Kookie's Birthday Bash. OT7 Smut

1 Сентября 2017 20:13 Ладони Чонгука вспотели, едва все семь мемберов сели в машину, и он почувствовал, как бешеный стук сердца стал отдаваться у него в ушах. Они все знали, что это произойдет независимо от того, произносили ли они это вслух, поскольку младший из них весьма недвусмысленно дал всем понять, что хочет, чтобы его день рождения закончился так же, как у Юнги несколько месяцев назад. С тех пор они не говорили об этом, и уж тем более не делали ничего такого. Не то чтобы кто-то из них жалел об этом, потому что серьезно, что может быть стыдного в самом лучшем оргазме, который у тебя был за всю жизнь? Но тем не менее все они вернулись к дрочке в уединении своих комнат, издавая сдавленные или и вовсе немые стоны. Чонгук не мог понять, что он чувствует по этому поводу, и он почти думал, что, возможно, это означало, что сегодня вечером вряд ли что-то произойдет, так что он зря переживает. Взглянув на Юнги, он увидел, как тот пристегнул ремень безопасности с невозмутимым лицом, прежде чем со стоном откинуть голову на спинку сиденья: — Мне уже давно пора спать. — Когда тебе пора спать, хен? — рассмеялся Хосок. — Всегда. — Не парься, хен, мы уже едем домой, — Намджун завел машину; Джин сидел рядом с ним. В то же время Тэхен и Чимин полностью погрузились в свой маленький диалог, сидя рядом с Юнги, который то и дело толкал их и говорил, чтобы они заткнулись, потому что он вообще-то хотел вздремнуть по дороге домой. Чонгук принялся жевать нижнюю губу и посмотрел в окно на клуб, из которого они ушли хмурыми. Никто из них, казалось, не был в настроении продолжать празднование; на самом деле Юнги вообще уже успел отрубиться. Чонгуку не следовало надеяться на что-то. Это ведь было несколько месяцев назад, и он ни разу не поднял эту тему с тех пор. Наверняка они все подумали, что это была просто шутка, так как он больше не упоминал об этом. К тому же они все были измучены ночью, когда вели себя, как полные идиоты. Он проверил телефон, бурча что-то себе под нос. Еще даже не было девяти, а его день уже близился к завершению. — В чем дело, именинник? — Хосок толкнул его локтем, когда увидел его выражение лица. Чонгук выдавил из себя усталую улыбку, провоцируя появление морщинок вокруг глаз. — Спать хочу, — ответил Чонгук, делая вид, что уронил голову себе на грудь, и тихонько посапывая. — Ах, вот оно что? — Хоби тихо рассмеялся и обнял макнэ за плечи. — Все еще такой малыш, несмотря на то, что тебе теперь двадцать один. Я уложу тебя спать, когда мы вернемся домой, ладно? Сердце Чонгука на мгновение замерло, и он кивнул: — Мм, звучит неплохо, хен. Он видел, как другая рука Хосока легонько похлопала его по колену, и на секунду в нем вспыхнула надежда, что она останется там, где была, может быть, скользнет вверх по бедру или сделает что-то еще, чтобы показать, что он еще получит свое собственное празднование. Но затем Хоби убрал руку и забарабанил ею по своему бедру в такт какой-то песне, играющей по радио. — Думаю, я приму душ, когда мы наконец приедем домой, так что если кто-то из вас тоже хочет, воспользуйтесь ванной на нижнем этаже, — сказал Джин, оборачиваясь к ним, а затем улыбнулся Гуку. — Тебе понравился твой день рождения? Чонгук снова улыбнулся: — Конечно, хен. Спасибо! Улыбка сошла с его лица, едва Джин отвернулся обратно и продолжил говорить о чем-то с Намджуном. Забудьте о том, что он сам ни о чем не спрашивал. Как они могли об этом забыть? Конечно, они все были пьяны на том маленьком празднестве Юнги, — вообще-то все, кроме него, что могло объяснить тот факт, что они не поднимали этот вопрос, — и тем не менее. Это была довольно насыщенная ночь, и он был уверен, что все слышали его, когда он сказал, что тоже так хочет. Но, может быть, они не хотели? Может, они думали, что подобные дурачества будут все усложнять, или это было слишком неловко для них? Нет, причина не могла быть в этом. Прошло целых шесть месяцев, и они все еще были достаточно раскрепощенными друг с другом. Им было очень комфортно вместе. Конечно, секс немного отличается от игривых любовных укусов и щипков за задницу, но все же. Они все знали, что это был всего лишь секс и ничего больше. — Серьезно, Куки, ты выглядишь так, будто сейчас расплачешься, — Хосок хмыкнул и положил большой палец на нижнюю слегка надутую губу макнэ. Он потянул ее вниз, заставляя глаза Чонгука расшириться. — Не дуйся. В чем дело? Чонгук ответил не сразу. Он-то подумал, что тут был какой-то сексуальный подтекст, но Хоби, казалось, и бровью не повел. — Я просто не хочу, чтобы мой день заканчивался, хен. Хоби улыбнулся и взъерошил ему волосы. — Давайте будем честны, все дни принадлежат Чонгуку, — Хосок усмехнулся и игриво потряс макнэ из стороны в сторону. — А теперь улыбнись для меня! Давай, подари хену свою знаменитую кроличью улыбку! Чонгук застонал и оттолкнул Хосока. Игривость и полное отсутствие похоти в глазах хена доказало ему, что его слова были напрочь забыты, так что теперь он просто хотел свернуться калачиком в кровати и уснуть. — Айщ, за что? — возмутился Хоби, заставляя Джина обернуться и уставиться на них, а Намджуна посмотреть на происходящее в зеркало заднего вида. — Ничего… Просто… Давайте уже доберемся до дома.

***

Как только они добрались до общежития, все семеро парней тут же высыпались из машины, хотя Чимину и Тэ буквально пришлось тащить Юнги на себе. Они все поднялись на парадное крыльцо, и Джин разблокировал дверь, прежде чем открыть ее. Без лишних разговоров Чонгук прошел внутрь и начал подниматься по лестнице. — Эй, эй, эй, — остановил его Намджун. — Ты куда собрался? Куки, что не так? С тех пор как мы покинули клуб, ты только и делаешь, что дуешься и грубишь. Чонгук повернул голову в его сторону: — Все в порядке, хен. Мой день рождения окончен. Время идти спать. — Твой день рождения еще не закончился, — Чимин склонил голову набок. — Вообще-то еще есть целых четыре часа. Серьезно, в чем дело? Ты же вообще никогда не ложишься в такое время. Чонгук вздохнул и провел руками по лицу: — Я… Я иду спать, забудьте! Спасибо за чудесный вечер, а теперь я собираюсь поспать. Он развернулся, чтобы продолжить подниматься, но кто-то сгреб его сзади за ворот рубашки. — Тебе лучше перестать говорить с нами в таком тоне, пока я не начал говорить с тобой так же, — прошептал Юнги Чонгуку прямо в ухо голосом, в котором не осталось ни следа сонливости, заставив его широко раскрыть глаза. — Ты же не хочешь, чтобы тебя отшлепали в твой день рождения, правда? Оу Оу ОУ — Н-нет, хен, — прошептал в ответ Чонгук, позволяя Юнги оттащить себя в гостиную, где ждали остальные парни. От их взглядов, направленных на него, щеки Чонгука в миг порозовели. — Я что-то не слышал, чтобы ты извинился за свое поведение, — Юнги все еще сжимал в кулаке его рубашку, театрально вздыхая. Чонгук тут же вспыхнул. — Нам придется преподать тебе урок. Твой день рождения не дает тебе права быть грубым с хенами, — с этими словами Юнги, усевшись на диван, потянул макнэ на себя, так что тот оказался перекинутым через его колени животом вниз. Чонгук схватился за край дивана, слегка задыхаясь. Это был их план с самого начала? — И ты не только был груб, но еще и провоцировал нас, — Юнги подцепил пальцами ремень Чонгука и грубо потянул за него вниз, пока его задница не оказалась полностью открытой. — Ты серьезно думал, что мы забыли о нашем соглашении? Тск, тск. Ты, похоже, совсем нас не знаешь. Член Чонгука дернулся в штанах, когда он почувствовал, как кончики пальцев Юнги скользнули по его бледной половинке. — Мы ведь всегда заботимся о нашем маленьком Куки, — голос Юнги стал ниже на октаву. Ресницы Чонгука затрепетали, и он закрыл глаза, а затем активно закивал. Он должен был выглядеть испуганным, хотя на самом деле он боролся с искушением прижаться к бедрам Юнги и кончить. — Д-да, хен. Я прошу прощения, — прошептал Чонгук. — Ты оскорбил не только меня, — сказал Юнги, сжимая одну из бледных ягодиц. — Извинись перед остальными. — Простите, — тихо произнес Чонгук, склонив голову, будучи не в состоянии нормально поклониться. — Мм, — Юнги хмыкнул и щелкнул языком. — Двадцать один удар, раз уж тебе теперь двадцать один. Наш маленький Куки становится большим, не правда ли? — Чонгук захныкал, услышав формулировку вопроса, и приготовился к первому удару. — А-а! — прошипел Чонгук, чувствуя, как большая ладонь Юнги соприкоснулась с чувствительной плотью. Хен ударил его без предупреждения и совершенно безжалостно, удерживая его на месте и занося руку для следующего удара. Член Чонгука становился тверже, когда он думал о том, что все его хены сейчас стояли там и смотрели на него, и он был готов возблагодарить Юнги, когда тот ударил его еще жестче, из-за чего его бедра дернулись, и он ощутил небольшое трение. Чонгук подстроился под ритм Юнги, двигая бедрами так, чтобы хен думал, будто он делает это из-за его шлепков, но, к несчастью, он забыл сосчитать их и потому продолжал толкаться в мягкие штаны хена, слегка постанывая, даже когда его наказание закончилось. Он все понял и остановился только спустя несколько секунд, но было поздно. Тск, тск. — И что нам с тобой делать, Куки? — Юнги слегка сдвинул Чонгука со своих коленей и ухмыльнулся. — Ты так сильно этого хочешь, что не можешь подождать, пока мы наконец начнем? Чонгук захныкал и нахмурил брови. — Будешь для нас хорошим мальчиком, Куки? Чонгук быстро закивал и ахнул, когда Джин и Хосок наклонились и, схватив за руки, подняли его с колен Юнги. Он слышал, как Юнги встал, посмеиваясь. — Тогда давайте продолжим вечеринку. Он снова быстро кивнул, и на этот раз Хосок наклонился к его уху: — Не ослушайся нас вновь, Куки. Или придется снова тебя выпороть. И, поверь, я не буду столь добр, чтобы остановиться на числе двадцать один. Макнэ сглотнул и кивнул. Они вели себя с ним намного грубее, чем с Юнги, но он решил, что это из-за того, что он младший и действительно находится в их власти. Это не слишком сильно его беспокоило. Вообще-то это только сильнее его возбуждало. В полной тишине все семеро парней направились в спальню Чонгука. Тэхен, улучив момент, схватил своей огромной ладонью Чонгука за подбородок, приподнял его голову и грубо, жадно поцеловал. Гук тут же ответил на поцелуй, опуская руки к пуговице на штанах Тэхена. Он почувствовал, как руки Джина стянули с него джинсы вместе с боксерами, обнажая его бледную задницу, все еще розоватую от недавней порки. Прежде чем он успел что-то сказать, чья-то рука обхватила его член, но Чонгук так и не понял, кто это был, потому как Тэхен ни на мгновение не отпускал его, вылизывая его теплый рот и заставляя задыхаться. — Черт, Куки. Такой чувствительный, — Намджун хихикнул; по тому, как хватка на его члене усилилась, Чонгук понял, что его сейчас трогал лидер. Он выстонал что-то нечленораздельное Тэ в рот, прежде чем оба хена его отпустили. — Каког… — Ну, Куки, как бы нам сильно не хотелось повалить тебя на кровать и по очереди выебать, у нас еще есть четыре часа, и тебя надо подготовить, — промурлыкал Хосок, сидя на краешке кровати макнэ, когда тот опустил глаза, чтобы с жадностью посмотреть на член его хена. — Ты уверен, что хочешь этого? — мягко спросил Чимин. Он всегда был самым нежным с Чонгуком и особенно, когда дело близилось к оргии. — Мм, — выдавил из себя Чонгук, кивая и обводя взглядом всех своих хенов. — С чего хочешь начать, Куки? — спросил Джин. Чонгук покраснел, внезапно застеснявшись того, что он хотел сказать. На самом деле он вообще не хотел говорить. Он хотел, чтобы они все заботились о нем, использовали его так, как им вздумается, заставляя его кончать. Но это было слишком унизительно. — Я-я не уверен… — Оо, ну, конечно, уверен, — Хосок подался вперед и, схватившись за бедра Чонгука, притянул его ближе к себе, а затем поцеловал в живот, заставляя расслабиться. — Давай, Куки. Тебе решать. Чонгук покраснел еще сильнее и опустил голову. — Я… я… — Хочешь сказать мне это на ухо? Чонгук быстро кивнул, и Хосок потянулся наверх, цепляясь за шею макнэ и опуская его голову так, чтобы он коснулся губами его уха. Губы Чонгука задрожали, когда он вдохнул запах Хоби: мужской аромат с нотками тропического шампуня, который он использовал. Это немного успокоило Гука. Это все еще был его хен; он мог доверять ему. — Я-я… — Чонгук прочистил горло. — Я хочу, чтобы вы делали со мной все, что захотите, хен. Не хочу ничего решать. Заставьте меня умолять, заставьте меня плакать, унижайте меня. Мне все равно. Хосок слегка напрягся, а потом отстранился от него, глядя ему прямо в глаза. Он немного помолчал, а потом гадко ухмыльнулся: — У тебя слишком много кинков для девственника, Куки. Чонгук вспыхнул под взглядами остальных хенов, которые наблюдали за ними двумя в явном замешательстве. — Так чего он хочет? — спросил Чимин. Хосок замычал и встал. — Кажется, наш маленький Куки хочет, чтобы мы использовали его как нашу личную игрушку. Он позволит нам делать с ним все, что мы захотим; можем заставить его просить нас позволить ему кончить, заставить его рыдать, можем унижать его. Можем делать все, что угодно. Остальные пять мемберов выглядели так, будто их огрели чем-то тяжелым по голове. Они уставились на макнэ во все глаза, заставляя того чувствовать себя полностью униженным. Они и не подозревали, как сильно он возбуждался от этого ощущения. — Айщ, неудивительно, что он ненавидит, когда его называют оппой. Наш Куки, как это будет по-английски… — проговорил Юнги, надвигаясь на младшего и заглядывая в его глаза. Он знал, что его следующая фраза точно дойдет до Чонгука, который считал английский язык невероятно сексуальным. — Бэйбик. Раздался тихий всхлип, и Чонгук кивнул. Тот факт, что так его назвал именно Юнги-хен, был для него совершенно особенным. — «Бэйбик Куки». Мне нравится. Звучит подходяще, — Чимин дразняще улыбнулся и подтолкнул макнэ к кровати. — Давайте тогда начнем уже. Эта маленькая игрушка сама с собой не поиграет. Чонгук заскулил, когда его уронили на кровать, и обхватил себя руками; его дыхание сбилось. Такими темпами он долго не протянет. — Ой, стойте! — Хосок поднял руку. — Может, выберем стоп-слово? Я знаю, что он хочет плакать, но, думаю, нам все же нужно провести грань между слезами радости и слезами боли. — Какое стоп-слово, Куки? — повторил Джин, наблюдая за тем, как Чонгук начал дрожать. — Д-давайте «красный». «Желтый» — притормозите, «зеленый» — все путем, — прошептал Чонгук, и остальные, казалось, остались этим удовлетворены. — Итак, Бэйбик, — поддразнил Чонгука Тэхен, поднимая его с кровати и ставя на четвереньки. — Насколько грубыми мы можем быть с тобой? Чонгук негромко вскрикнул от стыда, зарываясь головой в подушки: — Все, я хочу все: обзывайте меня, дергайте за волосы, шлепайте, связывайте… — Блять, хватит уже разговаривать! Мы можем побеспокоиться о деталях, когда доберемся до них, — пробормотал Намджун и забрался на кровать, опираясь спиной о стену и похлопывая себя по коленям. — Иди сюда, Куки, — сказал он, наблюдая, как макнэ послушно принялся карабкаться к нему. Намджун усадил Чонгука поудобнее, зажимая одно его бедро между своих ног. Чонгук сглотнул, борясь с каждой клеточкой своего тела, которое кричало ему о том, что надо теснее прижаться к бедрам Намджуна. Но не мог же он быть настолько нуждающимся уже сейчас! — Эй, у меня идея, — голос Юнги вывел этих двоих из транса. Он вернулся с камерой через пару минут и установил ее на комод, направив на кровать. — Единственной нашей ошибкой в прошлый раз было то, что мы ничего не сняли себе на память. — Блять, хен, это гениально! — хмыкнул Хосок, и все они расселись по комнате. Юнги лишь небрежно пожал плечами, как бы говоря: «Ну да, я чертов гений». — Есть какие-то правила на этот раз? — спросил Тэхен, поднимая бровь и проводя своим невероятно длинным пальцем по изгибу спины макнэ, заставляя того задрожать. — Думаю, нам следует позволять ему кончать, когда бы он ни захотел. Это же его первый раз, — предложил Чимин, но остальные начали ворчать, что это будет слишком просто. — Но! Дайте мне закончить! — он поднял руку, и все замолчали. — Он должен кончить по одному разу для каждого из нас. И каждый раз по-разному. Чонгук прикусил нижнюю губу, неосознанно прижимаясь к бедру Намджуна, посылая волны удовольствия в низ живота. Кончить шесть раз за одну ночь казалось практически невозможным. Его рекордом было три раза во времена, когда у него только началось половое созревание и он думал, что должен трогать себя всякий раз, как у него встанет. Но он знал, что это будет проще, если хены помогут ему с этим. Подобная уверенность подкреплялась его воспоминаниями о дне рождения Юнги, когда он едва продержался три минуты, пока умелая рука хена работала с его членом. Он мог только представить себе, каким измотанным и уничтоженным будет, если кончит по разу для каждого мембера. Это звучало как своеобразный вызов, а все в этой комнате знали, как Чонгук любил хорошие вызовы. — Думаю, ты сможешь сделать это для нас, Бэйбик, — хмыкнул Намджун, мягко проводя сухими ладонями по бледным мускулистым бедрам своего тонсена. Член макнэ тут же откликнулся на прикосновения, дернувшись, и Чонгук быстро кивнул, медленно съезжая вниз по бедру старшего. — Д-да, — спокойно ответил он. Он сделает все, что в его силах. Он ведь хороший мальчик, в конце концов. При этой мысли он застонал и прижался к Намджуну теснее. — О чем ты подумал, Чонгуки? — Я-я хороший маленький мальчик, — прошептал он в ответ, закидывая руки Намджуну на плечи и скользя вперед-назад по его бедру. Намджун чертыхнулся, бормоча что-то о том, как Чонгук горяч, а потом обхватил руками его ягодицы и развел их широко в стороны, открывая вид на его розовую девственную дырочку. — Такой красивый, Куки, — проворковал Джин, проводя руками по ногам макнэ. В ответ он услышал тихий скулеж. — Смотрите внимательнее, парни. Он такой красивый, тугой и совершенно нетронутый сейчас, — протянул Намджун, в голосе которого звучали нескрываемые похоть и желание, пока он пытался сдерживать собственную эрекцию. — Но к концу дня все будет уничтожено, правда, Куки? Весь измученный, растянутый, с вытекающей спермой, — он подчеркнул это специально на камеру. Чонгук всхлипнул, утыкаясь Намджуну в плечо, и стиснул зубы до скрежета, пока тот крепче сжимал его ягодицы, усиливая трение. — Используй слова, маленькая бесстыжая шлюха! — зарычал Хосок, вспоминая, что макнэ хотел, чтобы с ним обращались, как с игрушкой. Хоби находил милым то, что у Чонгука был явный кинк на похвалу, но вместе с тем он хотел, чтобы его швыряли, словно тряпичную куклу, и унижали. На самом деле их Куки кончит, что бы они ни говорили. Как удобно. Чонгук заныл, откликаясь на слова хена, царапая короткими ногтями спину Намджуна: — Да, да, я хочу, хочу, чтобы вы меня разрушили… Пожалуйста, хен. Мольбы макнэ заставили остальных парней накрыть ладонями свои эрекции как бы в качестве напоминания, что сегодня ночь Чонгука и им придется смириться с тупой болью в животе, если они собираются продержаться всю ночь. — Как насчет того, чтобы ты называл нас «оппами», Бэйбик? — промурлыкал Хосок и потянулся вперед, чтобы нежно ущипнуть макнэ за сосок, пока тот потирался о Намджуна. Желудок Чонгука сжался, и он запрокинул голову от удовольствия. — Или, — Юнги задумался на секунду, шлепая дерзкого макнэ и посмеиваясь с того, как тот начал задыхаться. Юнги обожал то, насколько отзывчивым был Чонгук. — Можешь называть нас папочками на английский манер. — Б-блять, — всхлипнул Чонгук и задвигал бедрами торопливо, неряшливо и отчаянно. — Да, да, «папочка» мне нравится. Остальные шесть мемберов замычали в унисон это название. Всего лишь семь букв звучали абсолютно греховно, когда вырывались из невинного ротика их макнэ. То, как губы Чонгука произносили это слово, как сильно он заводился от него, сражало их наповал. — Скоро, Куки? — Чимин взобрался на кровать, закусывая губу. Он прижался к спине макнэ, тесно вжимая того в Намджуна. Чимин видел, как сильно устал и отчаялся их малыш, и хотел помочь ему. — Ммм, — Чонгук захныкал, чувствуя голую грудь Чимина на своей потной спине, твердый член, прижатый к его заднице, сильные руки, сжимающие бедра и толкающие его вниз, создавая дополнительное давление. — Я-я хочу кончить, папочка. Можно мне кончить? Чимин взглянул на других парней, которые дружно закивали. — Кончай, когда захочешь, малыш. Только не израсходуй всю свою энергию. Нас еще пятеро. Макнэ откинул голову на плечо Чимина, впиваясь ногтями в грудь Намджуна. С его губ сорвался прекрасный всхлип, когда он наконец излился Намджуну на живот. — Какая хорошая маленькая шлюшка, кончающая на Джуни, пока остальные смотрят, — ворковал Чимин, оглаживая бедра Чонгука. — Тебе это нравится, да? Нравится вести себя, как шлюха, чтобы остальные видели, какой ты распутный? Чонгук кивнул, тяжело дыша. Его член опал, но непроизвольно дернулся от слов Чимина. — Теперь моя очередь поиграть, Куки? — прошептал Чимин, обдавая ухо Чонгука своим горячим дыханием и нежно покусывая его ушную раковину. Веки Чонгука будто налились свинцом. Это был самый мощный оргазм из всех, которые он когда-либо испытывал. Он был еще тем извращенцем, но до сегодняшнего дня оставался совершенно невинным. Единственное, что он когда-либо делал, — дрочил, однажды даже просто вжав член в кровать, но на этом все. — Да-а, — тихо ответил Чонгук и прижался к Чимину, закрывая глаза. Он отчаянно пытался пробиться сквозь плотную дымку оргазма, зная, что, если сделает это, будет вознагражден сполна. — Возьми меня, папочка. Чимин хмыкнул и наклонился, чтобы проложить дорожку мокрых поцелуев на шее Чонгука, а затем он встал и, схватив макнэ за волосы, потянул его за собой. Чонгук был совершенно не против такого обращения с собой. Наоборот, это заставило его издать тихий блаженный стон. Чимин стащил младшего с кровати, и парни увидели, как он поставил Чонгука на четвереньки перед большим зеркалом, которое занимало часть стены. Чонгук взглянул на свое отражение и вздрогнул. Он весь раскраснелся и покрылся потом, а ведь это было только самое начало. — Ты будешь смотреть на себя все время, пока я буду пробовать тебя. Хорошо, малыш? — Чимин усмехнулся и увидел, что остальные подошли ближе, чтобы лучше видеть. — Хоби-хен, ты не мог бы подойти? И ты тоже, Тэ, — он махнул рукой двум парням, которые присоединились к нему. — Хм? — спросил Хосок, наблюдая, как Чимин раздвинул ягодицы Чонгука, обнажая судорожно сжимающееся колечко мыщц. Чонгук чувствовал себя ужасно открытым, но ему нравилось это. — Вы двое сядьте по обе стороны от головы Куки. Я буду немного занят тут, так что не смогу убедиться в том, что он точно смотрит на свое отражение. Если он отведет взгляд или закроет глаза слишком надолго, ударьте его по лицу. Хорошо? Член Чонгука снова стал полностью твердым. Сейчас младший мечтал только о том, чтобы ощутить жжение, которое оставит после себя тяжелая ладонь одного из его хенов. Он уже решил, что специально отвернется несколько раз, чтобы они его ударили, но это, вероятно, будет не так просто. — Понял, — протянули в один голос Тэ и Хоби, присоединяясь к Чонгуку, который едва успел взглянуть на них обоих, когда Хоби схватил его за подбородок и повернул его голову обратно к зеркалу. — Будь паинькой, Куки, — Хосок сказал это в тот момент, когда Чимин широко прошелся языком по его щели, а затем похвалил его за то, каким вкусным он был. Чонгук вздрогнул и посмотрел на свое отражение. Кажется, ему будет очень неловко смотреть на себя. Неловко не в хорошем, а в застенчивом смысле. Он постарался отогнать эту мысль, когда почувствовал, что его ягодицы развели в стороны еще шире и язык Чимина точно и с большим давлением вошел в него, а затем Чимин отстранился от него и смачно шлепнул. Чонгук слегка дернулся и повернул голову, чтобы закричать, но в этот момент Тэхен ударил его так сильно, что он снова оказался лицом к зеркалу. — А-ах! — закричал Чонгук, а затем крепко стиснул зубы. Щеку жгло адски, но это было именно то, чего он хотел. Он закусил губу, чтобы скрыть довольную усмешку, которая могла выдать его, и посмотрел в свои глаза в отражении. Его лицо порозовело от удара. — Уже начал плохо себя вести? — Чимин снова ударил его, на этот раз по другой ягодице, а затем впился в нее короткими ногтями. Чонгук зашипел, чувствуя, как Чимин сильно царапал нежную кожу, но затем он наклонился и лизнул языком покрасневшее место, принося немного облегчения. — Никчемная маленькая шлюха даже не в состоянии вести себя хорошо, как обещала. Чонгук услышал, как Юнги рассмеялся, и с трудом подавил желание взглянуть на отражение хена в зеркале. Ему безумно хотелось знать, над чем тот так сильно смеется, но он не мог сосредоточиться ни на чем, когда смотрел на свое лицо, пытаясь удержать зрительный контакт с самим собой. — Ты такой жалкий, Чонгук, — сказал рэпер с презрением, и Гук тяжело сглотнул. — Мы дали тебе всего одно простое задание: смотреть на себя. А ты даже этого не смог. Вероятно, этого и стоило ждать от шлюхи. Все, на что ты годишься, — это сосать члены и раздвигать ноги. Член Чонгука дернулся от этих слов; он так сильно хотел опустить голову вниз и разочарованно всхлипнуть от того, что Чимин лишь слегка провел языком по его дырочке, не давая ему достаточно контакта. Слова не совпадали с действиями; он хотел, чтобы Чимин был таким же грубым, как фразочки Юнги. — И он даже не отвечает, — усмехнулся Намджун и покачал головой. — Просто тупо смотрит, как будто даже не слушает. Слишком много заданий одновременно, шлюха? Слишком сложно смотреть в зеркало и отвечать Юнги, когда он говорит? Чонгук заскулил и замотал головой, все еще глядя в свои собственные глаза, быстро наполняющиеся слезами от унижения и желания: — Н-нет, хен, я могу ответить. Простите. — Ммм, — пробормотал Намджун. Чонгук попытался изменить положение рук: его запястья ужасно затекли, а бедра его бессознательно сжимались, когда он чувствовал, как Чимин нежно покусывал колечко мышц. — О, так тебе нравится, — улыбнулся Чимин, когда макнэ наконец стал более отзывчивым на его прикосновения. Чонгук кивнул, и в то же время глаза его заволокло дымкой, из-за чего он был вынужден смотреть на свое искаженное отражение. — Теперь ты будешь хорошим мальчиком, малыш? — Да, папочка, — прошептал макнэ, борясь с комом в горле, а потом его желание исполнилось. Чимин лизнул его, широко раздвинув ягодицы и погружая язык глубоко в тугую, трепещущую дырочку. Губы Чонгука задрожали от того, насколько хорошо ему было, как сильно все еще горело его лицо от пощечины, как его грудь сжалась, когда его назвали шлюхой. Было сразу так много ощущений, и он ловил с этого дикий кайф. Ему было безумно больно, и он хотел упиваться этой болью. Чимин застонал, прижимаясь теснее к его попке, когда он сильно сжался вокруг его языка, чувствуя, как тот проходится по его тугим стенкам, как растягивает его и заставляет давиться слюной. — Хороший мальчик. — Господи, папочка, блять! — выпалил Чонгук, вздрогнув, когда Чимин зубами задел его неразработанную мышцу. Он не знал, сделал ли хен это намеренно, или так вышло случайно, но ему было все равно. Было так хорошо. Чертовски хорошо. Глаза Чонгука плотно закрылись, когда Чимин сделал это снова, на этот раз покусывая колечко зубами, все еще погружая язык в него и обхватывая его бедра так сильно, что Чонгук думал, что он разорвет их на кусочки. Шлепок. — Чонгук, — предупредил его Хосок, и Чонгук открыл глаза. По его щеке потекла слеза. — Какой цвет, Куки? — спросил Хосок, а Чимин заметно замедлился. Сердце Чонгука бешено заколотилось в груди. — Зе-зеленый! Не останавливайтесь, пожалуйста, не… — шлепок. — А-ах! Хен! — он уставился на Тэхена. — Я просто… — еще один. — Куда ты должен смотреть? — спросил Тэхен, и Чонгук мотнул головой назад, чтобы снова посмотреть на себя. Слезы катились по его лицу, оставляя блестящие дорожки, а щеки покраснели от многочисленных пощечин. Чимин снова принялся быстро в него толкаться, и Чонгук был безмерно признателен ему за это, но его руки постепенно начали отказывать, и в довершение всего он дико запаниковал, потому как знакомое чувство вновь начало зарождаться внизу живота. Чимин крепко вцепился в его бедра, когда ощутил, как Чонгук начал оседать, и притянул его ближе к себе, погружая язык глубже, трахая его еще быстрее. Чонгук благодарно выдохнул, издавая протяжный вой, когда Чимин снова прошелся по его бархатистым стенкам. — Чи-Чимини, ах, вот здесь, еще, вот здесь, — хныкал Чонгук; его бедра судорожно дрожали. Он заметил в зеркале, что его волосы прилипли ко лбу от пота, а румянец растекся по шее и груди. Высохшие на щеках слезы теперь приносили дискомфорт. Он широко открыл рот, когда оргазм вновь настиг его, и все остальное, казалось, стерлось из его памяти. Руки его подкосились, и ему повезло, что Тэхен и Хосок внимательно наблюдали за ним и успели вовремя поймать его, когда он подался вперед, издав сдавленный стон. Колени горели, и Чонгук был уверен, что там останутся синяки. Он всхлипнул и почувствовал, как Чимин поднял его, едва его перестало колотить, и поставил обратно на колени, убрав потные волосы со лба. — Цвет? Чонгук тяжело вздохнул и прикрыл глаза, которые ужасно болели от того, что он так долго и сосредоточенно смотрел в одну точку. — Зеленый, — прошептал он и неловко поерзал. Было так жарко, так ужасно жарко. — Руки болят. — Хочешь вернуться на кровать? Чонгук попытался обдумать вопрос, снова вздохнул и кивнул: — Воды. — Ты уверен, что цвет — зеленый, Куки? Выглядишь так, будто вот-вот потеряешь сознание, — забеспокоился Джин, и Чонгук мысленно проклял его за эту тупую материнскую заботу. Он любил хена за то, как тот заботился о нем, но в этот раз, всего лишь один раз, он хотел, чтобы они просто выебали его и говорили то, что он хотел услышать. — Я в порядке. Я просто хочу пить, — он оттолкнулся от пола, и Намджун с Юнги отошли в сторону, чтобы он мог забраться на кровать, плюхаясь на живот, а затем переворачиваясь на спину. Чонгук закрыл лицо рукой, глубоко дыша. — Держи, — Джин протянул ему бутылку воды, которую Чонгук взял с благодарностью и осушил в один заход. Это все, что ему было нужно. Он немного остыл, его сердцебиение пришло в норму, глаза высохли от слез. Теперь оставалось еще четыре мембера. — Тогда продолжим, именинник? Думаю, ты можешь продолжить для нас? — Тэхен что-то промычал и присоединился к нему на кровати, оседлав его бедра и наклонившись, чтобы притянуть к себе для поцелуя. Член Чонгука непроизвольно начал твердеть снова, когда он почувствовал губы хена на своих губах; ткань боксеров Тэ проезжалась по чувствительной коже. Чонгук зашипел ему в рот, заставив старшего ухмыльнуться. — Моя очередь радовать тебя, малыш, — тихо прошептал Тэ, потираясь бедрами о голый член макнэ, заставляя того издать стон, который перешел в чувственный всхлип. Тэхен гордо улыбнулся и протянул свою большую руку вниз, сжимая ствол Чонгука, поглаживая его медленно, замечая, как лицо младшего морщится, как будто он не знал, должен ли стонать от удовольствия или плакать, потому что его член был сейчас таким уязвимым. — Я буду для тебя послушным мальчиком, папочка, — голос Чонгука был тихим и подрагивающим от двух первых оргазмов. Тэ хмыкнул и ткнул пальцем прямо в дырочку уретры, отчего губы Чонгука тут же широко распахнулись, и он вскинул бедра вверх. — О-оо, здесь, — зашептал Чонгук. — Джуни-хен, ты не мог бы принести мне мороженое, — спросил Тэхен, и все замерли, включая Чонгука. Последовали минуты молчания, прежде чем Намджун наконец переспросил: — Мороженое? — Ага, — ответил Тэхен как ни в чем не бывало, поворачиваясь к хену лицом. — Подойдет любое, но мне больше нравится мятное. Главное, чтобы было без всяких кусочков фруктов и ягод. Намджун нахмурился, встал, взглянул на Чонгука, повернулся и вышел. Тэхен усмехнулся про себя и снова медленно провел ладонью по телу Чонгука. — Мороженое? — спросил макнэ громко. — Сейчас ты все поймешь, — Тэ кивнул и сжал кулак сильнее, наблюдая как нежные розовые губы Чонгука приоткрылись, выпуская мягкий стон. Больше никто не задавал никаких вопросов, вероятно, решив просто смотреть, что же будет дальше, и Тэхен был благодарен им за это. Он не хотел ничего объяснять; он хотел удивить Чонгука. Было совершенно очевидно, что младший не имел ни малейшего представления о том, зачем им может понадобиться мороженое. Чонгук напряженно сводил брови, пытаясь понять, что же задумал его хен, а Тэ находил это очень забавным; то, как тщательно его тонсен все обдумывал, пока ему дрочили. Он был таким очаровательным. — Почти ничего не осталось, но вот… — Намджун протянул почти полностью опорожненную банку мятного мороженого. Тэхен взял ее, слезая с Чонгука и усаживаясь на край кровати. — Спасибо, хен, — Тэ наклонил голову, прежде чем снять крышку, и зачерпнул ложкой мороженое. Чонгук выглядел совершенно потерянным, его глаза расширились, когда Тэхен погрузил мороженое в рот, а затем наклонился, вбирая его член. — Блять! — макнэ почти что кричал. — Хен! Ужасно холодно! — он зашипел, но Тэхен просто прижал его бедра к кровати, медленно покачивая головой. Мороженое быстро растаяло и теперь стекало вниз по члену Чонгука, и рот Тэ следовал за ним, заглатывая на всю длину, после чего снова возвращался к головке, втягивая щеки. — Круто, правда? — улыбнулся Тэхен, отрываясь от Чонгука с пошлым хлюпом. Все в комнате пребывали в глубоком шоке. — Что? Неужели никто из вас раньше не использовал мороженое во время минета? Все покачали головами. Юнги с Чимином выглядели пораженными до глубины души, в то время как Чонгук, Намджун, Хосок и Джин лишь казались сбитыми с толку. — Тебе было хорошо? — спросил Тэхен у Чонгука, который неловко закусил губу. — Не знаю, повтори еще раз, — ответил он тихо, и Тэхен тихо засмеялся, отправляя в рот еще один кусочек мороженого, прежде чем обхватить головку, обволакивая ее нежной, вязкой субстанцией. Он заметил, как бедра Чонгука слегка дернулись, проглотил растопленную жидкость и снова отстранился. — Мм? Чонгук затаил дыхание, его лицо покраснело еще больше. Он застенчиво кивнул и судорожно выдохнул. — Видите? Так что никакой я не псих, — он гордо ухмыльнулся хенам, которые еще совсем недавно были близки к тому, чтобы начать осуждать его. — По крайней мере не в данном случае, — Тэ пожал плечами и положил в рот еще мороженого, прежде чем снова вернуться к члену Чонгука. Он заглатывал все глубже и глубже с каждым разом, а затем отрывался от Чонгука, чтобы отправить в рот очередную порцию мороженого. Истощенный макнэ скулил и умолял Тэхена перестать тянуть и дать уже ему кончить, но хен был абсолютно безжалостен. Остальные парни однозначно весьма впечатлились данной техникой, видя, как каждый раз, когда Тэ набирал новую порцию мороженого и все начиналось по новой, Чонгук издавал красивый, протяжный стон. — Пожалуйста, папочка, — Чонгук заметался, когда Тэхен обхватил губами его член, израсходовав последний шарик мороженого. Чонгук почувствовал, как в уголках его глаз вновь начали собираться слезы. Он никак не мог расслабиться и был совершенно подавлен игрой температур. — Пожалуйста, не останавливайся. Тэхен ободряюще сжал его бедро, крепко стискивая губы вокруг члена и слегка ускоряясь. Мороженое обильно стекало вниз по стволу, но Чонгук был слишком близок, чтобы беспокоиться о таких вещах. — Блять, блять, — зашипел Чонгук, вскидывая бедра, грубо сжимая простыни и боясь, что Тэхен сейчас снова отстранится от него, но хен, напротив, лишь сильнее насадился на член. — О боже, — вскрикнул Чонгук, когда сперма тугими толчками наконец выплеснулась в рот Тэхену, который тут же отстранился от него и плотно сомкнул губы. — Господи, это было… Вау. Я понятия не имею, каким должен быть настоящий минет, но теперь, вероятно, я больше никогда не смогу кончить, если при этом не будет использоваться мороженое. Тэхен схватил младшего за подбородок и надавил на него, широко открывая ему рот. Глаза младшего расширились, когда он увидел, как старший выплюнул смесь слюны, мороженого, смазки и спермы ему в рот, заставляя его челюсть закрыться. — Заткнись и глотай, — потребовал старший. Его голос был хриплым от продолжительной долбежки. Чонгук поежился, пробуя собственный вкус, а затем издал тихий сдавленный звук. — Мятно, — прокомментировал он, наблюдая, как Тэхен, глуповато улыбаясь, постепенно возвращался к своему привычному состоянию милашки. — Да, Тэ, ты определенно набрал дополнительные очки за креативность, — пробормотал Джин рядом с ними, когда Тэхен схватил пустую банку и бросил ее в мусорное ведро. — Это была, как ни странно, одна из самых горячих вещей, которые я когда-либо видел. — Как тебе вообще в голову пришло использовать мороженое во время секса? — Намджун все еще выглядел слегка озадаченным, хотя его эрекция доставляла ему теперь еще больше дискомфорта. — Я смотрел порно, где девушка ела мороженое, а парень просто схватил ее и начал трахать ее рот. Он сказал, что это приятно. И я решил, что это как-то связано с температурой, — он беспечно пожал плечами и посмотрел на Чонгука. — Что скажешь, Куки? — Мне понравилось. Тэхен воодушевленно хлопнул в ладоши: — Я так рад! — Как бы возбуждающе это ни звучало, — Хосок подтолкнул Тэхена локтем, — я не стану использовать пищу. Только мои пальцы, — он переключился на Чонгука. — Хорошо, малыш? Ты кончишь только от трех моих пальцев. Чонгук кивнул; его член все еще был мягким. Он выглядел измученным, но все знали, что он не собирается отступать. Он уже наполовину справился. Осталось еще всего три. — А, хороший мальчик, — старший ухмыльнулся и вылил смазку себе на пальцы. — Ты когда-нибудь трахал себя пальцами, Куки? — Нет, — младший ответил застенчивой улыбкой и напрягся, почувствовав, как Хосок провел тремя скользкими пальцами по колечку мышц. — Не волнуйся, она сейчас нагреется, — Хосок заметил, что смазка на ощупь была такой же холодной, как и мороженое. К счастью, он купил ту, которая постепенно нагревается, так что это будет другой вид температурной игры. Он медленно провел пальцами по плотно сжатому колечку, наблюдая, как Чонгук тревожно закусил губу. — Сначала всего один палец, — сказал Хоби, пытаясь пересилить желание быть грубым и вставить сразу все три, чтобы посмотреть, как макнэ кричит от сильной растяжки, но он знал, что должен быть нежным. Для Чонгука это был первый раз, и Хосок был почти уверен, что или Джин, или Юнги собираются отодрать его, поэтому он не мог разрывать младшего на части прямо сейчас. Чонгук кивнул в знак согласия, и Хосок медленно ввел в него средний палец, стараясь быть очень осторожным, хотя он был немного удивлен тем, что тот, казалось, не испытал никакого дискомфорта. — Больно? — спросил Хоби, и младший, не колеблясь, покачал головой. — Просто как-то… странно. Но вообще не больно. Можешь добавить второй. Думаю, я буду в порядке. Хосок кивнул и слегка согнул руку так, чтобы указательный палец соединился со средним, проталкивая их внутрь до самых костяшек. Он заметил, как младший резко вдохнул через нос. — Больно? Чонгук снова покачал головой. — Нет, только немного некомфортно, — сказал он. — Хен, давай сразу третий. Хосок выругался себе под нос, просовывая третий палец, наблюдая, как отверстие начало конвульсивно сжиматься и разжиматься. Наконец-то Чонгук проявил какую-то реакцию. — Ммм, — Чонгук слегка приподнял бедра. — Боже, это так больно, но так хорошо, — прошептал он больше себе, чем кому-либо другому, но Хосок гордо улыбнулся, сжимая пальцы и глядя, как член макнэ снова начал твердеть. — Хен, пожалуйста, двигайся. — Как ты должен меня называть? — Хосок хмыкнул. Он хотел заставить Чонгука показать все его слабости сегодня. Глаза Чонгука закатились. — Пожалуйста, трахни меня своими пальцами, папочка! И Хосок подчинился, поначалу медленно проталкивая в него пальцы, давая время расслабиться и привыкнуть, стать податливым. Член Чонгука теперь снова крепко стоял, и на самом кончике головки уже показалась капелька естественной смазки. Чонгук рвано дышал, пытаясь удержать стоны от сверхчувствительности. Наконец доминирующая сторона Хосока взяла над ним верх, и он, видя, как Чонгук значительно расслабился, начал быстрее вводить пальцы. От резких движений желудок макнэ сжался, его спина выгнулась, и он громко заскулил, когда Хосок кончиками пальцев толкнулся в простату. — А-ах! — Чонгук качнул бедрами, пытаясь снова попасть на эти ощущения, но Хосок вынул пальцы, вылил на них больше смазки и без предупреждения скользнул обратно. Раздался пошлый хлюпающий звук, когда Хосок вкрутил в Чонгука пальцы, посылая дрожь по его спине. — Блять… — его голос надломился, и Хосок подавил собственный стон от того, насколько разбитым начинал казаться его тонсен. — Ты такая грязная шлюха, малыш. Ты знаешь это, да? — Хосок снова вонзил в него пальцы, раздвигая их на манер ножниц, чтобы растянуть сильнее. — Только посмотри на себя. Корчишься и скулишь от удовольствия, пока я трахаю твою тугую щель. Чонгук шумно втянул воздух и издал тихий всхлипывающий звук снова, когда Хосок вдавил палец прямо в простату, на этот раз удерживая его там. — Ты так отчаянно нуждаешься в этом, твоя маленькая дырочка сжимается на моих пальцах, как будто ты пытаешься проглотить их, удержать их там навсегда. Такая измученная маленькая шлюшка, — грязные слова легко слетали с губ Хосока, и Чонгук пытался сосредоточиться на них, хотя это было чертовски трудно, когда ему в уши эхом отдавалось, как кровь бежит по его венам. — Пожалуйста, — умолял Чонгук, пока Хосок указательным пальцем вырисовывал случайные узоры внутри него. Это было так восхитительно, но все еще недостаточно, чтобы заставить его кончить. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — его голова затряслась, а бедра сжались. — Скажи, чего ты хочешь, шлюха, — прорычал Хосок, вытаскивая пальцы и жестко шлепая ими по поджатым яйцам. Бедра Чонгука беспорядочно дернулись вверх, желая получить больше боли, но еще лучше пальцы хена обратно. — Больше, больше, — задыхаясь, шептал Чонгук, и слезы покатились из его глаз. — Па-пальцы… Мне нужны… — он сглотнул ком в горле. — Мне нужны твои пальцы, папочка. Пожалуйста, пожалуйста… Хосок вновь подчинился ему, хотя и исполнил его просьбу не до конца, погружая в него лишь два тонких пальца. Теперь Чонгук был полностью растянут, так что в трех не было необходимости, и все, чего теперь хотел Хоби, — найти то сладкое место внутри него. — Да, о боже, блять, да, — выдохнул Чонгук, и его подбросило вверх, когда Хосок снова надавил на простату, принимаясь агрессивно массировать ее, желая выжать из макнэ все до последней капли; Чонгук мог только дрожать и издавать сдавленные рыдания, умирая от того, насколько чувствительным он стал. Пальцы Хосока двигались медленно, но умело, и Чонгук не мог не задаваться вопросом, как его хен мог быть настолько хорош в этом? С кем он мог делать это раньше, чтобы практиковаться? Макнэ, честно, не хотел думать об этом, но любопытство взяло верх, и вскоре он представил, как Хосок делает это с Юнги. Эти двое всегда были очень близки, и хотя Чонгук немного сомневался в том, что его подозрения верны, это никак не предотвратило появления в его затуманенном сознании образа взволнованного Шуги, которого Хосок нетерпеливо растягивал своими длинными пальцами. Макнэ закрыл глаза и протяжно заскулил. Давление ежесекундно нарастало под поверхностью его кожи, и все снова начинало ощущаться слишком сильно. Стыд где-то потерялся за всем этим возбуждением, однако Чонгук испытывал смущение из-за того, что именно образ Юнги, которого трахают пальцами, был тем, что приближало его к краю. Он как будто перестал осознавать, что происходило вокруг, отчаянно вжимаясь в кончики пальцев, которые грубо потирались о чувствительную железу; ему казалось, будто разливающийся по всему телу огонь сейчас обратит в прах его кости. — Папочка! — он вскрикнул, когда его бедра вскинулись; его член слабо дергался с каждым толчком спермы, которая окрашивала его живот. В нем почти ничего не осталось, только несколько небольших капель; дырочка резко сокращалась вокруг пальцев, которые все еще заполняли ее, уверенно прижимаясь к простате. — Отпусти, папочка, пожалуйста. Желтый! Хосок с тихим хлюпом вытащил пальцы, и Чонгук зашипел, почувствовав, как смазка вытекает из него. Возможно, это было из-за того, что он впервые кончил от массажа простаты, которого у него никогда не было раньше, но этот оргазм, казалось, вымотал его больше других. Его веки отяжелели, а все внутренности превратились в одну сплошную теплую массу. Он не был уверен, что сможет отойти от этого, но был полон решимости закончить начатое, поэтому протянул руку вверх: — Зеленый. Кто-нибудь, — промычал он. — Пожалуйста, давайте дальше. — Хорошо, Куки, я сделаю это, — на этот раз успокаивающий тон Джина помог Чонгуку расслабиться и немного прийти в себя. Он почувствовал шевеление, когда Хосок и Джин поменялись местами, а затем его ноги раздвинули шире. — Помоги, Джуни, — попросил Джин. Послышалось шарканье, и Чонгук, слегка приоткрыв глаза, сквозь тонкую щель увидел, как они привязали его ноги к столбикам кровати, а Тэхен приковал его запястья наручниками к изголовью постели. Холодный металл успокаивал руки, хотя был явно предназначен ровно для противоположного. Джин снова занял свое место между ног парня, покрывая поцелуями бледные бедра, осторожно проводя по ним руками и утыкаясь в них носом. Чонгук помнил, что он говорил о том, что он хочет, чтобы они были грубыми с ним, но прямо сейчас он был безумно признателен хену за то, что тот был нежным с ним; сейчас ему было это нужно. Он благодарно вздохнул и снова закрыл глаза, услышав, как крышка бутылочки со смазкой открылась, даже не удосуживаясь взглянуть вниз, чтобы увидеть, что на этот раз должно было войти в него. Ему было все равно. Он знал, что Джин будет с ним осторожным. Борясь со сном, Чонгук тяжело выдохнул через нос. Он почувствовал, как что-то влажное и большое прижалось к его дырочке, сначала встретив небольшое сопротивление, однако Хосок проделал хорошую работу, поэтому после первого толчка предмет легко и глубоко вошел в него, и Чонгук застонал от этого ощущения. Игрушка не была огромной, но была больше, чем пальцы Хосока. Длиннее. Толще. Она растягивала Чонгука ровно настолько, чтобы он изнывал от желания сильнее насадиться на нее, но когда он попытался это сделать, то лишь сильно натянул веревки. — Такой заполненный, — голос Джина убаюкивал, и Чонгук то и дело облизывал пересохшие губы, пытаясь выровнять дыхание, пока хен медленно трахал его; его дырочка жадно сжималась вокруг предмета, когда он инстинктивно двигал бедрами так, чтобы найти нужный угол. Джин хотел было спросить, можно ли ему включить игрушку, но передумал, радуясь тому, как сильно удивится макнэ. Джину нравилось слышать этот первый восхищенно-возбужденный вздох, и он хотел заставить Чонгука издать тот же звук, что он уже подарил остальным хенам. Джин щелкнул переключателем на конце тонкого голубого вибратора, наблюдая за тем, как рот Чонгука широко распахнулся. Мягкий стон прокатился по комнате. Все мемберы замерли, наблюдая, как Чонгук делал все возможное, чтобы насадиться на игрушку, пытаясь не обращать внимания на ограничители. Хотя его движения были ленивыми и небрежными, парни должны были отдать ему должное: он не сдавался. — Так хорошо, — невнятно пробормотал он опьяненно, пытаясь пробиться сквозь похоть и послеоргазменную дымку, которая застилала его глаза. — Так хорошо, папочка, — шептал он, почти утрачивая способность говорить. Несмотря на то, что смотреть, как блаженно Чонгук трахал себя вибратором, было нестерпимо жарко, Джин пока не был готов сжалиться над ним, так что он просто включил следующую скорость. Более мощная вибрация пробежала по телу Чонгука, заставив его снова задержать дыхание; его бедра скрутил мощный спазм. Руки Джина направляли вибратор, пока он двигался туда-сюда, вращая его внутри тугой дырочки младшего. — Блять, — выдохнул макнэ, дыхание которого снова начало учащаться; руки его сжались в кулаки у изголовья кровати. Он на мгновение зажмурился, тяжело дыша через нос. На этот раз ему придется гораздо труднее. Он чувствовал устойчивое наслаждение, разливающееся по венам, но он уже кончил так сильно, что сомневался, что сможет выжать из себя что-то еще. Однако у него не было выбора, ритмичная пульсация заставила его член болезненно налиться кровью в очередной раз. — Господи! — выпалил Чонгук, открывая глаза и наблюдая, как Джин быстрее вгоняет в него игрушку, чувствуя, как подгибаются пальцы на ногах и на глаза наворачиваются слезы. Он никогда не испытывал ничего подобного. Чонгука захлестывали с головой мягкие ощущения, легкое подрагивание в костях, пламя под кожей. Чувство было такое, будто его укололи миллиардом иголок и накачали воздухом, словно воздушный шар, обрекая на неминуемый взрыв. Ему это чертовски нравилось. — Выглядишь просто потрясающе, Куки. Такой милый и растраханный, — Джин похвалил его, зная, что, хотя он и не признается в этом, то, что они говорили раньше, возможно, немного задело его, и теперь ему нужен был небольшой толчок, чтобы закончить ночь, как планировалось. Джин нежно сжал внутреннюю сторону бедра макнэ левой рукой, продолжая правой рукой грубо вгонять игрушку в него, создавая резкий контраст со своими словами. — Весь раскрасневшийся, запыхавшийся, с тяжело вздымающейся грудью. Но все еще так старающийся ради меня, как хороший мальчик, — Джин поднял левую руку и обхватил ею член Чонгука. Чонгук зашипел; слезы градом покатились из его глаз. Его ствол, малейшее прикосновение к которому напоминало пощечину, побагровел и поблескивал от естественной смазки и слюны Тэхена. Сквозь тесно сжатые зубы Чонгук процедил: — Я хороший мальчик, да, папочка? — Всегда, малыш. Всегда такой хороший, — Джин ободряюще улыбнулся ему, переключая игрушку на следующий режим и проводя кулаком по всей длине Чонгука, чувствуя пульсацию под ладонью, переутомленную и умоляющую о перерыве. — Кончишь для меня, да? — ворковал Джин, наблюдая, как щеки макнэ становились все более влажными, а нижняя губа подрагивала от сильных вибраций. Джин даже представить себе не мог, что сейчас испытывал младший, но предполагал, что бесстыдное вожделение, вероятно, уже прошло. Он мог только воображать, каким беззащитным, измученным и истощенным макнэ был сейчас, и каким упорным в то же самое время он был, ведь он все еще не закончил и не позволял себе сдаться. — Да, — Чонгук ответил едва слышно, когда на его лице появилась еще одна мокрая дорожка; его руки крепко сжались, пытаясь ухватиться за пустоту над головой, а губы задрожали еще сильнее, пока Джин вонзал в него игрушку медленными, сильными толчками. — Я кончу снова, — Чонгук слегка вздрогнул, когда с его губ сорвалось неконтролируемое рыдание; он судорожно вдохнул и прижался к вибратору. — Такой хороший малыш. Посмотри на себя, радуешь папочку, несмотря на то, что так сильно устал. Что мы сделали, чтобы заслужить такого милого мальчика? — мурлыкал Джин, слыша, как Чонгук издал прерывистое рыдание на его последних словах. Джин улыбнулся, нежно поцеловал головку члена макнэ и почувствовал, как она напряглась в его руках. — Такой хороший мальчик. Давай, Куки. Кончи для папочки. После пары толчков Чонгук кончил снова, сумев выжать из себя лишь несколько капель, пачкая ими губы Джина; пальцы его ног согнулись так сильно, будто он никогда больше не сможет их разогнуть, и дикий крик от ядерной смеси боли и удовольствия сорвался с его губ. Его грудь быстро поднималась и опускалась, а надрывный плач теперь не поддавался никакому контролю, и остальные мемберы начали задаваться вопросом, был ли он в порядке, чтобы закончить эту ночь. Джин вытащил игрушку из конвульсивно сжимающейся дырочки Чонгука, виновато улыбаясь из-за непристойного звука. Он развязал руки и ноги макнэ, отбрасывая веревки и наручники в сторону, и забрался на кровать, осторожно оседлав младшего и обхватив его покрасневшие щеки ладонями. Чонгук теперь особенно был похож на ребенка со всем потоком неразборчивых обрывков слов, с градом слез, скатывающимся по его щекам, и сдавленными рыданиями, которые заставляли Джина задаваться вопросом, а дышал ли он вообще. — Малыш, Куки, тише, — прошептал Джин, проходясь по глазам макнэ подушечками больших пальцев, стараясь быть предельно осторожным, как будто малейшее прикосновение могло сломать его. — Куки, милый, дыши. Все в порядке. Ты такой молодец. Такой хороший мальчик, — продолжал тихо говорить Джин, наблюдая, как младший всхлипывал и качал головой. — Если ты не готов для Юнги, все в порядке. Просто скажи нам, ничего страшного. Внезапно Чонгук начал пинаться, как будто окончательно впадая в истерику, и все шесть мемберов обеспокоенно смотрели на него. — Нет! Я хочу… — он икнул и втянул в себя воздух, как будто его душили. — Я хочу этого. Я хочу этого так сильно, хочу быть хорошим. Пожалуйста. Пожалуйста. Зеленый, пожалуйста. — Сначала ты должен успокоиться. Ты слишком нервничаешь. Ты все еще хороший мальчик, Куки, просто расслабься, — сладко прошептал Джин, глядя, как младший хлюпает носом и судорожно сглатывает, словно проглатывая каждый всхлип, который грозил сорваться с его губ. — Мы пойдем до конца, если ты дашь нам зеленый свет, но ты должен дышать. Хорошо? Чонгук кивнул, позволяя Джину вытереть слезы с его щек, поглаживая разгоряченную кожу, пока он снова не задышал, а его лицо не приобрело привычный бледно-розовый оттенок. Он чувствовал себя крайне неловко от того, что вел себя перед ними, как ребенок, но ничего не мог с собой поделать. Никогда еще он не испытывал такого концетрированного в одной точке своего тела наслаждения, на милость которому он сдавался из раза в раз. Все еще немного беспорядочно всхлипывая, Чонгук кивнул: — Я готов. Пожалуйста. Зеленый. Джин с осторожностью посмотрел ему в глаза, но согласно кивнул, слезая с его колен. Чонгук сглотнул и потянулся за Юнги, который странным образом выглядел сейчас еще более возбужденным, чем во время своей собственной ночи. Он решил, что либо Юнги просто очень хорошо вошел в роль, либо у него был реальный кинк на боль. Может, он садист? — Уверен, что сможешь, Бэйбик? — слова Юнги были похожи на ядовитое шипение змеи, когда он поднялся над дрожащим телом Чонгука. — Раз ты говоришь «зеленый», я не стану тебя жалеть и буду брать тебя жестко. Ты кончишь сильно, как хороший мальчик, да? Перестань быть маленькой нежной сучкой и сделай то, что обещал. Он, определенно, был садистом. Он не проявлял ни капли жалости, и хотя Чонгук знал, что хен остановится, если его попросить, он все равно был чертовски груб с ним. — Да, папочка, — Чонгук покивал головой. Его конечности были похожи на желе, когда он поднял руки, чтобы обнять Юнги за шею и притянуть его для поцелуя. — Я буду хорошим мальчиком для тебя. Зеленый, — пробормотал он, когда их губы небрежно встретились, и языки принялись томно потираться друг о друга. Чонгук заметил, что это было своего рода разминкой, и это был лишь вопрос времени, когда Юнги возьмет над ним верх в поцелуе, переводя все в грубый режим. Старший позволил себе еще несколько мгновений развязного поцелуя, прежде чем отстранился, вытирая слюну с губ тыльной стороной ладони. Его темно-карие глаза, казалось, стали еще темнее, и было в них что-то снисходительное, отчего Чонгук ощущал невольный трепет в животе. — Становись на четвереньки, — приказал Юнги, прежде чем встать с кровати и взять что-то с тумбочки, в то время как Чонгук пытался привести в порядок затекшие конечности. Его шатало из стороны в сторону, но он все же смог встать в коленно-локтевую позицию, неловко поскуливая, чувствуя, как смазка начала вытекать из него. Когда Юнги вернулся, он грубо потянул Чонгука за волосы, вынуждая того поднять голову, а затем протолкнул что-то крупное между его губ, заставляя широко открыть рот. На несколько мгновений Чонгук задохнулся, когда Юнги застегнул ремень у него на затылке, взъерошил ему волосы и вновь отошел от него. Чонгук уже чувствовал, как его рот наполнялся неудобным количеством слюны из-за шарика внутри него, и впивался пальцами в кровать, когда он услышал, как Юнги провел влажной от смазки рукой по своему члену, а затем положил свою большую ладонь в изгиб его спины. — Зеленый, — подтвердил Чонгук, хотя из-за кляпа это прозвучало как «ееый». Макнэ решил, что он был достаточно растянут после всех манипуляций Хосока и Джина, но когда Юнги, наконец, толкнулся в него, он мгновенно опустил голову, побежденный. Конечно, преимущество Юнги, определенно, заключалось в его длине, а не толщине, но все же он был однозначно толще вибратора, и ничто не могло сравниться с прикосновением влажной кожи; рваный скулеж вырвался из горла Чонгука. — Мммм, — Чонгук тяжело дышал, подаваясь бедрами назад после первых нескольких нежных толчков, и он был благодарен Юнги за то, что он дал ему время привыкнуть, хотя и обещал быть грубым. — Такой блядски узкий, — Юнги зарычал, раздвигая руками ягодицы в стороны и наблюдая, как его член исчезал в дырочке Чонгука, прежде чем снова появлялся блестящий от смазки. — Чувствую себя чертовски хорошо, Бэйбик. Не могу дождаться, чтобы полностью растоптать тебя. Чонгук вздрогнул от удовольствия, когда Юнги особенно грубо врезался в его бедра, опасно приблизившись к заветному месту; нужно было только толкнуться чуть-чуть левее. Он простонал что-то в ответ сквозь кляп, но даже сам себя не услышал, когда Юнги схватил его за фарфоровые бедра, вдалбливаясь быстрее. Он чередовал быстрые и неглубокие толчки с медленными и глубокими, а затем с быстрыми и глубокими. От этих комбинаций у Чонгука закружилась голова, рот открылся еще шире от удовольствия, а по подбородку потекла слюна. Время от времени он давился мячиком во рту, но ему уже не было до этого дела, когда его хен выходил из него почти полностью, оставляя внутри лишь головку, а затем входил в него обратно, засаживая член до шлепка яиц по ягодицам. — Блять, блять, блять, — хрипел младший, цепляясь за простыни ногтями. Он снова был близок к тому, чтобы заплакать от удовольствия, но был слишком сосредоточен на шлепках по коже, чтобы позволить себе разрыдаться. — Так хорошо, так тесно, папочка. Юнги, вечный садист, ухмыльнулся, увидев, как попка макнэ быстро покраснела и начала кровоточить от постоянных ударов бедрами, но этого было все еще недостаточно для него. Он хотел увидеть синяки, хотел увидеть, как кожа будет практически рваться под его руками и как будут расцветать темно-фиолетовые кровоподтеки под поверхностью кожи, из-за которых младший не сможет нормально сидеть весь следующий месяц. Высокий всхлип сорвался с губ Чонгука, когда он почувствовал первый резкий шлепок по заднице. И он должен был закричать из-за неприятного жжения, но на самом деле он сделал это потому, что его член дернулся от долгожданного удара. — Блять! Папочка, пожалуйста, — пробормотал он сквозь кляп, в результате чего еще больше слюны потекло по его подбородку, медленно струясь по шее, смешиваясь с потом. Уже не совсем понимая, о чем именно он просит, он продолжал повторять мантру, — пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Юнги резко вздохнул, почувствовав, как его член ударился в простату Чонгука, из-за чего тот плотно, почти болезненно сжался вокруг него. Если бы он испытал в эту минуту оргазм, тесноты дырочки Чонгука было бы достаточно, чтобы не дать ему излиться, заставив зарычать и потянуться вперед, сжимая каштановые волосы в кулак. Юнги крепко вцепился Чонгуку в волосы и быстро дернул его за них, вынуждая откинуть голову назад под довольно неудобным углом. — Ннггхгг, — Чонгук был абсолютно не в состоянии контролировать собственный рот, когда его волосы оттягивали так больно, но так упоительно. Его голос даже дрогнул на одном из стонов из-за угла, под которым его шея теперь была согнута, но это лишь пустило очередную горячую волну в низ живота, удовлетворяя его потребность в боли. — Папочка, блять, еще раз, пожалуйста, — несвязно бормотал он, держа во рту шарик, и теперь, когда его лицо было обращено к потолку, ему пришлось проглотить слюну. — Говори, — рявкнул Юнги, опуская ладонь на правую ягодицу Чонгука. — Скажи мне четко, чего ты хочешь, шлюха. Чонгук мог поклясться, что его глаза закатились от удовольствия; его плоть адски горела, когда бедра Юнги безжалостно врезались в нее. Старший даже ни разу не остановился, непрерывно насилуя трепещущее розовое колечко. — Я… я… блять! — Чонгук задохнулся, когда член хена снова ударил в простату. — Вот так, сделай так еще, папочка, — его голос снова сорвался, щеки покраснели от того, что он говорил совершенно, как сука, возбужденный маленький подросток, неспособный найти свой голос и заговорить, как мужчина. Еще один шлепок обрушился на его попку, и он мог бы поклясться, что кожа наконец порвалась под этим ударом, заставив его закрыть глаза и издать прерывистый стон. Слезы абсолютного блаженства увлажнили его ресницы, слепляя их вместе, а брови нахмурились, когда он подался бедрами Юнги навстречу. Чонгук чувствовал себя невероятно измотанным и таким близким к разрядке; сил в нем становилось все меньше с каждым грубым толчком, и он все больше и больше полагался на сильную хватку Юнги в его волосах. — Папочка, давай сменим позу, блять, пожалуйста, пожалуйста, папочка. Переверни меня на спину, хочу видеть твое лицо, когда буду кончать, пожалуйста, — умолял Чонгук, надеясь, что Юнги сможет понять его чавкающее бормотание; он старался растягивать губы вокруг шарика так сильно, как только мог, чтобы сформировать слова; он так отчаянно нуждался в том, чтобы Юнги его понял. Он получил свой ответ, когда его волосы вдруг были резко отпущены, и он едва успел обхватить себя руками, боясь падения на матрац, но в тот же момент Юнги повернул его тело вокруг, не пропуская удар. Член Юнги все еще был глубоко внутри, когда он положил Чонгука на спину и возобновил свою безжалостную атаку на его тело. То, что Чонгук увидел, заставило его начать стремительно приближаться к шестому оргазму. Молочно-белая кожа Юнги была скользкой от капелек пота, его щеки, что было весьма иронично, порозовели, хотя он, определенно, не находил ничего застенчивого в своих действиях. Его рот был открыт, а розовый язык время от времени высовывался, чтобы облизать губы, которые выглядели такими искусанными, будто из них вот-вот хлынет кровь. — О боже, — Чонгук тяжело сглотнул и потянул руку к своему члену, стараясь не обращать внимания на болезненное жжение. Все, что он знал, это то, что он был так близок. В новой позиции Юнги удавалось долбить его простату с еще большей точностью. — Хен, блять, папочка, я так… я так близко… — его глаза закрылись, когда Юнги наклонился, обхватил рукой его горло и несильно сдавил его, отчего у Чонгука закружилась голова. — Кончи для меня, малыш, — голос Юнги был хриплым, требовательным и властным, и это было именно то, что Чонгуку нужно было услышать в этот момент. Мощный оргазм накрыл Чонгука, и он плотно обхватил ногами талию Юнги, пытаясь хоть как-то удержаться в ускользающей от него реальности. Он откинулся на подушки, широко открывая рот, не понимая, было ли это от удушья или от чистого, неподдельного, всеохватывающего наслаждения, но ни единого звука не сорвалось с его губ. Он испустил безмолвный крик, когда его дырочка судорожно сжалась вокруг члена старшего. Его собственный член отчаянно дернулся; в нем больше не осталось ничего, так что Чонгуку оставалось лишь довольствоваться сухим оргазмом. Юнги отпустил горло макнэ, чтобы дать ему возможность наконец вдохнуть немного кислорода, снял его ноги со своей талии и осторожно вышел из него. Он вынул кляп изо рта младшего, видя, как тот принялся активно глотать лишнюю слюну. Чонгук, казалось, все еще совсем не пришел в себя, но Юнги знал, что он уже почти это сделал, когда тот одними губами сказал «спасибо». — Мы все сейчас кончим, Куки, кончим тебе на лицо. Можешь открыть рот? — спросил Юнги и увидел, как Чонгук, медленно выдохнув, открыл рот и высунул язык. Остальные пять мемберов встали вокруг него, образуя своеобразный ореол вокруг его головы. Они все быстро водили руками по своим членам, не сдерживая стонов, наконец получив внимание, которого лишали себя всю ночь. Это заняло у них буквально пару минут, прежде чем они кончили почти одновременно. Их стоны создавали совершенную гармонию, когда они изливались Чонгуку на лицо, пачкая его глаза, рот, волосы и щеки. Чонгук проглотил все, что попало ему на язык, облизал губы и глубоко вздохнул, принимая блаженный вид. Он даже не потрудился открыть глаза или сказать что-нибудь, просто переводя дыхание. — Ты в порядке, Куки? — Джин заговорил первым, явно все еще обеспокоенный недавней истерикой младшего. В ответ ему раздалось тихое бормотание, и он усмехнулся, протягивая руку и осторожно проводя пальцами по потным волосам макнэ. — Хочешь спать? — Мм, — губы Чонгука слегка приоткрылись. — Так тепло и мягко, — его слова звучали невнятно, едва громче шепота, и губы двигались, словно в замедленной съемке. Джин улыбнулся тому, как мило он выглядел, поглядывая на остальных. — Ты так хорошо постарался для нас, — Хосок нежно погладил макнэ по щеке, не обращая никакого внимания на то, что его рука пачкалась в чьей-то сперме. — Я так горжусь тобой, малыш. — Такой хороший маленький мальчик, — Намджун кивнул в знак согласия, не добавляя больше ничего, но Чонгук буквально таял от похвалы, его щеки запылали еще сильнее, сердце затрепетало, а губы растянулись в довольной, счастливой улыбке. — Мы тебя очень любим. Ты же знаешь это, Куки? — спросил Тэхен и лишь несколько мгновений спустя увидел, как младший кивнул. Запоздалая реакция, но они не стали бы винить его за это. — Я тоже всех вас люблю, — прошептал он и снова облизал губы, а затем повернул голову в сторону и уткнулся носом в подушку. — Спасибо! Джин негромко рассмеялся и первым отошел от кровати: — Ладно, Куки, засыпай, а мы с парнями приведем тебя в порядок, хорошо? Мы о тебе позаботимся. Чонгук ничего не ответил, не имея на это совершенно никаких сил. Он просто вздохнул и позволил себе наконец задремать. Юнги подошел к комоду, схватил камеру, нажал кнопку «стоп» и, усмехнувшись про себя, выключил ее, запихивая в ящик для носков. Он обязательно посмотрит это позже, но сейчас он должен был помочь остальным прибраться в комнате.