— Это мой друг — Ванечка, — кивает Слава в сторону Светло и делает внушительный глоток из бутылки.
Вокруг какая-то непонятная суета, люди незнакомые. Ванечка вышел из бара покурить, уже раз пятый за вечер. Вообще он не понимал, зачем он это делает, но под алкоголем всегда хотелось затянуться едким тошнотворным дымом. Выдыхать потом полностью, без остатка, чувствовать, как лёгкие сжимаются от нехватки кислорода. Ванечка ненавидел сигареты за то, что Евстигнеев любил их больше, чем его. Хотя нет. Скорее всего, он его, в отличие от этих бесцельно вредящих организму никотиновых палочек, вообще не любил. Поэтому, каждый раз затягиваясь где-то на лавочке у бара или же на чьей-то похмельной кухне, Светло думал, насколько же он сам себя не уважает, что готов стать просто пачкой сигарет, лишь бы Евстигнеев стал от него зависим так же, как и от своего сраного Лаки Страйка.
Слава, как всегда, подцепил каких-то девчонок, которые его узнали и хотели сфоткаться, но диалог как-то сам собой завязался. Не то чтобы он был любителем пообщаться с недалёкими, но под пиво и так сойдёт. Пока одна девица самозабвенно заглядывала Карелину в рот, делая вид, что понимает всё, о чём он говорит, вторая уже сосредоточилась на Светло, всячески пытаясь заинтересовать его. И про Еже спросила, и про новые баттлы, даже что-то про Гегеля затирать пыталась, демонстрируя весь свой интеллектуальный багаж. А Ванечка смотрел на брюнетку напротив и вообще не понимал, что она от него хочет.
В голове сейчас была полнейшая мешанина. Светло думал о Евстигнееве, который с последней встречи так больше не написал и не позвонил, а сколько там дней уже прошло? Ванечка считал, сегодня было ровно шестнадцать. Периодически поглядывая на экран смартфона в надежде хотя бы на сообщение, Светло всё же понимал для себя, что вряд ли он позвонит, да и пора бы с этой связью завязывать, так как уже создаётся ощущение, будто он девочка безотказная. И ещё рой подобных мыслей, как шарики для пинг-понга, бились о стенки черепной коробки, правда, толку в этом было немного. Мозг, помутнённый алкоголем, соображал плохо.
Пьяный взгляд скользнул по откровенному декольте девушки напротив, которая вовсю прижималась, тёрлась, недвусмысленно намекая на то, что совсем не против присесть на его член. Ну, а что бы нет, если да. В конце концов, никакие отношения его не связывали, а Евстигнеев…. Едва ли он хранил непоколебимую верность Светло, да и с чего бы ему вообще это делать? У Ванечки иногда создавалось впечатление, будто он и есть та самая условная «любовница», к которой он сбегал, потому что все их встречи проходили в строжайшей конспирологии. Светло даже не знал, где Ваня живёт, потому что Евстигнеев сам всегда приезжал к нему и чаще всего на такси, редко когда на личном авто, если только поздней ночью.
Ванечка потащил девчонку обратно в бар. Как порядочный джентльмен, купил ей пару коктейлей, делая искренний вид, что ему интересна вся чепуха, которую та льёт ему в уши и стараясь как можно сильнее накидаться, а затем, попрощавшись со Славой, который уже во всю сосался с новой знакомой, потащил её подругу к себе.
Всё, что было после, Светло помнит не очень хорошо. Пока они ехали в такси, его разморило настолько, что он едва смог ключ в замок вставить. Память выдавала обрывки каких-то воспоминаний: как он стягивал с себя футболку, как девушка под ним наигранно постанывала, ну или что она там делала? Однако он прекрасно понимал, что в своём состоянии едва ли мог сделать что-то грандиозное.
Похмельное утро — это худшее, что было придумано при создании вселенной. Ванечка сидел на кухне, молча потягивая сигарету, в ожидании, когда же уже его условная «дама сердца» проснётся и свалит. Просто так разбудить и выставить совесть не позволяла, сигареты у неё были неплохие. Свои закончились ещё вчера, пришлось позаимствовать тонкую «зубочистку» у спонтанной гостьи и не выёбываться. Надо быть благодарным.
Докурив, Светло затушил бычок в пепельнице, попутно почесал Гришке за ушком и направился в душ. Раздался звонок в дверь. Ванечка остановился в коридоре и, откинув голову назад, тяжело вздохнул. «Слава, хули тебе не спится», — пробубнил он, почему-то будучи уверенным на сто процентов, что это Карелин пришёл похмелиться. По крайней мере, он всегда так делал, чем частенько заставлял Светло на него бурчать. Припрется вечно ни свет ни заря с пивасом, облегчит свои страдания — и спать. А Ванечка потом слоняется один из угла в угол.
Повернув замок, Светло распахнул дверь и немного опешил. На пороге стоял Евстигнеев. Уставший, немного исхудавший, как всегда с дорожной сумкой на плече и бумажным пакетом из Ашана. «Как же ты не вовремя», — впервые за все его визиты пронеслось в голове у Ванечки.
— Привет, — растерянно выдавил из себя Светло, — ты откуда?
— С работы, откуда ещё.
Ванечка отошёл в сторону, когда Рудбой по-хозяйски вошёл в квартиру и, кинув тяжёлую сумку на пол, притянул его к себе, а затем комично сморщил нос.
— От тебя ужасно таранит перегаром и каким-то дешёвым парфюмом, — сказал Ваня, поцеловал его в висок, отстранился и стянул с себя кроссы.
— Да я в баре был вчера просто… Со Славой, — бормотал Светло, пряча взгляд.
— Да я понял… — прихватив бумажный пакет, ответил Евстигнеев и прошёл на кухню.
Ванечка зашёл следом, уселся на ближайший к нему стул и, наблюдая за тем, как Рудбой достаёт продукты, пытался сообразить, что ему вообще сейчас делать. В соседней комнате лежала голая девка, имени которой он даже не знал, а на кухне хозяйничал мужик, которого он любил больше всех на свете. Понимая, что рано или поздно они узнают о существовании друг друга, Светло нервно сглотнул образовавшийся в горле ком.
Евстигнеев тем временем спокойно занимался своими делами и вёл себя так, словно он всегда здесь жил. Он прекрасно знал, где и что лежит, умел пользоваться старой плитой и выставлять идеальную температуру конфорок, чтобы ничего не подгорало. Знал, где стоит соль и подсолнечное масло, в духовке даже лежала сковородка, его личная, со специальным покрытием, на которой Ванечка жарил для него оладушки.
Светло смотрел на то, как Рудбой лёгкими движениями разделывает рыбу, и не понимал, почему он вообще ведёт себя так, будто они вместе уже кучу лет и он никогда не уходил, никогда не оставлял Светло в одиночестве и неведении.
— Ты неважно выглядишь, — разрезал тишину голос Евстигнеева, — у меня в сумке есть минералка, можешь…
— Что происходит? — вопрос сорвался с губ непроизвольно.
— В смысле? — Ваня отложил в сторону нож, сполоснул руки и повернулся к Светло, попутно прихватив с крючка полотенчико.
— Что всё это значит?
— Что тебя не устраивает?
— Ты на протяжении полугода приходишь, тупо трахаешь меня и молча исчезаешь на неопределённое количество времени. Не отвечаешь на сообщения и звонки. Так ты поступил и в последнюю нашу встречу, а сейчас заявляешься и ведёшь себя, как примерный семьянин. Такой весь из себя домашний и спокойный, будто ты всю жизнь мне завтраки готовил.
— Ванечка, ты же должен понимать, у меня просто очень много дел: тур, магазин, проекты. Я…
— А я резиновая кукла для снятия стресса?
— Нет.
— Тогда почему ты… — Светло вдруг замолк, глядя на то, как Евстигнеев подошёл к столу и взял в руки пачку тонких «Гламур». Он поднял пытливый взгляд на Светло.
— Ты поэтому так истеришь сейчас? — крутя в татуированных пальцах пачку, спросил Ваня, а затем швырнул её обратно на стол, — ты думаешь, я туфли бабские не заметил у порога?
Светло открыл было рот, чтобы что-то возразить, потому что не Рудбою уж предъявлять ему по этому поводу, но в этот момент из спальни вышла девушка, замотанная в простыню.
— Чувак, ты вызовешь мне такси? — недовольно спросила она, но, заметив стоящего на кухне Ваню, тут же изменилась в лице, — нихера себе, это чё, Рудбой?
Ванечка весь сжался, не решаясь поднять взгляд на Евстигнеева. В воздухе повисла странная неловкая тишина.
— Привет! — отозвался вдруг Ваня, выпрямился, руки на груди сложил, — ну что? Нормально вчера повеселились?
Девушка прошла на кухню.
— Пойдёт, но мне, точнее нам, не стоило столько пить! У Ваньки даже не встал, — хлопнув Светло по плечу, рассмеялась девчонка.
Евстигнеев глянул на Ванечку, а затем расплылся в довольной ехидной улыбке.
— Да у него просто только на одного человека стоит, и алкоголь тут не при чем.
Девушка непонимающе вскинула брови, а Ваня тут же развернул её к выходу из кухни.
— Ты давай одевайся, подруга, и уебывай.
— Что? В смысле? — девчонка явно не ожидала такой резкости в свой адрес.
— Такси я тебе сейчас вызову, — заталкивая её в спальню, продолжал Ваня, а сам попутно полез в карман за смартфоном.
Девушка долго копалась, собирая вещи, а Евстигнеев, как надзиратель, стоял над душой, периодически её подгоняя.
— Машина сейчас подъедет уже, давай бегом.
— Дай я покурю хотя бы… — выходя из спальни, сказала девушка.
— Не-не-не, давай, выметайся.
— Слушай, это мои сигар...
Евстигнеев вложил в её ладонь денежную купюру.
— Купишь новые. Тут хватит и на такси, и на пару пачек. Уебывай, пожалуйста, пока я тебя сам не выкинул отсюда.
Девушка надела туфли и, напоследок осмотрев стоящего у двери Рудбоя, пробурчала что-то вроде «хамло» и наконец удалилась. Ваня с огромным энтузиазмом захлопнул за ней дверь и вернулся на кухню. Светло, весь покрасневший, сидел за столом, уткнувшись взглядом куда-то в колени. Ваня уселся напротив, закинул ногу на ногу, выжидающе глядя на то, как Светло заламывает руки.
— Я был достаточно вежлив с твоей подругой? — ответа не последовало, Ванечка как рыба молчал, глядя прямо перед собой. Рудбой вздохнул, снова покрутил пачку сигарет в руках, а затем лёгким движением отправил её в стоящее неподалёку мусорное ведро, — Мда-а, то чувство, когда твой мужик при всём желании изменить не смог, — наконец рассмеялся Евстигнеев и вернулся к столешнице.
Ванечка резко поднял голову, уставившись Ване в спину.
— Что?
— Что?
— Ты сказал «твой мужик»…
— Тебе показалось.
— Нет, ты сказал!
— Никогда такого не было.
Светло подошёл к Евстигнееву и, обхватив его сзади, прижался всем телом. Ваня снова отложил нож в сторону и, вздохнув, сказал:
— От тебя все ещё таранит дешманскими духами той телки, иди умойся, не зли меня…
Светло улыбнулся, чмокнул его куда-то между лопаток через футболку и тут же испарился в поисках чистого полотенца.
***
— Чувствую себя героем какого-то фанфика, которые пачками пишут о нас с тобой, — улыбнулся Ванечка, перебирая татуированные пальцы своими. Евстигнеев что-то неопределенно хмыкнул.
— Знаешь, некоторые написаны неплохо.
— Ты что, читаешь это бумажное порно? — повернув голову в его сторону, с усмешкой спросил Светло.
— Ну так ты же там в главной роли.
Ванечка ткнул его пальцем в бок. Евстигнеев сморщился и, перехватив его за руку, приложил тонкие костяшки к губам.
— Тяжело бы им, наверное, было, знай они, что мы правда вместе.
— А мы что, вместе?
Евстигнеев замер в ожидании реакции на сказанное, но ничего не произошло. Светло только поник, молча опустив глаза.
— Эй! Я же пошутил, — Ваня сгрёб его в охапку и навалился сверху, — ну чего ты?
Ванечка молчал какое-то время, всматриваясь в серые глаза, затем аккуратно поправил свисающую на них малиновую чёлку. Светло, конечно, уже привык, что Ваня может в любой момент заявиться с новым цветом волос, однако, всё же считал, что блондином ему лучше всего.
— Когда ты снова… уедешь?
— У меня концерт через два дня. Но я вернусь.
— А почему раньше ты сбегал?
— Я не от тебя сбегал.
— А от кого?
— От самого себя. Ты же понимаешь, что мы не в толерантной европейской стране живём, где двое парней могут просто так быть вместе. Я боюсь, что кто-нибудь однажды вычислит, куда я мотаюсь, и вот тогда начнётся скандал… И так слишком много вопросов возникает, так как у меня нет женщины постоянной, — заметив изменившуюся на Ванечкином лице эмоцию, Евстигнеев поспешил добавить, — Окей, у меня вообще их нет с момента нашей встречи.
Светло нахмурился, задумчиво пробежал взглядом по Ваниным губам, а затем погладил его по щеке.
— Я так тебя…
— Нет. Ничего не говори, — накрыв чужие губы указательным пальцем, сказал Ваня.
— Почему? — невнятно промычал Светло.
— Это ответственность. Она мне не нужна. Я к этому не готов.
Светло замолчал, потупив взгляд. Он просто не знал, что на это ответить. Конкретно в эту секунду он прекрасно понимал Евстигнеева и очень не хотел на него давить. Его не могло не радовать, что он наконец обозначил все, что между ними происходит как какие-никакие отношения, но с некоторыми трудностями, вполне себе уместными. Почувствовав, как горячие губы коснулись его солнечного сплетения, Ванечка вздрогнул, а затем запустил пальцы в мягкие малиновые волосы.
— Мне хорошо с тобой, — прошептал Светло, но ответа, как всегда, не дождался, только поцелуи стали настойчивее и спускались все ниже и ниже.
***
Ожидание ещё никогда не было таким томительным.
Евстигнеев, как всегда, молча собрал вещи и свалил в закат даже не попрощавшись. Только на этот раз это выглядело совсем иначе. Может быть, потому что Светло теперь понимал, почему он так поступает? Так правда было проще, а все эти проводы с томными вздохами и нежеланием отпускать только усугубляли бы ситуацию.
Светло всегда старательно выстирывал постельное белье после их совместных ночей, пытаясь таким способом избавиться от собственной тоски и непонимания. А в этот раз даже с дивана подниматься не хотелось. Обнимая Ванькину подушку, Светло вдыхал родной запах стойкого парфюма, смешанного с запахом дорогих сигарет, и улыбался, прокручивая в голове последние выходные, проведённые вместе.
Дни тянулись, как самая плохая пастила из дешёвого Фикс Прайса, которую пытаешься разжевать, а она оседает на зубах неприятным налётом, но Ванечка знал, что Евстигнеев скоро вернётся, он ведь обещал. Поэтому привкус от этой самой условной пастилы был не такой уж и противный.
Рудбой: ну, хоть фотку пришли
Ванечка: не-а, приедешь, всё сам увидишь и потрогаешь
Переписки по ночам уже стали привычными. Несмотря на часовые пояса и вечную занятость, Рудбой не забывал изредка пожелать доброго утра, приложив какую-нибудь фотку очередного завтрака в отеле. Иногда сетовал на ужасно приготовленные оладушки, тактично намекая на то, что вот Ванечкины-то самые вкусные и он сейчас от них бы не отказался, тем самым вызывая у Светло улыбку.
Евстигнеев появился на пороге как всегда внезапно. Даже не сообщив о приезде. В два часа ночи раздался звонок в дверь, а Светло знал, чувствовал, что это он. Никто себе не позволял вторгаться в его личное пространство так, как это делал Рудбой. Это была особая привилегия, только для него.
Распахнув дверь, Ванечка даже не дождался, когда тот войдёт. Запрыгнул на него, обхватив ногами за талию, прямо в парадной. Даже штаны некогда было надевать, прямо в трусах одних и выбежал. Сладкое чувство, разливающееся в животе, от самого факта близости заставляло Ванечку таять в чужих объятиях. Тепло растекалось по рёбрам водопадами, заставляя сердце биться чаще. И какой же это кайф впервые не испытывать моральную боль от Ванькиных прикосновений, а, наоборот, расцветать изнутри.
— Я так скучал... — прошептал Ванечка на ухо, прильнув к колючей щеке. Почувствовав, как Ваня крепче прижал его к себе, Светло улыбнулся и уткнулся носом в сгиб между шеей и плечом. Ваня зашёл в квартиру, скинув с себя сумку, и только тогда Ванечка нехотя с него сполз.
— Хочешь есть?
Евстигнеев снял кепку и посмотрел на Ванечку, который уже стоял в проёме между комнатой и коридором, готовый бежать на кухню. Какой банальный вопрос, но такой важный. Ваня едва заметно улыбнулся и отрицательно покачал головой.
— Помыться бы и спать. Устал…
Светло кивнул, хлопнул ладонью по выключателю и, войдя в ванную, открыл кран, чтобы вода слилась.
Когда Евстигнеев забрался под одеяло, Светло уже уснул.
Вдохнув запах его волос, Ваня аккуратно коснулся губами чужого плеча, а затем, уткнувшись лбом в выпирающие на спине позвонки, закрыл глаза. Он заметил, что белье на постели то самое, в ромашку, и пахнет ими обоими. От этого факта почему-то внутри стало тепло.
