***
Евстигнеев задумался, сидя за рабочим столом, и не заметил, как в офис зашёл Мирон. — Ванька… Евстигнеев едва заметно вздрогнул, но тут же попытался сделать максимально сосредоточенный вид. — Да, что? — На днюху к Рестору пойдёшь? — А это обязательно? Я бы хотел… Чувак, мне нужны выходные, я никак не могу решить свои личные дела. — Что за дела? Фёдоров вскинул одну бровь и с хитрой улыбкой подобрался к нему ближе, аккуратно примостившись на краешке стола. — Это не твоё дело. — Да ладно, чего ты сразу агришься. Ну колись, у тебя девчонка появилась? Евстигнеев нахмурился, глядя на друга, губы скривил, мол «ещё что скажешь?», а Фёдоров продолжал уверенно настаивать на своём. — Вань, ну кого ты наебать пытаешься? — Съеби отсюда, пожалуйста, — ответил Евстигнеев и, поднявшись с кресла, направился к принтеру. — Вань, я Рестору уже сказал, что ты придёшь, — будто бы между делом бросил Мирон. Ваня остановился, тяжело вздохнул, запрокинув голову назад. — На-ху-я? Я же сказал… — Нет, Вань, он обидится, конечно, если ты не придёшь, так что… Фёдоров поднялся и направился к выходу. Ваня молча проводил его взглядом, но тут в голову пришла мысль, от которой имя друга само сорвалось с губ. — Мирон? Фёдоров остановился в дверном проеме и обернулся. — Я расскажу тебе всё. Только выполни для меня одну маленькую просьбу. — Скажи сразу, просьба мерзкая? — Гнойный. — Бля-я-ять! Не-е-ет! Фёдоров резко развернулся и вышел из кабинета, а Евстигнеева уже было не остановить. Он уже все придумал и продумал, а ещё слишком соскучился по Ванечке.***
Уговаривать Фёдорова пришлось долго, но в конечном итоге он все же согласился ему помочь. «Главное, чтобы Ванечка понял что к чему. Неплохо бы было, конечно, написать, сообщить», — подумал Ваня, но, снова замотавшись с делами, напрочь обо всем забыл. Его вообще удивляло, как Светло до сих пор не написал ему миллион гневных смс о том, какое он говно и трудоголик. Но ведь Ванечка так не сделает, он ведь все понимает и ждёт его. Насколько его хватит, это уже другой вопрос, но Евстигнеев верил, что после этих адовых месяцев, что он был вынужден буквально сбегать каждый раз, эта недолгая разлука им особо не повредит, только соскучиться успеют. Через пару дней ещё и сообщение в телеграмме пришло. Ванечка: Я скучаю. Рудбой расплывается в доброй улыбке. «Знал бы ты как я скучаю», — думает Ваня, а сам отбивает кроткое: Ваня: я тоже Синие галочки загораются почти сразу. Ванечка: Я приду. Ваня: я буду ждать***
Садясь за руль, Ваня нервничал так, что колени подкашивались. Ощущение складывалось, будто он что-то натворил, сейчас придёт домой, а там злая мама с ремнём. Хотя оно почти так и есть, наверняка Ванечка злится на него из-за того, что он как всегда пропал. Но у него правда была уважительная причина. Припарковавшись, Ваня вылез из салона и тут же закурил. — Вот, блять, и только попробуй потом сказать, что я плохой друг! — ворчал Мирон, предвкушая всю «радость» встречи с Карелиным. Ваня выкурил две сигареты подряд, только, как говорится, перед смертью не надышишься, однако, если его смерть — это Светло, то он был абсолютно не против. Войдя в бар, Евстигнеев осмотрелся — ага, Слава о чем-то трёт с Рестором, значит Ванечка где-то поблизости. Протиснувшись поближе, Евстигнеев снова осмотрелся и наконец заметил знакомую макушку с непослушно торчащими волосами. Мирон подошёл к бару с подарком, и, пока он рассыпался в поздравлениях, Евстигнеев приблизился к Ванечке как можно ближе. «Блять, какой же он все-таки красивый», — подумал Ваня, пробегаясь глазами по его профилю. В памяти мелькнули воспоминания, и рука Евстигнеева едва заметно дернулась, но в этот момент Ванечка повернул голову в его сторону. Заметил. — Привет, — здоровается Ваня, а голос севший, хриплый от волнения, да ещё и настолько, что он сам его не узнает. — Привет, — спокойно отвечает Ванечка. Евстигнеев молчит какое-то время. Осматривается. Народу слишком много, не обнять. — Через десять минут в уборную зайди, — добавляет он и проходит вперёд, чтобы поздравить Ресторатора вслед за Мироном, умудряясь все же едва заметно коснуться мизинца на чужой руке. Как Ваня и подозревал, разговор был не из легких. Правда, Ванечка не злился, он был расстроен, подавлен, от чего Евстигнееву было стыдно вдвойне, но не злился. Обнимал так крепко, целовал, а Евстигнеев все никак насытиться этим всем не мог. Это выглядело так по-дебильному, целоваться в толчке Семнашки, но и так романтично одновременно. Рудбой ощущал себя героем Шекспировского романа. Этакие Ромео и Джульетта, что тайком встречаются, только вместо балкона толчок, а вместо Монтекки и Капулетти Слава с Мироном. Но на самом деле не в них вовсе дело, а просто в отношении общества к однополым парам. Ну не могли они, блять, просто так взять и выйти из шкафа в этом зашоренном стереотипами обществе. Да и одно дело, если бы это касалось только его, но это ведь затронет всех его близких, друзей, родителей, агенство, в котором он работает. Начнётся такой скандал. Будь он, конечно, каким-нибудь Ванькой из третьего подъезда, а Фаллен из пятого, то всем, скорее всего, было бы похуй, но, к сожалению, так сложилось, что он рэпер Охра, а Ванечка фронтмен Еже с самым популярным котом в русском рэпе, и иначе уже не будет.***
Очередная суббота подкралась незаметно. Ваня старался как можно быстрее закончить дела и уже наконец свалить из офиса, так как на этот вечер у него были свои планы. Он даже раздеться не успел, как Светло уже привычным жестом запрыгнул на него и, обхватив ногами за талию, прилип к его губам. Ваня стоял не в силах даже пошевелиться, только переплетал свой язык с чужим и, обхватив Светло руками, прижимал с такой силой, будто боялся, что он сейчас испарится. Хотя такой страх, скорее, был у Ванечки, это ему вечно приходилось его ждать, а не наоборот. Ваня так любил, когда он на нем вот так вис. Этот жест за полгода с лишним стал уже каким-то родным. Ваня будто ощущал, что он по нему скучает больше всех на свете. И, пожалуй, если однажды он придёт, а Ванечка не запрыгнет на него с порога, то это будет уже не то. Не тот дом, не тот Ванечка, не тот город, не та планета, не тот мир. Помимо этого, Евстигнееву совсем не хотелось с ним спать. Не то чтобы он его не хотел, конечно хотел и ещё как, но… Ване так хотелось с ним просто поговорить, а Светло так хорошо умел слушать, что все эти поебушки отошли на второй план сами собой. Ваньке было так по кайфу просто рассказать о том, чем он занимается, о чем мечтает и как любит своего Ванечку, а Светло лишь улыбался в ответ да чай в кружку незаметно подливал. Внутри Евстигнеева в этот момент целый мир переворачивался, когда Ванечка, аккуратно наматывая его светлые волосы себе на пальцы, говорил, что все наладится, все будет хорошо. Он не осуждал его, ничего не требовал, ни к чему не принуждал, а просто был рядом. — Ванечка, — почти шёпотом позвал Рудбой, коснувшись его щеки, — ты, если устанешь от этого всего, мне только намекни, у нас ведь есть целый мир и самолёты.***
Ваня даже толком поесть не успел, как позвонил Фёдоров и попросил его срочно подъехать в офис, потому что «Ваня без тебя никак! Выручай! Я знаю, что у тебя выходной, но тут все горит!». Евстигнеев тяжело вздохнул и начал собираться. Он видел, что Ванечка расстроился, но, к сожалению, поделать с этим ничего не мог, работа есть работа. Вызвав такси, Ваня обнял Светло и пообещал, что будет писать, а в выходные обязательно вернётся. Он просто не может не вернуться. Краем глаза он зацепился за свою мастерку, висящую на стуле, сначала хотел забрать, но решил, что тут она нужнее. Вообще, Ваня очень даже технично заставлял квартиру Светло своими вещами с самого начала. Даже полотенце любимое припер. Чтобы было. Чтобы, если кто чужой придёт, знал, что тут занято. А если вдруг поссорятся, был повод вернуться и все исправить. Поэтому, оставив олимпийку на месте, Ваня коротко чмокнул Светло в щеку и поспешно выбежал из квартиры. Выходя из парадной, Рудбой почувствовал, как в кармане зажужжал телефон. Достав его из кармана, Ваня снял блокировку и, открыв дверь машины, уставился в дисплей. Ванечка: я тебя люблю Ваня несколько секунд всматривался в написанное, а затем поднял взгляд на окно. Ванечка махнул ему рукой. «И я тебя люблю, мой солнечный мальчик», — подумал Ваня и сел в машину.