Атмосфера в доме царила несколько напряжённая. Во-первых, у окна то и дело ходил старейшина, не зная, куда себя деть и лишь зря нагнетая обстановку. Его можно было понять — из-за глупости сына его единственную внучку придётся отдать демону! Тут, конечно, были аж четверо заклинателей, но, с другой стороны, их противником выступал сам Безликий Бай, потому на помощь простых смертных он особо не рассчитывал.
Во-вторых, была жена старейшины, по сути полностью повторяющая действия мужа и периодически приговаривающая «ох, как же так, как же так». Поначалу это казалось нормальным. Начиная с шестого раза — стало казаться пыткой. Му Цин не мог дождаться появления Бая — там хоть было ясно, что делать, а вот как не придушить смертных и одного не прекращающего ныть бога — вопрос открытый.
В-третьих, была сама девчонка. Будь бы она постарше, проблем бы не было, но той было порядка шестнадцати лет. То есть какая-то её часть была в ужасе от предстоящей перспективы встречи с демоном, но другая ещё не теряла надежды, что тот окажется писаным красавцем, влюбится в неё и провозгласит своей королевой.
Право слово, иногда Му Цин сомневался, что из этого хуже.
Ещё одним, но существенным нюансом в их ситуации были Хуа Чэн и его спутник. Но если с богом неудачи всё было понятно, то его второй заклинатель…
Мужчина вроде бы не сделал ничего плохого, но он напрягал.
По нему чувствовалось, что он силён. Причём действительно силён, а не просто на уровне среднего заклинателя из большинства храмов. Такой мог оказать неплохую поддержку в бою, если Му Цин всё же ошибался и Бай окажется настоящим. Но, что странно, это сама его сила. Сколько Му Цин не думал о ней, так и не мог понять природу: святая или же демоническая? Он спрашивал то же самое у Фэн Синя, но от этого бездаря толку было ещё меньше, чем от него самого.
Кто он. Кто. Он.
Такие люди не возникают из воздуха. Если он был заклинателем, то должен был быть известен. Если был богом, то Му Цин бы его обязательно знал. Если демоном — наверняка был бы у всех на слуху, и лицо и приметы его знал бы каждый.
Но незнакомец не подходил ни под одну категорию. Белые одежды заклинателя, большая сила, тёмные ножны меча. Обычное и распространённое описание приверженца любого монашеского ордена.
Вот только стоило заменить одежды заклинателя на похоронные и добавить маску, как всё вставало на свои места. Но мог ли он и правда быть Баем?..
Но что ему тогда нужно от Хуа Чэна? Неужто князя демонов и правда заинтересовал бог побирушек и невезения? Почему именно он?
Генерал Сюаньчжэнь погрешил бы на внеземную красоту или что-то в этом роде, но он прекрасно помнил это утро. У Хуа Чэна были неплохие данные, но не с его лицом. Не с его шрамами. Не с его прошлым, где было чёрт знает что. Бог войны не хотел даже думать, что мог пережить бессмертный за восемьсот лет в мире людей. Но ничего хорошего точно.
Да и сам Хуа Чэн… У него ведь даже друзей не было — всё вытеснили нездоровая одержимость принцем Сяньлэ и отвратительная манера поведения. Так почему эти двое были вместе? Почему именно сейчас?..
Му Цину казалось, что ответ на этот вопрос лежал на поверхности, но он в упор его не видел.
Фэн Синь, в отличие от него, даже не пытался что-то осмыслить. Позиция товарища была проста: и правда демон — разберёмся. Нет — ну, тоже неплохо. Феерический идиотизм, но вариантов лучше у генерала Сюаньчжэня просто не было, потому пришлось смириться.
Ночь давно уже вступила в свои права. Стоило ожидать гостей.
— Гэгэ, мне кажется, он уже здесь, — негромко произнёс Хуа Чэн, но в оглушающей тишине его слова мгновенно привлекли всеобщее внимание.
Стоящий подле него заклинатель на это только кивнул:
— Я знаю.
Стало холоднее. Окна задрожали и покрылись тонкой коркой инея — демон, находящийся снаружи, явно был неоправданно силён. Неужели их заклинатель в белом и правда был всего лишь обычным человеком?..
С улицы раздался странный смех, а потом дверь в дом резко распахнулась.
На пороге стоял демон в белой похоронной одежде. На лице его была жуткая маска, наполовину улыбающаяся, а наполовину печальная — отличительный признак Белого Бедствия. На поясе у него висел клинок в чёрных ножнах. Это и должен был быть Безликий Бай, так?..
Бай молчал. Из-за присутствия маски на лице определить его эмоции было невозможно, но даже в таком молчании чувствовалась угрожающая аура. Следом за ним зашли ещё несколько демонов. Му Цин сильнее перехватил рукоять меча.
— Отдайте мне девчонку, — твёрдо, с едва заметным оттенком угрозы произнёс он. Девушка попятилась назад, отступая за спину заклинателю в белом. Генерал Сюаньчжэнь хотел бы, чтобы она выбрала себе в защитники кого-то другого, но, возможно, оно и к лучшему.
Её отсутствие сильно развязывало руки обоим богам войны. Можно было биться, не сдерживаясь. Тем более, что сдерживание и без того ограниченных на чужой территории сил могло стоить им жизни.
Но нападать никто не спешил. Каждый дожидался начала действий противника, не желая недооценить его.
Ни Му Цин, ни Фэн Синь не знали, насколько силён самозванец. Но и самозванец не знал, настолько сильны они. Это могло стать их преимуществом.
— Отдать её кому? — спросил Хуа Чэн. Среди присутствующих он явно уступал всем по силе, но не по уровню яда в голосе точно.
— Хочешь сказать, что не признал Белое Бедствие, Бай Усяна? — медленно, с расстановкой произнёс демон.
Хуа Чэн лишь пожал плечами:
— Его-то я узнал. Но причём здесь ты?
Будь демон умнее, он бы сразу понял, что это простейшая провокация. Но богу неудачи как всегда феерически везло, и противник не стал зацикливаться ни на чём, кроме наглой усмешки бога в красном. В какой-то мере Му Цин мог его понять: Небожитель будто чувствовал что и кому сказать, чтобы довести этого человека до белого каления.
Хотя бы в этот раз это было им на руку.
Лже-Бай раздраженно цокнул языком и ответил:
— Много слов для такого ничтожества. Убейте всех кроме девчонки.
Подчинившись его указу, демоны бросились в атаку. Трое окружили богов войны. Сам лже-Бай — поспешил к наглому мальчишке в красном, желая отделить его от остальных. Один удар меча — обычного, как и ожидалось, — и Хуа Чэн оказался отброшен на порядочное расстояние от заклинателя в белом и девушки. Ещё двое демонов явно собирались напасть на родителей девицы, но, не усмотрев в этом очевидной выгоды, решили разделиться: один отправился за девушкой, а второй решил помочь боссу и поспешил к Хуа Чэну.
За заклинателя в белом Му Цин не волновался. А вот для Хуа Чэна, и так отступающего прочь, это значило проблемы. Тем более, что подчинённый подкрался сзади и справа.
Му Цин машинально окликнул его, желая предупредить:
— Хуа-
Но в конечном итоге это не понадобилось.
—… Чэн…
Никто даже не увидел, как заклинатель в белом вытащил меч. Просто в один момент демон-подчинённый оказался разрублен пополам, а лже-Бай лишился головы. Сработано было чисто и невероятно быстро.
Но из-за своего манёвра ему пришлось оставить девушку беззащитной. Заклинатель, разумеется, сразу же вернулся к ней, но момент был уже упущен.
Прозвучал крик. Девушка с ужасом смотрела на лежащий перед ней труп демона и собственную истекающую кровью руку — тварь успела её поцарапать.
За это время Му Цин и Фэн Синь успели добить своих противников, но…
Девушка ревела навзрыд, замотав руку какими-то тряпками и прижимая её к груди. Рядом суетились её бабушка и дедушка, не зная, как облегчить её боль. У Му Цина было обезболивающее, но он не был уверен, что стоило тратить его на такой пустяк. С другой же стороны, для девушки это явно было самой настоящей трагедией…
Генерал Наньян с громким звоном убрал меч в ножны и подошёл к остальным:
— Какого чёрта. КАКОГО ЧЁРТА ТЫ ЕЁ БРОСИЛ?! — буквально проревел он. — У тебя была одна задача: защищать девушку. ТАК КАКОГО ЧЁРТА?! Что именно было непонятно в этом?! Мы Небожители, так что нам царапины не страшны. Даже от ядовитых ран не останется и шрама! Так какого, мать твою, чёрта, ты не остался с ней?!
Повисла тишина, не прерываемая даже всхлипами. Все взгляды были устремлены на человека в белом. Тем не менее, он и бровью не повёл. Всё та же спокойная улыбка, слабый прищур тёмных глаз и лёгкое ощущение ци: святой и демонической одновременно.
— О, я просто правильно расставил приоритеты.
— ПРАВИЛЬНО?! Она могла погибнуть!
— Да, но мне плевать.
И это всё расставило на свои места. Му Цин больше даже не сомневался.
Пока Фэн Синь хватал воздух ртом, оторопев настолько, что буквально не мог подобрать слова, второй бог думал, что именно сказать, на помощь первого и не рассчитывая. Впрочем, от него это и не требовалось. У генерала Наньяна была другие функции, и способность использовать мозг по назначению в них не входила.
— И правда, с чего какому-то демону переживать о простой смертной, не так ли, Безликий Бай?
Вот теперь и правда стало тихо.
Все сходства разом бросились в глаза: белая одежда, большая сила, меч, что никто не видел — чем не доказательства, что перед ними Непревзойденный? Единственное, что могло посеять сомнения, это лицо заклинателя. Но и лицо Бая никто не видел, потому с точностью утверждать, что перед ними оригинал, было невозможно.
Но даже если так…
— И что дальше? — мягко произнёс заклинатель, даже не попытавшись отрицать. Му Цин сглотнул — сомнений не было. Этот — точно оригинал.
— В смысле «что дальше»? — отозвался всё ещё оторопевший Фэн Синь. Му Цин буквально чувствовал, как немногие шестерёнки в голове генерала начинали яростно вертеться, пытаясь придумать план действий.
Атаковать?.. не вариант. У Бая невероятная скорость, в чём они только что убедились, и Хуа Чэн с семьёй старейшины на расстоянии вытянутой руки. Даже если генералы смогут победить его, простой люд скорее всего погибнет.
Проигнорировать?.. но это же чёртов демон, причём из класса Непревзойденных! Он уже уничтожил два государства, где гарантии, что он не поступит так с третьим?
Да ему достаточно заразить одного человека Поветрием, и жертв будет несметное количество!
— Да, это я. Что дальше? Будете сражаться со мной? Или, может, решили таки поблагодарить за помощь с самозванцем? — демон спокойно улыбался, но почему-то от этой улыбки не по себе было сильнее, чем от прямой угрозы.
Демон вёл себя так, будто он мог победить в любой момент. Убить их всех парой ударов.
И хуже всего в этом то, что скорее всего так и было. Единственный, кто имел шансы выжить, — это Хуа Чэн, соблазнивший Белое Бедствие. Генерал Сюаньчжэнь правда не видел ничего, на что можно было соблазниться, но не ему обсуждать вкусы ублюдка.
Не став дожидаться озарения товарища, Му Цин решил взять ситуацию в свои руки:
— Какие у тебя планы на девушку?
— Никаких. Она ваша.
— Но если так, то зачем ты здесь?
— Совпадение, — Му Цин не смог не закатить глаза, ни на мгновение не поверив в такую жалкую ложь. Даже Фэн Синь насмешливо фыркнул. Тем не менее, они оба ощутили облегчение: возможно, девушка и правда вне опасности.
— Хорошо. Какие у тебя планы на Хуа Чэна?
Белое Бедствие слегка приподнял брови, словно бы ставя под сомнение рассудок генерала, но всё равно ответил:
— Не ваше дело.
— Что ты сказал?! — Фэн Синь завёлся мгновенно, сразу же хватаясь за меч. — Думаешь, это всё шутки?! Мы сейчас же свяжемся с Императором! Хуа Чэн, ты идёшь с нами, будешь объясняться перед Цзюнь У лично!
Хуа Чэн оскалился похлеще демона перед ними. Демонстративно подошёл вперёд. И также демонстративно встал по правую руку от Бая:
— Разве гэгэ не сказал? Всё, что касается этого Хуа Чэна,
не ваше дело.
— Ты!..
— Хуа Чэн, — снова вмешался Му Цин, в упор глядя на Небожителя, — ты осознаешь, с кем именно ты связался?
На мгновение лицо бога неудачи приобрело странное выражение, но после он уверенно кивнул:
— Да, и куда больше, чем вы. Этот Хуа Чэн принадлежит исключительно гэгэ.
От подобной прямоты даже Бай слегка смутился. Фэн Синь и вовсе пошёл красными пятнами, но прежде, чем он успел ляпнуть хоть что-то, о чём пожалеют они все, Му Цин схватил его за шиворот, дёрнул на себя и плотно зажал рот рукой. Генерал возмущенно замычал и даже попытался укусить его, но второй бог войны едва ли обратил на него внимание. В конце концов, это был не первый раз, когда он так делал.
— В таком случае, уходите, — спокойно произнёс он. Наньян в его хватке замер и сделал всё, чтобы вывернуться и укоризненно посмотреть на Сюаньчжэня. Му Цин молча закатил глаза.
Бай Усян и Хуа Чэн не ответили. Но они и правда направились к выходу, не желая и дальше тратить своё время на Небожителей, которые были им не рады.
Никто не сделал ни малейшей попытки, чтобы их остановить.
Как только демон и его спутник исчезли, Му Цин отпустил товарища и обратил своё внимание на девушку. Может, он и не был целителем, но кое-что в медицине он всё же смыслил, а потому хотя бы мог убедиться, что девушка не получит заражение крови и не лишится руки. Это будет малая плата за то, что они доверили её безопасность не тому человеку.
Фэн Синь слегка успокоился. Краснота спала с его лица, но глаза до сих пор пылали гневом, а сам он взглядом сверлил дыры во втором боге войны.
— Почему ты вмешался? — наконец спросил он. — Почему позволил ему уйти, забрав Хуа Чэна?
— Здесь несколько причин. Во-первых, Баю мы не соперники. Даже я не видел, как он достал меч и убил трёх демонов, ты-то и подавно, — с привычной заносчивостью ответил он и, прежде чем Фэн Синь успел развести новую ссору, продолжил, — во-вторых, это было решение Хуа Чэна. Если этот ублюдок хочет водиться с демонами — его полное право.
— Но это неправильно!
— А тебе не плевать?
Фэн Синь вспыхнул, но не возразил. Сколько бы слов не было сказано, Хуа Чэн никогда не был им другом или хотя бы приятелем. Его судьба не имела значения.
—… ладно, но ведь это не всё, да? Есть ещё какое-то «в-третьих».
Му Цин закатил глаза. Он мог бы сколько угодно жаловаться на то, что он вынужден постоянно общаться с этим придурком, но даже так отрицать очевидное не было смысла. Фэн Синь и правда хорошо его изучил.
За восемьсот-то лет вместе…
— И в-третьих, — отозвался он, намеренно выделив это голосом, — Хуа Чэн однолюб. Если ему что-то нравится, то он становится одержим этой и только этой вещью. Вспомни, сколько шуток про это ходит на верхних небесах. А тут внезапно появляется какой-то демон, в которого он влюбился. Странно, не находишь?
—… на что ты намекаешь?
— Ты ведь тоже почувствовал его энергию.
— Демоническую!
— Напополам со святой, — отрезал Му Цин, — Безликий Бай возник восемьсот лет назад прямо во время уничтожения Сяньлэ. Мы оба его видели, но ты можешь вспомнить подробности? Я — нет, потому что прошло уже слишком много времени.
Фэн Синь нахмурился:
— На что ты намекаешь?
— Я не думаю, что это Бай. Чёрт, я больше вообще не уверен, что Белое Бедствие хоть когда-либо существовало. Скорее всего человек, которого мы встретили сегодня, это его высочество наследный принц.
***
Несмотря на то, что ситуация вроде как разрешилась, Се Лянь чувствовал беспокойство. Дело было даже не в подражателе — боже, в конце концов это был не первый раз, когда какая-то шваль пыталась выдать себя за Непревзойденного демона, — не в возможной мести опечаленного ранением внучки старейшины — сейчас бы бояться фермеров — и даже не в реакции бывших подчинённых. Се Ляня беспокоила реакция Хуа Чэна.
Нет, Небожитель и слова не сказал ему по поводу его действий. Но его реакция, его собственные слова…
«Этот Хуа Чэн принадлежит исключительно гэгэ».
Это должно было прозвучать романтично, должно было заставить собственное сердце биться сильнее!.. но не заставило. Если Се Лянь что и понял за прошедшие месяцы, так это то, что его Сань Лан — фаталист до мозга костей. И в каждом его слове царит непреложная для него истина. Если он что-то говорит, то он и правда имеет в виду.
Сказанное должно было прозвучать романтично, но после общения с Баем Се Лянь видел только то, что любимый им человек, пусть и ненамеренно, но соотносил себя скорее с вещью. И эти тенденции пугали.
Се Лянь молчал большую часть пути, но стоило им отойти от той деревни на достаточное расстояние, он всё же задал мучающий его вопрос.
Хуа Чэн в ответ лишь приподнял брови, явно не понимая причины для беспокойства:
— Я люблю вас. Да и вы буквально купили меня на аукционе. Так разве Сань Лан сказал что-то не то?
— В смысле «не то»? Сань Лан, ты действительно не понимаешь? — Се Лянь остановился, глядя на Небожителя в упор и не видя на его лице ни капли осознания. Создавалось впечатление, что он говорит с Баем, чьё восприятие человеческих взаимоотношений было настолько перевёрнуто, что заслуживало дополнительного изучения. — Почему ты говоришь о себе так, будто ты вещь?..
Единственный глаз бога огня на мгновение распахнулся сильнее, но больше он ничем своего удивления не выдал.
— Ваше высочество, я готов быть для вас, кем вы захотите-
Он не понимал. Просто не понимал. Се Лянь не ставил под сомнения чувства Хуа Чэна. Чёрт, да было очевидно, что Небожитель и правда его любил, но той чистой и жертвенной любовью, когда ты готов ради другого человека на всё, не требуя ничего взамен.
Бай считал это очаровательным. Се Лянь же приходил в ужас, понимая, что вот он, лучший пример такого отношения прямо перед его лицом.
В этом не было ничего очаровательного, потому что в основе такой любви лежала не огромная её сила и преданность друг другу, а неспособность поверить, что ты тоже заслуживаешь что-то взамен.
Се Лянь смотрел Хуа Чэну в глаза, пытаясь понять, что именно сказать ему, чтобы он поверил, что тоже может что-то хотеть, на что-то рассчитывать? Чтобы он понял, что такого рода привязанность работает в обе стороны, что он тоже важен, восхитителен и стоит всех звёзд этого неба?
Он потратил всё утро, чтобы доказать, что бог огня красив даже в своём истинном облике, что более низкий тембр голоса звучит волшебно, а глазная повязка ему даже к лицу — собственно, чёрный и алый действительно смотрятся на Сань Лане великолепно. И на это ушло
всё утро. Так сколько ему понадобится времени, чтобы заставить его поверить, что он важен и сам?
Сколько потребуется слов, чтобы, глядя в зеркало, его Сань Лан видел себя, а не бога неудачи и никому не нужных вещей?
Никому не нужного бога.
Вырвать бы языки каждому, кто когда-либо так говорил.
Потому Се Лянь мягко взял его за руку, поднося запястье к своему лицу и мягко касаясь его губами — знак любви, знак уважения, знак того, что им дорожили, и знак, что Белое Бедствие готово было потратить сколько угодно лет, чтобы доказать, что ему не всё равно, что его слова и правда соответствовали реальности, и произнёс:
— Мой дорогой Сань Лан, мне не нужно, чтобы ты был кем угодно. Будь тем, кто ты есть. Ни больше, ни меньше. Я знаю, что ты всегда стараешься показать себя с лучшей стороны, но все твои стороны уже лучшие. Поэтому, пожалуйста, будь честен со мной и если у тебя будут какие-то проблемы, говори о них. Делись ими.
В жертвенности нет никакого смысла. Мне не нужны идеальные отношения, мне нужно знать, что если что-то случится, я смогу помочь, потому что буду знать о том, что что-то случилось. Поэтому, пожалуйста,
пожалуйста, доверяй мне.
Хуа Чэн замер, глядя на него. На мгновение, казалось, он и вовсе забыл, как дышать, однако после этого он выдохнул и слабо улыбнулся, глядя на принца с такой безграничной любовью, как мог только он.
— Я… Се Лянь,
спасибо. Но вас это тоже касается. Если что-то будет не так, я тоже хочу это знать. Ваше счастье — задача первостепенной важности для этого Небожителя, — с напускной важностью закончил он.
Се Лянь коротко рассмеялся:
— Могу я рассчитывать хоть бы на второстепенную важность, сразу после счастья самого Сань Лана?
— Простите, ваше высочество, но это я уже не могу вам обещать.
***
Общий путь занял ещё несколько дней. Се Лянь не торопился — он всегда мог использовать заклинание сокращения пространства, но не считал нужным. Всё равно стоило дать Призрачному городу хотя бы несколько дней на восстановление Дома Водных Каштанов. Иначе где им спать? Опять у Инь Юя? Сомнительное удовольствие, Се Лянь предпочитал всё же собственный дом.
К моменту их возвращения идеально восстановили лишь крыло Бедствий и кухню. Остальные части поместья до сих пор строились, и окончательный ремонт грозил растянуться ещё на месяц. Всё же даже при том бешеном темпе работы, что способны были обеспечить демоны, пытаться вернуть всё в первоначальный порядок было долго и утомительно. Да и Бай предпочитал их не торопить. Лучше пожертвовать скоростью, чем качеством.
Крыло, где раньше спал Хуа Чэн, восстановили лишь частично. В целом, конкретно его комната была в полном порядке — приказ Бая, не иначе, — но стоило выйти в коридор, как Хуа Чэн оказывался под открытым небом. Сейчас там поставили только стены, и то не везде. Что же до крыши… Что ж, не всё сразу.
Несмотря на прозвучавшее признание, в целом их отношения изменились не сильно. Се Лянь сейчас относился к возлюбленному ещё теплее и не стеснялся это демонстрировать. Хуа Чэн отвечал тем же, всё так же сопровождая своего бога в любой путь, но теперь чаще в своём истинном облике и держа его за руку. Бай считал, что они ведут себя как дети, впервые в кого-то влюбившиеся. Ци Жун кривился всякий раз, когда видел это, и демонстративно закатывал глаза. Но Сань Лан в ответ лишь насмешливо улыбался, игнорируя чужие шепотки и открытое выражение неодобрения, и, казалось, чувствовал себя в своей лодке. Се Ляню это не удавалось. Он краснел, прятал лицо под маской, прекрасно осознавая, что причины этого манёвра вполне очевидны, и мысленно надеялся, что от его лица не шёл пар, потому что по ощущению так и было. Сань Лан на это лишь смеялся и лез целоваться, говоря, что попытки скрыть лицо от любимого человека ранят его сильнее, чем нож в сердце. Се Лянь совершенно не верил наглому Небожителю, но покорно позволял стаскивать с себя маску и целовал в ответ.
Единственное, что его немного напрягало, так это то, что со временем вид Сань Лана стал несколько измученным. Светлая кожа приобрела болезненный оттенок, под глазами залегли круги. Казалось, что вместо сна бог огня где-то работал, но сама мысль о таком звучала абсурдно. Он уже собирался задать вопрос в лоб, но это не потребовалось.
В один из вечеров Сань Лан пришёл к нему сам.
Он быстро раскрыл дверь и привычно скользнул внутрь, подходя к принцу и усаживаясь на край кровати подле него. Вздохнул, словно решаясь сказать нечто очень страшное, и потом медленно объяснил свою проблему.
Сань Лан почти не спал. Когда он долго оставался на одном месте, его начинали мучить кошмары, а потом и бессонница, заставляя часто менять места обитания. Отчасти его идея посетить фестиваль была вызвана именно этим. Что делать теперь, было непонятно, потому что Хуа Чэн не хотел переезжать в какой-то из домов города, да и не был уверен, что это поможет. Требовалась капитальная смена обстановки.
Тем не менее, её Хуа Чэн даже не рассматривал:
— Ваше высочество, простите, но, думаю, в ближайшее время Сань Лан станет выглядеть хуже. Если позволите, я бы хотел снова начать использовать морок. Думаю, со временем я привыкну-
Се Лянь приложил ему палец к губам, призывая замолчать. Несмотря на то, что упомянуто это было лишь мельком, как бы между делом, он сразу же выявил корень проблемы: его Сань Лан не чувствовал себя в безопасности. Неважно, где он был. Просто со временем это обострялось, сильно осложняя и без того неидеальную жизнь Небожителя.
Именно в этом была проблема и именно это стоило решать.
— Сань Лан, а что насчёт меня? В моём присутствии ты чувствуешь себя в безопасности?
— Ваше высочество, я рядом с вами я всегда-
— Сань Лан, ты понял, о чём я.
На этот раз ответ последовал не так быстро, однако бог огня всё равно кивнул:
— Да.
— В таком случае, как насчёт переехать в мою комнату?
Право слово, это было самым простым решением, к которому он вообще мог прийти. А если это не поможет, то всегда можно попробовать вечерами отпаивать Хуа Чэна успокоительными отварами, петь колыбельные и делать расслабляющий массаж. Вариантов было много, и даже если ни один из них не сработает, Се Лянь готов был искать новые, пока хоть что-то не подойдёт. Даже провести всю жизнь в путешествиях, если потребуется.
Всё-таки Сань Лан был прав: не нужно что-то сверхъестественное, чтобы сделать кого-то счастливым.
Одного человека и правда достаточно.
