Бестолочь

      Члены элитного отряда убийц сидели, практически в полном составе, в просторной гостиной, обставленной в классическом итальянском стиле. Всё внимание четырёх мужчин в форменных кителях было сфокусировано на худом пареньке с карими глазами и каштановыми волосами, уложенными в причёску «метла дворника». Чёрный костюм смотрелся на нём так же нелепо, как и смотрелось бы седло на той же корове, чьим взглядом он смотрел.       Один из присутствующих, мужчина с длинными серебряными волосами, вскочил, не в силах больше сидеть на месте. — Врой! — заорал он. — Дерьмо! Откуда вообще взялся этот кусок мусора?! У Занзаса что, мозг совсем куриный?! — Три минуты, сорок семь секунд, — вздохнул блондин с чёлкой, закрывающей глаза и нелепой диадемой, надетой, к тому же, набекрень. — Чего тебе, Бел?! — ещё громче закричал мужчина. — Ты молчал всё это время, даже побил свой прошлый рекорд в одну минуту пятнадцать секунд. Я подумал, что ты умер, — блондин по прозвищу Бел развёл руками, а затем расслабленно закинул ноги на стол и откинулся на спинку небольшого дивана, на котором сидел. — Знаешь, оказывается, я иногда забываю, что такое тишина.       Скуало рыкнул и раздражённо упал в одно из кресел. Он менял место дислокации подобным образом уже около часа. После этого ритуала, уже ставшего привычным всем, повторялся вопрос, выученный присутствующими до головной боли. — Да кто ты такой?! — Божечки, Скуало, нет! Только не снова! — захныкало существо неопределённого пола в чёрных очках и с ярко-зелёным ирокезом на выбритой башке. — Заткнись, Луссурия, — гаркнул длинноволосый.       Паренёк-метёлка хлопнул карамельными глазами, выждал паузу, прокашлялся, и уже в пятый раз повторил свой ответ на ломанном английском: — Меня зовут Тсунаёши, мне восемнадцать лет, я из Японии. Учусь в Токийском университете на факультете гуманитарных дисциплин. Хоть я и люблю всех животных, но кошки мне нравятся больше собак, а ещё… — затараторил он, однако подпрыгнул на месте, так как его прервали, ударив кулаком по столу. — Заткнись! Повтори ещё раз то самое! — прошипел Скуало, делая акцент на последнее слово. — А! — спохватился Тсунаёши. — Я буду телохранителем босса Варии, мой знак зодиака Весы.       В большой комнате вновь повисла тишина, которая затянулась бы ещё минут на пять, после чего вновь повторился бы этот замкнутый круг. — Что-то ты мелковат для телохранителя, — сказал Скуало как-то неуверенно, будто бы боясь выйти из зоны комфорта. — Главное — не размер, а мастерство, — парировал Тсуна.       Он даже немного пожалел о своём ответе, так как на него тут же градом посыпались следующие, провокационные вопросы: — Ты владеешь боевым искусством?       Парень помотал головой. — Может, ты из якудза? — с энтузиазмом вступил в беседу Бел, однако после очередного мотания головой, вновь со скучающим видом вернулся к созерцанию диванной обшивки с разочарованным фырком. — Ты служил в армии? — закинул удочку Луссурия, но парень вновь дал отрицательный ответ. — Так что ты, мать твою, умеешь?! — взорвался Скуало. — Я умею готовить, писать стихи, составлять икебаны, — принялся загибать пальцы Тсуна, а потом спохватился: — конечно же, главное моё умение — защищать боссов. А ещё в третьем классе начальной школы я занял шестое место в конкурсе оригами. — В каком направлении? — заинтересованно спросил длинноволосый капитан, но тут же тряхнул головой и пошёл открывать окно. — Что-то сегодня душно.       После очередного почётного хождения «взад-вперёд», Скуало оседлал стул и положил подбородок на его спинку, уткнувшись взглядом в дверь. Очевидно, его зрительный призыв сработал, и в гостиную вошёл тот, кого все больше всего ждали и одновременно боялись.

Несколькими часами ранее

      Тсуна сидел в незнакомом ему помещении, нервно комкая в руках край толстовки. Всего-то какие-то сутки назад он жил обыкновенной жизнью: закончил школу и уже два месяца проучился в университете, завёл нескольких приятелей и даже успел приглянуться альфе-старшекурснику. В общем, начинал жить счастливой взрослой жизнью. Всё переменилось одним днём, когда в его комнату вошёл отец.       Заботливый папашка бывал дома лишь изредка, оправдываясь странной работой. Лишь в свои шестнадцать лет Тсуна узнал, что отец его — часть криминального мира, и далеко не последний человек крупной мафиозной семьи. Тогда парень отказался идти по его стопам, и ещё успешно отказывался в течении двух лет, однако на этот раз родитель клятвенно заверил, что это — последний раз, и дал срок в три месяца.       Из этого разговора Тсуна мало что понял. Осознал он только то, что в течение этого времени он должен попробовать криминальную жизнь и у кого-то там чему-то там поучиться. Отпрыск долго отнекивался, приводил аргументы, мол, как омеге ехать в другую страну к незнакомым людям, однако всё же сдался под отцовским напором и заверениями, что всё будет хорошо. Не прошло и пяти минут, как вдруг позвонила мама, рассыпавшись в поздравлениях с победой в лингвистическом конкурсе. А дальше… всё как в тумане — собирание чемоданов, поездка в аэропорт, блеснувшая чёрная безлимитная кредитка, перелёт… и вот он уже сидит и трясётся в незнакомом месте, глядя на тёмный силуэт у окна.       Кабинет, выполненный в тёмных тонах, выставленный сплошь и рядом кожаной мебелью, ощутимо давил на него своей пугающей роскошью. Возможно, Саваде стало бы немного легче, если бы сидящий за массивным деревянным столом мужчина вышел бы, хотя бы на пару минут. Однако брюнет никуда не спешил, напротив, он делал вид, что в его пространстве кроме него вообще никого не было — вальяжно закинул ноги на стол и бегал глазами по строчкам какого-то документа.       В кабинете витал стойкий запах дорогого алкоголя, местами парфюма, но больше всего выделялся тяжёлый феромон с нотами какой-то пряной специи, очевидно, принадлежащий хозяину кабинета. Тсуна, не выдержав, громко чихнул. Если бы он мог предвидеть, что произошло потом, то он предпочёл бы чихать в себя, а то и вовсе не дышать — в него стремительно летела чернильница.       Он смог увернуться от тяжёлого предмета, однако подлая штуковина, в своём полёте забрызгав его толстовку, успешно разбилась о стену и оставила огромную чёрную кляксу.       Владелец кабинета, выдохнув, с силой и яростью сжал в руке стоящий рядом с ним стакан с виски, от чего тот лопнул, а сам хозяин выдал тираду отборных итальянских ругательств. В этот момент Тсуна очень радовался тому, что изучал этот прекрасный язык очень поверхностно, однако суть монолога о половых органах уловил. — Бестолочь, — выдохнул брюнет, переходя на родной для Тсунаёши японский. — Ты хоть осознаёшь, в какое дерьмо засунул тебя твой отец? Он почему-то решил, что Вария — лучшие няньки для такого, как ты. Ладно, твой ебанутый отец предложил эту херню. Но мой не менее ебанутый папаша его поддержал. Честно говоря, мне плевать, что с тобой будет, но если будешь слишком часто попадаться мне на глаза — тебе пиздец. Понял?       Тсуна закивал, боясь снова вызвать бурную реакцию мужчины. — Я скажу своим подчинённым, что ты — мой телохранитель. Хочу посмотреть на их тупые ёбла, — скривился в ухмылке этот жуткий тип. — Чем лучше сыграешь свою роль — тем быстрее уедешь отсюда. А теперь пиздуй.       Савада пулей выскочил за дверь, где его ждала девушка-бета с угрюмым лицом и густой светлой косой.