НЕ СТИРАЯ ИЗ ПАМЯТИ
От Автора Я знаю, об этом писали уже, но мне захотелось попробовать. Что было бы с Джоном и Шерлоком, если б они познакомились еще детьми, шли рядом по жизни, взрослея, разделяя все испытания. Отдаляясь и вновь встречая друг друга. Уйдя после Рейхенбаха, Шерлок чувствует, что сейчас особенно важно вернуться к Джону. Нужно только успеть… Извините, но это НЕ СЛЭШ.ГЛАВА 1. ЛОЖНЫЕ СВЕДЕНИЯ
— Сэр. Майкрофт не поднял взгляд на свою ассистентку, только сделал знак, приглашая ее войти, пока сам заканчивал разговор с Премьером, обратившимся с очередной просьбой уладить разгоревшийся в СМИ скандал. Ассистентка Майкрофта продолжала тем временем отвечать на входящие текстовые сообщения, сортируя их по степени значимости, рассылая то, что было необходимо, и оставляя другие для дальнейшего изучения. Ей не нужно было смотреть, чтобы знать, что ее патрон только что завершил разговор, и она, оставаясь бесстрастной, быстро передала ему толстый конверт из оберточной бумаги, с большими красными буквами посередине, говорящими о конфиденциальности присланного. Лицо ее было очень сдержанным, не объясняя, почему она прервала его, ну, по крайней мере, обычному наблюдателю оно ничего не сказало бы, но Майкрофт Холмс был далеко не «обычным». Он уже бросил на нее быстрый взгляд, так что мог бы сказать, каково ее настроение, что было у нее на обед, и были ли планы на вечер, и знал, что ей совсем не хотелось приносить ему то, что она принесла. — Сэр, простите, что задержались с доставкой. Кажется, Брант не счел это важным. Тем временем, Майкрофт уже изучал то, что было в конверте, и его всецело захватил один снимок – служебное фото знакомого светловолосого молодого мужчины – и несколько других фотографий тел под брезентом. Бригады медиков, спешащих на помощь раненым, и огонь, пожирающий всё вокруг, переворачивая Humvees [1] и военные транспортники. Майкрофт Холмс, известный обычно холодным и бесчувственным видом, и видевший много куда более страшных снимков, неожиданно для себя ощутил, что внутри всё сжимается. Он смотрел на картины разрушений, вызванных взрывами бомб и минометным огнем, зная, что одним из лежащих там тел было тело одного из знакомых. Можно ведь его так назвать – знакомым? Словно Джон не был кем-то гораздо, гораздо большим… Другом младшего брата Майкрофта, самым близким другом. Но Майкрофт не сказал об этом ни слова. Глядя на тела, что стали неузнаваемы, он теперь сожалел, что не может сказать, какое из них принадлежало этому невысокому человеку, которого они не видели так давно… Да, когда же в последний раз это было? Ему было известно, что Шерлок прервал все контакты, а его самого куда больше занимали сейчас проблемы с Той Женщиной, вызывавшей скандалы среди некоторых влиятельных европейских политиков. Так же, как призрачный Мориарти, психопат-ирландец, требовавший внимания Майкрофта, как балованный и капризный ребенок – внимания родителя… И всё это не позволяло ему помнить о молодом человеке. А теперь охватившее чувство вины пекло и кислило – как изжога после острой закуски на ночь. Майкрофт получал сообщения о военном докторе, направлявшиеся в его офис, – ничего интересного на протяжении многих лет. И хотя ему не было дела до вздорного решения доктора непременно быть на переднем крае, в постоянной опасности, правительственный чиновник высокого ранга почти был готов приказать, чтобы доктора перевели куда-нибудь для работы в госпитале – подальше от зоны конфликта. А теперь, казалось, уже слишком поздно; хоть отчет написан был на ходу, торопливо, и не все детали еще были известны. Сообщалось лишь, что капитан Джон Хэмиш Уотсон в перестрелке был ранен, и один из его людей, рядовой Джош Генри Уилсон, бросился на помощь ему, только чтоб самому быть сраженным выстрелом снайпера. И что пуля, которая угодила ему в плечо, пробила затем сердце доктора. Полевой санитар Уильям Мюррей, рванувшись туда, смог вытащить раненого Уилсона, но для капитана было уже слишком поздно. Медицинские транспорты не смогли добраться до тел из-за тяжелого вражеского огня… И это всё, что известно на данный момент. — Отчет неполон, мне нужны еще сведения. — Да, сэр, сразу же. — Где мой брат? — В настоящее время, сэр, он работает в морге Бартса. — Подготовьте машину, и, что касается Бранта… — Уже сделано, сэр. Он переведен на другую работу, в службу надзора. Ее величество была очень тронута, что столь горячий любитель собак теперь будет заботиться о ее драгоценных корги. [2] — Очень хорошо. Майкрофт перечитывал отчет, в тишине правительственной черной машины, а его ассистентка продолжает работать с поступающими сообщениями; если она и заметила некую опустошенность на лице ее босса, то и виду не подала. «Ответь на звонок. Ты знаешь, как я ненавижу слать эсэмэски». M.Х. «Я занят». Ш.Х. Майкрофт вновь попытался дозвониться, и на сей раз вышел на голосовую почту. Он должен был справиться с этим; он встретил бы брата в его небольшой квартире на Бейкер-стрит. Майкрофт по-прежнему удивлялся, что Шерлоку удалось найти кого-то, кто рискнул сдать квартиру практикующему частному детективу. Небольшое хобби, которое, – как надеялся человек, занимающий должность в правительстве, – его брат уже должен бы перерасти, но ничего подобного. Каким-то образом Шерлоку Холмсу удалось привлечь интересную клиентуру, и одной из первых обратилась к нему его нынешняя домовладелица. Майкрофту всегда было странно, что старая женщина оказалась вдруг настолько привязана к проживавшему у нее детективу-социопату. Почему брат мирился с материнской опекой миссис Хадсон, было выше понимания Майкрофта, но она сдала Шерлоку комнатку в подвале, что было, возможно, результатом одной из его уловок – его тактикой манипуляции, на которую поддавались столь многие. Сейчас Майкрофт как раз собирался разблокировать средства в трастовом фонде брата, видя, что почти пять лет уже молодой человек каким-то образом оставался «чистым». Но полученная информация угрожала всё уничтожить, потому он раздумывал, а не лучше ли было бы скрыть ее. Сознавая при этом, что если – когда – Шерлок всё узнает, не останется ни малейших шансов на улучшение их отношений, что и сейчас уже были на грани разрыва.ГЛАВА 2. ФОТОГРАФИИ
Сердито взглянув на мобильник, Шерлок Холмс отключил его. Майкрофт!.. Всё не оставит никак своих жалких попыток заставить его работать «на благо страны», став одним из его прихвостней. Это начинает уже раздражать. — Кофе? — Голос Молли немного дрожал, и, как обычно, Шерлок не удостоил ее вниманием, продолжая разглядывать слайды под микроскопом. — Хорошо, тогда я пойду на обед. А ты... — Достаточно, Молли. — Хорошо... Пока... Он проигнорировал звук ее шагов и разочарованный вздох. Однако постукивание зонтика по бетонированному стерильному полу игнорировать не удавалось. — Майкрофт, диета, как я вижу, не помогает. Шерлок отказывался взглянуть на брата, видя все-таки краем глаза, как тот стоит, раздраженный; это было очень забавным – как легко, оказывается, дразнить правительственного чиновника. Майкрофт не двинулся с места, словно бы раздумывая, что делать дальше. — Оставь это. У меня нет времени развлекать тебя, теша твое иррациональное самомнение небожителя, окруженного простыми смертными. — Резкий голос Шерлока отозвался эхом среди пустых металлических стен морга. — Шерлок, когда ты в последний раз разговаривал с Джоном? — С Джоном? — Да, с твоим другом Джоном Уотсоном. — У меня нет друзей, Майкрофт, ты же сам за этим следил. — Младший из братьев Холмс даже не поднял взгляд от своего микроскопа, но насмешка в его голосе прозвучала очень эмоционально. — Шерлок. Ответь. На вопрос, — Майкрофт начал кричать, но, в конце концов, понизил голос, овладев собой. Как бы он ни обещал себе оставаться сдержанным, Шерлоку всегда удавалось вывести его из терпения. — Да я годы с ним не общался, — раздраженно выдохнул младший. — А как же те письма и электронные сообщения, которые он отправляет, — Майкрофт знал, что становится назойливым, приставая к брату с вопросами, но ему нужно было понять ту степень расстройства, которое тот испытает. Следовало убедиться, что всё это не повлияет на его только-только сложившийся образ жизни и отказ от химических препаратов. — Что же, я удивлен, что ты всё еще не знаешь ответа на этот вопрос. Письма, которые ты пересылаешь мне, я уверен, тобою прочитываются. А вот я не читаю их, бросая в контейнер для мусора, а электронные письма – просто стираю, отправляя в Корзину. Ни малейшего нет желания слушать жалкий вздор армейского доктора и рассказ о его банальных делах. Я занят. И, как я сказал уже, у меня нет друзей. Что тебя так беспокоит, братец? Добрый доктор возвращается в Лондон, в отпуск... — Возвращается, да. — Майкрофт выпрямился, держа свой черный зонт за спиной. — Мне нет дела до этого. — Шерлок что-то набросал на листе бумаги и принялся регулировать микроскоп. — Давай же, что ты там собирался. Устроить парад в его честь или торжественно приветствовать его дома? Ты поддерживал связь с добрым доктором, своим лучшим другом? Если так, то не утруждай себя просьбой, чтоб я тоже пришел. — Нет, брат, я не разговаривал с твоим… с Джоном. Никаких контактов у меня с ним не было. Да это и не было бы возвращением, так или иначе. — Майкрофт, что тебе нужно? Я сейчас в середине расследования. У меня нет желания продолжать эту глупую болтовню о знакомом, которого я когда-то знал в детстве. К тому делу, что я веду сейчас, это не имеет ни малейшего отношения, так оставь же меня в покое. Сколь бы ни занимал меня этот разговор по душам… — Похороны. — Голос Майкрофта был небрежным, словно он обсуждал погоду. Шерлок замер, тут же приняв слова брата к сведению, но при этом что-то в нем не хотело осмысливать их. Чьи похороны? О ком тот говорил? Что хотел теперь его брат? Джон… Джон возвращался домой. Нет, это не возвращение, похороны. Он соединил слова брата, всё, что тот произнес, и, наконец, повернулся, подозрительно глянув на человека в коричневом костюме, опиравшегося на зонт. Лицо напряженное, плохие новости, плечи жесткие, что-то, что может расстроить его – нет, меня, одна рука держит зонт, а другая сжимает конверт. Джон умер, Джон Х. Уотсон. Что я сказал ему? Какими были последние слова на прощанье? И электронные письма, я упрямо отказывался их открывать. За исключением последнего, последнее я прочел. — Джон мертв. — Голос Шерлока был холодным и ровным. Почему же тогда пересохло во рту, и он словно бы заболел, а горло перекрыла какая-то глыба? — Погиб при исполнении. — Ты лжешь, — рявкнул Шерлок. — Вот всё, что я получил пока, — отозвался Майкрофт всё тем же предлагающим сдаться голосом. Почти разорвав, Шерлок выхватил у брата конверт. — Тут же дата двухдневной давности, — проворчал младший Холмс, вынимая всё, что там было, и кладя на длинный металлический стол перед ним. Посмотрел на фото, прочел отчет. Одним из этих сожженных тел был Джон. Джона ранили, кто-то выскочил, чтобы помочь ему, только чтоб самому угодить под пулю. Они оставили тело Джона, они оставили его там, и противник бомбил этот район, он остался там, был оставлен… — Он уже был мертвым, Шерлок. Они сделали только то, чего требовало их обучение. Тело замедлило бы их отступление. Шерлок ничего не ответил, оттолкнув от себя ужасные снимки. И схватив на ходу свои шарф и пальто, механически вышел из морга, не ответив брату ни слова. Нахмурившись, Майкрофт собрал конфиденциальное содержимое папки, заметив, что маленького служебного фото нет среди отчета и громоздких снимков с места событий. Шерлок не мог думать, не мог дышать, ноги сами несли его, он не знал, куда, это не имело значения. Расстояние, он нуждался в расстоянии, шесть светофоров, пять женщин, восемь детей, шестнадцать мужчин, он шел и считал. Воздух холодил его щеки, холодно, было так холодно, конечно, это ведь не начало весны? Думать о чем угодно, кроме Джона. Джон в парке, Джон разочарован, Джон смеется, сердится, еще больше разочарован… Проходив так несколько часов, Шерлок понял, что его телефон отключен, Лестрейд будет звонить относительно этого случая. Дела. Какого дела? Джон мертв. Это – всё, что кричал его мозг, Джон, единственный человек, который, независимо от того, что сказал Шерлок или сделал, никогда не разочаровывался в нем. А теперь он ушел, и Шерлок мог вывести боль смертельной раны солдата. Пуля в сердце – боль была бы интенсивной, но краткой, всё окончилось бы мгновенно. Солдат умер быстро, скорее всего, не успев даже осознать этой раны. Кровь наполнила бы множество камер и клапанов поврежденного органа, он немедленно прекратил бы дышать. Осознание этого было все-таки утешительным, что не мешало другой части его разума подвергать всё сомнению. Может быть, тот кричал от шока, может быть, у него даже было время подумать о чем-то, кроме боже, позволь мне жить? — Шерлок! — Миссис Хадсон открыла дверь квартиры номер 221б: — Входи же скорее, мой мальчик, ох, да ты без пальто! Почему ты несешь его, не надевая, ты же совершенно замерз, — упрекнула она. — Я сейчас приготовлю хороший горячий чай. Шерлок размещал все эти чувства в своей комнате в Чертогах Сознания, той, которая была названа «Комнатой Джона»; у Джона была своя комната, собственная, и Шерлок не осмеливался открыть эту дверь, за которой, он думал, закрыл память о Джоне, удалил всё, что знал о светловолосом солдате. Очевидно, его сознание ничего не стерло, и он вновь пожалел, что людям не так просто удалять подобные вещи, как стирать электронные письма или те сообщения, что попали на голосовую почту… — Электронные письма, — пробормотал он, держа служебную фотографию Джона. Его письма, он должен был видеть их.ГЛАВА 3. ПУЛИ И СОЖАЛЕНИЯ
Шерлок быстро прошел по коридору и спустился в подвал, не обращая внимания на предложенный миссис Хадсон чай, и почтенная домовладелица вздрогнула от стука громко хлопнувшей двери. — Никогда не пойму этого мальчика. Шерлок открыл свой ноутбук, нетерпеливо ожидая звукового сигнала, возвещающего о запуске, и вздыхал, скользя пальцами по клавиатуре. Почему он не удалил эти письма? Он сохранил их, и никогда не мог понять причины столь странного поведения. Шерлок взглянул на даты. Последнее электронное послание Джона было три года назад. Три года назад Джон в последний раз написал ему, и больше никаких писем не было. И он помнил то любопытство, которое испытал тогда, когда понял, что Джон ничего ему не прислал. Для Шерлока было обычным делом проверять свой почтовый ящик еженедельно, находя очередное электронное письмо от Джона; Шерлок не стирал их, просто перемещая в папку, которую он назвал Дж.У. Но прошел месяц, и письма по-прежнему не было, и его стало разбирать любопытство. Он не лгал, когда он сказал Майкрофту, что не разговаривал с Джоном уже пять лет. Но это последнее письмо, отправленное бывшим другом, Шерлок открыл, как он это делал сейчас. Вспоминая ужас, который почувствовал, узнав, какую карьеру выбирает себе его друг – ладно, бывший друг. «Шерлок, Отец говорил мне: ПУЛИ похожи на сожаления, они разрывают нас, и нам повезет, если после них останется только шрам. Болезненное напоминание о том, что делать или чего не делать в следующий раз. Они могут даже убить тебя быстро. Но если не повезет, то они убивают медленно. До свидания, Шерлок. Прости, прости, что заставил тебя сожалеть о своем выборе, и о том, что стал моим другом. Джон Х. Уотсон» Шерлок перечитывал это снова и снова, письмо было отправлено три года назад. Шерлок пошел тогда прямо к Майкрофту, как только заметил, откуда отправлено электронное сообщение. IP-адрес был с военной базы, и не требовалось быть гением, чтоб понять, что Джон делал на медицинской учебной базе. Шерлок отодвинул воспоминание об этом столкновении, это странное чувство в животе, словно он проглотил камень, и тот тяжелым грузом лежал внутри. Он тщательно сохранил еще раз электронную почту и решил прочитать не раскрытые ранее письма, за первые два года, от начала и до конца. «Шерлок, Полагаю, ты всё еще не разговариваешь со мной. Ну, я не сдаюсь, надеюсь лишь, что этот адрес электронной почты всё еще актуален. Я просто хотел написать. Утром я уезжаю в учебный лагерь. Не могу уснуть, а Гарри отказывается со мной говорить. После похорон папы она снова ударилась в запой, и когда я ее отыскал, мне уже пора было уезжать. Она думает, я уйду и вернусь таким, как отец. Неважно, что это поможет мне заплатить за учебу, и когда я закончу здесь, я буду врачом. Мой отец был только солдатом, и когда он был ранен, то вернулся домой с сотрясением и проблемами с алкоголем. Никакой карьеры, только смерть жены – и двое детей. Я считаю, что буду в порядке, потому что не просто отправляюсь в армию, но и буду военным врачом. Ладно, лучше бы мне поспать. Надеюсь, ты не слишком доводишь там всех в своей клинике, на реабилитации. Твой друг Джон Уотсон». * «Шерлок, Значит так, я выдержал первые две недели учебного лагеря. Думал, что нахожусь в хорошей форме, но о, как же я ошибся. Поначалу каждую ночь болели все мышцы, все, которые только есть, даже волосы. А они сейчас очень короткие, но к этому я могу привыкнуть, они не намного короче тех, что я обычно носил. Некоторым из парней нелегко было принять подобную перемену. Здесь не так уж плохо: много новых товарищей, чтоб переброситься шуткой. RAMC [3] не так уж суров. Многие тесты и инструкторы очень строги, но зато никогда не бывает скучно. У вас в Лондоне, я слышал, дожди; когда тебе разрешат позвонить? Или отправить письмо по электронной почте? Ладно, скоро отбой. Пока. Твой друг Джон Уотсон». Удивительно твердой, не дрожащей рукой Шерлок выбрал наугад другое письмо, датированное позднее. «Шерлок, Сейчас утро, и я вижу пустыню из своей палатки. Иногда, на патрулировании, когда они заставляют нас затаиться, и приходится прятаться где-нибудь в канаве, ожидая, пока вокруг будет «чисто», и нам можно будет двигаться дальше, я изучаю песок и думаю о тебе. Он здесь зернистый, тяжелый и темно-оранжевый, почти красный, не похожий на мягкий песок пляжей у нас дома. Готов поспорить, тебе бы понравилось получить образец его для эксперимента. Помнишь, как-то летом твоя мама отвезла нас в Портчепел-Бич в Корнуолле. И ты весь день собирал ракушки. И всем говорил, что изучаешь моллюсков, но мы оба знаем, что это не так, и ты просто мог их использовать в качестве зарытых сокровищ. Песок помнит – он был таким теплым под нашими босыми ногами, океан дышал так размеренно и спокойно, и качал на себе пловцов и отчаянных серфингистов. Ну, как бы там ни было, я надеюсь, ты остаешься «чистым» и не забываешь поесть. Отбой. Я скоро еще напишу. Твой друг Джон». * «Шерлок, Несколько недель еще – и Рождество. Поэтому, чтоб не забыть, с Рождеством тебя. Я до сих пор ничего не слышал о Гарри. Думаю, Клара оставила ее. Я надеюсь, она не начнет снова пить. Скучаю по праздничной иллюминации Лондона, он так красив в это время года. Вчера были кое-какие проблемы, но Билл очень хорош, это просто спасение, что он рядом. Мы подлатали этого малыша прямо под пулями. Я даже не понял, что стреляли в нас. В такие дни, когда раненые продолжают поступать, а медицинские транспорты задерживаются из-за вражеского огня, когда вы пытаетесь выиграть хоть немного времени для солдата с раненой ногой, чтобы тот дотянул, дождался, когда прилетит вертолет, и его по воздуху переправят в госпиталь... Я думаю о доме и напоминаю себе, что он всё еще там. Иногда медицинские транспорты или поставки не появляются по несколько дней. Я вернулся из патруля. И в такие дни скучаю по Лондону более чем когда-либо, по его прохладному воздуху, шуму транспорта и гудкам такси, суете людей, спешащих с работы и на работу, и по уличным музыкантам, наигрывающим свои мелодии. Иногда тут просто пустыня и смерть, и так жарко, что кровь впитывается в песок, может быть, поэтому он здесь такой красный. Я должен буду уехать, они не говорят, куда нас перебросят, но это не может быть хуже, чем последнее место. Устрой Майкрофту «райскую жизнь» за меня. Твой друг Джон Уотсон». * «Шерлок, Я знаю, что было немного электронной почты. Ситуация обостряется, и две недели назад на базу приехал фургон, за рулем которого находился смертник. На этой машине нам обычно привозили продукты, так что наши принялись помогать разгрузке, и мгновение спустя – повсюду вокруг были уже части тел. Средства связи несколько дней не работали, так что невозможно было ни позвонить, ни письмо получить, ни, конечно, войти в Интернет. Всё наладилось лишь сегодня. Полагаю, ты скучаешь сейчас в научной лаборатории, «анализируя» какого-нибудь несчастного преподавателя химии или парня, что оказался достаточно глуп, чтобы сесть с тобой рядом в классе. Я всё еще ничего о тебе не слышал, но я не сдаюсь. Знаешь, жизнь ведь ужасно, чудовищно коротка. И за пару последних недель я утратил нескольких хороших друзей. Вы болтаете и смеетесь вместе над какой-нибудь шуткой, а потом… Остается лишь собирать фрагменты их тел, упаковывая в похоронный мешок и готовя к отправке домой. Так здесь всё обстоит. Через месяц у меня будет отпуск, и я собираюсь разыскать тебя, потому что ты не можешь сердиться вечно. Потому – увидимся. Я надеюсь, у тебя был замечательный Новый год. Твой друг Джон Уотсон». Шерлок замер, прочитав это и проверив дату: он примерно в то время находился в клинике, на реабилитации, не имея доступа к электронной почте. Неужели Джон навещал его? Не то, чтобы наркоман, проходящий детоксикацию, согласился бы увидеть солдата. Но тот всё же пытался? Что остановило его? Шерлок вспомнил, как зашел тогда к нему Майкрофт, чтобы поговорить. И как сам он был в ярости от требований и ультиматумов брата. Жирный ублюдок сказал ему, что трастовый фонд теперь под его контролем, и он будет отслеживать деньги Шерлока, все его средства. После этой встречи Шерлок отказался от всех посетителей, не желая ни с кем говорить, пока был в этой клетке. Так что Джона, должно быть, не пустили к нему. Темноволосый детектив содрогнулся теперь, представив себе эту сцену: солдата в его униформе, пришедшего, чтоб увидеться с ним, которого отказались принять. И тот счел, разумеется, что он не желает больше слышать о бывшем друге. Был ли Джон расстроен тогда, или только рассержен?.. Он решил продолжить просмотр оставшихся электронных писем, случайным образов выбрав другую дату. «Шерлок, Я снова собираюсь на патрулирование. Последнее оказалось несколько экстремальным, нам пришлось закрепиться в полуразрушенном здании, почти на границе пустыни, и отстреливаться от группы боевиков. Тебя выпустили, наконец? Ты, возможно, смог снять небольшую квартиру. Послушай, Шерлок, это смешно. Жизнь так коротка, чтобы столько таить обиду. Прости за всё. Если б ты позволил мне объясниться. Всё это – лишь ужасное недоразумение. Я просто хочу, чтоб ты знал, что я всё еще считаю тебя своим другом. И буду считать, как бы там ни было. Ничто не изменит этого, Шерлок. Больно то, что ты столь невысокого мнения обо мне, что считаешь, я использовал бы влияние вашей семьи, чтоб пробиться в жизни. Ну, пожалуйста. Если ты мне не веришь, спроси у Майкрофта. Я уверен, он скажет тебе. В любом случае, я надеюсь услышать что-нибудь о тебе в ближайшее время, ты, упрямый ублюдок. Твой друг Джон Уотсон» * «Шерлок, Сегодня еще один день в жизни лейтенанта Джона Уотсона. Раненые шли потоком; со всеми видами ран и ожогов. Иногда я ничего не могу поделать, лишь держать их за руку, пока они ждут, чтоб подействовал анестетик, но даже тогда от этого мало проку. Сегодня принесли на носилках одного из наших врачей. Из груди бедняги торчал четырехдюймовый осколок, а бок был обожжен. И его к нам доставили слишком поздно, чтобы можно было помочь, и, печально, что он это знал. Стоило лишь посмотреть в его налитые кровью глаза, чтобы это понять. Он всё знал. И умер, когда я попытался удалить осколок. Погиб также и их санитар. Мой помощник Уильям Мюррей, хорошо, Билл Мюррей, санитар, отправился на замену. Думаю, я попрошусь занять место их доктора. Нужен кто-то, чтоб действовать там, на месте. Это хаос, и я не испытываю иллюзий, я знаю, что это совсем не прогулка в парке. Но я должен помочь, и думаю, что смогу быть полезен. Гарри не желает со мной разговаривать, полагая, что я должен остаться на базе, вдали от конфликта. Но я не могу здесь отсиживаться, позволяя другим рисковать своей жизнью вместо меня. Ну, я должен идти, мне пора. Как там твоя школа? Учудил еще что-нибудь, досаждая брату? Твой друг Джон». * «Шерлок, Я добился перевода по службе, о котором просил, и мне его дали. Сказать по правде, я немного волнуюсь. Но я знаю, что могу быть полезным, просто – знаю. Эй, а помнишь, как мы стянули у Майкрофта его пульт управления этим чертовым самолетиком. И ты всё переделал там, так что при команде «вверх» тот будет снижаться, и лететь налево, когда сказано «вправо». И меня не мучает совесть. Жаль, что я не позволил тебе обработать ручку его зонта суперклеем, чтобы тот к его ладони приклеился. Завтра я поеду с новой командой. Билл уже две недели с ними. Я не виделся с Гарри, пока был в отпуске, она только упомянула, что теперь со своей подругой Кларой. Вот и всё, уже надо бежать. Не знаю, когда доберусь теперь до электронной почты. Надеюсь, ты здоров и не забываешь поесть. Твой друг Джон». Это было предпоследнее из электронных писем Джона. Что-то произошло, что заставило его передумать и отправить последнее. Или кто-то? Неужели случилось что-то, убедившее его сдаться? Молчание Шерлока не могло быть единственным фактором. Он должен был знать то, что он пропустил, он хотел больше данных, только чтобы лучше понять мысли друга. Неужели тот умер ожесточенным, полагая, что все его бросили? Шерлок больше не мог читать, это было слишком много, слишком много, он слышал в каждом письме голос Джона, спокойный, глубокий голос с намеком на юмор. Глаза Джона всегда были яркими, теплыми, будто тот собирался рассказать о чем-то забавном, или ты сделал что-то забавное. И он был терпеливым, Джон Уотсон, терпеливым и легким, храбрым и верным. А Шерлок обвинил его, отстранился, ушел, потому что видел в нем то, чего сам был лишен, что было ему недоступно, а Джон лишь пытался помочь ему покончить с наркотиками. И Шерлок, раз за разом срываясь, ненавидел, что из-за этого каждый раз появляется разочарование в тех доверчивых синих глазах. Движение возле двери, замеченное краем глаза, прервало тяжелые размышления Шерлока. — Не топчись там, Майкрофт, что тебе нужно? Пришел позлорадствовать? — Шерлок закрыл окно электронной почты и захлопнул свой ноутбук. Интересно, сколько Майкрофт стоял там? Шерлок хмуро смотрел на старшего брата, но что-то в позе вошедшего остановило его, заставив сдержать остальные колкие замечания. — Он не умер, — сказал тихо Майкрофт, словно трость, сжимая свой дорогой черный зонт.ГЛАВА 4. КОМФОРТ
Сильная боль – вот что встретило Джона, сильная боль и ослепляющие огни. Он не мог вспомнить, где он был, или как он туда попал, но знал, что это ему не нравится. Ему было холодно, так чертовски холодно, и какая-то женщина в лабораторном халате хмурилась, глядя на медицинскую диаграмму, загружая содержимое шприца в капельницу с правой стороны от него. Выходит, больница, господи, как горело плечо, всё болело. Он хотел спросить что-нибудь, но не мог ничего придумать. Солдат был словно рыба, вытащенная на берег; рот его пересох, а потрескавшиеся губы шевелились, но с них не слетало ни единого звука. Это была не пустыня, просто он был в пустыне. Попытался вздохнуть, но что-то сжимало грудь, и она горела, каждый вздох обжигал, а горло было настолько сухим, что он хотел попросить воды, хотел сесть, но тело было настолько тяжелым. Кто-то говорил с ним, он попытался сосредоточиться на голосах. Разобраться, кто они, и кто – он? Джон Х. Уотсон, капитан Пятого Нортумберлендского стрелкового полка. Может, он был на патрулировании? И всё пошло к черту? Было холодно, очень холодно, и ужасная сухость в горле, вода, он задавался вопросом, куда делась его фляга. Кто-то, должно быть, прочел его мысли, потому что соломинка была прижата к его потрескавшимся губам. Темноволосый мужчина стоял рядом с ним, очень бледный и с хмурым взглядом, с проницательными серыми глазами, что казались такими знакомыми, но Джон не мог вспомнить, кто это. — Джон? — Шерлок видел, как синие глаза солдата медленно открываются, пытаясь сфокусироваться; темноволосый детектив подошел поближе к больничной койке, сопротивляясь желанию прикоснуться к другу, чтобы сжать успокаивающе его руку или даже взять ее в свои ладони. То, что сделал бы Джон, если бы они поменялись ролями. И отчаянно следил за своим раненым другом, глаза которого сейчас были словно стекло – несосредоточенные и лишенные мыслей. Шерлок удовольствовался тем, чтоб подержать соломинку, позволявшую Джону напиться, так как одна из медсестер, раздражающе унылая женщина, объяснила, что кислород, текущий по трубкам, иссушает рот и горло раненого солдата, и того будет мучить жажда, и вода или маленькие кусочки льда могут несколько успокоить такой дискомфорт. И Джон стал жадно пить. — Медленно, — предостерег его Шерлок, с такой удивительной мягкостью, на которую даже не знал, что способен. Быстрое наблюдение сказало Шерлоку, что его друг стал выглядеть куда старше за прошедшие пять лет. Вокруг глаз и на лбу появились морщины, и теперь тот выглядел очень худым, с болезненным цветом лица и лихорадочным блеском глаз. Джон очень хотел спросить, где он, и как здесь оказался, но веки были такими тяжелыми... Серые глаза пристально вглядывались в его собственные: необычные глаза, казавшиеся очень умными, может, это был еще один врач?.. Нет. Было что-то еще, что-то, о чем Джон забыл. Медсестра вошла снова, прерывая запутанные мысли Джона, и тот хотел сказать ей, чтоб ему не давали новых лекарств, боль была приемлемой, и напомнила ему, что он жив. Он отчаянно желал, чтоб туман рассеялся, и он мог бы тогда рассказать этим серым глазам, что с ним всё в порядке… И чтоб тот перестал смотреть так, словно Джон пнул его щенка или отрастил рога и клыки… Вот тогда это было бы здорово. — Нет. — Джон с трудом смог это произнести, хотя это выглядело жалким стоном. Медсестра даже на него не взглянула, продолжая менять мешок с раствором для внутривенных вливаний; шприц был у нее в другой руке. Джон был должен сказать, он повернул голову набок, боль от этого вызвала мгновенную дурноту, голова пошла кругом, но он справился с этим, синие глаза искали серые. — Нет, — умолял он; тело становилось всё тяжелее, и он мог лишь взглянуть на женщину со шприцем, теперь вводившую морфий в его капельницу. Последние его связные мысли касались тех серых глаз, тех, к которым он обращался, надеясь быть понятым, и, конечно, терпя неудачу. И знакомый незнакомец при этом выглядел почему-то огорченным и грустным. Почему? «Нет». Шерлок слышал, как раненый солдат простонал – Джон попытался от него отвернуться, умоляюще глянув на медсестру. Явно отвергая Шерлока, даже в этом наркотическом состоянии, с бушующей лихорадкой; таким образом, близкий когда-то друг узнал его и отказался от предложенного комфорта. Затем анальгетики заставили воспаленные веки затрепетать и закрыться, и измученный Джон Уотсон вернулся в глубокий, без сновидений сон. Шерлок с силой сжал оградительный брус медицинской койки. Слова Джона заставили ощутить эмоции, которые, он думал, возможно стереть из памяти, а вернее, считал, что стер их. Отказ, отклонение… Как он мог ожидать, что Джон примет теперь утешение от него, вызывавшего всё это? Тот имел право злиться. Это было только оправдано.ГЛАВА 5. СЕМЬЯ
Майкрофт Холмс был терпеливым человеком, хотя у него было мало терпения к ошибкам, идиотам и «недопониманию». Он сегодня уже уволил несколько человек, и, похоже было, что понизит в должности еще троих. Майкрофт не выносил дураков. Стоя в холле больницы Королевы Елизаветы [4], он резко говорил по своему мобильному телефону. Оказалось, что подстрелили не капитана Джона Х. Уотсона, а Джоша Уилсона, и Джон Х. Уотсон был ранен, пытаясь вытащить рядового в безопасное место, когда снайпер взял его на прицел, и пуля, пройдя через мышцы и нервы, угодила в сердце молодого человека, которому доктор пытался помочь. В ближайшем военном госпитале раненому оказали необходимую помощь, а затем отправили в Англию. Капитан Уотсон был там три дня – три дня! – до того, как Майкрофт узнал о предполагаемой «смерти» доктора, и лишь несколько часов спустя ему удосужились сообщить, что на самом деле молодой капитан остался в живых. Когда он рассказал это брату, Шерлок не поднял шум, как обычно, а только схватил свои шарф и пальто, поспешив за Майкрофтом к ожидавшему автомобилю. По прибытии братья узнали о состоянии молодого доктора: у того было повреждение нервов, насколько серьезное, нельзя было сказать, пока он не очнется, к тому же, тот потерял много крови и вошел в гиповолемический шок [5]. После нескольких переливаний крови он боролся с лихорадкой из-за инфекции. Врачи не были оптимистичны; нагрузка на сердце армейского доктора могла оказаться слишком большой. Как жестоко было узнать, что Джон жив, только чтобы услышать, что тот может просто не дотянуть до утра. Потому братья Холмс остались в больнице в ожидании новостей и каких-либо, хоть небольших изменений.~ 0 ~
— Почему вы здесь? — Гарри устремилась к ним, как ураган. Шерлок посмотрел на белокурую женщину. Глаза у нее тоже были синие, как у Джона, но холодные, покрасневшие и сердитые; глаза Джона всегда были теплыми и терпеливыми. Сестра была на несколько дюймов выше, чем Джон, но до роста Майкрофта или Шерлока ей было весьма далеко. За последние пять лет она здорово постарела, чему, вероятно, способствовал ее образ жизни. Шерлоку никогда не нравилась Гарри, но ради Джона он всегда старался быть с нею вежливым, и сегодня было не исключение. Тем не менее, младший из Холмсов не мог объяснить, почему внезапное прибытие Гарри так возмутило его. Возможно, это был кислый запах паба, ликера и сигаретного дыма. Шерлок легко понял, что пила она несколько часов назад, и теперь на лице ее отражалось напряжение, а руки чуть заметно подрагивали. — Пожалуйста, мисс Уотсон, это больница. — Медсестра нервно посмотрела на Майкрофта, а затем на Шерлока. — Они – не семья, я хочу, чтоб они ушли. — Худая белокурая женщина хмурилась, тыча дрожащим пальцем в сторону обоих мужчин. — Мисс Уотсон, мистер Холмс был очень щедр в отношении вашего бра… — О, я вижу, вы пытаетесь этим успокоить теперь свою совесть. А где, черт возьми, вы были, когда он подписывал свой контракт? Знаете, что эта рана не позволит ему оставаться в армии, даже как хирургу? Спасибо правительству, уж такое спасибо. Она выдернула свою руку, которую медсестра осторожно удерживала. — Я не успокоюсь, — кипятилась она. — У него ничего нет, вы это поняли, я ему говорила, я предупреждала его, что связываться с вами опасно, это разобьет ему сердце: он не похож на нас, на весь мир. Он думает, людей стоит спасать. — Она оглянулась на больничную койку, где среди трубок, повязок и мониторов, ее брат казался столь хрупким и маленьким. Этого было слишком много, но она собиралась удостовериться, чтоб, когда тот очнется, рядом с ним и близко не было этих двоих. Она попытается помочь ему… сколько сможет; он не станет винить ее или их. Когда это он на кого-либо обижался дольше минуты? Но она-то – другое дело, и сделает это за них обоих. — Возможно, нам следует оставить мисс Уотсон с братом на несколько минут. — Майкрофт вздохнул, глядя на Шерлока, стоявшего неподвижно, как камень, устремив глаза на лежащего без сознания экс-солдата. И подумал, что резкие слова женщины пробили толщу его защитной брони. — Убирайтесь, — прорычала она, отступая к больничной койке, на которой лежал ее брат. — Просто уходите отсюда, пожалуйста. Неужели вы не понимаете, каково ему будет видеть вас обоих? Это убьет его. Это было просьбой. Майкрофт посмотрел на молодого доктора и вспомнил последние слова, сказанные им на прощание; разве тот просил не о том же самом? Майкрофт вывел брата из комнаты, и они ушли. Позже темноволосый детектив получил звонок из больницы. Это была сестра Джона, и он задался вопросом, откуда у нее его номер, но он все-таки постарался вести себя, как подобает. — Он очнулся. — Она вздохнула; в ее голосе слышалась дрожь. — Я... он не хочет видеть ни тебя, ни твоего брата. Никого из вас. Не нужна нам ваша благотворительность. Мой брат гордый человек, и вы это знаете. Как только это станет возможным, его отсюда переведут. Он хочет уехать, но его ожидает физиотерапия. Я серьезно. Просто оставьте его в покое. Он – не тот человек, которым был, уезжая. Вы должны это знать. Поэтому просто уважайте его пожелания и держись подальше. Это к лучшему. Кроме того, мы ни в ком не нуждаемся. Я – его единственная семья, и всё, что ему нужно. — Ее голос ее был ровен, но суров, и она тут же бросила трубку. Что ж, его друг был жив, хоть и ранен, и с ним действительно оставалась сестра, тот был не один. — Гарри, с кем ты там спорила? Не Кларой, надеюсь. — Голос Джона был хриплым шепотом. — С Кларой всё, Джон, развод окончательный. А я говорила, что ты должен оставаться со мной, пока снова не встанешь на ноги. Светловолосый мужчина покачал головой. — Всё будет хорошо, они договорились, что я… — Никаких домов для ветеранов, Джон. Я могу помочь тебе. — Она подняла руки, всё еще сжимая мобильник, тремор их становился теперь всё заметнее; к счастью, брат ее всё еще находился под воздействием обезболивающих. Гарри ненавидела больницы, они возвращали воспоминания о годах, когда она пыталась залить всё алкоголем. Последние пару дней, проведенные здесь, повлияли больше, чем она ожидала. И она бы ушла, но сначала требовалось убедиться, что эти две задницы, Холмсы, не доберутся до ее младшего брата. Он был сильным и мог пройти через всё это без какого-либо вмешательства; он уже большой мальчик, и более не нуждался в том, чтоб она держала его за ручку. — Я не буду обременять тебя, Гарри, кроме того, я скоро уйду, найду себе хорошую работу, я имею в виду, что я был… что я врач.ГЛАВА 6. СВИДЕТЕЛЬ
Армейский санитар Уильям Мюррей сидел перед своим начальством. Им нужны были детали того нападения, что оставило нескольких из его команды убитыми или ранеными. Биллу было сообщено, что судебное разбирательство записывается на пленку. Санитар всё еще ощущал какое-то оцепенение, и всё было так свежо в его памяти. Ему предложили начать, и он, с пустым взглядом, стал описывать, как они почти сразу были окружены. Они были медицинской бригадой в караване солдат, направлявшихся на свой пост на недавно занятую территорию. Рассказал, как внезапно взорвался один из грузовиков в голове колонны, а идущий следом перевернулся от взрыва установленной террористами самодельной бомбы. Как затем началась стрельба, и капитан Уотсон вступил в бой. Билл вспомнил, как некоторые из медицинских работников следовали его приказам, и раненых поместили позади последних грузовиков, обеспечивая прикрытие. Некоторые при этом сами попали под пули, и капитан, пригибаясь от плотного вражеского огня, вытаскивал их в безопасное место…~ 0 ~
— Капитан Уотсон! Джон! — Мы не можем оставить их там! Они еще живы! — Капитан освободился от санитаров, что удерживали его. Несколько солдат застряли в перевернутом «Хамви». И Джон сумел убедить окружающих, что они должны сделать всё, что возможно. Таким образом, трое других последовали за ним, и еще один раненый был ими вызволен и вернулся с ними. — Нужно подавить огонь, чтобы вытащить остальных! — закричал он, быстро дав указания, и люди внимательно выслушали его, сделав то, что он говорил им. Несколько минут – всё, о чем просил капитан. Один из раненых, схватив передатчик, тяжело дыша, принялся вызывать поддержку. После трех вылазок четверо мужчин, наконец, вытащили последних раненых, те, кто не пострадал, двинулись дальше, чтоб занять оборону. И тогда рядовой Уилсон был ранен, и песок взвихрился от пуль вокруг молодого солдата. — Проклятие! — Капитан приказал остальным отстреливаться, попытавшись оттянуть огонь, а сам рванулся за упавшим солдатом, тоже отстреливаясь на бегу…~ 0 ~
Билл глубоко вздохнул, и Майкрофт тоже шевельнулся в своем кресле. Напрягшись, он знал, что случится дальше, и готов был нажать на паузу, останавливая скачанный видеофайл. Почему его это волнует, почему он вообще это смотрит, ведь та ведьма уже ясно сказала о чувствах Джона к братьям Холмс? И слова ее словно бы отдавались в голове правительственного чиновника, они были ужасно знакомы. Он не мог винить Гарри Уотсон, он был точно таким же, когда его младший брат лежал на больничной койке. Вид Шерлока в той больнице, годы назад, заставил его, обычно бесстрастного человека, сорваться, сделать то, чего Майкрофт Холмс не позволял себе с детства, приучив себя взвешивать каждое слово. Это позволяло ему избегать поспешных решений, оставляя чистыми его руки, избавляло от чувства вины или необходимости приносить потом извинения. Он не хотел извиняться. Это, однако, было бы его наказанием за те жестокие слова и ребячески поспешные действия в отношении раненого солдата. И Майкрофт приказал себе слушать дальше. — Он бы не позволил идти никому другому. Он решил, и – надо же знать капитана: он, приняв решение, не передумает. — Тут Билл улыбнулся, словно бы еще какое-то воспоминание, промелькнув, осветило на миг его загорелое, обветренное лицо. Майкрофт мог легко «вычислить», «прочесть» всю жизнь этого санитара, но, не став сейчас отвлекаться, продолжил слушать. — Он сказал: «Всё в порядке, Билл. Я бы не приказал кому-то делать то, чего не сделал бы сам. А, кроме того, небольшая потеря, если это случится со мной». Темноволосый солдат откашлялся и продолжил рассказ.~ 0 ~
Он прошел; поразил, поднявшись, две намеченных цели, а затем принялся останавливать кровь в верхней части бедра рядового Уилсона. Наложил повязку на ногу, снова выстрелил… А враг был всё ближе и ближе. И тогда капитан был ранен. Мюррей даже не понял сначала, когда тело доктора напряглось, – это было видно даже на расстоянии. А затем он увидел, как кровь двух мужчин обагряет землю. Пуля снайпера – две цели одним выстрелом. Мюррей и двое других побежали туда, когда вторая пуля попала в доктора, не пробила бронежилет, но заставила осознать боль от первой раны. Мюррею понадобилась помощь двух человек, когда он оттаскивал доктора от мертвого молодого солдата. Джон боролся, стараясь прижать руку к груди мальчика, словно бы надеясь, что остановит кровотечение. — Мы не можем помочь ему, Джон, он мертв! — Билл силой оттащил своего капитана. — Врача! — закричал один солдат, когда взрыв, прогремев слишком близко, осыпал их камнями, песком – и тем, что, как понял Билл, оказалось частями тела. — Он – врач, черт побери! — зарычал Билл, подталкивая Уотсона к борту их бесполезного «Хамви». Его руки двигались под бронежилетом, раскрывая его, а глаза широко открылись. — Господи! — ахнул один из мужчин за его спиной. Джон пытался справиться c болью, не отключаться. А Билл всеми силами останавливал кровь, накладывая повязку, чтоб позволить другу продержаться какое-то время. — Нет! — Капитан сознавал, насколько серьезно был ранен, он был не глуп, а помощь была всё еще чересчур далека. Им нужно было уходить, медлить было нельзя. Но тем, что действительно потрясло Мюррея, был его приказ: — Не тратьте лекарства на умирающего! — Он съежился, тяжело дыша. — Док! — рявкнул Билл. — Джон! Упрямец ты этакий, оставайся со мной, мерзавец! — Никакого морфина, оставь его для других. Я приказываю. Дальше, по словам Мюррея, был хаос; капитан давал им указания, как наложить повязки, а потом, наконец, потерял сознание от потери крови; раненые были переброшены по воздуху, а прибывшая группа поддержки нейтрализовала противника. Майкрофт видел достаточно. Он закрыл файл, ощущая вдруг, что ему нужно выпить.ГЛАВА 7. СЛОВНО КАМЕНЬ
Джон ненавидел свою бесполезность, когда пришло осознание, что о возвращении в вооруженные силы речь для него вообще не идет. Его уволили, приговаривая к мирной жизни. Теперь у него ничего не осталось, и руки продолжали дрожать, что бы он ни делал, чтоб это исправить. Начались кошмары, и как бы он ни пытался бороться с этим, его прошлое, словно тень, было с ним повсюду. Даже в свете солнца, а еще хуже – ночью. Он не мог держать руки твердо, и хирургом ему не быть никогда. Когда он замолчал на несколько дней, Гарри вручила ему телефон. Она сдалась, не желая быть рядом с ним. Он стал их отцом – бесполезно сидящим дома с тремором и кошмарами. Это было ужасно после первых ночей принужденного сна, вызванного снотворным. Джон надеялся, что от лекарств станет лучше, и они помогут ему побороть кошмары, но те лишь становились всё более интенсивными. Потому он не мог пойти к Гарри, а она пять последних лет с ним и так не общалась. С Кларой он был мало знаком, Гарри даже не пригласила его на свадьбу. Она его ненавидела, и когда ее синий холодный взгляд встречался с его глазами, то он видел гнев, отвращение, жалость и – главным образом – разочарование. И мог это понять. Гарри навещала его из чувства долга; он задавался вопросом, почему она наказывала себя, когда она явно хотела быть где угодно, только не с ним. У него и раньше не было ничего, никакой семьи, только армия, а теперь он лишился даже и этого. Он разочаровал их всех, почему ему позволили жить? Он вспомнил свою тихую молитву, когда его оттащили от мертвого рядового Уилсона. «Пожалуйста, господи, дай мне жить». До чего же эгоистично. Почему же его молитве ответили, когда умерли многие, многие, более достойные жизни?.. Не успел он начать физическое восстановление, как ему назначили психотерапевта. Весьма серьезную даму. И та, при всех ее знаниях, помочь ничем не могла. Он и сам понимал, что его хромота была психосоматической, он же сам был доктором, господи! Но боль чувствовалась совершенно реально, вызывая неловкую дрожь, и Джон просто сидел в своей комнате, глядя в стену, и боялся закрыть глаза, совершенно опустошенный. Каждый раз, как только он засыпал, всё, что он мог видеть, были широко раскрытые, отчаянные глаза Уилсона. Тот ведь был еще почти мальчик, черт побери! И лица других, кого Джон не смог исцелить, продолжали его преследовать, населяя сны. Им всем было страшно, и Джон обещал, сколько раз он им обещал… Скольким раненым и умирающим? Зная, что это пустая надежда, он все-таки говорил это. «Всё будет хорошо, ты слышишь! С тобой всё будет хорошо». Джон вспоминал, как зеленые глаза Уилсона мгновенно успокоились, и рука его всё еще сжимала рукав капитана. Джон хотел остановить кровотечение, он уже дважды стрелял в приближающихся врагов, ему нужно было обработать рану Уилсона и переместить его безопасное место. Вот тогда-то всё и случилось. Так быстро, что сначала Джон этого не осознал, шок от первоначального удара лишил его возможности соображать, и только лишь когда эти доверчивые зеленые глаза расширились, и жизнь оставила их, Джон понял. Рука, что сжимала его рукав, упала, и за спиной паренька появилась большое, расползающееся пятно крови, – как Джон пропустил эту рану? Он буквально оцепенел, и тогда ощутил тепло, разливающееся по груди. Прости, — подумал Джон прежде, чем боль от другого удара пронзила его, швырнув на уже убитого солдата. Затем кто-то тянул его, но он не мог оставить ребенка. Эти широкие глаза, наблюдающие за тем, как его оттаскивают, а на песке остается след крови. Чья она? — думал Джон. — Его или Уилсона?.. Бесполезно, всё бесполезно, думал он теперь, вырываясь из этих темных воспоминаний, и безнадежно глядя на белую стену своей комнаты. Всё здесь просто кричало, что это не дом – учреждение, место, где-то на полпути к настоящему дому, чтобы приучить пострадавших солдат к мирной жизни. И Джон себя спрашивал, приспособится ли когда-нибудь к ней. Он чувствовал себя столь потерянным, и впервые понял, почему его отец и сестра так стремились залить спиртным свои горести, утопить их печали; он сейчас готов был принять что угодно, размышляя, успокоит ли это кошмары. Но почти немедленно отогнал эту мысль, обещав себе, что не станет таким, как отец, не настолько. Вспомнил, что другой наркоман говорил ему как-то, что наркотики помогают остановить сумасшедший бег мыслей и делают мир интереснее. Джон не собирался идти по этой дорожке, потому что хотя бы отчасти хотел сохранить свое «я». И слова того наркомана вовсе не убедили его. Шерлок. Он невольно засмеялся тихонько, и образ друга ожил вдруг в его памяти. Джон подумал, не «стер» ли тот всё, что было, хотя сам он всё это время думал о нем. Может, тот стал безумным ученым? Он, бывало, валялся по несколько дней на диване, и всегда в таких случаях Майкрофт кривился, утверждая, что его младший брат становился философом. Шерлок только смеялся над этим, не имея ни социальных навыков, ни терпения для того, чтоб философствовать. Джон снова поежился, вспоминая о Майкрофте и его полных гнева непримиримых словах, сказанных им в больнице пять лет назад, и потом – три года назад, когда тот попытался устроить Джону перевод по службе. Джон думал, что старший Холмс давно оставил всё это, но выходило иначе, и очень высокопоставленный чиновник правительства попытался остановить продвижение Джона по службе. И каким-то образом ухитрился устроить ему перевод на работу в госпиталь, далеко от линии фронта. Майкрофт не ответил ни слова, когда Джон спросил его, почему. Человек добрался до Кандагара, сделав так, чтобы доктор встретился с ним по прибытии, и всё лишь для того, чтоб велеть ему отправляться в тыл. Джон, в то время еще лейтенант, спросил только, как Шерлок, и Майкрофт невозмутимо ответил: «Он чист». Доктор выдохнул, ощущая, что напряженность, мучившая его в течение двух последних лет, несколько отступает. А затем почувствовал горечь. Шерлок не ответил ему ни на письма, ни на электронные сообщения. Джон пытался потом увидеть младшего Холмса в реабилитационном центре, но его не пустили к нему. Что еще было думать? И вот, глядя на Майкрофта, Джон тогда ощутил, что та старая боль оживает снова, будто нож поворачивается в ране. В глазах Майкрофта было то же самое осуждение. Джон решил, что весьма занятой человек специально приехал, чтоб «отвадить» его, потребовать, чтобы он прекратил всё общение и перестал беспокоить Шерлока. Поэтому Джон упредил его, перейдя в контратаку; это было его последней встречей с Майкрофтом; в тот же день он в последний раз писал Шерлоку. Это чувство опустошенности не оставляло его потом несколько месяцев, но он справился с этим. Особенно после того, как практически в одну ночь всё решилось, и его вернули на место первоначального назначения. Что яснее, чем что-либо, говорило о том, сколь далеко простиралось влияние Майкрофта Холмса. Это были опасные воспоминания, чрезвычайно опасные, которым он почти позволил нахлынуть. Тем не менее, он не мог не думать о том, как однажды, направляясь в библиотеку, повстречал сбежавшего из дома пирата… КОММЕНТАРИИ [1] HMMWV или Humvee (сокращение от англ. High Mobility Multipurpose Wheeled Vehicle – «высокоподвижное многоцелевое колесное транспортное средство», читается «Хамви́») – американский армейский вседорожник, стоящий на вооружении, в основном, у армии США, а также вооруженных сил, полицейских и иных служб некоторых других стран. Автомобиль обладает высокой проходимостью, пригоден к транспортировке по воздуху и десантированию парашютным способом. Заводское и одновременно экспортное словесное название машины – HUMMER («Хаммер») с момента разработки является зарегистрированной торговой маркой ее изготовителя, – корпорации AM General, – используется для рекламы корпорации и продвижения её продукции на международный рынок, а с 1992 года под ним реализуются переоборудованные модели вседорожника для гражданских пользователей. Википедия [2] Корги – самая маленькая из существующих овчарок, коротколапая пастушеская собака, любимая порода Ее величества королевы Елизаветы II. Она всю жизнь держала этих собачек, первую из которых ей еще в детстве подарил отец, король Георг VI. [3] RAMC (Royal Army Medical Corps) – Медицинский корпус Королевской армии – специализированный британский армейский корпус, предоставляющий медицинские услуги всем военнослужащим и их семьям на войне и в мирное время. Основан в 189 8 году. Википедия https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B5%D0%B4%D0%B8%D1%86%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D1%81%D0%BB%D1%83%D0%B6%D0%B1%D0%B0_%D0%92%D0%BE%D0%BE%D1%80%D1%83%D0%B6%D1%91%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D1%85_%D1%81%D0%B8%D0%BB_%D0%92%D0%B5%D0%BB%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B1%D1%80%D0%B8%D1%82%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B8 [4] Больница Королевы Елизаветы (Queen Elizabeth Hospital) (Куин Элизабет) – в Англии есть не одно медицинское учреждение с таким названием. Но в данном фике, скорее всего, речь идет не о лондонской, а о бирмингемской больнице – Queen Elizabeth Hospital Birmingham (QEHB - часть University Hospitals Birmingham https://www.uhb.nhs.uk/about-us.htm) – именно здесь находится Королевский центр военной медицины для военнослужащих, пострадавших в зонах конфликта (https://en.wikipedia.org/wiki/Queen_Elizabeth_Hospital_Birmingham). (Спасибо за консультацию, J. Sigerson!) На снимках с коллажа видно, что это поистине дворец медицины! Расстояние от Лондона до Бирмингема по трассе – 189 км (118 миль). (Это на северо-запад от британской столицы). Расчетное время в пути на машине составляет 1 ч 54 мин. https://www.avtodispetcher.ru/distance/?from=%D0%9B%D0%BE%D0%BD%D0%B4%D0%BE%D0%BD&to=%D0%91%D0%B8%D1%80%D0%BC%D0%B8%D0%BD%D0%B3%D0%B5%D0%BC [5] Гиповолемический шок (от лат. hypo – ниже, volume – объем) – состояние, возникающее вследствие быстрого уменьшения объема циркулирующей крови. Сопровождается изменениями со стороны сердечнососудистой системы и острыми нарушениями обмена: снижением ударного объема и наполнения желудочков сердца, ухудшением тканевой перфузии, гипоксией тканей и метаболическим ацидозом. Является компенсаторным механизмом, призванным обеспечить нормальное кровоснабжение внутренних органов в условиях недостаточного объема крови. При потере большого объема крови компенсация оказывается неэффективной, гиповолемический шок начинает играть разрушительную роль, патологические изменения усугубляются и приводят к смерти больного. Лечением гиповолемического шока занимаются реаниматологи. Лечение основной патологии, являющейся причиной развития этого патологического состояния, могут осуществлять травматологи-ортопеды, хирурги и врачи других специальностей. Источник: https://www.krasotaimedicina.ru/diseases/traumatology/hypovolemic-shock ФОТО: (ссылки на них будут внизу, в отдельной графе) 1 – Майкрофт Холмс 2 – «Хамви» 3 – Взрыв 4 – Собаки Ее величества 5 – В лаборатории Бартса 6 – Молли 7 – «Фото из личного дела» (фан арт) 8 – Военные письма 9, 10 – Военные будни 11 – Экипировка британского солдата 12 – Эвакуация раненых (крупный коллаж) 13 – Госпиталь Куин Элизабет в Бирмингеме 14 – Джон на больничной койке (фан арт) 15 – Гарри Уотсон («в этой роли» Кэтрин Тейт /Великобритания/)