Teen Wolf. Jack the Ripper

Everybody Gets High – MISSIO       Если бы когда-нибудь кто угодно сказал Кае, что та не будет радоваться своей же победе, то девушка бы просто покрутила пальцем у виска, надувая свои губки. Как можно не радоваться тому, что ты выиграла?        – Иногда ты слишком высоко мнения о себе, Кая, – изредка напоминал девушке Трой, на что младшая сестра хмурилась и складывала обижено ручки на своей груди, отворачиваясь от надоедливого братца, что совал свой нос, куда не просят. Ну как он мог такое говорить ей – Кае!? Разве она и вправду такая?       Может быть, когда-то Трой и был прав, а может и до сих пор Хейл оставалась чрезвычайно самолюбивой. Но лицо Мечислава, его взгляд, его опущенные безвольно руки с подергивающимися пальцами – все это, как предполагается, являлось знамением победы Каи в старом их споре. И эта картина внушила в девушку абсолютную беспомощность.       Десятки фотографий, найденных в старом фотоальбоме мистера Криппса, принадлежали ученицам и ученикам Средней и Старшей Школ. На них девочки и мальчики были запечатлены в купальных костюмах, а на задних сторонах фотографий размашистым почерком была написана краткая информация о каждом подростке: возраст, рост, вес и номер телефона. Среди них были и фотографии первых трех жертв. К малому облегчению фотографии Кэтрин Рук там не оказалось.       Мистер Касминский долгое время отпирался, на вопросы не отвечал, лишь продолжал хамить, нередко переходя в угрозы. Сначала Мечислав, окончательно вымотавшийся под вечер, попытался и сам пригрозить допрашиваемому тем, что повесит на него некое "грязное дело", однако на мистера Касминского это совершенно не сработало. Тот лишь неприятно усмехнулся, хрипло после этого кашляя. Если бы тогда Кая и Стайлз только знали, насколько изначально были грязны руки этого мужчины….       В конце концов, сдавшийся Мечислав, предложил записать в протокол явку с повинной, чтобы смягчить приговор Касминскому, если тот соизволит все же признаться в том, что он сделал (хоть ни Кая, ни детектив не знали, что именно). И тогда, немного подумав, допрашиваемый раскололся. Однако был совершенно скуп на подробности, но и Кая со Стайлзом не хотели бы эти подробности знать.       Размещая назойливой рекламой, которую принято считать спамом, объявления о работе для студентов, покойный мистер Криппс связывался с откликнувшимися подростками. Как изъяснился мистер Касминский, наивные глупые девочки и мальчики, желавшие легко и быстро заработать кучу денег, услышав то, что от них требуется, нередко в испуге сбрасывали звонки, однако подать в полицию заявление не решались, к тому же, сами часто перезванивали, тщательно, опять же, по словам мистера Касминского, обдумав данное им предложение. Мистер Криппс собирал их данные, сортировал информацию, после чего передавал "каталог" мистеру Касминскому, который "предлагал" подростков своим клиентам.        – Продавать девственность красивых, маленьких девочек и мальчиков – довольно прибыльное дело, – с нескрываемым удовольствием пробубнил мистер Касминский, неоднозначно поглядывая на детектива и его напарницу.       Тогда же это и произошло.       Мечислав застыл. Его руки, казалось, весившие тонну, сорвались со стола вниз, безвольно оставшись висеть. Его пальцы то сжимались в кулак, то расслаблялись до тех пор, пока мышцы не могли уже сообразить, что же от них требует больной мозг, и пальцы его продолжили неестественно содрогаться. Пустой взгляд хрустальных карих глаз сверкал нездоровым блеском, словно бы в них завелось безумие. Искривившийся большой рот в непонятной ухмылке, переходящей в оскал, который вскоре, благо, перевоплотился в подобие попытки вздохнуть.       После этого прошло уже несколько часов, Кая находилась у себя дома, но сон все не шел. Закрывая глаза, пред ней все время появлялся Мечислав, все с тем же неизменным выражением лица, и Хейл становилось от этого все дурнее и дурнее. Она не могла перестать вспоминать их давний спор, в котором Стайлз разозлился на нее за предположение о проституции. Тогда же она потеряла свой контроль и дала ему пощечину. И теперь, когда было известно то, откуда брался список жертв у искомого Цербера, Кая совершенно не была рада своей победе. Ей бы очень хотелось, чтобы она оказалась тогда неправа.       Но, как казалось самой Хейл, самым отвратительным в этой ситуации было то, что ей было плевать на сам факт проституции. Ей было все равно, продавали ли те девочки свою девственность или нет. Кае не хотелось, чтобы все это оказалось правдой только лишь из-за реакции Мечислава. Его разбитое состояние почему-то переходило и на нее. Девушке не нравился такой Стайлз.       Головокружение не проходило еще с момента стычки Каи и мистера Касминского, нервное состояние не позволяло Хейл расслабиться, а ноющий болью затылок заставлял ее и вовсе злиться.       За окном выли волки. Хотя и звучали они сплошным гулом, который можно было бы отнести к чему-то более безобидному, чем дикие звери, Кае все равно было не по себе. Трой до сих пор не возвратился домой. Кая не только беспокоилась за брата, что бегал, невесть где, поздно ночью, но и никак не могла почувствовать себя в безопасности. По рекомендациям Дерека, что часто навещал Каю и Троя и постоянно звонил им, Кая каждую ночь засыпала пороги дома рябиновым порошком, дабы обезопасить Троя и себя от незваных гостей, и не позволить брату выходить, находясь в сонном беспамятстве, на улицу. Однако когда Трой не дома, Кая не могла воспользоваться порошком, ибо брат мог прийти в любой момент, и оттого ей теперь было не по себе.       Думая об этом, Хейл чуть не свалилась с кровати от испуга, услышав, как кто-то постучал в дверь дома.       В голове успели промелькнуть лица людей, которые могли бы в столь поздний час прийти к ней: начиная с разбитого Стайлза (который явно не стал бы идти к ней) и заканчивая Чарльзом (который не стал бы так воспитанно дожидаться, пока хозяйка дома не соизволит открыть ему дверь и пригласить на чай). Запахнув дрожащими руками халат, Кая неуклюже направилась вниз, чувствуя противное головокружение. Затылок продолжал ныть от полученной травмы, и бедро отчего-то тоже стало покалывать в месте старого ушиба.       Подобно ворчливой и немощной бабушке, Кая, наконец, добралась до входной двери своего дома, с опаской останавливаясь возле нее.        – Кто там? – спросила она громко, вдавливаясь лицом в дверь, словно бы это помогло ей разглядеть стоящего за ней гостя (совершенно позабыв о дверном глазке).        – Кая? – послышался знакомый мужской голос. – Это Сэм Хостинг. Извини, что так поздно, просто…       Хейл медленно открыла дверь, недоверчиво всматриваясь в уличную темноту, в которой и прятался Сэм. И какая нелегкая его принесла? Этого человека даже не было в предположительном списке незваных гостей в столь поздний час.       Сэм очаровательно улыбнулся, замечая на пороге Каю.        – Просто видел вас двоих после смены, – продолжил он, – вы показались мне разбитыми, поэтому подумал, что мог бы скрасить твой вечер своим плечом.       Он продолжал все так же улыбаться, прищуривая свои глаза. Хейл смотрела на него с нескрываемым недовольством. Что за идиотизм? Хотел бы провести время вместе, мог бы подойти после рабочего дня и пригласить куда-нибудь (на что получил бы отказ). Зачем же приходить ночью к ней домой? Все, чего сейчас хотела Кая – просто лежать в постели и ждать брата.        – Не знаю, что ты пьешь, – все не унимался он, – но я взял красное вино и купил по дороге суши.       Парень потряс перед лицом Каи двумя пакетами, как бы доказывая, что все у него при себе, и его противная очаровательная улыбка все никуда не пропадала!        – Эм, слушай, – неуверенно начала говорить Хейл, – это довольно мило, что ты беспокоишься за нас с Мечиславом, – от имени детектива Сэм снисходительно усмехнулся (и Кая не была глупышкой, которая не понимала, что Сэму было абсолютно плевать на Стайлза), – но сейчас уже довольно поздно, и…        – Твой брат дома? – невзначай спросил парень. – Думаешь, он будет против, если я украду у тебя часик?        – Э-э-э, – еще сильнее замялась Кая, – он дома. Но он уже спит, поэтому не стоит его беспокоить.        – Я буду тихеньким, как мышь, – тихо посмеялся сам над своей шуткой Сэм, ловко юркнув внутрь дома.        – Что ты…       Не успела Кая даже возразить, как Сэм уже прошел в гостиную, шурша оттуда пакетами.       Вечер, переходивший в ночь, был "украшен" обществом Сэма, который на удивление показался Кае довольно приятным молодым человеком. Если бы он в начале их общения не показал себя, как самоуверенный осел, знающий лишь то, как подкатывать к девушкам, то, может быть, Хейл он бы понравился сразу. И хотя Кая до сих пор считала неприемлемым вот так врываться к ней в дом поздним вечером, и хотя она прекрасно понимала, что поведение Сэма было не чем иным, как попытками завоевать ее сердце, все же она из всех сил старалась проводить время в свое удовольствие. И после одного бокала вина у нее это стало получаться куда лучше.       Сэм прекрасно знал, в какой момент ему стоило промолчать, в какой момент стоило кивнуть и задать наводящий на дальнейший разговор вопрос. Он знал, когда и как ему надо улыбнуться, чтобы Кая рядом с ним не чувствовала себя неловкой, неуслышанной или незаметной. Его не беспокоил домашний халат Хейл, как и она сама перестала об этом беспокоиться после второго бокала вина. Сэм говорил умело, весело, тихо, не забывая о спящем брате Каи, которого не было даже дома. Он смог быстро развеять все беспокойства девушки по поводу состояния Мечислава. Он интересовался ее жизнью, веселился со смешных рассказов (Кая была абсолютным профаном в этом деле), подбадривал ее, когда та хотела остановиться рассказывать всякую не интересную никому чушь. И от всего этого Хейл впервые за долгое время почувствовала себя интересной и желанной девушкой. И оттого вся она поплыла, наслаждаясь обществом Сэма, проникнувшего в ее дом без разрешения (забудем, что и запрета не было тоже).        – Тише, – еле выдавил из себя Сэм, заливаясь хриплым смехом и перебивая звонкий смех опьяненной Каи, – а то мы разбудим твоего брата.       Тогда же Кая, наконец, вспомнила о Трое, который хоть и не спал на втором этаже, но который мог вернуться в любой момент. Если это произойдет, пока Сэм находится у них в гостях, то Хейл будет как минимум стыдно перед своим коллегой за свою ложь.       Нужно было прекращать их прекрасный вечер.        – О боже, – неловко воскликнула Кая, смотря на настенные часы, на которых стрелки показывали первый час ночи, – уже так поздно! Нам завтра на работу, – еще более неуклюже известила она Сэма, поворачиваясь к нему.        – Да, ты права, – кивнул парень, словно бы абсолютно трезвый. – Пора закругляться.       Они поднялись с дивана, и то ли от алкоголя, то ли от сотрясения мозга, перед глазами у Каи все поплыло, и та повалилась прямо на своего коллегу, который ловко поймал ее, заключая ослабевшую девушку в своих крепких мужских объятиях. Будь Кая сумасшедшей, но та буквально слышала, как быстро и громко билось сердце в груди у Сэма, который прижимал к себе Хейл все сильнее. И шумное его дыхание в какой-то момент стало обжигать нежную кожу оголенного плеча Каи, и та совсем замлела.       После долгих дней, наполненных страхом, борьбой, беспокойствами, спорами с Мечиславом, Сэм казался Кае чем-то вроде глотка свежего воздуха. Хотелось чувствовать себя столь желанной и красивой девушкой. Хотелось находиться в мужских объятиях, чувствовать за собой крепкую и широкую спину, прикрывающую тебя от всех невзгод.       Теряясь в руках Сэма, расслабленная Кая вздрогнула от неожиданного звука. Трудно было понять, что она слышала, невозможно было догадаться, откуда этот звук доносился. Сэм, все сжимавший в своих объятиях Хейл, казалось, вовсе не слышал то, что слышала девушка, и оттого становилось еще более не по себе. Чувствуя на шее горячие губы, Кая могла лишь сильнее сощуриться, пытаясь разобрать звуки. Словно бы она находилась в трансе, Кая слышала ветер, играющий макушками редких деревьев, она слышала, как шумела трава, по которой кто-то медленно ступал. Скрип калитки заднего двора и шаги, шаги, шаги…       Отталкивая от себя Сэма, упоительно целовавшего шею и щеку Каи, Хейл, не думая даже о том, что она, собственно, делает, неловко забежала на кухню, копошась в нижних ящиках, громыхая склянками и не слыша вопроса Сэма, что она делает, который звучал, на самом деле, недовольно. Найдя, наконец, стеклянную банку (которую, давайте я вам расскажу, Кая покупала специально под специи, потому что банка эта прекрасно смотрелась бы на кухонной полке), девушка выбежала в коридор и добралась до выхода на задний двор.       Красные глаза, горевшие в ночи, смотрели на Каю с нескрываемой плотоядной ненавистью. Мчавшись сюда, девушка никак не могла представить себе то, что так сильно ее пугало. Но теперь, когда несколько людей с горящими глазами смотрели прямо на нее сквозь стеклянные двери, Хейл испугалась еще сильнее. И от неконтролируемого страха та уронила банку на пол, и стеклянные осколки звонко разлетелись по сторонам, а порошок, находящийся внутри, образовал из себя четкую линию вдоль порога.       Сзади послышались шаги Сэма. Он шел медленно, и у Каи не было сил повернуться к нему, чтобы посмотреть в его лицо. Сердце бешено колотилось в груди, словно больно ударяясь о кости, дыхание затруднилось, и голова закружилась еще пуще прежнего.        – Что здесь происходит? – неразборчивым голосом поинтересовался Сэм, наконец, остановившийся за Каей.        – Я…, – у девушки никак не получалось отдышаться, – я… я не знаю. У тебя есть оружие?       Хейл боялась смотреть назад, боялась отводить взгляд от красных глаз, горящих словно адским огнем в этой черноте ночи. Посему она никак не могла увидеть, что происходило на лице у Сэма. И не могла никак почувствовать себя в безопасности.        – Черт, – неуверенно ругнулся Сэм, – я не ношу оружие в не рабочее время. У тебя что, нет своего?       с– Я его все еще не забрала, – пропищала Хейл, искренне ругая себя за то, что так безответственно относилась к собственному обмундированию.        – На них все равно обычные пули не действуют, – слишком спокойно сказал Сэм.        – Но у Мечислава…       Кая не договорила, чувствуя своим затылком недоверчивый взгляд коллеги. Она не знала, почему остановилась. И не понимала, почему пули Мечислава оказывались опасными для оборотней.        – У Мечислава? – переспросил Сэм, но Кая лишь помотала головой.        – Что нам делать? У меня нет даже биты с собой, она в машине…       Кая все продолжала пищать от страха, готовая уже разразиться в рыданиях. Сэм казался совершенно спокойным, и это почему-то злило. Он ничего не делал, лишь стоял позади и громко дышал…        – Как ты узнала, что они пришли? И откуда у тебя этот порошок?       …и задавал все эти непонятные вопросы. Сейчас им было не до этого! Им нужно было решать, как избавиться от стаи оборотней, молчаливо стоящих перед дверью заднего двора. Почему они молчали? Что им вообще было нужно? Почему именно Кая должна терпеть все эти проблемы?! Почему?!       Порог главной двери не был перекрыт рябиновым порошком. От осознания этого Каю всю прошибло крупной дрожью. То, что из разбитой банки порошок сам смог лечь ровной полосой – было истинной магией и откровенным везением. Но из-за этого, у Каи больше не было рябины. Ни оружия, ни защиты…       Черт! Был бы здесь Мечислав, он бы уже давно нашел решение проблемы! В прошлый раз, когда на них напали, детективу потребовались какие-то мгновения, чтобы ринуться в бой, хотя у него под рукой тоже не было ничего, кроме пистолета с бесполезными пулями. Да, рядом с ним, правда, был еще оборотень, да и сама клиника была под защитой. Но тогда Мечислав все равно бросился в бой, чтобы избавиться от нападающих. Он выбежал из клиники, не имея при себе даже биты.       Мысли бегали в голове Каи с безумной скоростью, и той не удавалось даже проанализировать их всех. Паника, душащая ее, разрасталась все сильнее. Сэм злил все больше лишь одним своим присутствием. Хейл не смогла найти лучшего решения, как поступить подобно Мечиславу. У нее не было волшебных пуль. Не было волшебного друга-оборотня. Но у нее был телефон и бита…, которую стоит для начала достать из машины.        – Следи за ними, – приказала Кая Сэму, убегая по коридору в гостиную за телефоном.       На мгновение глаза ее встретились с глазами Сэма, и девушке показалось, будто бы те светились. Парень в недоумении спросил, куда она бежит, но времени и смелости Каи не хватало ни на то, чтобы ответить, ни на то, чтобы остановиться хоть на мгновение и всмотреться в лицо Сэма.       Находя свой телефон на журнальном столике, запрятавшийся в салфетках и пакетах, Хейл непослушными пальцами не успела ответить на звонок. Как и не успела заметить, кто же звонил, когда экран телефона уже погас. Из коридора донесся голос Сэма, он продолжал спрашивать, куда же она побежала, но Кая продолжала его игнорировать.       Разблокировав, наконец, свой телефон, Хейл почувствовала лишь слабое умиротворение, хоть и не понятно от чего. Такое огромное количество пропущенных звонков от Мечислава должно было ее хотя бы удивить, однако та смогла лишь устало выдохнуть, прикрывая на мгновение свои глаза.       По коридору послышались шаги.        – Кая, – спокойно звал ее Сэм, покинувший свой пост, – зачем ты убежала?       Сердце пропустило удар.       Во входную дверь кто-то нетерпеливо и громко постучал, шаги Сэма прекратились.       Дыхание замерло, сердце готово разорваться.       С заднего двора послышалось рычание.