Как стать любимчиком

— Новости не самые утешительные, Сал, — Мейпл сидит в кресле напротив его стола. Нервно сдувает лезущую в глаза челку и раздраженно поджимает губы. Новости, по правде говоря, дерьмовые. Не критичные, но, тем не менее, они ощутимо вдарили под дых его планам и выстроенной стабильной системе. Кто-то достаточно активно пытался перебить их сделку с торговцем оружия. На их счастье, старый немецкий прохвост все-таки придерживается каких-то правил и не разрывает уже заключенные сделки с постоянными партнерами. Фишер хватает керосиновую зажигалку и тянется за сигаретами, вот только замирает на полпути. — Кто-то кроме нас с тобой и Роберта знает, кто наш поставщик? — мужчина проводит по выбитому металлическому рисунку. Картинка всей этой истории подозрительно кажется искаженной. — Нет. Даже Тодд не в курсе того, кто возит ему патроны, — девушка хмурится, кажется, она начала улавливать мысль. — Думаешь, у нас крот? — Исключено. Такое не хранится ни на одном из носителей, и имя этого старикашки нигде не светится, даже деньги переводятся на счет благотворительной компании в Австралии. Найти владельца — все равно, что искать золотой зуб в яме с дерьмом. Но все равно что-то не так. Этот чертов кто-то развернул активную деятельность против них. Вряд ли это тот крысёныш Верго. Он скорее нюхач, ищет информацию, собирает и выгодно преподносит своим плательщикам. Он мог быть тем, кто рассказал о немце, но вот только он не знает о нем. Более того, процитированное предложение было максимально выгодным только для продавца. Его хотели просто сманить, увести боевую поддержку от их банды. Но зачем? И без этой поставки они все еще будут хорошо вооружены. Вот только. Вот только это неплохо так ударит по его репутации. Старикашки, как пираньи, вцепятся ему в горло. Это было бы сигналом о том, что его идеально выстроенная система дала сбой. Черт. Времени оказалось не так много, как он рассчитывал. Кто-то активно напирает со всех сторон. Вот только кто это? — Что с этим мужиком из Нью-Йорка? — Пока тихо. Он просто развлекается. Ходит по паркам, магазинам, подолгу зависает у шлюх. Ключ от его номера мы пока еще не достали, но Меган обещала все организовать в ближайшее время. Иногда он задает наводящие вопросы, но глубоко не копает. Только вот… — Мейпл осеклась и замолчала. — Только что? Говори, — Салу кажется, что еще немного, и он просто взорвется от собственных мыслей в голове и горячего пламени необъяснимого гнева в груди. — Он познакомился с одной дамочкой из бутика, в который он захаживал. Пару раз водил ее на свидания и в номер, разумеется. Ничего необычного, но я решила на всякий случай пробить ее. В общем. Это твоя бывшая одноклассница, Рейчел Риф. -Дерьмо! — Фишер резко соскакивает со своего места, в гневе скидывает половину вещей со своего стола на пол и кидает зажигалку в стену позади девушки. — Сукин сын! Болтушка Риф. Ох, самая настоящая сплетница со времени средней школы. Она собирала все и про всех. Мешала в одну кучу реальные истории и глупые выдумки. Сал не очень близко общался с ней. Да, иногда она приносила ему пользу, сила слухов, которые она знала и распространяла, была ужасающей. Но с ней всегда нужно было быть осторожным, она хоть и глуповатая, но чрезмерно внимательная. Мужчина делает пару глубоких вздохов. Он бросает взгляд на часы на руке и устало падает обратно в кресло. Роберт уехал забрать Ларри со школы. Они должны были вернуться с минуты на минуту. — Прости, Мейпл. Я вспылил. — Все в порядке, Сал. Я понимаю тебя. Я бы тоже была в бешенстве, если бы кто-то рискнул лезть в мое грязное белье. Девушка морщится от собственных слов. И действительно, уж она бы позаботилась о том, чтобы стереть все упоминания о неугодном любопытном носе со всей планеты Земля. — Что будем делать, босс? — Это война. Кто-то из этих старых шакалов еще надеется поставить меня на место, как они любили говорить. И, судя по всему, в этот раз у них есть парочка козырных тузов в рукаве. — Будем пытаться угрожать им? — Нет. Если хочешь выйти победителем, а у твоего оппонента припрятаны козырные карты, Мейпл, нужно заставить его начать играть в шахматы. Дверь в кабинет распахивается, и на пороге застывают два озадаченных лица. — Что, черт возьми, произошло? — Ларри обеспокоенно оглядывает помещение, медленно обходит кресло Мейпл и садится на диван. Разбросанные по полу бумаги валялись белым настилом, а пепельница лежала перевернутой в куче окурков. — Чем вы тут занимались? — Не тем, чем я хотел бы заняться с тобой, — мужчина бросает взгляд на своего любовника, подмечая красные щеки и шею. — Роб, мне нужно встретиться с нашей старой знакомой Рейчел Риф. Хочу поболтать с ней, так, чтобы нам никто не мешал. Мейпл тебе все объяснит, а теперь простите, но мне нужно убраться на собственном столе. Сильва непонимающе оглядывается на девушку, но, судя по всему, понимает ее и без слов. — Как скажешь, Сал. Я все устрою. Когда они вдвоем уходят из кабинета, плотно закрыв за собой дверь, Фишер переводит взгляд на Ларри, осматривает его, оглаживая взглядом, и довольно улыбается, позволяя себе немного расслабиться. Заветный пульт в брюках приятно оттягивает карман. Мальчишка старательно отводит взгляд, и Сал не удерживается. Всего одно нажатие, и юный Джонсон хватает себя за плечи и падает грудью на свои колени. — Как прошел день, Ларри? Надеюсь, миссис Пакертон с большой гордостью расскажет мне о твоих успехах в сегодняшних тестах? — Парень не отвечает, только скулит сквозь зубы и пытается ровно дышать. — Подойди ко мне, — шатен поднимает на мужчину взгляд. Просящий, горящий и возбужденный. Юноша встает. Медленно, осторожно. Шаг за шагом двигается в сторону стола своего босса. Обходит его, встает прямо возле кресла мужчины. Тот разворачивается к нему. Оглаживает одной рукой бока, забираясь пальцами под одежду. Поднимается, вверх задирая футболку, давит на тут же твердеющую бусинку соска и довольно улыбается, когда наконец-то слышит полноценный стон. — Раздевайся, — за то, каким хриплым от возбуждения голосом он это говорит, Ларри готов не то, что раздеться, а душу дьяволу продать, если бы это сулило то самое вознаграждение. Парень ослабляет узел связанных на бедрах рукавов ветровки, и та падает возле его ног. Затем он стаскивает кроссовки, пиная их куда-то под стол. Тянет полы футболки вверх, медленно оголяя подтянутый торс. Ларри медлит совсем не из-за дрожи в коленях и слабости во всем теле. Ему нравится видеть, с каким голодом смотрит на него Фишер. Чувствовать, каким жаром отдают его фантомные прикосновения, и знать, что наливающееся свинцом возбуждение давит не только у него в штанах. Они не сводят взгляд друг с друга, когда шатен касается металлической пряжки на ремне. Грубо отделанная кожа немного царапает подушечки пальцев своими краями, и, признаться, возня с ремнем не нравится Джонсону до самых чертиков. Нужно взять на заметку и убрать эту деталь из своего гардероба. А снять джинсы помогает уже сам Сал. Он касается языком живота. Медленно спускаясь к линии одежды, огибает пупок и оставляет болезненный засос рядом с выпирающей тазовой косточкой. Тут же лижет широким жестом и прикусывает место под самым пупком. Ловко вытаскивает пуговицу и тянет язычок молнии вниз. Момент, когда Ларри остается без одежды, сливается для него в один сплошной жар чужого рта на лобке и крепкую хватку пальцев на ягодицах. Мужчина прижимает его к себе ближе, вдыхает запах молодой кожи, отгоняет беспокоящие проблемы подальше, пряча их сейчас как можно глубже. Потому что все, что ему нужно, — это его Ларри, горячий и отзывчивый. Совсем юный мальчишка, которого ломает от собственного смущения и возбуждения. Фишер поднимается, разворачивает его спиной к себе и укладывает грудью на стол. — Что, даже возражать не будешь? — Заткнись, пожалуйста, — Ларри прячет красное лицо в сгибе локтя. Свободной рукой упирается в край столешницы, чтобы просто было куда деть руки. Холодное лакированное дерево касается чувствительных сосков, и сотни острых мурашек пробивают его со всех сторон, тут же окатывая горячей волной до самых пяток. Сал шуршит одеждой за его спиной. Намеренно тянет время. Отстраняется на полшага и освобождается от мешающейся сейчас ткани. Рубашка опускается на подлокотник кресла, поверх он бросает брюки вместе с бельем, и наконец-то касается ладонями разгоряченной кожи. Парень громко вздыхает, отзываясь на прикосновение. Пальцы Сала совсем не нежные. На них множество мелких царапин и парочка мозолей, потому что два раза в неделю он выделяет три часа на совместный спарринг с громилой Пыхом в его зале и стрелковых упражнений с мишенью. Чтобы он не делал, он всегда стремился быть лучшим. Только так мог показать необходимый для всей банды пример и только таким его воспринимают всерьез остальные боссы города. Несмотря на всю эту черствость, жестокость и каменное равнодушие внутри он был очень горячим. И мысль о том, что такого Фишера позволено знать только Ларри, уже сама по себе окутывало дурманом. А ведь он всего лишь мальчишка из далекого детства. — Не отвлекайся, — голос у Сала хриплый от возбуждения. Джонсон чувствует, как его напряженный член скользит по пояснице, пока эти грубые пальцы мнут ягодицы и без конца дразнятся, поглаживая яички. Мужчина кусает его за плечо, болезненно впивается в молодую кожу, скользит по всей спине, не пропуская ни одного миллиметра и обновляя свои метки. Давит на поясницу, из-за чего шатен рефлекторно выгибается, поднимая бедра выше и приподнимаясь на носочках. Затем скользит по ложбинке между ягодицами и тянет за ножку вибратора. Ларри дергается. Выгибается с гулким хрустом и стонет во всю силу. Вот только времени на передышку совсем не оказывается. К разработанному входу тут же пристраивается разгоряченный член, и, по мере того, как легко он проскальзывает внутрь, стоны в кабинете становятся все громче. Фишер обхватывает его одной рукой за талию, прижимая к себе еще ближе. Другой хватает за темные пряди, наматывая их себе на кулак, и тянет с такой силой, что, кажется еще немного, и он сорвет скальп с мальчишки. Вот только Джонсон совсем не сопротивляется, а наоборот постоянно подкатывает бедра в такт движениям и без конца стонет, срываясь на хрипы. Все-таки он был в постоянном возбужденном состоянии на протяжении половины дня. Так что не удивительно, что парень кончает слишком быстро, не дожидаясь разрядки своего босса. А тот словно и не замечает ничего вокруг. Продолжает, остервенело врываться в податливое тело, пока напряженный внутри узел наконец-то не рвется, обдавая его кипятком и долгожданной негой. Они приводят себя в порядок абсолютно молча. И хоть каждый из них получил блаженную разрядку, напряжение в воздухе продолжало висеть и накаляется с каждой секундой. Ларри осторожно подбирает бумаги с пола, раскладывая их в разные стопки и сортируя по соответствию. Ставит перевернутую пепельницу на стол и устало вздыхает, смотря на кучу пепла и окурков, оставшихся на ковре. — Сал, — юноша зовет любовника, но тот лишь вопросительно мычит, продолжая смотреть невидящим взглядом на закрытую дверь. Отложенные беспокоящие мысли с удвоенной силой накрывают его со всех сторон. Жужжат в голове противным гулом, закладывая уши. Он упускает что-то очень важное, одну единственную деталь, которая до обидного очевидна, и которую никак не получается найти. Фишер устало трет виски, и не застёгнутые манжеты рукавов спадают до самых локтей. Джонсон садится к нему на колени, нагло седлая его бедра, и зажимает лицо мужчины в своих ладонях. Ловит его расфокусированный взгляд и внимательно всматривается в голубую радужку. — Что случилось, Сал? — Ничего. Просто кто-то пытается расшатать у нас почву под ногами, но все будет в порядке, — мужчина накрывает пальцы юноши своими ладонями и закрывает глаза, чувствуя необходимое ему сейчас тепло. — Прекрати, я слишком давно тебя знаю, — Ларри оглаживает скулы с проступающей редкой щетиной и невесомо целует в висок. — Верно, — Фишер ухмыляется этой фразе и прижимает парня ближе к себе, утыкаясь носом в его грудь, перебирая пальцами каштановые волосы. Удивительно, что, несмотря на свой темный цвет, иногда они отливают рыжими бликами на кончиках. — Очень давно. Дольше тебя, меня никто не знает.  — Разве что мама, — парень смеется и прижимается к голубой макушке подбородком, поправляя чужой хвост из волос. — Да. Лиза, она… — Сал резко останавливает себя. С силой хватается за футболку на чужой спине, болезненно сжимая распущенные каштановые волосы. Мужчина отодвигает от себя парня, безумно всматривается в его обеспокоенное лицо и ругает себя на чём свет стоит за такую тупую оплошность. Кто еще в этом чертовом мире мог знать настолько хорошо Сала Фишера, молодого босса в Нокфеле, чем тот, кто когда-то учил его? Мужчина, который когда-то был так близок к нему, тот, кто дал ему возможность иметь эту власть. И тот, кто много лет назад пытался разлучить его с Ларри. Проклятый Джим Джонсон, единственный человек, которому он позволил уйти живым.