к чему приводят шутки

8

Про свой спор Джикия Роме так и не сказал. Как и Джанчику с Сашей ни словечком о Роме не обмолвился. Отбрехался тем, что у того появились дела, и их встреча отменилась. Джано повздыхал, поохал, погиенил немного, а потом начисто забыл про это. Приложение Георгий удалил сразу же, потому что в телефоне осел номер Ромы, как и Рома осел в жизни у Георгия. Было в их отношениях что-то странное. Джика отказывался считать, что произошло что-то из ряда вон выходящее, видимо, чтобы не травмировать свою привыкающую к Роману психику, а Ной просто не заморачивался. Его, вроде как, все устраивало. Дурацкие графики работы у них не совпадали, виделись они не так чтобы совсем часто. Рома все разъезжал по миру, и в Инстаграм регулярно летели фотки с его поездок. Джикия комментировал ему в директ, Рома исправно отвечал и спрашивал, как дела и когда они смогут увидеться. В общем, рутины как таковой не было, и взяться ей было неоткуда. Они радовались встречам, как-то не особо страдали во время разлуки, и все было как-то до странности нормально и удобно. Не стабильное умопомешательство, но вполне осознанный крышеснос. Пока два мира находились порознь — все шло как обычно, разве что у Джики теперь появился человек, которому можно в личку поныть по самому тупому поводу. Вот и сейчас, сидя на сборах с командой и страдая от боли в слегка потянутой на тренировке мышце, он с упоением строчил Роме и жаловался на жизнь. Подходило время теории, Зобнин уже свалил, а Джикия все еще валялся на разобранной кровати и безуспешно ждал ответа. Сообщения даже не прочитывались. Это угнетало. Без Ромы, в последнее время зачастившего исчезать, вообще становилось грустно. Даже раздражающее Ромино «Жора» сейчас было бы лучше, чем никакого ответа. Джика глянул на часы и со стоном поднялся. Хотелось есть, спать и сдохнуть одновременно, но не идти на скучную теорию. К чему это все вообще?.. Он спустился, слегка прихрамывая, и пошел в сторону учебки. Почему-то там толпился народ. Нездоровая какая-то суета создавалась перед дверями, галдеж стоял на весь коридор. Джикия, постепенно зверея от жары, ноющей боли и шума, расталкивал народ локтями, глухо рычал в ответ на протесты. А потом застыл, как вкопанный. Чувствовать себя большим дураком ему еще не приходилось. Нойштедтер пожимал руки, здоровался и улыбался во всю тридцатьдванорму. Так же буднично протянул ладонь Георгию и легонько потряс, мазнув большим пальцем по запястью. — Роман, — представился он, незаметно подмигнув. — Это шутка такая? — спросил Джикия. — Обсудим, — фыркнул Ной. Народ уже успел утечь в комнату для теории, и в коридоре они остались одни. — Попозже. — Куда кудри дел, Рома? — угрожающе тихо спросил Георгий, дернув его за ухо. — А, это… Оставил в Гонконге. Утихни, Жора, — ответил Рома, проведя ладонью по своей стриженной макушке. — Обсудим, — усмехнулся Джикия. Ну, что тут можно еще сказать. Ничего, блядь, не предвещало, но и в каждой шутке, как говорится…