телу растекается приятное тепло. Первые несколько секунд мне действительно становится легче. Но мысли быстро возвращают все на круги своя. Хочется кричать и плакать, но слез уже нет, а вместо крика из горла вырывается жалобный стон. На собачий скулеж больше похоже. Как же я устал от такой жизни, честное слово! Все, кто мне хоть как-то дорог, умирают. А девушка, что я люблю, никогда не будет со мной. Потому что я ее учитель. И друг. Не более того. А будь она сейчас здесь, я бы ей все рассказал. В алкогольном опьянении все же есть своя прелесть — отсутствие неуверенности. Признался бы ей, выслушал речь о том, что ей нафиг не сдался такой старик и алкаш, и получил бы еще один повод попрощаться с этим чертовым миром. А ведь в глубине души я надеялся, что она может сказать мне "да". Как же это глупо! Наивный дурак! А вообще, я сам во всем виноват. Не нужно было вообще к ней привязываться. Признался бы сразу, как только все началось. Или просто оборвал бы все дружеское общение после конференции. Уверен, она бы и не расстроилась сильно. Не могу сказать, что она не привязалась ко мне. Понятное дело, что хотя бы дружеские чувства у нее есть. Но это далеко не то, что испытываю я. И дружеский разрыв пережить намного легче. А может ей и переживать бы не пришлось. Кто знает. Докурив, уползаю обратно в гостиную. Среди груды осколков нахожу на полу книжную рамку с нашей фотографией. В последнее время я почти не выпускал ее из рук. Глаза неотрывно смотрели на такое любимое и желанное лицо. Рядом, без рамок, лежат и другие снимки. В основном на них одна Сакура. Но есть парочка моих самых любимых. На одном мы вместе на ее день рождения. А на другой она снимала себя и умудрилась поймать меня в кадр без маски. Правда я получился с прикрытыми глазами. Но все равно люблю эту фотографию. Это совместное селфи почему-то казалось мне особенным. Сближающим. Я знал, что Ино Яманака поняла мое отношение к своей подруге. Как-то раз невольно подслушал их разговор. Блондинка пыталась доказать Сакуре, что я влюблен, но Харуно лишь отмахивалась. Она не верила, что я могу полюбить ее. Да я бы и сам не поверил, скажи мне об этом кто-то ещё год назад. Любовь пришла, когда не ждали и не просили. И черт, это самое ужасное и самое прекрасное чувство на свете! Как же гудит голова! Я ведь даже не знаю, какой сегодня день. И телефон сломан, черт! Так, надо собраться с мыслями. Звонок был вчера, значит, вчера было воскресенье. Вроде. Тогда сегодня понедельник. Понедельник… Твою мать, мне же надо на работу! Тем более первая пара у моего курса. Осторожно поднимаюсь и, шатаясь, подхожу к шкафу. Надо переодеться, надо… Ноги заплетаются, и я падаю, больно ударившись лбом об угол книжного шкафа. Сука! Переворачиваюсь, снова пытаюсь встать, но ноги меня не слушаются. Бутылка, что я держал в руках, наполовину опустела, расплескав содержимое на пол. Как я до сих пор не порезался — не представляю. Ибо стекла тут слишком много. Взгляд цепляется за снимок Обито и Рин. Всего на мгновение, но мне показалось, будто они смотрят на меня с осуждением. Будь они рядом, ничего такого бы не было. Думаю, Обито бы понравилась Сакура. Не как девушка, а именно как человек. У них довольно много общего. Заботливые, честные, открытые. Они бы точно подружились, я не сомневаюсь в этом. Да и Рин была бы счастлива узнать, что я наконец-то перестал встречаться с девушками на одну ночь. Мы все вместе могли бы ездить на море. И Гай с нами. Без него я уже не представлял себе своей жизни. И вот опять… Конечно, хотелось верить, что все образуется. Что ещё не всё потеряно. Но я ведь уже проходил это. Каждый раз все заканчивается плохо, с чего вдруг жизни менять эти устои?

***

Кажется, я задремал. Или просто завис в пьяном угаре. Во всяком случае, разбудил меня настойчивый звонок в дверь. И кто интересно может прийти в такое время? Пытаюсь подняться, но тело словно онемело. С трудом поворачиваю голову и вижу стоящую рядом бутыль. Надо глотнуть немножко, и силы тут же появятся. Но не успел я даже поднести ко рту бутылку, как хлопнула входная дверь. Или мне показалось. А, пофиг! — Боже, Какаши! Что случилось?! Это она. Это Сакура. Я узнаю ее голос, я чувствую запах ее любимых духов. Зачем она пришла сюда? Нет, ей нельзя видеть меня таким! Пусть она уйдет! — Ухо...Сак...Уйди! Я пытался сказать ей, чтобы она ушла. Объяснить, что не хочу чтобы она видела мое нынешнее состояние. Что моя боль не должна касаться ее, такой милой и доброй девушки. Но мой организм совершенно меня не слушался. И все, что я смог произнести — банальное "Уйди". Потом я снова провалился в небытие. Очнулся лишь когда ощутил обжигающее прикосновение теплой воды. Сознание немного прояснилось. Я вдруг понял, что стою перед Сакурой совершенно голый. Но у меня не было сил даже на то, чтобы прикрыть причинное место. Хотя, судя по поведению девушки, ей вообще не было до этого никакого дела. Быстрыми движениями, она обтерла мое тело полотенцем и накинула на плечи махровый халат. Я хотел сказать спасибо, но сил не осталось вообще ни на что. Я едва не упал, но Сакура вовремя подхватила меня и уложила в кровать. Проснулся я, по всей видимости, уже на следующее утро. Голова гудела, во рту пересохло так, словно я не пил минимум дня три. Хотя, если подумать, я и не пил. Точнее пил, но явно не то, что нужно было. С трудом приняв сидячее положение, я заметил стоящий на тумбочке бокал с водой и пару больших таблеток. Но откуда? Ничего не помню. С удивлением понимаю, что на мне надет только халат. Сложенная маска лежала на стуле. Окинув взглядом комнату, я вдруг осознал, что не вижу ни одной бутылки, ни одного стеклышка. Окно слегка приоткрыто. Прохладный воздух качает шторы. Все такое чистое, что даже странно. Помню, как бил бутылки, а что было дальше — нет. Неужели это я все убрал? Сомнительно. Думаю, я точно был не в том состоянии. Тогда кто? Я вроде никого не звал. Да и вчера никто ведь не приходил. Или приходил? Ни черта не помню. Закрываю глаза и прислушиваюсь. Тишина. Явно никого нет. Встаю с кровати и закрываю окно. Желудок ноет, просит пищи, но я знаю, что ничего нет. И телефон сломан, в доставку не позвонишь. Придется топать в магазин. Но сперва покурю. А потом надо будет съездить на работу и вымолить прощение у Цунаде-сама. Если, конечно, меня ещё не уволили. Достаю из шкафа новую пачку сигарет и открываю форточку. Неожиданный звук поворачивающегося в замке ключа, заставляет вздрогнуть и напрячься. На кухню заходит Сакура с пакетом в руках. Теперь все ясно. Она удивлённо вздрагивает при виде меня, а затем молча проходит мимо, открывает холодильник и раскладывает по полкам купленные продукты. Мы оба молчим. Она даже не смотрит в мою сторону, а я напротив — глаз не могу оторвать. Она такая красивая в этом мятном свитере и белых брюках. В волосах алая лента, а на шее красуется подаренная мной подвеска. Она всегда ее носит. И это так приятно. Значит, она действительно дорожит моим подарком. Но это все равно не значит, что она дорожит мной ровно так же, как и я ей. Надеюсь, я вчера не ляпнул ничего такого. — Прости. Я первый нарушил тишину. Сакура закрыла холодильник и, нажав кнопку чайника, повернулась ко мне. В ее взгляде не было злости или ненависти. Скорее простое непонимание. И, пожалуй, обида. — Я думала мы друзья, — говорит она, нервно стуча пальцами по столу. — Думала, что доверяем друг другу. — Так и есть. — Да? Странно. Что-то я не помню, чтобы кое-кто хотя бы позвонил и рассказал о своих проблемах. — У меня сломан телефон. — У тебя есть соседи. И ты знаешь мой адрес. — Я не хотел тебя втягивать, — это был мой последний аргумент. — Оставь свое дурацкое благородство! — фыркает Харуно. — Есть будешь? — Нет, боюсь, мой желудок сейчас кроме чая больше ничего не потянет. — Тогда сделаю чай. А ты начинай рассказывать. И не ври, пожалуйста. Я…, — ее голос дрогнул. — Я сильно испугалась вчера. Ты не в состоянии, квартира вся в стеклах… — Прости, — я чувствовал себя ужасно виноватым. — Спасибо, что навела порядок, не стоило. — Это все ерунда. Рассказывай. Я тяжело вздохнул и достал из пачки новую сигарету. Ужасно не хотелось вываливать на Сакуру все свои проблемы, но и врать я не могу. Тем более учитывая то, что она так позаботилась обо мне. — Рин и Обито погибли, — начал я. Сакура от неожиданности едва не выронила кружку. — Это произошло чуть больше двух лет назад. Мы ехали на море, в нашу машину врезалась фура. Обито погиб сразу, а Рин чуть позже, в больнице. А после смерти всех моих родных, они были моей единственной семьей. Потеряв их, я утратил смысл жизни. Постоянно пил, дебоширил, пытался жить дальше, как просила Рин, но отчаянно хотел умереть. И тогда появился Гай. Если бы не он, я бы не приехал сюда. Так и продолжал бы пить, пока не умер в какой-нибудь сточной канаве. А теперь… Опять. Руки задрожали. Горячий чай немного выплеснулся на стол. Поставив кружку, я глубоко вздохнул и затянутся. Сакура ничего не говорила, но я видел, как в уголках ее глаз блестели слезы. — Я ужасный человек, Сакура. Мой друг на волоске от смерти, а я думаю только о себе и о том, как мне плохо. Семьи нет, друзья уходят один за другим, а девушка, которую я люблю, никогда не будет со мной, потому… Потому что я вот такой. — Прости, — голос Сакуры дрожит. — Я не думала, что все так… Но Гай ведь жив, кома — это ещё не смерть. Я уверена, он обязательно выкарабкается. Он сильный и упрямый. И у него есть люди, которые любят его и ждут. А эта девушка… Ты говорил с ней? — Нет. Не могу. — Почему? — Боюсь. — Ты и боишься? — девушка усмехается. — Она что, такая грозная? — Нет, — отвечаю я. — Я боюсь не ее гнева или даже отказа. А скорее того, что после моего признания, нашей дружбе придет конец. Если я потеряю еще и тебя — я не вынесу. Ты моя единственная опора. Сакура удивленно поднимает глаза. Я смотрю на нее, и только сейчас осознаю, что фактически признался. Черт, только не это! Ну все, Какаши, попал! Сейчас она разозлится и уйдет. Но Сакура не спешила уходить. Она молча смотрела мне в глаза и явно пыталась найти в них ответы на не озвученные вопросы. Я вижу: она сомневается. И сейчас у меня есть прекрасная возможность все переиграть. Превратить свое нелепое признание в шутку, отнекиваться до последнего. Но я вдруг понял, что не сделаю этого. Более того, я хотел подтвердить свои слова. Раз уж так случилось — стоит быть честным до конца. Будь что будет. — Знаешь, я мало что понимаю в любви, — начал я, избегая смотреть Сакуре в глаза. — Потому как ещё ни разу не любил. Я вообще был уверен, что никогда не узнаю этого чувства. Но это случилось и я… Я не знаю, как быть. Я не стану ничего просить, не имею права. Извини. Сакура поднялась со стула и приблизилась ко мне. Я опустил голову и молча ждал. Ждал осуждающей речи, удара, в конце концов. Но вместо этого, совершенно неожиданно, Сакура чуть склонилась и осторожно приобняла меня. Ее тонкие пальцы зарылись в пряди моих волос. Она прижала меня к себе так, что я отчётливо слышал, как быстро бьется ее сердце. Осторожно, словно боясь спугнуть, я обхватил ее талию и тоже прижал к себе. Не знаю, сколько мы так обнимались, но я в жизни не чувствовал себя лучше. Боль и отчаяние отступили. Конечно, я все еще очень боялся за друга. Но зарывать при этом себя уже не хотелось. — Я думал ты уйдешь, — и снова я первый нарушил тишину. Наверное у меня хобби такое — все портить. — Почему я должна уходить? Или ты хочешь? — Нет. Просто теперь между нами не будет никакой дружбы. Я все испортил. — Поговорим об этом потом, — она отстраняется и принимается за готовку обеда. — Цунаде-шишо я сказала, что ты болен. Так что теперь придется хотя бы с недельку посидеть дома. — Спасибо. Ты так выручила меня. Я никогда не смогу рассчитаться. — Это я рассчитывалась, не забывай. Ты спас мою жизнь, я твою. Можешь считать, что мы в расчете. — Хорошо. Мне нужно выпить. Хотя бы немного. Иначе я с ума сойду от этой головной боли. — Держи, — она протягивает мне бутылку пива из холодильника. — На покрепче не рассчитывай. Хватит с тебя. — Я и не собирался. Открываю бутылку и жадно пью прохладный напиток прямо из горла. Становится чуточку легче. Во всяком случае, голова не гудит так сильно и противно. Сакура ловко нарезает овощи, соображая лёгкий перекус. Это правильно, я сейчас не в состоянии есть даже рыбу. А снова торчать головой над унитазом не очень хочется. Тем более при Сакуре. Достаточно того,что она и так видела меня далеко не в лучшем свете. И ведь не ушла. Но и ничего не сказала. Эта неопределенность пугала и раздражала. От нее было гораздо противнее, чем если бы она мне отказала. Попросив у нее телефон, набираю номер Мики. Состояние Гая не изменилось, врачи пока не делают никаких точных прогнозов. Я попросил прощения за то, что пропал и поинтересовался, нужна ли какая помощь. Микки лишь попросила не отчаиваться и верить в друга. — Он всегда говорил о тебе только самое хорошее, — говорила она. — Что ты очень сильный человек. Думаю, твоя сила нужна ему. Мы должны верить и ждать. Он обязательно проснется. Твердо решив завтра же съездить в больницу, я прощаюсь с Мики. Нужно еще как-то решить вопрос с мобильным. Надо прогуляться до магазина. Новый я сейчас, конечно, не потяну. Но я не из тех людей, кто станет брезговать б/у вещами. Тем более, что на первое время можно обойтись и обычной кнопочной моделью. Но самый главный вопрос, волнующий меня: что делать дальше с Сакурой и моим признанием? Спустить все на тормоза? Или выждать, когда она сама заговорит на эту тему? Что же теперь будет, Сакура?