Ты намекай, мы всё повторим

      Как бы то ни было печально, но день отлёта приближался неимоверно быстро. Более-менее отоспавшись после ночных приключений, Ваня сразу позвонил на ресепшн и попросил, чтобы обед им доставили прямо на виллу. Завтрак-то они уже явно проспали. На сегодня было запланировано куча дел. За неделю они ни разу не прошлись по магазинам, а всё же хотелось привезти каких-нибудь подарков друзьям и родителям. В ожидании, когда же уже проснётся Светло, Ваня вышел на террасу, пристроился на шезлонге и как всегда взялся за камеру. Фотографировать Ванечку стало для Евстигнеева одним из самых приятных занятий по утрам. Ваня даже подумал, что ради этого им, возможно, стоит съехаться.       Светло лежал на постели полностью обнаженный, нижнюю часть тела прикрывала белая простынь, из-под которой выбивались острые коленки. Ванечка лежал на боку откинув одну руку назад, поэтому Рудбой отчётливо видел не двусмысленную отметину на ключицах от своих губ. Она и стала первым кадром на сегодня, оставшись в цифровой памяти на долгие годы.       Взгляд скользнул ниже, на ссадину на коленке. Это он в ванной ударился, о тумбочку, когда пытался сбежать от Евстигнеева, но не успел. Ванька оказался чуть сильнее и затащил его обратно со словами: «Да ладно тебе, второй раз помыться впадлу?». Конечно же Ваня надеялся на что-то такое эдакое, но в итоге сидел полчаса, целовал Ванечкину коленку и извинялся. Ещё один кадр.       Ванечка открыл глаза. Пошарил рукой по кровати, приподнялся, осмотрелся и, резко повернув голову в сторону выхода на террасу, наконец отыскал глазами Евстигнеева. Увидев камеру, он не нахмурился как всегда, а наоборот, расплылся в улыбке и помахал рукой.       Ваня сделал ещё кадр.       «Неужели больше не стесняется?» — подумал Рудбой и поднялся с шезлонга.       Ванечка так смотрел на него, улыбаясь, с нежностью, вытянув руки в ожидании объятий. Взгляд скользнул по родинке над губой, и Евстигнеев сделал ещё один кадр.       — Ну хватит! Иди обниматься!       Ваня отложил камеру и улёгся рядом со Светло, с головой накрыв их обоих простыней.       Ванечка такой красивый, с торчащей челкой, смотрит темными, как жучки, глазами и улыбается. Кожа золотистая от загара и ресницы… длинные. Каждый взмах как в макросъемке.       — Ты мой солнечный мальчик, — шепчет Евстигнеев, а сам коснуться боится, будто Ванечка что-то настолько хрупкое, что сразу разобьётся, — прости меня.       — За что? — Светло сразу как-то поник, брови домиком сложил.       — За все мои метания. За все твои слёзы… я был так не прав.       Ванечка опустил глаза. Молчал какое-то время под пристальным Ваниным взглядом, но в какой-то момент густые ресницы дрогнули, и губы расплылись в легкой ухмылке.       — Знаешь, есть такой старый и глупый анекдот из Одноклассников. «Любви без боли не бывает», — сказал котик и обнял ёжика. А ты ведь у меня самый настоящий ёжик, — Светло засмеялся, проведя ладонью по бритой голове, вызывая тем самым улыбку и у Евстигнеева. Ваня перехватил его за запястье и приложил к губам костяшки пальцев.       — Колючек больше не будет…       Выбираться из постели после таких разговоров уже не хотелось. Рудбой так и не смог отпустить Ванечку в душ и отложил все дела на потом. Обнимал, прижимал его к себе, покрывая поцелуями каждую клеточку, каждый сантиметр чужого тела. А Светло рвано вздыхал, плавился от прикосновений сухих губ к своей коже, а сам ощущал, как кошки на душе скребутся. Где-то на подкорке назойливо щекотал нервы немой вопрос: «А что дальше?». Ванечка почему-то был уверен, что Евстигнеев тоже об этом думает, просто не говорит вслух. Когда горячие губы коснулись кожи где-то чуть ниже паха, Ванечка сдавленно застонал и на автомате попытался ухватиться за волосы. Но, проведя ладонью по бритой голове, словил даже больший кайф, а дурные мысли растворились где-то на задворках сознания. Светло не знал почему, но его больше заводил именно такой Рудбой, коротко стриженный, брутальный, с колючей щетиной, чем неестественно смазливый бэд бой, от которого визжат девочки в интернете.