Behind The Masks

В коридоре заслышались громкие шаги, прерывая Томпсона на полуслове. Он выглянул из-за угла и нахмурился: высокую фигуру Кларингтона было не спутать ни с какой другой, по крайней мере, в этой академии. Опьяненный мозг, на удивление, быстро уловил информацию, но принял весьма неожиданное решение. В следующую секунду руки Дэвида прижимали Уэса к стене, а губы накрывали сопротивляющийся рот. Пьяный поцелуй продлился несколько долгих мгновений до того, как шаги затихли, а в дверь, за которой проходила вечеринка, раздался оглушающий стук. Уэс с силой оттолкнул от себя друга и послал в его сторону шокированный, но многоречивый взгляд. — Поговорим позже, — прошипел он. — У нас проблемы. Парни вышли из-за поворота, и тут же столкнулись взглядами с наливающимися кровью глазами Хантера. В сумерках его фигура казалась ещё более величественной, чем при дневном свете или под софитами. Его ноздри раздувались, будто у быка во время корриды, а синие жилы на шее бились в частом ритме. Впрочем, Уэс не боялся этого человека. После внезапного жеста Дэвида, который явно не умел держать себя в руках, он был немного ошарашен, но в его походке и движениях нельзя было заметить сомнений. Не последнюю роль в этой уверенности играл «туз в рукаве» в виде конфиденциальной информации, и Монтгомери уже был готов задать вопрос, как дверь спальни распахнулась, и в коридор вышли Джон и Тэд. — Какие-то проблемы, капитан? — сложив руки в карманы, оперся о дверной проем Холл, легкая усмешка разрезала его лицо, заставив Кларингтона поморщиться. Этим Джон напомнил ему Себастьяна. Тэд прислонился к стене, готовый в любую минуту поддержать друзей. — Вечеринка, — пробасил Хантер, кидая быстрый взгляд на Уэса и тут же переводя его на Уорблеров. — Кто давал Вам разрешение на то, чтобы устроить вечеринку прямо перед Отборочными соревнованиями, Холл? — Мы, — коротко ответил Уэс, делая несколько шагов вперед. Дэвид последовал за ним, словно телохранитель, защищающий своего подопечного. Сложив руки на груди и став необычно серьезным, он глядел на Кларингтона со снисхождением старшего товарища и каплей презрения. — И сам директор, — продолжил Уэс. — Это — давняя традиция, мистер Кларингтон, давать ученикам свободу после успешного выступления. — Хороша традиция, — фыркнул Хантер, сжимая пальцы в кулак, — на которую я плевал с высокой колокольни. В этой школе больше нет Совета, мистер Монтгомери, — по тому тону, с которым он произнес имя Уэса, было понятно, что он прикладывает большие усилия, чтобы держать себя в руках. — Теперь здесь только я. И под протекцией директора, только я могу устанавливать правила для своей команды. — Своей команды? — раздался смешок Дэвида. — Что-то я не заметил, чтобы эта команда когда-то становилась твоей. Уэс поднял руку, прося Томпсона замолчать. — Уорблеры всегда придерживались принципов демократии, мистер Кларингтон, — произнес Монтгомери. — И это может Вас удивить, но эти самые принципы всегда воздействовали наилучшим образом, как на выступления, так и на проведение увеселительных мероприятий. Мы приехали в этот город, чтобы увидеть своих друзей, всего лишь на два дня. И я не думаю, что в этом можно увидеть что-то противозаконное, — он выделил последнее слово, произнеся его практически по слогам, но понял его только Томпсон, слегка кивая в знак согласия. — Можно, — взревел Хантер, не замечая очевидного акцента. — Это идет вразрез с моими законами. Они, — он ткнул пальцем в сторону Джона и Тэда, — должны готовиться к соревнованиям, а не накачиваться алкоголем, словно кучка бездарностей времен декаданса, заливающих глаза в ближайшем баре. — Какие слова я слышу. Словно ты? — раздался ещё один голос, и из сумерек коридора выступил Себастьян, безразлично глядя в лицо Кларингтона. — Уже первый час ночи, что ты разорался, будто тебя на мясобойню отправляют? Уэс выдавил из себя усмешку на подобную аллюзию: в начале июня он сам произнес эту фразу в адрес Себастьяна. Однако, ни Смайт, ни Кларингтон этого, казалось, не заметили. Лишь Тэд переглянулся с Монтгомери, тщательно скрывая широкую улыбку, совершенно несоответствующую моменту. — Ты, — прошипел Хантер. — Я должен был знать, что именно ты подстроил этот шабаш. — Я? — вскинул бровь Себастьян. — Увольте, капитан, я только собирался посетить сие празднество, но я всегда виновен во всех смертных грехах у Его Военного Превосходительства, поэтому, пожалуй, спорить не буду. Хантер послал в его сторону гневный взгляд, который, по его мнению, должен был прожечь оппонента насквозь. — За мной, — скомандовал он, обращаясь непосредственно к Себастьяну. — Что за тоталитарные замашки? — фыркнув, Себастьян гордо прошел мимо капитана и встал рядом с Джоном, опираясь на его плечо локтем. — Я хочу остаться здесь, и не планирую идти наперекор своим желаниям. В коридоре повисла тишина. Несколько Уорблеров с интересом выглядывали из-за спин Холла и Смайта, наблюдая за столкновением прошлого и настоящего «Совета». Уэс склонил голову набок, изучая Кларингтона, будто новый закон о правах человека. Дэвид не сдвинулся с места, всё так же оставаясь безмолвной поддержкой Монтгомери, лишь иногда встречаясь взглядом с Тэдом, неуверенным в том, что ему нужно вступать в разговор. — Мне плевать, что ты хочешь, Смайт. Я сказал, за мной, — с этими словами Хантер развернулся и направился вниз по коридору, безапелляционно стуча каблуками школьных туфель. Себастьян закатил глаза и цокнул языком, отстраняясь от Джона, тот дернулся в его сторону, но Смайт лишь покачал головой. — Я сам, — произнес он, смотря на Уэса, — но вечеринку лучше перенести в другое место. Монтгомери кивнул. — Удачи, — спокойно сказал он. И перед тем, как Себастьян скрылся вслед за Хантером, между ними промелькнула тень понимания. Наверное, впервые за всё время, что они знали друг друга. Удивительно, как при появлении нового врага, бывшие неприятели забывают о своих старых обидах и выступают плечом к плечу, чтобы противостоять угнетающей силе. Порой это вселяет надежду. — Куда это вы так стремительно скрылись? — хмуро спросил выпускников Джон, проводив Себастьяна взглядом. — Информация подтвердилась, — торжественно произнес Дэвид, не скрывая счастливой улыбки. — И это даже больше, чем мы ожидали. Лица Уорблеров заинтересованно вспыхнули, и никто не заметил задумчивого взгляда Трента, который стоял позади.

________________________________

Через полчаса вечеринка подошла к концу. Пир во время чумы был не по нраву многим, у кого испортилось настроение после появления нынешнего капитана. Все прекрасно понимали, какое наказание они получат на следующий день, но разошлись по своим комнатам с новой надеждой, что все уладится: впечатляющее выступление Уэса в защиту прав его бывших подопечных не смогло остаться незамеченным. Вместо громкой музыки, в комнате Джона, из динамиков лился меланхоличный голос The Smiths. Окно всё ещё было распахнуто: холодный воздух проветривал накуренное помещение, заставляя оставшихся студентов и выпускников кутаться в пледы и прижимать к себе горячие кружки с отрезвляющим зеленым чаем. Уэс и Дэвид сидели по разным концам кровати. Монтгомери предпочитал не замечать друга, концентрируя свое внимание на всем, кроме его присутствия. Дэвид, наоборот, иногда кидал обеспокоенные взгляды в сторону бывшего председателя и тут же отводил глаза, понимая, что его временно игнорируют. — Интересно, что сейчас происходит с Басом? — первым нарушил молчание Джон, в непривычной манере поместив голову на коленях Тэда, который переписывался с кем-то по телефону. — Я надеюсь, что не инквизиторские пытки, — прошептал Ник, задумчиво перебирая пальцами волосы Джеффа, сидевшего с ним под одним пледом. — Этот Кларингтон — конечно, зверь, — Дэвид хмыкнул, отставляя свою кружку в сторону, — но я не верю в то, что он способен на такое. — Зря, — фыркнул Джон. — Он способен на всё. — Вы не заметили, что сегодня он был каким-то другим? — вступил в разговор Джефф. Несколько парней посмотрели на него с непониманием. — Я имею в виду, обычно он холоден, как самый настоящий сержант, но сегодня брызгал вокруг слюной и позволял себе выказывать гнев. Он едва сдерживался, чтобы не разорвать всех на месте. — Видимо, это было последней каплей, — Дэвид пожал плечами так, будто это было очевидно, но Уэс лишь покачал головой. — Имея возможность поговорить с ним летом и месяц назад, а также слыша от вас о его характере, я тоже заметил необычность в поведении, — закусывая губу, проговорил он. — Может, он сам был пьян? — предложил Джон, смотря в сторону Монтгомери. — Не думаю, — ответил Уэс. — От алкоголя редко меняется сознание, что не скажешь о наркотиках. — Наркотиках? — подал голос Тэд, отрываясь от экрана телефона. — Но пока мы были на кухне, ты сказал, что он мог быть дилером, и не более того. — Мы ничего не знаем точно, Тэдди, — под взглядами остальных, Дэвид провел рукой по коротким волосам и выдохнул. — Наш источник ничего точного об этом не сказал. Только лишь, что ему удалось избежать наказания. Но, по какой именно причине он вообще находился в той компании, нам неизвестно. — То есть ты думаешь, он всё-таки принимает? — Джон резко сел на кровати, опираясь локтями о свои колени и пристально смотря на выпускников. — Кто знает, — прошептал Уэс, — но вам необходимо это выяснить. И нужно разработать четкий план, как вытянуть из Кларингтона эту информацию. Комната погрузилась в молчание: все обдумывали не приходившую раньше на ум информацию, переглядываясь и хмурясь. — Я знаю, что нужно сделать, — прошептал Тэд, и парни приготовились слушать.

________________________________

Побелевшие пальцы сжимались вокруг тонкой шеи, сдавливая горло и практически перекрывая доступ к кислороду. Тело было прижато к стене торсом другого, и не было ни одного шанса выбраться из этой хватки прежде, чем получить увечья. Хотя в комнате было достаточно холодно, по виску скользила капля пота, заставляя Себастьяна морщиться от неприятного ощущения, но в тот же момент подозревать, что скоро у него может возникнуть своеобразная тяга к подобной асфиксии. «Если уже не возникла», — подумал он, уперто смотря в глаза Кларингтона, и даже умудряясь ухмыляться. — Повторяю ещё раз, Смайт, — прошипел капитан. — Кто устроил вечеринку? Себастьян закатил глаза, поражаясь глупости другого парня, и пожал плечами. — Я уже сказал, что это было общей идеей, — просипел он настолько четко, насколько позволяла ему ладонь Хантера, — если бы организатором был я, ты бы уже давно добился признания. — Ты уверен в этом? — взгляд Кларингтона скользил по лицу Уорблера, ища малейшие признаки лжи. Его грудь вздымалась в тяжелом дыхании: последние минуты три он пытался добиться признания, руководствуясь гневными порывами внутри и затуманенным сознанием, но сейчас мозг начал проясняться, а тело, затратившее слишком много энергии, — ослабевать. — Уверен. На мгновение рука сомкнулась жестче, но тут же отпустила покрасневшее горло. Хантер сделал пару шагов назад, и Себастьян выдохнул, потирая пальцами травмированные места. «Отлично, теперь придется туже завязывать галстук. Впрочем, не привыкать», — усмехнулся он в своих мыслях, исподлобья смотря на капитана. — И это всё, на что ты способен? Я думал, по крайней мере, получить хорошую взбучку, оставляя за кадром надежду на повторение июльского вечера, — он вновь начал нарываться, почувствовав себя в относительной безопасности. — Тогда я так же разозлил тебя, но это того стоило. — Заткнись, — Кларингтон вновь был готов прижать парня к стене, но в следующий момент передумал, направляясь в сторону кровати. — Я уже предупредил тебя. Это было лишь один раз, и ради эксперимента. Наигранное безразличие сводило Себастьяна с ума. Слишком быстрый переход Хантера от гневного диктатора к холодному управленцу поразил его, и он так и остался стоять у стены, оценивающим взглядом рассматривая спину сержанта. — Я думал, что в армии учат понятию «честь», Кларингтон. Так же, как и происходящему от неё слову «честность». — Преподай урок лингвистики кому-нибудь другому, Смайт, — огрызнулся Хантер. Он встал у распахнутого окна, сложив на груди руки. Очертания его фигуры в темноте заставили Себастьяна упрямо поджать губы. Если у него и были порывы сдаться, только не сейчас. «Может, лучше ты преподашь мне урок?» — чуть не сорвалось с его языка, но он вовремя остановился, решив не унижать себя в глазах капитана, и в своих собственных глазах. — Ты просто жалок, — фыркнул Себастьян. — Жалок и беспомощен в своих собственных фантазиях. И я это уже тебе, наверняка, говорил, но признаться себе — один из ключевых моментов к принятию себя таким, какой ты есть. Военная академия учит вас быть лишь частью массы. Принцип «не спрашивай, не говори»* довел вас до того, что вы забыли, что такое честность. И знаешь, я считаю себя лучше твоей солдатской индивидуальности, но не потому, что я — исключение из правил. Но, лишь по той причине, что какие бы интриги я ни плел, как бы ни подставлял команду, как бы ни унижал людского достоинства, я всегда, — он сделал паузу, акцентируя внимание на слове, — слышишь, Кларингтон, всегда говорил себе правду, и только правду. И одной из этих правдивых мыслей было то, что я считал тебя сильным и уверенным в своих силах человеком. Сейчас же я вижу перед собой запутавшегося мальчика, загнанного в комнату собственных страхов и сомнений. Дверь этой комнаты закрыта на замок вечным молчанием и сводом чужих правил. И мой тебе совет, прекращай кидаться на стены от безысходности. Если не можешь сорвать замок, выпрыгни в окно. Поверь мне, падать недалеко, и приземление будет более мягким, чем ты думаешь. Скинь маску, и прекращай пытаться сорвать её с других. С этими словами Себастьян закончил и, постояв пару секунд, развернулся, чтобы выйти из комнаты, осторожно прикрывая дверь. За весь монолог Хантер ни разу не сдвинулся с места, буря взглядом темноту. Только через несколько долгих минут, что были подобием вечности, он упал на кровать и закрыл лицо руками. Рубеж.

________________________________

На следующее утро тренировки не было. Уорблеры нехотя выбрались из своих постелей, и пришли на футбольное поле в привычное для пробежки время, но Кларингтон там не появился. Прождав его около двадцати минут, они решили, что оставаться дольше — бесполезное, по своей сути, занятие, и разошлись собираться к завтраку. Безусловно, они были удивлены. Кларингтон, постоянно ратующий за исполнение всех пунктов подготовки к Отборочным, давший вчера оглушительный концерт по поводу вечеринки и нетерпящий неповиновения, просто не мог упустить шанс, чтобы отчихвостить своих «солдат». Однако он его упустил. И это было странным. Джефф приготовился к утренним занятиям раньше всех. Не смотря на последние события с капитаном и командой, он пребывал в отличном настроении: Ник, наконец, порвал с Амандой. Они шли к этому так долго, пробирались через все неприятности с такой болью, сталкиваясь с непониманием и бесконечной игрой в прятки, что благоприятный поворот событий не мог не радовать. Воображение уже рисовало счастливые картины совместного будущего, не омрачаясь в темные цвета невозможности и зеленоватые оттенки зависти. Джефф Стерлинг был счастлив, и Джефф Стерлинг не собирался этого скрывать. Он, буквально, летал по академии, и другие студенты не могли не заметить такого резкого перехода, отвечая на его улыбки и, может и не искренне, но радуясь тому, что вернулся их прежний поставщик безумия и восторга жизнью. Наскоро приняв душ и переодевшись в форму, он уже был готов пойти к Нику, но как только вышел из дверей своей спальни, столкнулся с парнем лицом к лицу. — Привет, — широко улыбнулся он. — А я как раз… Его сияющее настроение натолкнулось на стену угрюмости. Ник нервно перебирал в руках телефон и смотрел в пол. Желваки яростно ходили под его кожей, заставляя Стерлинга насторожиться. — Что-то случилось? — он слегка тронул возлюбленного за плечо и попытался заглянуть тому в глаза. Волнение прошло по его телу, словно электрический разряд. — Случилось, — Ник поднял голову и закусил губу. В его глазах плескалась расплавленная ртуть ненависти. — Мать забирает меня из школы. Следующая остановка — военная академия Колорадо Спрингс.