Тигр и Дракон

Голова все еще обидой занята была, а вот тело, слава многомудрому Шу, таким идиотством не страдало. Дернулось от лезвия, хлестнуло жаром в кровь, шмякнуло мысли на место. Выскользнул Шэрхан из-под меча и заколку золотую в глаз нападавшему метнул. По самого тигра зашла. Стражник осел, зазвенел мечом по полу. Шэрхан бросил в сторону следующего неприятеля тяжелую праздничную робу, а сам нырнул за мечом. Поднялся как раз вовремя, чтобы блокировать удар. Встретились клинки со скрежетом и разошлись, но Шэрхан успел главное усмотреть — не дракон золотой на грудной пластине вился, а ястреб синий крылья расправлял. Снова схлестнулись. Стражник попробовал в дверь пропереть, да больно удачно он двум оставшимся молодцам вход блокировал, так что Шэрхан его ногой в ястреба пнул, на друзей заваливая. Упал он им на руки, словно девица в обмороке, доспехом тяжелым придавил. Пока задняя парочка валандалась, на пол его сбрасывая, Шэрхан одного успел в просвет на шее мечом прирезать, а другого в глаз ткнуть. Метнулся было к первому, что все еще только с пола вставал, но не успел: настигла опрокидыша вырвавшаяся из глубины комнаты зеленая молния. Осветила лицо под шлемом, шабаркнула вдоль бровей. Металлом раскаленным, как в кузне, запахло. Не зевал, значит, Яо. Хорошо. Шэрхан выглянул в коридор, откуда отзывались угрюмым эхом железные шаги, и обратно в комнату нырнул. Втащил труп самого рослого солдатика за ноги внутрь. Закрыл уже было дверь, да напоролся взглядом на Вэя. Тот трясся, в стену вжимаясь. Смотрел с мольбой, но рот открыть не решился. Оставить бы его, да и дело с концом. Заслужил, гнида. — Заходи давай, — процедил Шэрхан сквозь зубы и посторонился, пропуская. Дверь запер и комодом тяжеленным подпер. Немного времени выгадали. — Что за хрень творится? — спросил он, обращая вопрос то ли к Вэю, то ли к Яо, то ли к самому многомудрому Шу. — Переворот, что еще, — жестко кинул Яо, надевая золотое платье. — Так и знал, что неспроста посреди ночи фейерверки снова палить стали, — он яростно двинул на себя ящик письменного стола. Выхватил связку ключей и небольшой шелковый мешочек, на шею повесил зеленый драконский амулет. Повернулся, Вэя увидел и замер. Нефритовый стержень выставил. — Помилуй, сын дракона! — взвизгнул Вэй, бухаясь на пол. — Верен тебе до самой смерти. — Помилую, — сказал Яо сухо. — Но с собой не возьму. Уходи. И в самом деле никому не верит. Даже тому, ближе которого и нет никого. — Дольше выпускать его буду, — сказал Шэрхан, кивая на комод. — Пусть плетется. Яо досадливо опустил стержень, вроде как соглашаясь. Вэй кинулся помочь с завязками на золотом платье, да дрожали руки, только время терял, Шэрхан его локтем отпихнул. На второй завязке за окном уныло просипели трубы, и Яо застыл. — Полк драконовых глаз сдался, — прошептал он, будто не веря своим ушам. — Моя личная охрана. — Он скривился, как от зубной боли: — Да как же это? Где же недоглядел? — Спросил у Вэя: — Видел нападавших? Как во дворец пробрались? Вэй опустил голову: — Началось все со слуг и стражников. Новых, что вместо арестованных наняли. Предателями оказались. Они ночью ворота во дворец открыли, княжеские войска внутрь пустили. Яо застонал, а потом в Шэрхана зло ткнул. — Ты, все ты виноват. Да если бы мне ревность глаза не затмила, неужто не понял бы я, что неспроста именно Дин Чиа и Лиу Лин убили? Единственных, кто мог бы людей князя И узнать? И надо же тебе было с парнем переспать… — Не спал я… — Не важно уже. Запеленав Яо, Шэрхан стянул с мертвого стражника сине-ястребиный доспех и пояс с ножнами. Маловата была кольчуга в плечах, но лучше, чем голым. — Через дверь не пройти. — От напряжения не мог на цзыси говорить. Мхини все равно оба понимают. — По крышам будем уходить? Яо мотнул головой: — Другой способ есть. Он заткнул нефритовый стержень за пояс и щелкнул рычажком за кроватью. Часть пола отъехала в сторону, открывая ступени вниз. В видневшемся коридоре было темно и сыро, будто внутри червяка. Редкие лампады выхватывали пятнами глинистые стены. Пахло плесенью. — Куда ведет? — спросил Шэрхан. — По всему дворцу проходы есть. — Яо повернулся к Вэю: — Что успел увидеть? — Казармы захватили, пресветлый, — сказал Вэй, чуть не плача. — Северный, южный дворцы сдались. Да только и сдавшихся не жалеют. — Гарем? — По колено в крови убегал, — покачал головой Вэй. Яо побледнел, схватил его за платье. — Дети? — Никого не оставили. Впился Яо себе в волосы и закачался, будто вот-вот свалится. Шэрхан за плечи его тряханул: — Только о сейчас думай. Горевать, себя корить, о мести мечтать — все потом, из укрытия. Сейчас — как нам спастись? Посмотрел на него Яо глазами пустыми, и показалось, что все, погасло там внутри что-то, затух огонек драконовый. Но на мгновение, не больше. Уже через пару вдохов он сжал челюсти, глянул хищником раненым и кивнул. — К конюшням надо. Пешком не уйдем. Вэй поклонился: — Если позволено, советую к северным воротам рискнуть. Там полк Ли Шаня. Всегда верен тебе, пресветлый, был. Яо молчал, обдумывая, и Шэрхан тронул за рукав: — Через комнату конкубинов бы пройти. — Говорят же тебе, — рявкнул Вэй, — никого в гареме живых не осталось. Шэрхан помялся. — Да не о том я, сумка у меня там припасена… — А я знаю, — сказал Яо угрюмо. Вот как. Знает. Отпустил бы? Такой же глупый вопрос, как и: «Сбежал бы?» Какой толк в этих «бы», если вон как все вышло. — Нет уж, — сказал Яо. — Никаких задержек. Сразу к воротам идем. Если кто и остался мне верен, так это Ли Шань и его хвост дракона. Его-то помощь мне и нужна. Пока могли, бежали. Потом шли быстрым шагом. Потом просто шли. Шэрхан впереди, путь проверяя, Яо сразу за ним, направление указывая. Старикашка Вэй терся в хвосте. Мучился, но молчал, глазами воинственно блестел. Молодец. Перед очередным поворотом Шэрхан свою боевую единицу остановил. — Что такое? — спросил Яо в спину. Шэрхан, если бы и хотел, не смог бы объяснить. Но когда растешь с пятью старшими братьями и одной сестрой, чувство особое развивается — подставу задницей чуять. Вот и сейчас, шли по коридору холодному, а за поворотом вроде как надышано. И ведь ни шепотка, ни вздоха, а мерещилось Шэрхану, что слышал мягкое капанье — так пот от напряжения с кончика носа на доспех шлепает. Он приставил палец к губам, жестом указал Яо и Вэю палки свои наготове держать. Их и вправду ждали. Как выскочил Шэрхан в коридор, так заскучавшие там молодцы на него с мечами и набросились. Отбивался по-звериному. Двух сразу положил, третьему бедро порвал, четвертого обезглавил. Да ведь там, дальше по узкому коридору, еще сопели, очереди своей дожидаясь. Шэрхан попытался оценить, сколько пешек ему съесть придется, от мата спасаясь, но только и увидел, что лес из перьев на шлемах. Приуныл, очередного солдатика на меч нанизывая, как вдруг из-за плеча что-то блеснуло. А потом еще и еще. И узрел тут Шэрхан полную мощь нефритового стержня. И красиво было, и страшно. Гуляла императорская молния по коридору, жатву свою собирая — бескровно, но смертно. Падали княжьи засланцы, как колоски под серпом. А молния все жахала и жахала. Разозлили мужика. Вот уж где сто толчков без обмана долбанул. Всех недобитых Шэрхан себе на меч поймал, последнему аж латы ударом пробил. Постоял над трупами, отдышался, пот с бровей вытер. Развернулся и Вэя за грудки схватил: — А ты чего, крыса такая, палку бережешь? На кой я тебя спас? Чтобы ты по углам жался? — Успокойся, — сказал Яо глухо. Прислонился устало к стене, за сердце держась. — Бить насмерть, да еще с расстояния только я могу. С детства свою Цзы через амулет усиливать тренировался. Глянул Вэй так черно, что понятно стало: была бы сила убивать, Шэрхан бы первым полег. Давно уже. — Смотри у меня, — предупредил Шэрхан, встряхивая старикашку еще раз, для порядка. — Еще сачковать будешь… Яо вдруг покачнулся, упал на колено. Шэрхан отбросил Вэя и кинулся к нему, подняться помог. — Что с тобой? — Тренировки — это одно, а реальный бой… Истратился. Вэй, помоги. Старикашечка подполз, приложил свою палку к шее императорской. Нежно засветился камень, вылечивая, силы возвращая. Яо закрыл глаза, задышал тяжко, но ровно. — Время займет, — сказал Вэй Шэрхану, ключи у Яо с пояса снимая. — Не стой столбом, иди. В конце коридора дверь найдешь. Если эти нас тут ждали, неизвестно, что с той стороны окажется. Проверь, безопасно ли. Посмотрел Шэрхан на Яо: лицо землистое, глаза запавшие, руки дрожат. Как оставить? Но услышал тихое: «Иди», и пошел. Недалеко до двери было. Как через тела, будто игрушки детские, на полу разбросанные, переступил, так в нее и уперся. Ключом открывать не понадобилось — отворилась без усилия. Во внутреннем дворе ярко горели факелы, выхватывая самое важное: солдат, поднимающих на стенах ястребиные стяги; гору золотолатных тел, скиданных снопом у дороги; белоусую голову, прибитую за пучок к воротам. Обрубили, значит, хвост. Выругался Шэрхан и дверь беззвучно прикрыл. Обратно пошел. В коридоре было темно так, что только третьим глазом и разглядеть, без конца о шлемы пернатые запинался. Пока выбирался, вдали зашаркали суетливо шаги, и Шэрхан заторопился. Танцуют они там, что ли? Вышел на свет лампады. Яо все так и стоял, прислонившись к стене, только теперь не за грудь держался, а за живот. А с пальцев кровь капала, красным по золотому растекаясь. Так обомлел Шэрхан, что даже нож, из раны торчащий, не сразу заметил. А как увидел, так крутанулся, меч поднимая, да поздно. Ударила молния в спину, руку разжимая, потом в затылок, на колени бросая, и наконец в темечко, по полу раскатывая. — Это ж надо, — сказал над ним Вэй. — Один человечишка, и жил-то тут полгода, а так нагадил. Ведь и сучку драконову на тебя натравливал, да и та не управилась… — скривился и меж глаз молнией стукнул. Боль, что все тело просверлила, была хуже смерти. Вживую вспорола череп, раскромсала мозг, вырвала глаза. Закричал Шэрхан так страшно, что голос сорвал, и все, что мог, это лежать и скулить. Добей, добей… Вокруг стало темно, но обморок не приходил. Боль держала сознание на самом краю забытья, чтобы выжать каждую каплю мучений. Голос въедливый пробился сквозь туман. Говорил Вэй на цзыси по-доброму, почти с отцовской нежностью: — Прости меня, сын дракона, что самому пришлось. Все ждал, что кто-нибудь справится, да больно вы с тигром спелись. — Не хотел руки марать? — Да ты что. Ведь наставник тебе какой-никакой. Только не слушал ты мои наставления. Говорил же я, забудь про реформы. — Князья приперли? — Да уж, конечно, приперли. Подотчетность не нравится. С единой монетой да весом на обмене и обвесе не разживешься. И с чиновниками ты палку перегнул. Тысячу лет жили, сыновей да братьев на посты назначали, а ты все экзамены да экзамены. Кто ж захочет, чтобы вместо своих на важной должности умник какой из простых сидел? Вот и вызвали меня. И за обещания отвечать заставили. — А ты и рад был. — Не рад, но выгоду увидел. Совсем ведь ты голову потерял. Ишь, гарем распускать собрался. Что я-то делать буду? — Смотри, Вэй Ишань, найду я тебя. За все, что ты мне сделал… Что-то прокатилось по полу, будто пнутое, и в руку Шэрхана ткнулось — твердо и холодно. Пальцы сами собой сжались. — Неужто думаешь, зверь твой ручной тебя спасет? Да ведь варвар он, энергии не имеет. — И правда, варвар. Откуда ему цзыси знать? И что в стержне нефритовом сзади дротик отравленный имеется, тоже не знает. — Говорю же, голову ты потеря… Прервался Вэй на полуслове. Очень хотелось верить, что попал ему дротик в горло, но тут же послышались возня и хрипение. Надрывный стон. Хлопок молнии. Тишина. А потом по полу заскреблись, придвигаясь. Из рук забрали стержень и прижали к горячечно-дрожащему телу, боль вытягивая, только не там лечили. — Что с тобой? — прохрипел Яо. — Я же вижу, где-то еще болит, но отметин нет. Зубы стучали так, что казалось, раскрошатся. — Точка… — выдавил Шэрхан. — Точку… сотри. По лбу завозил влажный палец, морок стирая. Яо вскрикнул и замер. — Превеликий дракон… Не каждый день, наверное, глаз посередине лба видит, пусть даже и закрытый. Опомнился Яо быстро. Коснулся стержнем глаза, от боли избавляя, будто из трупа возрождая, будто крылья даря. Зрение вернулось, мышцы силой налились, грудь от дыхания чуть не взрывалась. Шэрхан сел, головой потряс, огляделся. Невдалеке лежал Вэй, проткнутый дротиком в ухо. Рядом сидел Яо, все еще зажимая рану рукой. — Татуировка, значит, — усмехнулся он невесело, заваливаясь на стену. Выглядел совсем плохо. — Себя почему не лечишь? — Не нефритовый нож, — Яо прикрыл глаза. — Самый обычный. Шэрхан глянул на ножик, что рядом на полу валялся. Широкий, но короткий и беззубый. Крови много, зато мясо не вырвал. Из курты Вэя вышли отличные повязки. Когда Шэрхан убрал ладонь Яо, тот застонал и дернулся. Шэрхан тут же прижал белую тряпку и туго перевязал. — Артерию не задело, слышишь? Если не загноится, выживешь. Яо молчал, и Шэрхан прижал ладонь к щеке. Холодная кожа была, мокрая. — Яо, послушай меня. Я тебя отсюда вытащу, это я тебе обещаю. Только ты должен показать мне, куда идти. Без тебя так и помрем здесь в подвале от голода. Слышишь? Через эту дверь ходу нет. Другой выход знаешь? Только чтобы через комнаты конкубинов пройти. Так и не открывая глаз, Яо сказал: — Пойдем. Только в гарем ты тоже зайдешь. Дети мои… — Так ведь Вэй сказал… — Не поверю, пока ты не скажешь, что сам трупы видел. Шэрхан подхватил Яо под руку и потащил, следуя едва слышным указаниям. Так долго шли, что, казалось, бредит Яо, во сне кругами его водит. Много дверей прошли — обычных, деревянных, и одни огромные ворота золотые, цепями перевитые, на несколько замков запертые. Вскоре после них вышли к лестнице, и услышал Шэрхан слабое: «Здесь». Он опустил свою ношу у входа. Подобрал ключ, но прежде чем войти, пальцем, чужой кровью измазанным, точку во лбу нарисовал, морок снова наводя. Негоже чудовищем перед охотниками разгуливать. Тишина дворца не сильно отличалась от обычной. В Джагоррате и по ночам проходной двор, а тут же склеп. Да только теперь настоящий. Пробрался Шэрхан к комнате конкубинов осторожно, но ни одной живой души не встретил. Только мертвые. Про беспощадность Вэй не врал. Телами весь коридор усеян был, словно стол крошками хлебными. Стражники, евнухи, слуги. Кто-то в ночных платьях, кто-то еще с праздника переодеться не успел. Посреди комнаты конкубинов лежал Клякса, а сверху, будто защищая, Линялый. Закрыл Шэрхан им глаза и сумку свою из-за кровати вытащил. Постоял, решаясь. Идти в гарем было бессмысленно. Ясно же, дети в этой бойне первые пали. Если вырывать сорняк, то с корнями. Вряд ли Юла жизнь вымолила, убедив убийц, что отцовские реформы отменит. Характер не тот. Логичнее всего было вернуться, схватить Яо и пробираться к конюшням. Каждая минута дорога. С такой раной и спорить не сможет. Ну, а как очнется? Как в глаза ему смотреть? Врать, что трупы видел? Голова все еще отговорки думала, а ноги уже в женскую половину дворца несли. Первое, что увидел — повсюду разбросанные мохнатые подушечки. В основном сапогами раздавленные. Семь спален детских обошел. Внутрь не заходил: как видел нянек на полу, кровать забрызганную, сразу уходил, сил не было смотреть. На пороге спальни Чжень Дана кобру увидел. Вот ведь, без краски и не страшная совсем. Обычная. Заслужила? Поделом? Кому же судить… Явно не мразям, детей и женщин во сне прирезавших. Последняя спальня. Юлу меньше всех хотел видеть, но попрощаться сердце требовало. Дверь была не распахнута, а выломана. Запереться девчонка успела. Шэрхан отодвинул обломки, свисающие на раме, комнату осмотрел. Тихо. На кровати тельце юное — в груди рана, глаза в потолок. Он подошел глаза прикрыть и отшатнулся. Не Юла это… Молодая девица, но не ребенок. Забилось сердце в надежде. — Ю Луа? Ты здесь? Зашебуршалось в сундуке, заскрипела крышка. Бросился Шэрхан, девчонку доставая. Сгреб в охапку и только тогда понял — не одна она. В руках младенца спящего держала. — Как же ты смогла? Смотрела Юла глазами красными. На щеках дорожки от слез засохли. — Собачек же сам натренировал. Залаяли посреди ночи, весь дворец на ноги поставили. Думали люди князя И, что в кроватях спящими прирежут, а пришлось по всем этажам гоняться. Мне Шу Лань сына своего вручила. Сказала, за меня в кровать ляжет, лишь бы я с братом сбежать успела. Только поздно уже было, вот она нас в сундук и спрятала. Шэрхан посмотрел на мальца. — Сколько ему? — Перед твоим приездом родился. Вздохнул Шэрхан. Шансы выжить резко сокращались с каждым новым членом отряда. Тяжелораненый, ребенок и младенец. Ну и расклад. Он взял Юлу за плечи. — Идем. Не смотри, глаза закрой. Не закрыла. Не ревела, только взгляд злее становился. Кремень девка. А вот когда отца, к стене бесчувственно привалившегося, увидела, не сдержалась. Но даже зареванная шла за Шэрханом и указания к выходу давала. Откуда секретные тоннели знала, Шэрхан не спрашивал. Ясно же, что слово «секретные» ей не помеха, а тряпка красная. Дверь к южным воротам быстро нашлась, Шэрхан почти не запыхался, хоть двойную ношу теперь волочил. И ключ подошел, и выход оказался укромным, так что в добрую судьбу верилось. Вдруг да и повезет. Вдруг да и проскочат. Рано радовался. Не научила, что ли, жизнь, что сколько добра ни делай, оно тебе нефритовым стержнем в глаз третий влупит? Вот и теперь, и пары шагов к конюшням не сделали, как на Бамбука разъяренного напоролись. Кинулся, как демон. В одной руке меч, в другой стержень. Пучок разметался, рот в оскале. Чуть не пеной исходит. — Наконец-то, — прохрипел. — За все теперь ответишь, зверь. Да кто ж тут зверь? Пришлось скинуть Яо на землю да драться. С первых ударов стало ясно — до утра хлестаться будут. Финтов Бамбук не делал, лишних движений не совершал. Не красоваться хотел — убить. Шэрхан блокировал удары, пресекал попытки ткнуть стержнем, пятился и отпрыгивал. Любая атака с его стороны пресекалась так же быстро. Хорош был Бамбук, с таким силой и ловкостью мериться одно удовольствие. Да устал Шэрхан. И так уже полночи дрался. Поэтому движение мимолетное пропустил. А вот Юла заметила: — У него слева дротик! Шэрхан отпрянул, выставил снова меч. За рукой, дротик сжимающей, неотступно следил. Но она так и не поднялась. Замер Бамбук, в темноту вглядываясь. — Принцесса? Ю Луа? — Он перевел взгляд на Шэрхана, потом на лежащего на земле Яо. — Ты что же, спасаешь их? Только тут Шэрхан заметил, что сражается Бамбук в платье домашнем. И босиком. Опустили оба мечи. Бамбук встал на колени рядом с Яо. — Что с ним? — Последний урок наставника Вэя. Бамбук сжал кулаки. — Не там я предательство искал. — Кинул быстрый взгляд на Шэрхана: — Прости. Он поднялся, подхватывая Яо под руку. Шэрхан подставился с другой стороны, вдвоем нести проще было. Пока шли, три раза на княжьи отряды натыкались. Один раз переждали, два раза перебили. А там и конюшнями запахло. Бамбук вывел двух пегих лошадок, что безропотно дали себя впрячь в легкую крытую повозку. Из золотой императорской арбы туда перекочевали мягкие подушки, шерстяной плед и лампады. Устроили там Яо и Юлу с мальцом вполне удобно. — К южным воротам надо, — сказал Бамбук, прочнее запахивая полог повозки. — Там меньше всего княжеских сил. Оттуда на север поедем, к землям князя Ху Дзы. Дядя он императору, воинов его среди заговорщиков нет. Приедем, будем силы для ответного удара собирать. А там и… Он прервался, оглядываясь на засветлевший горизонт. Обратно, в сторону дворца. Скоро и Шэрхан топот копыт услышал. — Поезжай, — сказал Бамбук, доставая меч. Вот дурак. Неужто думает с целым отрядом справиться? — С нами давай, — сказал Шэрхан. — Только угробишься. Бамбук ногами в землю врос. — Поезжай, — он отвязал пояс с небольшим мешочком и рогаткой. В мешочке перекатывались пять черных шариков, размером с перепелиное яйцо. — Как к воротам подъедешь, стреляй. Сначала в факел слева от ворот, потом в факел справа. Дальше в костер на правой смотровой башне, а потом в левой. Запомнил очередность? Не перепутай. Да быстро действуй. А там одна дорога. Лети во всю мочь. Шэрхан кивнул. Развернулся к лошадям, но Бамбук его за рукав схватил: — Спасешь его? Шэрхан помедлил. — Спасу. Да только не на север поеду. Посмотрел Бамбук черно, но не сказал ничего. Меч вынул и к бряцанью развернулся.