i won't lie (i knew you belonged here)

— Сюрприз! Чуя прищуривается, глядя на то, что предстало перед ним, и даже понятия не имеет, что с этим делать. Это стакан с кофе, да. Дазай даже чуть не пропустил свой ежедневный визит в магазин, чтобы принести его, а пенка на верхушке латте — целая отдельная история. Проблема в том, что Чуя не может понять, что это такое на ней. Он знает, что тут должно быть что-то изображено, но линии сместились и спутались настолько, что ничего не понятно, хотя очертания немного напоминают человека. — И кто это должен был быть? — Чуя! Как ты мог? — скулит Дазай, как и всегда вторгаясь в личное пространство. — Это должен был быть ты! Чуя снова переводит взгляд на стакан и, щурясь, берёт его в руки. Он допускает, что у Дазая почти получилось нарисовать правильно волосы и что, возможно, капли в центре — это его глаза, но если вещь на голове — федора, как её видит Дазай, то теперь он, кажется, понимает, почему тот так её ненавидит. Вполне вероятно, его впечатления о ней повлияли на рисунок. Не глядя на своё изображение, Чуя с особой осторожностью ставит латте на стол, чтобы случайно не скинуть, и накрывает крышечкой. Про себя он быстро замечает, что прошло уже три года с тех пор, как его смены начали прерываться вот таким вот образом. — Мне придётся поверить тебе на слово, — говорит Чуя, скрещивая руки на груди, хотя он вроде как остался доволен. За последний год он стал пить кофе в два, если не в три раза больше, но это всё тоже из-за Дазая. Кстати о нём. — Тебе стоит вернуться сейчас на работу. Фукузава-сан теряет вложенные деньги, когда ты прохлаждаешься здесь. — Но я хотел увидеть тебя! — восклицает Дазай. Он тянется через стойку, чтобы потереться носом о нос Чуи, и невинно прикрывает глаза от переполняющего счастья. Чуя ненавидит тот факт, что у него внутри всё переворачивается, но не делает ничего, чтобы избавиться от этого чувства, только наклоняется ближе. — Ты ужасен, зачем ты заставляешь меня это делать, серьёзно, — говорит он, но не может перестать улыбаться от мысли, что Дазай пытался что-то сделать и потерпел неудачу. От мысли, что он настолько ему доверяет, что позволил увидеть это. — Ужасно влюблён в тебя? Боюсь, что это так. Тудум. — О господи, — ругается Чуя и прячет лицо в складках пальто Дазая, чтобы не дать этому ублюдку увидеть, как краска заливает щёки. — Для тебя вообще существует понятие смущения? Здесь же клиенты! — шипит он в ткань. — Сдохни. — Прямо в руках Чуи? Как романтично~! — посмеивается Дазай, и Чуя поднимает голову, желая вмазать ему в челюсть, но всё заканчивается тем, что он теряет дар речи, глядя на выражение искренней радости на лице парня. Дазай усмехается ему ещё шире. Его чёлка очень быстро отросла, обрамляя теперь глаза мягкими пучками цвета тёплого каштана, но упрямые искорки в глазах всегда выделялись, откуда бы Чуя ни смотрел. Он наклоняется прежде, чем успевает подумать, и встречает улыбку на губах Дазая своими, едва ли затмевая этим яркое сияние в его глазах. Пока они целуются, тёплый свет льётся Чуе прямо в грудь, не исчезая до тех пор, пока они не отрываются друг от друга. Знаете, будто он там и должен и быть. Сердце бьётся будто бы извиняясь на азбуке Морзе, просит позволить свету остаться. — Ну и кто из нас теперь самый смущающий? В уголках глаз Дазая появляются морщинки. Чуя оглядывается по сторонам и натыкается на нескольких клиентов, что застыли, пока делали заказ, и улыбались, глядя в их сторону. Акутагава точно не смотрит на них, но его обычно расслабленные плечи сейчас явно напряжены. Как неприятно получилось, думает Чуя.

✧✧✧

— Пожалуйста, скажи, почему ты едешь так быстро и куда, чёрт возьми, ты планируешь отвезти меня? Сейчас Чуя уже знает, что с ужасными навыками вождения Дазая ничего не поделать, отчасти потому, что он как-то подружился с Катаем, парнем из транспортной службы, но отчасти потому, что он всегда таким был. Так или иначе, с какой скоростью они бы ни ехали, Чуя не уверен, будут ли они следовать скоростным ограничениям. — Ты не знаешь?! — Дазай резко жмёт на тормоза, отчего задняя часть машины приподнимается. Привыкший к подобному Чуя использует способность, чтобы его не выбросило из машины. — Горе мне, идеальному парню, практически мужу, — вздыхает он, хлопая себя рукой по лбу, а второй сжимая ткань на груди, — и что теперь?! Встречаюсь с коротышкой, который даже не знает, что сегодня за день! Ради относительного мира Чуя решает не обращать внимания на комментарий. — Наши дни рождения прошли, как и годовщина. Женимся мы в ноябре, — говорит он, глядя на мерцающий огнями Йокогамский залив, который они проезжают. — Кстати об этом, — добавляет Чуя. — Нам нужно наконец решить, что делать с приёмом. Клянусь, я знаю, что ты хочешь посадить Ацуши рядом с Акутагавой, но я бы предпочёл, чтобы на моей свадьбе не проливалась кровь. Дазай напевает что-то себе под нос, сворачивая за угол. — Они будут вести себя прилично, если я попрошу их. — Видишь, это меня и беспокоит. — Чуя вспоминает первые несколько недель со дня открытия «Агенства», когда Дазай понравился сразу всем его сотрудникам, в то время как Чуе приходилось завоёвывать их уважение. — Как так получилось, что все почему-то в первую очередь слушают тебя, а не меня? — Потому что я обаятельней? — Той ночью та твоя «знакомая дама» в баре пролила на тебя виски. Нарочно. — И что с того? — Дазай небрежно пожимает плечами. Машина дёргается вправо, когда он перестраивается в другую полосу. — Но если тебя это так беспокоит, ты нравишься Кёке-чан, Куникиде-куну и Кенджи-куну настолько, что они всегда встают на твою сторону, когда я жалуюсь на тебя на работе. — Это потому что они единственные, у кого больше одной извилины. — Чуя опускает лицо в ладони и вздыхает в свои перчатки. — Иногда я чувствую острую необходимость поблагодарить Куникиду-куна за то, что каждый день на смене терпит такого напарника, как ты. — Чу-у-у-у-у-уя-я, — скулит Дазай. — Не заставляй меня ревновать к Куникиде-куну! Почему именно он? Чуя смотрит в окно, совершенно не тронутый скулежом Дазая. — Он порядочный человек. И занимается боевыми искусствами. — Зато я выгляжу лучше. Чуя удивляется. То, что Дазай надул губы, он даже больше слышит, чем видит. — Ты думаешь, что нравишься мне только из-за внешности? — Не-а. — Дазай наклоняет голову, и хитро, словно Чеширский кот, улыбается ему. — Особенно потому, что Чиби сейчас просто так намекает, что любит меня. — Он подмигивает и сворачивает за угол. Чуе снова приходится сосредоточиться на способности. Чуя ненавидит его. Серьёзно. — Аргх. — Он расслабляет плечи и подпирает лицо рукой, фыркая в тыльную сторону ладони. — Просто заткнись и веди машину нормально, ты, грёбаная скумбрия.

✧✧✧

К тому моменту, как они прибывают к месту назначения, наступает полдень и солнце уже высоко в небе. Их обеденные перерывы давно закончились, и Чуе стоило бы побеспокоиться о том, что Коё сделает ему выговор, но он ничего не может с собой поделать, когда от вида перед глазами перехватывает дыхание. Утёс скалы, цветы камелии плавно раскачиваются на ветру под низкорастущими ветвями деревьев. Лепестки распустились не полностью, они ещё слишком маленькие для этого. Через месяц или два, думает Чуя, как раз отрастут достаточно. Тем не менее они гораздо красивее всего, что Чуя видел в последнее время. Это место, кажется, полностью отрезано от потока времени. Вдали от города, куда не ступала нога человека, где нет мощёных тротуаров, гудения уличных фонарей и остального шума цивилизации. Он чувствует её. Тягу. Не из-за силы, не из-за способностей. Это не та гравитация, которой он управляет, а та, что царит в природе. Как старый друг. Это напоминает Чуе о вопросе, который он хотел задать, ещё когда они только отъехали от магазина. — Почему ты привёз меня сюда, Дазай? Тот слегка подталкивает носком ботинка бутон, что расцвёл слишком рано, словно пытаясь пойти наперекор всем ботаническим наукам. Дазай поворачивается, с любовью глядя на Чую, стоящего засунув руки в карманы. — Сегодня первый день, когда мы встретились. — Он пожимает плечами и морщит нос, когда из-за лёгкого ветерка на лицо падают отросшие волосы. — Я знаю, что у тебя нет любимого цветка, но мне нравится думать, что камелии для тебя немного особенные. Чуя сглатывает, чувствуя переполняющее его тепло и пытаясь сдержать его. Но он не может. — Они особенные для меня, — говорит он. Сжимает кулаки, тремя решительными шагами преодолевает расстояние между ними и, прежде чем успевает подумать, обнимает Дазая. — Спасибо, — бормочет он. — Я счастлив, что встретил тебя. Дазай, несмотря на все свои козни, выглядит ошеломлённым его глупым признанием, и его щёки даже покрываются розовым румянцем. Чуя посмеивается, осознавая это, пока не понимает, что жилетка Дазая мокрая из-за его слёз. Тот самый свет, сидящий в его груди, разливается повсюду, просачивается в каждую щель, в каждый уголок его личности. Он должен быть здесь, Чуя помнит, он принадлежит этому месту. — Чего? — начинает Дазай, явно отойдя от ступора. — Чего?! Чиби там плачет? — Я не плачу. Он слышит, как Дазай щёлкает языком, Чуя ощущает проходящую по телу вибрацию от его слов. — Я чувствую, как твои противные слёзы заливают мою грудь, врунишка. Чуя фыркает, не двигаясь, прислушивается к сердцебиению Дазая. Пусть свет останется, думает он в ответ.