Через терни к звездам

***

Дворец санджак-бея в Амасье. — Может не стоит? — в который раз спросила черноволосая, бледная девушка с напуганным лицом, наблюдая за госпожой, которая спешно собирала драгоценности в небольшой мешочек. Руки у султанши мелко дрожали, глаза лихорадочно блестели, она закусывала губы, пытаясь справится с волнением. — Стоит, — резко сказала Альфия Султан, наградив служанку злым взглядом. Айше-хатун вздрогнула и побледнела. — Я не позволю отнять у меня сына, — эмоционально заметила она, покосившись на спящего на тахте шехзаде Мурада, единственного выжившего сына шехзаде Махмуда. — Но… — Никаких но, Айше, ты должна подчинятся моим приказам, — с нажимом проговорила Альфия Султан, которая несколько дней не находила себе места от волнения и переживаний. К счастью, Дениз Султан слишком плохо переносила гибель сына, шехзаде Орхана, и Альфия без препятствий забрала Мурада из лап этой львицы, которая не смогла уберечь своих шехзаде и потеряла все, что имела: власть, богатство, султанат. — Дениз Султан найдет вас, — уверенно заявила Айше-хатун, пытаясь отговорить Альфию Султан от побега. Однако страх за сына начисто лишил ее рассудка, что султанша, и раньше необремененная большим умом, приняла безрассудное решение, за которое многие могли лишиться головы. И она в том числе. — Дениз слишком раздавлена горем, — презрительно сказала Альфия Султан, надевая черный плащ с глубоким капюшоном. Она надеялась сбежать из Амасьи и вообще из Османской Империи, лишь бы слуги нового султана не нашли ни ее, ни маленького Мурада.       Альфия, вопреки мнению Дениз Султан, не была настолько глупа, чтобы ничего не понимать. Султан Мехмед, который со дня на день взойдет на престол, исполнит закон Фатиха, чтобы избежать смуты и удержать в руках власть. Султанша не сомневалась, что Мехмед сделает это, омоет руки в крови. Она видела шехзаде и даже Махмуд так не пугал ее холодностью и жестокостью. Альфия не сомневалась, что из столицы в Амасью уже едут немые палачи, чтобы отнять у нее сына.       Наконец, когда сборы были завершены, Альфия взяла на руки спящего сына и с любовью вгляделась в его невинное, чуть смугловатое личико. Да, она была не самой лучшей матерью, ее больше волновали покои Господина, но сына она любила, как могла.       Альфия Султан посмотрела на спящую в колыбели маленькую дочь, так похожую на шехзаде Махмуда, и устало вздохнула. С одним ребенком на руках сбежать не просто, а с двумя тем более, и она приняла тяжелое решение оставить дочь во дворце. Маленькая султанша не претендовала на трон, значит, она в безопасности. Оставалось надеяться, что Альмас Султан, повзрослев, поймет мать, бросившую ее.       Давя злые слезы, Альфия Султан покинула опочивальню и вместе со служанкой, захватившей мешочек с драгоценностями, устремилась на кухню, где имелась дверь, ведущая во двор.       Султанша несколько дней вынашивала план побега, подкупала стражников, евнухов и поваров, чтобы они обеспечили ей безопасный путь к спасению. Она как никогда была полна решимости уберечь маленького сына, не отдать его в лапы нового султана.       На кухне Альфию Султан уже ждал евнух, который открыл дверь и позволил госпоже покинуть дворец. Оказавшись на улице, султанша полной грудью вдохнула свежий воздух и прищурилась. Ей показалось, что она внезапно оказалась на свободе, словно ее выпустили из золотой клетке. Но желанная свобода была все еще далеко. От этого Альфие казалось, что за ней по пятам идут палачи.       Порыв ветра смахнул с головы черноволосой госпожи капюшон, и она поморщилась от холода, но, не желая тратить время, поспешила за евнухом, который повел ее узкой тропинкой к неприметной железной калитке. Он отворил ее и посмотрел на Альфию. — Спасибо, — сказала султана, протянув слуге небольшую подвеску, подаренную шехзаде Махмудом в день, когда он узнал о беременности фаворитки. Украшение было дорого султанше, однако маленького сына она любила намного больше. — Берегите себя, — негромко промолвил евнух. Султанша натянуто ему улыбнулась, а после вместе со служанкой скрылась в ночной темноте. Мужчина же смотрел им в след, надеясь, что, хотя бы одна мать сможет уберечь свое дитя от страшной участи. Конечно, он уважал закон, но, несмотря на все горести, не мог понять необоснованную жестокость, из-за которой умирали маленькие дети и невинные люди.       За свою жизнь старый евнух многое увидел, и не хотел больше в этом участвовать, поэтому и решился помочь султанше. Он, вздохнув, запер калитку и поспешил во дворец, воровато озираясь. Евнух боялся, что его кто-то увидит и доложит о ночной прогулке Дениз Султан.       Они добрались до порта уже на рассвете. Альфия Султан так устала, что едва перебирала ногами. Шехзаде Мурад все еще спал на руках у матери, у которой от ноши болела поясница и руки. — Нужно найти корабль, — промолвила Альфия Султан, когда они вышли на пристань. Айше-хатун тоже устала, но постоянно озиралась назад, на большой и величественный дворец, расположенный на холме. Конечно, служанка хотела вернуться в тепло и уют, но бросить султаншу, которую однажды предала и чьи кровавые приказы выполняла, не могла. — Но к кому подойти? — спросила Айше-хатун сиплым голосом. Альфия Султан сама не знала. Она бежала в спешке, продумав только план побега из дворца, а что делать дальше султанша не знала. Именно в этот момент шехзаде Мурад внезапно заворочался, а после заплакал, разбуженный шумом и холодом. — Тише, сынок, тише, — попыталась успокоить сына султанша, но мальчик лишь сильнее рыдал. Дворец санджак-бея в Манисе.       Красивая молодая девушка с золотисто-русыми волосами нервно расхаживала по покоям, одергивая то и дело подол черного, траурного платья. Уже неделя прошла с того дня, как во дворце узнали о смерти шехзаде Абдуллы, а его гарем распустили. Кого-то продали на невольничьем рынке, кого-то выдали замуж, кого-то отправили в охотничий домик.       Ясемин-хатун готовилась к отъезду в столицу, прощаясь со слугами и дворцом, ставшем для нее домом. Фаворитка шехзаде надеялась, что их возьмет под покровительство Михрумах Султан, с которой она поддерживала отношения.       Судьба Эмине Султан же была неизвестной, именно поэтому султанша не находила себе места и металась по покоям, как зверь в клетке. Она то и дело косилась в сторону спящего в колыбели маленького сына и сердце ее сдавливала тревога.       Еще год назад она желала, чтобы его не было, чтобы он умер, а теперь не представляла жизни без сына. Шехзаде Сулейман наполнил жизнь Эмине Султан смыслом, но она тревожилась о его дальнейшей судьбе. Сразу после вести о смерти шехзаде Абдуллы, которая ничуть не тронула белокурую султаншу, Ясемин-хатун сообщила ей о законе Фатиха. — Зачем тогда заставлять девушек рожать? — спросила тогда испуганная Эмине Султан. — Чтобы династия была сильна и ее продолжил достойнейший, — ответила Ясемин, а Эмине Султан ощутила вспышку злости. Жестокая, дикая, варварская страна. Как можно убивать братьев и племянников? Это бесчеловечно и неправильно. Но, как говорится, суров закон, но он закон.       А сегодня утром пришло письмо из столицы, от единственного выжившего сына султана Баязида, будущего падишаха, с приказом явиться в столицу. Ясемин-хатун начала подготовку к отбытию, а Эмине Султан терзалась мрачными предположениями.       Она столько всего вынесла и ради чего? Чтобы ее маленького сына, Сулеймана, задушили шелковым шнурком. Однако сопротивляться воле будущего правителя — самоубийство, у Эмине не было сомнений, что в случае побега ее найдут и казнят. А так у султанши был минимальный шанс спасти сына, и она готова была ползать в ногах у нового султана, чтобы уберечь единственного ребенка. — Султанша, — в покои вошла служанка, которая взволнованно посмотрела на девушку. — Все готово, — огласила она приговор.       Эмине Султан подошла к колыбели, дрожащими руками взяла из нее сына и, прижав его к груди, как величайшее сокровище, направилась к выходу. В голубых глазах девушки собирались слезы, и она ощущала неизбежность. Ей казалось, что она восходит на эшафот. Выйдя из дворца, Эмине Султан увидела Ясемин-хатун, которая отдавала Гюльфем-хатун последние распоряжения касательно дворца. Женщины стояли со слезами на глазах, предчувствуя разлуку и с трудом сдерживали рыдания. Маленькая и мрачная Бахарназ Султан стояла подле матери, но увидев Эмине и братика, она довольно улыбнулась и поспешила к ним. — Если что, навещай меня, Гюльфем, — промолвила Ясемин-хатун надломлено, глядя на верную служанку, которая поддерживала ее во всем. — Надеюсь, я обрету покой, — добавила она мрачно, окинув прощальным взглядом дворец санджак-бея. — Надеюсь так и будет, — кивнула Гюльфем-хатун, в глазах которой начали собираться горькие слезы. — Может, все-таки поедешь с нами? — спросила Ясемин-хатун с надеждой. Ей не очень-то хотелось расставаться с единственным другом, но Гюльфем-хатун, столько лет прожившая в гареме, устала от вечных смертей и интриг. — Спасибо за предложение, султанша, но я, пожалуй, откажусь, поеду к сестре в Бурсу, — улыбнулась едва заметно Гюльфем-хатун. — Что же, это твой выбор, — натянуто улыбнулась Ясемин-хатун, хотя в ее глазах царила боль и печаль. Она сжала губы, чтобы не выдать растрепанных чувств. На сердце у женщины царила тревога. Женщина посмотрела на такую же встревоженную Эмине Султан и кивнула ей.       После прощания, наложницы шехзаде Абдуллы сели в карету, которая по пыльной дороге понеслась в сторону столицы.       Эмине Султан, расположившись напротив Ясемин-хатун, трепетно прижимала к груди маленького сына и смотрела в его маленькое смугловатое личико. Мальчик спал и не ведал, какие мрачные думы преследовали его мать.       Эмине Султан с трудом сдерживала панику, не зная, что делать. Может, стоило сбежать? Но куда? Новый правитель нашел бы их, где угодно. Султанша торопливо смахнула с щеки одинокую слезинку, не желая, чтобы кто-то видел ее слабость. Страх за сына заставлял ее быть сильной. Эмине Султан посмотрела в маленькое окошечко, за которым царила кромешная темнота. Всего несколько дней отделяет ее от встречи с султаном. Девушка надеялась, что сможет уговорить его не убивать Сулеймана. А вдруг немые палачи встретят их у ворот? Стамбул. Дворцовая площадь. Два дня спустя.       Всего несколько метров отделяло его от трона. Каких-то несколько метров. Однако шехзаде Мехмед не чувствовал ни радости, ни волнения. Он равнодушно смотрел на ворота, ведущие на площадь, на которой уже собрались янычары, паши и беи, на которой стоит Османский Престол, ради которого брат шел на брата, отец убивал сыновей, а матери шехзаде плели кровавые интриги…       Уже несколько дней Мехмед задавался вопросом, стоит ли трон потерь? Если бы он мог вернуть отца, братьев, жену, если бы мог… Но даже власть правителя не наделит его властью над жизнь и смертью. — Вы готовы, мой господин? — негромко спросил Онур-рейс, который прибыл несколько дней назад на похороны дочери. Он занимал почетное место по правую руку от Шехзаде. По левую руку от него стоял султанзаде Осман, который взволнованно поглядывал на друга. — Разумеется, — отозвался негромко Мехмед, посмотрев на командующего флотом. Дрожь прошла по его телу, когда он встретился с ним взглядом. У Онура-рейса были ярко-зеленые глаза, горящие на смуглом лице. Сердце шехзаде сдавила невыносимая боль, а перед внутренним взором вновь предстало лицо убитой жены. — Не волнуйтесь, — ухмыльнулся Онур-рейс. — Весь мир падет к вашим ногам, Повелитель… — Мне не нужен весь мир. Будет достаточно падения Сефевидов, — мрачно заметил шехзаде Мехмед, а в его глазах промелькнула небывалая злоба и ненависть. От этого Онур-рейс нахмурился. Из всех сыновей султана баязида он поддержал Мехмеда не только потому, что он — муж его единственной дочери, а за то, что он обещал стать сильным правителем. Однако события, случившиеся за последний год, очень изменили Мехмеда, и Онур-рейс боялся, что вся империя утонет в крови. Небезосновательно, между прочем. Шехзаде отныне влекла только месть, и что-то подсказывало Онуру, что он не остановится, пока последний представитель враждебной династии не падет от его руки.       Наконец, ворота отворились, и новый султан вышел на дворцовую площадь и сел на престол, расправив плечи и выпрямив спину. Он обвел толпу взглядом, думая о том, что на троне должен сидеть вовсе не он. — Империя погрязнет в войне, — проговорил тихо один из беев, глядя на шехзаде. — Я слышал, что из всех сыновей султана Баязида, наш новый Повелитель самый свирепый и жестокий. — Говорите тихо, Аяз-паша, — промолвил негромко Ильяс-бей, сын Онура-рейса, призванный ко двору. Ильяс должен был стать зятем династии, жениться на Фатьме Султан, когда закончится траур. Конечно, он не знал султаншу, но надеялся, что брак с ней поможет достичь высот.       Аяз-паша, муж Хатидже Султан, дочери Михрумах Султан, улыбнулся, глядя, как паши поочередно подходят к падишаху и целуют край его кафтана. Он поддерживал шехзаде Абдуллу, поскольку был зятем Михрумах Султан, но судьба распорядилась иначе. Тем временем из башни справедливости за церемонией наблюдали султанши. Дефне Султан, облаченная, как и сын, в черное, закрытое платье, расшитое золотой тканью, не улыбалась и серьезно глядела на восседающего на престоле сына. Конечно, она хотела, чтобы именно ее первенец стал падишахом, но Дефне не думала, что это произойдет так скоро.       Боль потери все еще жгла ее душу. Ночами ей снился покойный супруг, от которого, как и от его сыновей, не осталось даже тела. По данным разведки все тела свалили в одну кучу и сожгли. Осознание этого рождало ужас, к тому же Дефне боялась потерять единственного выжившего ребенка.       Мехмед был так молчалив и угрюм, а в его серых глазах тлело нечто жуткое, что страх охватывал душу султанши всякий раз, когда она глядела на сына. Мехмед будет мстить за многочисленные потери династии, за все жертвы и ничто его не остановит.       Дефне Султан оставалось только молиться, чтобы Аллах уберег от смерти ее ребенка. Рядом с Валиде Султан, по правую и по левую руку от нее, стояли Михрумах Султан и Айше султан, дочери покойного султана. Обе были угрюмы, но по разным причинам. Михрумах Султан больше переживала не из-за безвременной кончины мужа и старших сыновей, а из-за своего будущего. Казалось бы, она избавилась от ненавистного брака, как и хотела, но Дефне Султан явно придумает что-нибудь, чтобы отправить ее подальше от столицы. Султанша запросто могла отнять у нее все, что принадлежало ей по праву рождения и крови, но пока Дефне не принимала активных действий, была слишком увлечена горем. Айше Султан же горевала. Она очень любила отца и братьев, хотя и не была с ними близка. Но они были частью ее семьи, частью ее души.       Черноволосая Айлин Султан, облаченная в темно-синее платье, неотрывно смотрела на султанзаде Османа, в которого была влюблена. Она плохо переживала гибель отца и братьев, из-за чего в очередной раз поссорилась с матерью, которая не разделяла ее горя. В столь нелегкое время только старшая сестра Хатидже Султан, прибывшая вместе с мужем ко двору из далекого Египта, разделяла ее горе. Был еще Осман, который после церемонии восшествия на престол нового султана хотел просить его о позволении на брак. — Папа теперь Повелитель? — спросила звонко Ханзаде Султан. Присутствующие вздрогнули и взглянули на рыжеволосую девочку, облаченную в нарядное платье. — Да, Ханзаде, — кивнула Валиде Султан, улыбнувшись внучке. — Значит, и Осман тоже станет Повелителем? — с детской непосредственностью спросила Ханзаде Султан. Гюльбахар Султан опасливо покосилась на Валиде Султан, взяв дочь за руку. — Если Аллаху так будет угодно, то да, — ровным голосом ответила Валиде Султан. Мехрибан Султан, тоже присутствующая на церемонии, уязвленно посмотрела на Дефне Султан, но промолчала. Она была до того невесомой и незаметной, что на нее все так же никто не обращал внимания. Несколько часов спустя. Топкапы. Халиме-хатун вышла из комнаты для фавориток и, подойдя к перилам, надменно посмотрела вниз. Немногочисленные наложницы поедали сладости и веселились. Накануне гарем покойного султана был распущен, а новому падишаху рабынь еще не покупали. Халиме-хатун помрачнела. Когда купят наложниц, попасть к султану будет непросто. Но девушка была полна решимости бороться, только за что?       Мехмед не был очарован ее красотой и умом, он не разговаривал с ней, когда звал к себе. Утолив желание, мужчина равнодушно поднимался с кровати, накидывал на плечи халат и приказывал Халиме уйти прочь. В первый раз девушка испытала небывалое унижение и обиду, словно ее использовали и выбросили, а она-то размечталась. А после нескольких раз привыкла к такому обращению, хотя самолюбие пылало от унижения.       Халиме-хатун, вздохнув от скуки, спустилась вниз, намереваясь хоть немного развеяться. Она сидела в комнате несколько дней, вышивала, читала, пыталась писать стихи, посвященных Мехмеду, чтобы хоть как-то смягчить его, но скука овладела ее душой. Неожиданно в гарем вошла высокая и статная светловолосая девушка, облаченная в светло-голубое платье. Рядом с ней шла черноволосая наложница в сером наряде.       Халиме-хатун нахмурилась, видя еще одну соперницу. Пару дней назад из Старого Дворца вернулась фаворитка султана Мехмеда, попавшая в опалу. В ссылке она родила дочь, которую назвали Асхан Султан, и теперь Айнур-хатун, а в прошлом Оливия, вошла в семью Повелителя.       Айнур-хатун была красива и явно неглупа. Она вела себя осторожно, ко всем относилась почтительно, но в ее серых глазах царило нечто темное и опасное. Халиме-хатун почти сразу увидела в ней соперницу, но пока Айнур не пользовалась расположением султана. Из-за недавних родов, разумеется. — Айнур-хатун, какое красивое у вас ожерелье, — промолвила одна из рабынь, приблизившись к фаворитке. Та высокомерно ухмыльнулась, дотронувшись рукой до ожерелья из сапфиров. — Его султан подарил? — тут же начали расспрашивать наложницы. — Да, — произнесла Айнур, довольная вниманием. — Повелитель сам сделал его для меня в качестве благодарности за рождение султанши, — хвастливо улыбнулась фаворитка, отчего Халиме-хатун закатила глаза. Это не укрылось от цепкого взора Айнур-хатун. — У тебя есть, что сказать, Халиме? Или ты завидуешь? — Было бы чему завидовать, — сладко улыбнулась Халиме-хатун. — Ты в опале, господин на тебя даже не смотрит, а вместо сына-наследника ты родила ему девочку. — Следи за словами, Халиме, у меня еще будет сын, — сохраняя самообладание, промолвила Айнур, хотя в ее глазах промелькнуло нечто недоброе. — Разумеется, — улыбнулась ее собеседница. — Если, конечно, он снова тебя не вышлет куда-нибудь. Несколько дней спустя. Стамбул. Топкапы. — То есть, как сбежала? — спросил султан Мехмед, восседая на троне с весьма грозным видом. Он сверлил раздраженным взглядом Дервиша-агу, который молчал, не зная, что сказать. — Дениз Султан сообщила в письме о побеге Альфии Султан вместе с маленьким шехзаде, — ответил Дервиш-ага, опустив голову. Султан взвился на ноги и заходил по опочивальне. — Немедленно отыщите эту неверную, — процедил раздраженно падишах, метнув в сторону слуги неописуемый взгляд. — Я уже отправил людей на их поиски, господин, — промолвил учтиво Дервиш-ага. После этого Мехмед позволил ему покинуть опочивальню, а сам, выйдя на террасу, подошел к перилам и посмотрел на Босфор.       Мужчина не знал, как ему поступить с племянниками. С одной стороны, ради себя и ради своих детей он даже отдать приказ о казни маленьких шехзаде, а с другой — Мехмед не хотел проливать кровь невинных детей, которые даже жизни не видели. Разве это справедливо?       Мехмед помнил, смутно, но помнил, как за ним пришли люди Нурбану Султан, чтобы забрать его жизнь. Ничто не смогло стереть те ужасные минуты из его памяти, хотя ему было всего три года, как и маленькому Мураду, сыну Махмуда. Что же ему делать? Руководствоваться разумом или же проявить милосердие? И какова вероятность, что его не «отблагодарят» за это милосердие? Мехмед не знал, что ему делать. Как жаль, что рядом нет Амрийе Султан, которая всегда поддерживала его. — Повелитель, — на террасу вышел султанзаде Осман, облаченный, как и султан в траурные одежды. Он поклонился и сообщил: — Из Манисы прибыли жены шехзаде Абдуллы вместе с детьми.       Султан Мехмед напрягся и метнул в его сторону взгляд, полный смятения и тревоги. После этого он поспешил вернуться в опочивальню и велел страже впустить гостей. Встревоженная Эмине Султан вошла в султанские покои, прижимая к себе маленького сына, который с интересом оглядывался по сторонам, впервые оказавшись в незнакомой обстановке. Она окинула взором опочивальню и замерла, увидев султана Мехмеда, который неотрывно смотрел на маленького племянника.       Вслед за Эмине Султан в опочивальню вошли Ясемин-хатун и Бахарназ Султан в пыльных дорожных одеяниях. Бахарназ Султан, которая никогда не видела дядю, с интересом на него уставилась. — Здравствуйте, Повелитель, — как более спокойная и уверенная, заговорила Ясемин-хатун, склонившись в поклоне. Эмине Султан же замерла изваянием и одеревенела, не отрывая взора от падишаха. — Здравствуй, Ясемин-хатун, — кивнул Мехмед, догадавшись, кто перед ним. — А вы, должно быть, Эмине Султан? — предположил он, скользнув взглядом по султанше. Его сердце снова тоскливо заныло. Фаворитка покойного Абдуллы имела светлые волосы того же оттенка, как и у Амрийе Султан. — Что будет с моим сыном? — забыв о вежливости, спросила Эмине султан, тут же удивившись собственной дерзости.       Султан Мехмед молчал, а по его бесстрастному лицу ничего нельзя было прочитать. Он приблизился к султанше, которая с трудом заставила себя стоять на месте, хотя было желание отступить назад. В страхе, что у нее отнимут сына, Эмине слишком сильно сжала его в объятьях, отчего ребенок расплакался.       Крик ребенка огласил опочивальню, заставив султана вздрогнуть. Он, словно в непонимании, посмотрел на ревущего мальчика и на его мать, которая в ужасе начала успокаивать сына. — Дай его мне, — промолвил неожиданно султан, заставив присутствующих замереть. Эмине Султан в ужасе вытаращила на падишаха светлые глаза и тихо всхлипнула. В ее голубых глазах начали собираться слезы. Девушка так побледнела и задрожала, что казалось, словно она вот-вот лишится чувств. Однако противиться воле султана Эмине не могла. Султанша, не помня себя от ужаса, отдала сына в руки вероятного убийцы. Султан Мехмед вполне бережно взял племянника на руки и вгляделся в его искаженное рыданиями личико. В темно-карих глазах стояла пелена слез, а сам взгляд был таким чистым и невинным, что султан в миг вспомнил покойного брата.       У Абдуллы были такие же глаза, он смотрел точно так же, когда помогал Мехмеду подняться, после падения с лошади, или, когда утешал после ссоры с отцом-султаном. Мехмед прижал шехзаде Сулеймана к себе и погладил по спине, не в силах видеть его карих глаз. Ребенок до того напомнил старшего брата, что сердце сдавила тоска. Вопреки мнению, Мехмед любил всех своих братьев, кого-то больше, кого-то меньше, но все же любил.       Шехзаде Сулейман совершенно неожиданно успокоился и, видимо, устав. Положил голову на плечо правителя. Тот вздрогнул и проглотил вставший в горле ком. О, Аллах, за что ему это? Он же не хочет убивать… У него, у Мехмеда, есть сын, малыш Ферхат, чуть младше Сулеймана, разве хотел бы Мехмед, чтобы его сына удушили шелковым шнурком, как какое-то животное?       Разумеется, нет.       Шехзаде Абдулла не убил бы братьев и племянников, взойдя на трон. Он превыше всего ставил совесть и честь.       Глаза султана Мехмеда решительно сверкнули. Эмине Султан, по-своему поняв это, кинулась в ноги правителя и поцеловала край его кафтана. Мехмед с удивлением на нее посмотрел, инстинктивно покачивая ребенка на руках. — Встаньте, султанша, — чуть хриплым голосом промолвил мужчина. Эмине обратила на него взор заплаканных голубых глаз, в которых горела обреченность и страх за сына. Девушка, побледнев, встала и вытерла с щек слезы. Она так дрожала, что с трудом стояла на ногах и испуганно смотрела на маленького сына в руках султана. — Я не трону маленького шехзаде, но вы должны подписать отречение от престола, — уверенно проговорил султан Мехмед, придумав, как ему сохранить детям жизнь. Конечно, полной уверенности это не дало бы, но из детей можно вырастить верных людей. Тем более грядет война с персами, мальчики могут пригодиться в будущем. — Ваш сын будет лишен титула шехзаде, а вы султаната. — Хорошо, я согласно, лишь бы Сулейман жил, — сразу же согласилась Эмине Султан, глядя с облегчением на правителя. Мехмед чувствовал, что с его плеч упал тяжелый груз. Старый дворец.       Она вошла в убогую опочивальню и поморщилась от резкого запаха лекарств, витающего в воздухе. Фатьма Султан, вздохнув, приблизилась к убогой кровати, на которой лежала пожилая женщина с растрепавшимися седыми волосами. Она тяжело и быстро дышала, а вокруг нее суетилась лекарша. — Как она? — спросила Фатьма Султан у лекарши. Та покачала головой и вздохнула. Султанша, закрыв рот рукой, чтобы подавить всхлип, села на край кровати и взяла мать за руку. Кожа была мертвенно-бледной и ледяной. Нурбану Султан пребывала в каком-то невменяемом состоянии из-за боли. Ее глаза то и дело закатывались, она кряхтела и стонала. — Как же так, валиде, не оставляйте меня, — дрожащим голосом промолвила Фатьма. Она не могла ее потерять. Султанша лишилась отца, когда ей было всего шесть лет, после этого их с матерью и братом выслали в дальнюю провинцию. Казалось бы, самое страшное позади, но как же Фатьма ошибалась. Она даже не подозревала, что ветер, который начала сеять ее валиде, перерастет в бурю, которая погубит и их. Шехзаде Мурад, наслушавшись речей матери, собрал армию и поднял мятеж пока султан был в походе. Но мятеж подавил шехзаде Орхан, который пострадал от отравленного кинжала. Брат Мурад был казнен султаном, а Нурбану Султан заточена в Старом Дворце. Воспитанием Фатьмы занялась Шах Султан, но, несмотря на кровные узы, близкими они так и не стали. Шах превыше всего ставила месть и власть, а уже потом стояли дети, муж и Фатьма. Тогда Фатьма Султан начала жить в ожидании любви, но брак с Сиявушем-пашой все перевернул с ног на голову. Он никогда ее не любил, был холоден и местами груб. Она не смогла его полюбить, а паша был нужен сестрам и матери ради будущего. К счастью, Фатьма нашла утешение в сыне. Теперь же, когда муж умер, а она освободилась, Фатьма Султан не чувствовала ни счастья, ни радости. Они снова проиграли. Шехзаде Мурад, сын покойного брата, жил во дворце Эсмехан Султан вдали от столицы и султана. Никто, кроме дочерей шехзаде Селима и их мужей, не знал о существовании юноши, однако шах Исмаил как-то узнал. Он подослал во дворец Эсмехан Султан убийц, которые умертвили всех ее слуг, убили ее сына и тяжело ранили саму султаншу. Эсмехан Султан, невзирая на рану, с парой верных человек вывела шехзаде Мурада из горящего дворца и отправилась к сестре, Шах Султан. Шехзаде Мурад был спасен, но вот сама Эсмехан Султан… Рана, полученная султаншей, не была серьезной, но произошло заражение крови. И по приезду к старшей сестре Эсмехан Султан слегла с жаром, а спустя два дня ее не стало. Фатьма Султан, получив весть о смерти сестры, расстроилась. Какие бы плохие не были у них отношения, они –сестры. Из троих оставшихся сестер только Шах Султан сохраняла здравомыслие. Она приказала распространить слух, что Эсмехан умерла от обычной простуды. Если бы кто-то узнал о нападении людей шаха Исмаила на дворец Эсмехан, появились бы вопросы, зачем шах отдал такой приказ? А так удалось скрыть правду ото всех, и теперь спустя годы шехзаде Мурад сможе занять принадлежащий ему по праву трон.       …Неожиданно Нурбану Султан захрипела и закашляла. Лекарша тут же кинулась к ней, попыталась что-то влить ей в рот, но напрасно. Нурбану тяжело дышала, кашляла кровью, а после замерла, глядя стеклянными глазами в обшарпанный потолок. По ее подбородку потекли струйки крови. — Матушка, — жалко прошептала Фатьма Султан и горько расплакалась, понимая, что осталась совершенно одна. — Султанша в лучшем мире, госпожа, — прошептала лекарша, закрывая Нурбану Султан глаза, которые когда-то так очаровали шехзаде Селима.