Наш уютный тихий дом

Около одиннадцати лет назад Северусу слишком хорошо знакомы все эти навязчивые лекарственные запахи - большинство из медикаментов, использующихся в Мунго, если и не созданы им собственноручно, то уж точно сделаны по его рецептам. Некоторые из них в экстренном порядке были приготовлены буквально вчера, под гнётом неизбежности и неконтролируемого страха за жизнь человека, обитающего в этой типичной, безликой палате вот уже без малого пару месяцев. Вполне нормально для маггла. Непозволительно долго для волшебника. Никогда ещё Мунго не получал от него столько лекарств за каких-то три дня: особенный для Северуса пациент ощутимо сдаёт последнее время, частички жизни покидали его из часа в час, в усиленном темпе, и Северус только сейчас, более-менее расслабившись, понял, насколько износилось его собственное тело без пищи, сна и психологического отдыха. Вся эта белизна вокруг раздражает – белые стены, кровать, постельное бельё, стул и стол, усыпанный пустыми пузырьками. Чёрная ваза с бледно-жёлтыми розами выделяется на блёклом фоне больничной палаты, контрастирует с вечерним снегопадом за высокими окнами без занавесок. К Рождеству Северус всегда относился достаточно прохладно, но в этом году праздник, мягко говоря, выглядел неуместной жестокой шуткой. Двенадцать месяцев назад практически все его друзья, на тот момент живые, традиционно собрались вместе, а Ньют, выбрав не в пользу родительского дома, внезапно навестил его, решил провести Рождество в компании ворчливого, но в тайне весьма счастливого зельевара. В этом же году Северусу пришлось с болью наблюдать за тем, как Ньют медленно умирает, поддерживая по сути бесполезными микстурами и практически каждую минуту проклиная себя за глупость и бессилие. Могила Лили и Джеймса рядом с древним захоронением Игнотуса Певерелла, присыпанная снегом и покинутая почти что всеми, кто ранее с энтузиазмом навещал дом Поттеров, пополнила кладбище Годриковой впадины. Как ни крути, а более отвратительного Рождества в жизни Северуса ещё не было. Единственное, что остаётся – только ждать: всё возможное было сделано, и Свеверус, позволяя себе наконец-то остановиться, устало облокачивается на спинку раздражающе-белого стула, рассеянно вглядывается в осунувшееся побледневшее лицо Ньюта. Его веснушки, кажется, совсем потускнели, а тело, поражённое неизвестным смертельным проклятием, остаётся неподвижным и тонким, болезненно хрупким. Два-три дня – и к Северусу больше некому было бы приходить, некому было бы дарить бесполезные сентиментальные подарки на глупые праздники. Вместе с Ньютом из жизни Северуса исчезло бы то самое, светлое и хорошее, чего он сам себе, к сожалению, обеспечить никогда не сможет. Однако ситуацию удалось исправить, и не имеет значения, сколько Северусу пришлось заплатить за малейшую лазейку: он осторожно, словно бы на пробу, касается кончиками пальцев светлых рыжеватых волос, лишённых привычного блеска, дёргает за прядь (когда бы ещё возможность представилась?). Другая рука по инерции всё ещё крепко сжимает опустевший флакон из-под лекарства, главный ингредиент которого обошёлся Северусу крайне дорого. Поместье Саламандр, около года назад В нос попадали частицы пыли. Редкие лучи тусклого магического света выцепляли из кромешного мрака пустынное, на вид заброшенное помещение с каменным грязным полом и тёмными углами, заваленными старой рухлядью. Комната практически не использовалась, служа хозяевам поместья чем-то вроде склада, однако сегодня в ней столпились неожиданные посетители. Несколько фигур в длинных чёрных мантиях окружили их плотным кольцом, угрожающе ощетинившись палочками, готовые безжалостно, буквально в любую секунду, выпустить убивающее. Рядом тяжело, хрипло дыша и бездумно шаря по полу руками с судорожно скрюченными пальцами, лежала уже подвергнутая Круциатусу мать. Следующим на очереди оказался Тесеус, и Ньют, панически обдумывая любую возможность избавить от мучений хотя бы старшего брата, с трудом удерживался на грани между холодным рассудком и ужасом, напрочь лишённым всякого проблеска разума. - Круцио, - практически буднично нарушает тишину тихий, обманчиво равнодушный голос из-под капюшона мага во главе остальных, и Тесеуса скрутило волнами неестественно сильной, пронизывающей насквозь магической боли. Мать, обессиленно наблюдая за выгнувшимся телом старшего брата, сжалась на полу в клубок и придушенно заплакала. Ньют и сам почувствовал потоки горячей влаги на собственных щеках. Отец, уже получивший изрядную дозу мучений, лежал рядом, на боку, не выдержав и потеряв сознание. С другой стороны распласталось безжизненное, уже наверняка остывшее тельце Алфи, их домашнего книзла, храбро кинувшегося на защиту хозяев. Никто из членов мирно ужинавшего семейства не мог ожидать нападения около десяти тёмных магов, внезапно окруживших дом и стремительно ворвавшихся в гостиную с палочками наготове. - Повторяю вопрос: где они? Мать зарыдала в голос, протягивая руки в сторону рухнувшего на бок тяжело дышащего Тесеуса, с широко раскрытыми закатившимися глазами. Изо рта на некоторое время лишившегося разума брата стекала тонкая ниточка слюны. Ньюту кажется, будто внутренности скручиваются в однородную массу и подкатываются к горлу - грудь тяжко сдавливает первыми рвотными позывами. - Авада Кедавра. Дыхание обмякшего Тесеуса навсегда остановилось, и мать буквально захлебнулась рыданиями, подползая к нему и сжимая безжизненное тело, бездумно укачивая, словно в трансе. В одно единственное мгновение внутри Ньют ощутил звенящую, почти что осязаемую пустоту. Этого не должно было случиться. Происходящее до боли напоминало сон: страшный, ужасный, леденящий душу кошмар, от которого просыпаешься, обливаясь холодным потом, но, постепенно успокаиваясь, засыпаешь снова. Потому что в реальности всё по-старому. - Это бессмысленно, - было последним, что смог расслышать сквозь пелену отчаяния Ньют прежде, чем его реальность окутала чернота.

***

Семейство Саламандр обнаружили в одном из подвальных помещений родового поместья вскоре после того, как Северусу стало остро недоставать компании внезапно переставшего наведываться в гости Ньюта. И практически все они оказались мертвы. В живых, как описывала любительница громких происшествий известная скандалистка Скиттер, оставался лишь самый младший, да и то - исключительно по счастливой случайности. "Последнему уцелевшему наследнику рода Саламандр повезло пережить нападение", - вычитал Северус в одой из газет, пестревших заголовками на подобии "Убийство целого семейства" некоторое время после обыска родового гнезда некогда великих магозоологов. Вот только Северус это случайностью, и уж тем более - счастливой, предсказуемо не считал. В заключении медэкспертизы Мунго было отмечено, что Саламандр жестоко пытали круциатусом до потери разума и жизнеспособности, а потом прокляли, напоследок, так сказать, практически посмертно. Чтобы уж наверняка. Вместо того чтобы просто использовать быстрое, безболезненное убивающее, их мучали до последнего, буквально по крупице вытягивая жизнь. Ньюта же постепенно отравляли сильные, тяжёлые тёмные чары, от которых на памяти Северуса существовало лишь одно лекарство. И получить его не представлялось ни единого шанса без перспективы добровольно продать душу самому дьяволу. Образно выражаясь, примерно так оно и получилось - Северус, буквально потерявший опору под ногами от острого чувства холодного, бесконечно мучительного отчаяния, проводя в тщетных попытках отыскать спасение чуть ли не каждую секунду, практически без сна и пищи, понимает, что безвыходная ситуация требует вынужденных решений. Пришлось пойти на крайности и попросить помощи у человека, падкого на знания и влияние, талантливого манипулятора, просто хорошего знакомого, если не друга. Риддл, заинтересованный в исцелении Ньюта, недавно потерявший лучших друга и подругу, согласился оказать ему весьма недешёвую услугу, в ответ попросив то, чего Северус не мог ожидать от слова совершенно - помощь с усыновлением осиротевшего Гарри, попавшего под опеку сумасшедшей семейки полоумной сестрицы покойной Лили. Большинство родовитых волшебников находилось в курсе нашумевшего убийства Поттеров, считая Риддла основным подозреваемым, однако Северус почувствовал облегчение, узнав о его желании забрать Гарри к себе в особняк Гонтов. Всё же мальчишка - волшебник: Тому определённо под силу воспитать его, как следует, согласно ценностям и желаниям покойных Поттеров. Ко всему прочему, Гарри получит его фамилию, а вместе с ней - покровительство. Единственное лекарство, редкий, бесценный философский камень (хотя бы несколько граммов толчёного осколка), было под силу достать исключительно Тому. От Северуса требовалось регулярно наводить справки об участниках судебного заседания по делу Поттеров, искать среди работников министерства сторонников Дамблдора, подбирать единомышленников и потенциальных Пожирателей, копаться в законодательстве с намерением отыскать лазейки. Гарри несомненно заслуживал находиться под защитой близкого друга семьи, и Северус выплатой долга убивал одновременно двух зайцев: спасал Ньюта и обеспечивал будущее небезразличного человека. Подобным образом текли размышления ровно до тех пор, пока на практике дело не обернулось несколько под иным углом. Как оказалось, его ожидало множество сомнительных дел, которые Том называл "грязной работой". Ко всему прочему, Риддл, окончательно привязывая Северуса к собственному делу, посвящает его во многие детали, непредназначенные для чужих ушей, и в итоге просто не в состоянии позволить себе отпустить приближённого, знающего непозволительно много. Считая его близким другом, Том всё равно оставался наследником Слизерина. Тем самым дьяволом, которому Северус так легко заложил душу, но, во всяком случае, это того стоило. - С-сев?.. - медленно раскрывшиеся глаза пришедшего в сознание Ньюта смотрели словно бы в пустоту, и всё же это были самые знакомые и привычные глаза из всех, которые когда либо знал Северус.