Почему?

Это был обычный день. Пока что. Это был обычный я. Пока что. Это был обычный Чуя. Пока что. * * * Я лежал в кровати… Поправочка, в Чуиной кровати. Я лежал в ЧУИНОЙ кровати и смотрел на самого Чую. Боже, как он прекрасен… Но телефонный звонок рушит все мои планы на его волосы. В принципе, все мои планы: планы на жизнь, планы выпить поскорее аспирина, планы умереть вместе с какой-нибудь красивой девушкой. Но, вместо ожидаемого крика и визга, я услышал: — Доброе утро… у-э-э… милый, наверное… Ты чего глаза закрыл? Испугался что ли, дурачок? Что за нежный голос? Где вопли и летящие во все стороны подушки и тапки??? Я приоткрыл один глаз. На меня смотрел Чуя. Совсем не тот Чуя, которого я ожидал. Я думал, сейчас на меня будет кровожадно смотреть кровожадный кровопийца, а потом он будет кровожадно меня кровожадить и кровопить… Но на меня смотрел нежный и трепетный Чуя. Тот самый Чуя, который был со мной в Мафии. Тот Чуя, которого я, по словам Кое, унес с собой в Агентство. Тот Чуя, который куда-то очень надолго пропал. Чуя взял трубку. — Да. Мори-сан? Что-то случилось? Я совершенно свободен. До пятницы. Как сражение? Как большой риск? Зачем Порчу? Чуя изумился. Видимо, было что-то серьезное. Судя по выражению Чуиного лица — очень серьезное. — Ну нет, Мори-сан, ну там даже Акутагава справится! В смысле??? Как я должен тащить туда всех? Прямо всех-всех??? Я уже не слушал, что там Чуя орет. Мне просто было приятно слушать его голос. Было приятно смотреть на него. Какой же он все-таки красивый… Но вдруг он толкнул меня под бок и сказал: — Одевайся, красавчик. Там что-то серьезное. Мы быстро собрались и выехали. * * * Все были весьма удивлены тем, что мы с Чуей приехали вместе. Чуя на расспросы ничего не отвечал, я тоже старался помалкивать. А потом… Небо потемнело, поднялся ветер. Противные песчинки лезли в глаза. — Что это? — удивился Чуя. На его лице отразился неимоверный ужас. Чуя был очень напуган происходящим. Странно, он никогда не боялся сражений. Перед нами выросла кучка русских во главе с Достоевским. Резко куда-то пропал Гоголь с ножом в руке. Чуя нагнулся. Я тоже попытался увернуться. Но все было тщетно. Несколько человек вдруг стали корчится от боли. Чуя и я — в их числе. Было понятно: Гоголь быстро пронесся между нами, слабо порезал нас ножами. Потом Пушкин использовал свою способность. Над Чуей появился красный узор. Надо мной — синий. Я ужаснулся. Теперь умрет один из нас двоих. Боль колола по всему телу. Чуя несся к Пушкину: он хотел привести эспера ко мне. Он хотел всех спасти. Резко передо мной вырос Федор. Он держал в руке нож. Тот самый, которым чуть не убил меня. Он занес руку для удара, ударил… не меня. Чую. Он встал между нами двумя. Судя по виду, нож выл вымазан в яде. Федор попал в сонную артерию. Акико далеко. У Чуи не было шансов. Федор отошел в сторону. — Почему? — спросил я. — Почему ты меня спас??? — Потому что так правильно, — с усердием ответил Чуя. — Почему так правильно? — Потому что ты добрый, а я — злой… Лучше умру я, а не ты. Он упал на колени. Потом на землю. Все лучшее, что было между нами, пронеслось у меня в голове. Чуя закрыл глаза. — Прости, — прошептали его губы. В нем была частичка меня. Самая нежная, трогательная, ранимая… Я уже ничего не чувствовал. Боль ушла — Чуя ведь умер. За что? Почему? Я плакал. Сидел над его бездыханным телом и плакал. Я вынул из его горла нож. Занес его. * * * Дазай проснулся в холодном поту, вскочил. Я поинтересовался, в чем дело. Он разрыдался. Сбито рассказал мне, что ему приснилось, будто я спас его, пожертвовав собой. Я прижал его к себе. Какой же он трогательный и смешной. Так боится меня потерять… И я точно также. Он рыдал. — Тише… Тише Дазай… — шептал я.- Ты такой несчастный. Я — единственное, что у тебя есть. Так береги меня и свои нервы. Осаму кивнул. Улегся рядом со мной. — Как же я люблю тебя, Чуя, — зашептал он. — Я тебя тоже, — ответил я. Мы молчали. Когда я почти уже уснул, он прошептал: — Спасибо. И за что? Почему?