Ты меня вдохновляешь

Сам же Харли попросту забыл то прошлое, в котором он с кем-то не ладил. Происшествие в роковую ночь научило его прощать все обиды и жить сегодняшним днем, зная, что любой может внезапно стать последним. Но когда в жизни все слишком хорошо, об этом человек не особо задумывается. Компания наевшись пончиков, отправилась дальше на прогулку. Они прошли много километров и остановились около восьми вечера в центральном парке, однако, Харли пришлось покинуть друзей, ведь мать звала обратно домой. Попрощавшись, мальчишка направился обратно. В этом городе все были уверены, что куда спокойнее, чем в Огайо. Мартин, сидя на прохладных досках скамьи, улыбнулся новичку, в котором не видел уже того страшного дьявола. Он пытался убедить себя, что Хелен не опасен, но тот показал это сам. Художник такой же подросток, со своими проблемами, со своими заморочками и просто немного замкнутый, как показалось Коллинзу. — Хорошо так погуляли… Да? А ты часто выходишь погулять? Судя по твоей бледной коже — не очень, — хохотнул Мартин. — Ну вот, видишь. Ты сам отвечаешь на свои вопросы, — с усмешкой произнёс Хелен. — Я могу сутками торчать дома, если накатит вдохновение. Не люблю хвастаться, но некоторые работы могу показать. Юноша выудил телефон, и открывая фотографии, передал его Мартину, где и были запечатлены работы юноши. Невероятной красоты пейзажи сменяли друг друга. Где-то играли тени, где-то изображено глубокое звёздное небо. В основном, здесь были только пейзажи, но вскоре их сменили вполне живые и реалистичные люди, правда, сидящие или стоящие спиной к зрителю. На одной картине был изображён стоящий на четвереньках серый человек, чьё лицо скрывает чёрный капюшон, а из раскрытой пасти выглядывает три чёрных длинных языка. Стоит эта фигура над кровавым месивом. Вторая картина вмещает в себе сидящую спиной особу. Ну, по крайней мере, так могло показаться по длинным чёрным волосам. Однако, вглядываясь в фигуру, понимаешь, что это мужчина. Человек тоже повёрнут спиной. Его волосы развевает ветер, а луна, подобно умелому психологу, готова выслушать и принять все переживания парня. Фоном служит ночной лес, вид сверху вниз. Рядом кровавые следы, и закатанный рукав белой толстовки демонстрирует порезы на руках. «Ого! Художник доверил мне свои рисунки? Это же… это же самое настоящее доверие!», — подумал про себя Мартин, ведь будучи тоже любителем порисовать, но не такие шикарные, близко не такие шедевры, он не доверял всем подряд свои рисунки и принял это за хороший тон. Было в его картинах что-то необычное, глубокое и сюжетное, что безумно нравилось Мартину. Он вглядывался в маленькие детали и замечал их, исследуя позже картину в целом. Глаза блестели восхищением, а улыбку сдержать не удалось. Переводя взор на Хелена, Мартин тихо выдал: — Это так прекрасно! У тебя такие восхитительные картины, они насыщены жизнью, сюжетом. Тебе удается передать атмосферу, видно, что ты вкладываешь в них душу. Очень красиво! — возвращая телефон, Мартин вздохнул. — Я тоже люблю рисовать. До тебя мне, конечно, как до луны, да и в целом… люблю я рисовать людей в откровениях. Без цензуры, за это и попадаю уже который раз под горячую руку училки. Я не очень хорошо рисую, но блин, мне нравится, — хихикнул Мартин, игриво дергая бровями. — Хелен, а ты можешь меня нарисовать?! — полный восхищения, он выдал свою «гениальную» идею. — Ну… думаю да, — пожал плечами Хелен. — Совершенствуйся, и скоро ты сам сможешь рисовать лучше меня, — подбодрил художник Мартина. Когда в свободное время его просят о портрете, то художник был довольно отзывчив, но не когда он в депрессии или занят. Тогда кисть могла поздороваться с глазом недоброжелателя. — Ну, до тебя мне далеко. А так, я стараюсь, — улыбнулся Мартин. — А ты меня… как будешь рисовать? Вживую или по картинке? Мне так интересно посмотреть, как человек меня видит… Знаешь, мне всегда почему-то казалось, что настоящего меня видит только человек. Не камера, не зеркало, а именно чужой глаз. Ты бы хоть раз хотел посмотреть на себя со стороны чужими взглядом? — Могу вживую, но тебе придётся сидеть неподвижно достаточно долго. Часа 3 точно, и то, не факт. Если ты хочешь качественную работу, то подумай хорошенько и выбери время, — ответил Хелен. — Ой… так много? — поджал плечи к ушам Мартин, смотря на Хелена. — А это чё, рили бесплатно? Тебе не тяжело будет? Мне прям даже интересно стало узнать, что ты скажешь мне о моих чертах лица, — проводя рукой по своим очертаниям, Мартин пораскинув мыслями, выдал. — Давай в четверг после уроков? Хочешь, можешь придти ко мне домой, — Мартин совсем забылся, легкомысленно плюнул на недавний случай и доверился Хелену, зовя его аж домой. Об опасности блондин сейчас совсем не думал, ведь Хелен вызвал у него положительные эмоции и показал себя с совсем не со страшной стороны. — Хорошо, тогда там и решим, как и в каком ракурсе тебя изобразить, — улыбнулся Хелен, тем самым, плавно входя в доверие, чтобы побольше выпытать у Мартина о Харли. Его больше интересовала жертва, ведь выслеживать Харли — не самый лучший вариант. Вдруг что-то пойдёт не так? Раз уж он уже подставился. Мартин был счастлив нахождением нового друга. Не стоило действительно судить по обложке, это он понял только сейчас, после приятной и душевной прогулки. Хелен может и был изначально замкнутым, но позже, Мартину удалось хоть немножечко заглянуть в его внутренний мир, с интересом желая изучать его дальше. Он впервые почувствовал настоящие задатки дружбы, несмотря на то, что знакомы они совсем мало. Хелен оказался вполне себе приятным собеседником и творческой личностью, чему Мартин был еще больше рад, ведь порой можно научиться у него навыкам, и видимо, профессиональному художнику преподавать какие-то мелочи было не в тяготу и даже интересно, ибо Мартин вытворяет ту еще фигню. Дня рисования портрета он ждал, как ни один другой. То ли желая показать маме нового друга, которого он наконец-то обрел, то ли действительно узнать интересные нюансы о своем лице. — Мам, мы дома! — подал голос только что пришедший со школы сын, что привел с собой Хелена. — Хорошо. Ты с кем-то? — заметила сразу женщина и вышла к ним. Мать у Мартина оказалась очень привлекательной женщиной средних лет. По ее строгому облику видно, что мадам она деловая. В черной юбке-карандаше и красной рубашке, в розовых тапочках встретила их Лили, так звали единственного родителя. Они точно родные, почти близнецы и даже волосы у них одинаковые — кудрявые и блондинистые. Глаза, губы, нос, все схоже. Кажется Март — ее маленькая мужская копия, только немного дурковат, в отличии от взрослой леди. — Это Хелен! Мой новый друг! — с гордостью и счастливой улыбкой выдал Мартин и женщина улыбнувшись, кивнула. — Хорошо. Делайте, что хотите, но дом не громить, дискотеки не устраивать! — Ну мам, я же так не делаю… — Да кто тебя знает. Ладно, я на работу. Буду где-то часов в девять, совещание, — женщина никогда особо не изучала друзей Мартина, их не было, но если кто-то и появлялся, она просто радовалась за сына и особо в чем-то не ограничивала. Дверь захлопнулась и Мартин улыбнулся. — Пойдем! Захватим конфет и пойдем рисить! — Мартин я… хотел сразу предупредить. Я… не очень хорошо рисую лица. Так что… не суди строго, — виноватая улыбка, и закинувшись конфеткой, парень приступает к творчеству. Полчаса Хелену понадобилось только на то, чтобы усадить Мартина. После тщательной подготовки, началось рисование. Карандаш умело скользит по холсту, выводя плавные линии. Беззаботная фигура мечтателя с листом бумаги и рассыпанными карандашами на столе плавно приобретает более отчётливые черты и яркие линии. Мартин терпеливо и молча сидит в одной позе, отведя взгляд немного к окну, старается не нарушать свою позу, пытаясь усидеть смирно на одной точке. Идет второй час и Март начинает уставать, осторожно потягиваясь рукой к конфете и ловко закидывая ее в рот. Оказалось, быть моделью совсем не просто и нужно иметь терпение, которое у него иссякает, но результат очень хочется увидеть стоящий. — Пс… А там много еще осталось?.. — шепнул блондин, стараясь не сильно шевелить губами. Так и хотелось сдвинуться с места, спина затекла, хочется поерзать, но нельзя. Он не хотел нервировать художника, что так старательно рисует, судя по его лицу. — Долго, не крутись, — выводя очередную линию и что-то штрихуя, ответил художник. Внезапно отвлёк его телефонный звонок, на который Хелен нехотя отвечает. — Да?.. — Кхм… Хелен. Ты в городе? Можешь не отвечать. В общем… у нас ЧП, и если ты не придёшь в течении часа, мы начнём копать тебе могилу. Тебе как удобнее? Выбрать район по живописнее? — послышалось тихое хихиканье из телефона. — Бен?.. Что… что произошло? Какое ЧП? У меня не может быть лишнего времени для себя?! — разозлился юный маньяк. — Я тебя предупредил. У тебя час… — речь обрывается гудками, оставляя маньяка в недоумении сверлить взглядом стену. Благо, Хелен вовремя среагировал, и не выпуская телефон из рук, сфотографировал Мартина, чтобы не потерять ту позу и нужный ракурс. — Прости, Мартин, но придётся мне… заканчивать портрет уже с фотографии. Дома какое-то ЧП, требуют, чтоб я немедленно вернулся. — Хелен? — встрепенулся Мартин, на лице которого застыла иная эмоция — волнение. — Что-то серьезное? Хей, хей, постой. Позвони мне, как все разрешится, хорошо? — юноша спустился со стула и подошел к другу, заглядывая ему в глаза. — Что-то и я заволновался… В общем, дай знать, что у тебя все хорошо и не требуется-ли помощь. — Договорились… — закивал Хелен, опуская телефон, где застыла надпись «Неизвестный номер». Внутри у художника всё сжалось. Ему не так часто звонил кто-то из своих, и уж тем более Бен. Вообще звонок от Бена для каждого был чем-то страшным, ведь вся техника —это его стихия. С её помощью, он может в буквальном смысле всё. Быстро сложив альбом, Хелен попрощался с другом и быстро покинул его квартиру. Переходя на бег, Хелен получше натянул рюкзак и быстро побежал, думая о своём. Сначала мысли были о том самом ЧП, а потом и вовсе о том, что Мартин за такое короткое время стал слишком близок к нему. Это пугало Хелена, и в то же время, рядом с ним он, кажется, чувствовал себя человеком. Таким простым подростком, которого волнуют мелкие проблемы. Который только постигает эту жизнь, что-то пробует и отдыхает в компании друзей. Типичный американский подросток, без ежесекундного риска. Без страха и сосуществования бок о бок с убийцами. За раздумьями Хелен преодолел серьёзное расстояние и прибыл домой, немного запыхавшись и открывая дверь. Тишина. Слишком тихо для такого времени и компании, что живёт в лесной глуши. Это не могло не насторожить. Сглатывая ком, Хелен проходит в дом, боясь проронить и слово. Внезапно, на шею одного из самых молодых убийц лег холодный металл, чуть вонзаясь в кожу и оставляя царапину. — Дернешься — убью, — звучит холодный и серьезный мужской голос. Этот запах не спутать ни с чьим другим. Специфичный, отдающий легкой вуалью имбиря и приятного естественного запаха тела. Это те самые серые и грубые руки каннибала, самого страшного хищника леса Безглазого Джека. Он совсем настроен недружелюбно, но принюхиваясь к запаху, слепой отпустил его. Он сразу понял, что это не тот, кто разрушил их покой, хищник знал — это человек, но не сразу определил, какой именно. Оказалось свой. Отпуская его, слепой отошел на шаг назад. — Тебя Бен позвал? Я тоже совсем недавно с охоты… Тут произошло что-то странное. Я не видел, что именно и остальные где-то разбрелись в лесу. — Джек… тут… тут как будто Наполеон с войском прошёл. Что произошло?! — испуганно произнес Хелен, осторожно касаясь царапины на шее и смахивая кровь. Прикрывая порез курткой, парень осмотрелся по сторонам, просто не веря в происходящее. Неужели действительно, слова Бена не тупой розыгрыш, а реальная проблема, да ещё и серьёзных масштабов. — Ну что, гуляки. Явились? Как вам вид? Красиво? — расплываясь в улыбке заявил мертвец, что спускаясь по полуразрушенным ступенькам, обошёл дыру в полу и раскрыл руки, словно приветствует гостей. — Заценили картинку? Красота-а-а-а-а, — протянул утопленник, сбивая ногой чью-то отрубленную конечность и роняя в дыру. — Догадайтесь, кто нас решил навестить. — З-Залго… — нерешительно переспросил Хелен, поднимая взор на эльфа, что криво ухмыльнулся. — Нет! Не называй это имя! Не смей! — закричал Джефф, быстро подбегая и толкая художника. Кажется, в районе живота Хелена послышался звон металла. Даже тут навыки убийцы сработали безукоризненно, и Хелен успел отразить удар Джеффа. Улыбка будто вовсе поехал головой, что не могло не напугать вернувшегося художника. По лицу Джеффри стекает кровь, кажется, пробита голова. Улыбка стала несколько кривой и широкой, ещё шире, чем была. Правая рука, замотанная в рваный кусок чьей-то футболки, подвешена за шею и безжизненно болтается, да и сам Джефф ходит как-то неестественно. Хромает сильно. Он оказался в эпицентре поражения, о чём говорили ожоги на спине. Даже часть волос сожгло, оставляя маньяка с небрежным каре. Падая на колени, Джефф дрожит, и вскоре полностью заваливается на холодный пол, поджимая левую ногу и выгибая спину, перевернулся, отползая гусеницей к стене. — П-помо… помогите… — хрипел кто-то сверху, привлекая внимание. На ветках сосны застрял кровавый ангел. Общипанные крылья распластались безжизненно по сторонам, уныло свисая вниз и потягивая за собой тело, что вонзилось в толстую ветку насквозь. Парень остался без одной руки и ноги, потому и кровь капала густыми черными ошметками, образуя лужицу, в которой лежало бездыханное тело одного из первых женских прокси — Кейт. Она совсем не двигается, в отличии от других, едва-ли ползущих. Ред отчаянно стонет и закатывает глаза, роняя с лица маску в груду окровавленных перьев. Джек слышит голос друга и бросается к нему. Он не видит его, но чует, ощупывая маньяка. — Джефф, это я, Джек… успокойся… — Лью?.. Где… Лью?.. — шепчет Широкий Рот, растерянно оглядываясь, но брата рядом не было. Откуда-то из дома доносится душераздирающий крик и вопли истерики. Грохот, глухой стук чего-то тяжелого по полу и уши всех пронзает крик: — Маски! Хей, Маски! Не спи! Не спи! — из окна тотчас вылетает с треском ломающихся стекол рогатая голова трехглазой свиноподобной морды, в ухо которого вбит топор Тоби. Хелен в ужасе проводит взглядом существо, что буквально рассыпается в воздухе. Настораживающие крики подталкивают художника бежать к Тоби. Неужели сильнейший прокси пал, защищая дом? Ловко проскакивая в разбитое окно, Хелен делает кувырок и снова поднимается на ноги, замирая рядом с бездыханным телом старшего прокси. Белая маска разбита и крошится, медленно оголяя лицо прокси. Едва приоткрытые глаза устремили свой взор в никуда, обретая пустой стеклянный вид. Нет того привычного раздражения, только тишина, мёртвая и холодная, а теперь и пустая. Одежда пропитана кровью, и судя по дырам в куртке, руку приложили демоны. Сломанная рука едва держится на лоскутах кожи, безжизненно лежит рядом с телом прокси. Кровавые дорожки бегут из уголков губ, а рядом же сидят раненые прокси, до сих пор не верящие в уход своего лидера. Худи предстаёт без маски. Его лицо, как и лицо Джеффа не обошла страшная участь. Кое-где ожоги, глубокие царапины, а дрожащая рука сжимает пистолет. В голове прокси лишь одна мысль «зачем?». Никто, кроме прокси не видел и не знал, как ушёл Маски. А погиб он не за дом, и даже не за Слендермена, а за своих братьев, за свою семью. Он закрыл их от атаки демона, стал живым щитом, только ради Тоби и Худи, чтобы они жили дальше и нашли способ уничтожить Слендермена. Тоби уложил голову на грудь старшего брата, крепко обнимая его холодеющее тело. Сам младший лишился половины лица и глаза, остались глубокие ожоги вплоть до обугленных костей, из глазницы сочилась кровь и болталась пара-тройка мышц, но Тоби не чувствовал никакой боли, кроме распирающей изнутри душевной. Самым сложным для весельчака оказалось лишиться того, кого он всю свою сознательную жизнь раздражал. Он не мог его попросту отпустить и все пытался пробудить, лежа рядом с Маски в груде пепла с заваленными конечностями под досками. — Худи! Ну сделай ты! Ты сделай что-нибудь! Почему он не отвечает?.. Я его достал, да?.. Он обиделся и не хочет говорить?.. — шмыгая носом, Тоби перевел взгляд на Хелена и тихо прошептал. — Это из-за тебя же… — Ч-что?.. — вздрагивая, проморгал Хелен, ловя на себе устрашающие взгляды прокси. Худи сейчас не хотел и не мог ни о чём думать. Рука вздрагивает, и прокси, поднимая пистолет, спускает курок. Отис снова испуганно вздрагивает и из-за шока не сразу понимает, что прокси в него попал. У Брайана дрогнула рука, потому Хелен получил пулю в правое плечо, свалившись в сухую листву. Сжимая куртку на месте ранения, Хелен закричал от боли, приходя в себя. Юный маньяк быстро смекнул, что сейчас ему лучше уйти, иначе следующая пуля будет в голову. Художник быстро вскочил на ноги и побежал прочь, но услышал новый выстрел, и теперь боль пронзает ногу, заставляя мальчишку упасть в листву. Глаза застилают слёзы, и Хелен припадая к земле, тихо всхлипывая, быстро ползёт, прикрывая голову рюкзаком. Приходится обходить опалённую траву, кровавые тела, и наконец, скрываясь за углом дома, Хелен тихо плачет, с опаской посматривая назад. Не идёт ли Худи за ним, чтобы добить. Кажется, ещё вчера они спокойно о чём-то болтали, Брайан вызвался помочь и сыграть роль брата, помогая Хелену устроиться в школу и добиться своей цели. Бен за скромную плату добыл документы, а сейчас утопленник с хищной улыбкой скачет по разрушенным ступенькам и в материальном теле спокойно покидает дом, дирижируя руками и играя с огнём, который покачивается от дуновения ветра, и кажется, подчиняется Утопленнику.