Почему?

Мы приехали к Чуе без происшествий. Несмотря на нетрезвое состояние, Чуя ловко вставил в замок ключ, при этом лукаво на меня посмотрев, как будто намекая, что мы к нему пришли не чай пить. Он усадил меня на кухне в компании бутылки белого вина, а сам пошел в ванную. Когда я уже допил вино, он вышел из ванной с полотенцем на бедрах и мокрыми волосами и взял себе бутылку красного. Когда он допил винишко, я поднял его на руки. Полотенце отлетело в сторону, полностью обнажив его. Мы отправились в спальню. Чуя стянул с меня рубашку и штаны так ловко, что я даже не заметил. Я сам снял носки, а он вцепился зубами мне в трусы… Странное ощущение, но мне понравилось… Чтобы он отстал от моего нижнего белья, пришлось со всей силы толкнуть его на кровать. Он упал на кровати на спину. Я залез сверху. Дальше у меня было все мутно, но, видимо, он был подобен самому Богу в ласках, потому что у нас все было долго и громко. Всхлипнув в последний раз, он откинулся назад. Я лег рядом с ним. Дело в том, что у него очень большая кровать. Я лег, ничего не чувствуя рядышком. Но потом он вдруг приятно оказался под боком, нырнул под руку и положил голову мне на плечо. * * * Осаму толкнул меня на кровать, залез сверху. Потом полез целоваться. По его неловким движениям было понятно, что он уже пьян в стельку. Он начал кусать меня за нижнюю губу, отчего та припухла. После того как я «мягко намекнул» ему, что так нельзя делать (= толкнул его голову пониже, к шее), он все-таки остановился и начал кусать уже шею, постоянно повторяя мое имя и то, как он меня любит. Я поцеловал его в макушку. От этого он сильно покраснел и дал перевернуть себя на спину. * * * Чуя начал целовать Осаму. Уголок губ, подбородок, шея, ключицы, грудь, твердый пресс… Дальше Чуе не давали пройти трусы Осаму. Чуя взял их зубами и стянул. Накахара лизнул кончик головки органа Осаму. Потом взял его в рот. Пускал его глубже и глубже. Дазай стонал, толкался бедрами к Накахаре. — Чу! Я… я… агрх… Чу-у-у! Мне так хорошо с тобой! Почему ты не любил меня так раньше??? — Осаму вовсю стонал и даже немного упирался. — Чу-у-у! Я так люблю тебя… Если бы не Сакуноске, мы бы сейчас были вместе в Мафии, и все было бы как раньше, и мы были бы счастливы!.. Чуе вспомнилось прошлое. Пьянки, потасовки. Потом похмелье, задания. Затем снова пьянки, но теперь они на время ушли… Неловкие клятвы, секс в туалете. Ну и что, что в туалете… Потом похмелье и стыд за ту ночь… Задание… Вечер в «Люпине»… Проведенная вместе ночь, но теперь на мягкой Чуиной кровати… Вот так и началась их любовь. Как глупо… И стыдно. И вот парадокс. Она также глупо и закончилась. Чуя и Дазай поссорились. Они наорали друг на друга прямо в офисе. Чуя узнал про многочисленные измены. Глупо расставаться из-за такого. Но от любви до ненависти один шаг… Или одна проведенная вместе ночь. Потом то дурацкое задание Сакуноске. Чуе приснился смешной сон, он уже забыл все обиды… хотел помириться. Но Дазая не было на месте. Чуя проверил все бары. Потом обзвонил все больницы — Дазаевы попытки суицида часто плохо заканчивались. Наконец, Чуя отчаялся и обзвонил все морги. И, ничего не добившись, ушел в глубокий запой. Наверное, глубочайший в истории. Осаму вновь оторвал Чую от грустных мыслей воплями и стонами. — Чу-у-у! Я… я… я все… Дазай кончил. Накахара все проглотил и вытер рот тыльной стороной ладони. Тогда Чуя поднялся к Осаму. Они начали ласкать друг друга. Прикосновения Дазая становились откровеннее и откровеннее. Дазай вошел. Чуя хорошо все это помнил. Это было как вчера. Они сидели в обнимку и целовались. Дазай обещал Чуе полмира и частичку себя. Полмира и еще мир. Руки Осаму коснулись Чуи. Он хорошо помнил каждый сантиметр гладкой бледной кожи. Только ладони Дазая стали больше. И теплее… Стоны Чуи громче и громче. Они целовались в ту ночь столько, сколько ни разу не целовались за всю жизнь. Они просто катались по кровати, стонали, целовались и любили друг друга… * * * У всех есть свои фетиши… Вот Чуя любит чужие шрамы… Особенно, шрамы Дазая. Чуя всех их помнит… Все до единого. Можно спросить у него, какой шрам у Дазая на левой лопатке, отчего он, кто его сделал, когда он появился, и больно ли Осаму, если на этот шрам надавить. Чуя знает все ответы: продолговатый тонкий шрам, похожий на царапинку, он от ножа, его оставил какой-то боец из Мимика, он появился двадцать седьмого октября, им с Осаму тогда было по семнадцать лет, и, да, Дазаю больно, если на него надавить. Чуя отлично умеет пользоваться этой информацией. Он прекрасно знает, какой шрам можно поцеловать, какой обязательно нужно укусить, и наоборот. Он знает, какие шрамы лучше погладить, а какие трогать вообще не стоит. Он любит шрамы Дазая. Также хорошо Дазай знает слова, которые надо сказать Чуе. Он знает, какие слова приведут напарника в неописуемый восторг, какие смутят, какие разозлят, но не сильно. Он знает, какие слова заставят Чую потрогать голову, проверить, все ли у него в порядке. Они знают все друг о друге… * * * Снова эти неловкие клятвы… Снова поцелуи. Они снова будут счастливы.