4
Голос с довольно заметным непонятным акцентом резанул по уху. Желание сбежать усилилось троекратно. Но не ему одному было откровенно неловко. Роман смотрел на него, широко раскрыв глаза, и практически не моргал. Стало понятно, что Джикию узнали и теперь не знают, что делать с этой информацией. Георгий взял себя в руки и хрипло представился, не подавая ладони для приветствия: — Георгий. — Да уж понятно, — невнятно ответил парень. — Кхм, — сказал Джикия. — Понятно, — снова сказал Роман и тоже представился: — Рома. Пойдем? Джикия кивнул, завороженно глядя на него. Ситуация складывалась патовая, и ни спрятаться, ни скрыться не представлялось возможным, поэтому он послушно пошел вслед за Ромой, сутуля плечи и силясь не ляпнуть чего-нибудь лишнего. А потому молчал. Ресторанчик оказался тихим, как и улочка, на которой он находился. Отдельные столики, укрытые ширмами, мягкий полумрак, разгоняемый желтоватым светом торшеров, деревянная мебель и приглушенные тона интерьера. Разговоров посетителей было не разобрать из-за легкого лаунджа, доносящегося из колонок. Официант, вежливый и предупредительный молодой человек, отвел их к заранее заказанному столику, оставил меню и бесшумно исчез. Джикия засмотрелся ему вслед и очнулся от мягкого голоса, зовущего его уже, по-видимому, какое-то время: — Алло, ты здесь? Жора? — Георгий, — поправил Джикия, поворачиваясь к Роме. — Джика, Джи, Гео. Только не Жора. — У тебя в профиле было написано… — возразил Рома, но без особого энтузиазма. Было видно, что он совсем не в своей тарелке, и что он уж точно не хочет нарваться на бессмысленный спор. Джикия же чуть не ляпнул: «Друг написал». Но вовремя остановился, мысленно стукнув себя по лбу. — Это так, просто. Не надо Жорой. — Хорошо, — покорно согласился Рома и качнул головой. Кудрявая челка качнулась следом, упала ему на глаза, и он привычным отточенным жестом зачесал ее пальцами назад. Ему хотелось то ли что-то спросить, то ли что-то сказать, но он не решался, а Джика и сам не знал, с чего начать. Мда. Два идиота, из которых самый большой идиот — он сам. Когда он снова встретит Джанчика, то обязательно выскажет ему все, что думает о нем и его дурацком споре. Рома казался застенчивым и безобидным, совсем не напоминал этого… ну… гея. Ну, может, и напоминал, но как и многие москвичи, в конце концов. Обижать Рому не хотелось. Джикия горестно вздохнул и качнулся взад-вперед на стуле. В голове возник план действий: посидеть немного, потом сослаться на дела и тихонечко слиться. А потом уже написать в чате, что ничего у них не сложится. Выходило трусливо, но ничего с собой Джикия поделать не мог. Эти мысли настроили его на более или менее спокойный лад, и он немного расслабился, позволив себе улыбнуться впервые за вечер. Видимо, вышло неплохо, потому что Рома улыбнулся в ответ. Открыто так, честно, что ли. В душе снова заскреблись кошки, и Георгий выгнал их воображаемой поганой метлой. — Расскажешь о себе? — спросил он у Романа, спрятавшегося за книжкой меню. — Роман, тридцать один год, переводчик… — начал он с готовностью. Джикия не выдержал и рассмеялся. — Чего ты как в «Давай поженимся»? — И тут до него дошло. — Сколько-сколько тебе? Тридцать один? — Ну да, — ответил тот и передернул плечами. Ворот футболки чуть сполз, и стала видна витая татуировка на его ключицах. — Кажусь младше? — Эм, да. Мне показалось, что мы ровесники, — сконфуженно сказал Джикия и тоже уткнулся в меню. — Это ничего? — обеспокоенно спросил Роман. — Я должен был предупреждать? Его почти исчезнувший акцент снова появился. Рома запнулся на середине фразы, но быстро преодолел эту заминку, проглатывая окончания. Георгий вслушался и хмыкнул. — Ничего, — отмахнулся он. — Откуда ты? У тебя акцент. — С Украины, но мы почти сразу переехали в Германию, — сказал Роман и пояснил: — Папа — немец. Георгий рассматривал его. Стало вдруг любопытно. Рома казался неплохим парнем, и что-то в нем вызывало интерес. Хотя бы вот эта челка, вившаяся гладкими кольцами. И глаза у него были такие умные-умные, смотрели на него болотной зеленцой. Рома заметил интерес и снова улыбнулся, демонстрируя белозубый оскал. На загорелом лице он смотрелся как-то очень органично. Джикия дал себе мысленного пинка и отвел взгляд. Стал разглядывать интерьер, но чувствовал чужую улыбку чуть ли не кожей. Отчего-то неприятия это ощущение не вызывало. — Просить тебя рассказать о себе не буду, — сказал Роман, откладывая меню на край стола и чуть откидываясь на спинку стула. — Но ты так и не ответил: это не шутка? — Вроде как нет, — сказал Джикия и почти возненавидел себя за чужое посветлевшее лицо. Но вдохновение было не остановить. — Ты не подумай. Я просто интересоваться начал… Мне показалось, что… — Не надо объяснять, — мягко перебил его Роман и перевел тему: — Что будешь заказывать?5
Они проговорили часа два, почти не притрагиваясь к еде. Рома пил свое пиво и тихо посмеивался над апельсиновым соком Джикии. Оказалось, что и тем для разговоров у них нашлось достаточно. Сошлись на футболе и сериалах. Обсудили все, начиная от Бундеслиги и заканчивая «Побегом из тюрьмы». У Ромы обнаружилась невыговариваемая фамилия Нойштедтер, и Джикия тут же сократил ее до Ноя. Рома с готовностью откликался на прозвище и недовольства не выказывал. Что и говорить, парнем он был, что надо. Джика, на самом деле, не отказался бы от такого друга. Добрый и умный Рома претендовал на это место за всего лишь два часа знакомства, и Джикия и думать забыл, почему они здесь. Будто встретились два старых приятеля, так легко и свободно текло их общение. Из ресторана они буквально вывалились наружу, смеясь над какой-то глуповатой шуткой. Рому немного вело от выпитого, и Джикия придержал его за локоть, чтобы тот не встретился с щербатой стеной дома. Ной хохотнул и потянулся всем телом. Поднялась футболка, оголила подтянутый загорелый живот. — Погуляем еще, или у тебя дела? — спросил Рома. Георгий вспомнил свой первоначальный план и ответил: — Да нет, пойдем, погуляем, — ответил он бодро. Почему-то с Ромой расставаться не хотелось. Бродить по ночной Москве тоже оказалось увлекательнее некуда. Рома безостановочно рассказывал о своих путешествиях и работе, а Джикия не переставал удивляться. — Где ты не был вообще? — перебил он очередной рассказ про Италию или Испанию. — В Исландии не был, — задумчиво сказал Рома, пряча руки в карманы. — В Африке много, где не был. — Зачем тебе это? — Что? Путешествия? Не знаю. Мне так нравится. Я люблю узнавать новое и, наверное, ищу свое место. — Прозвучало это как-то очень грустно. Повеяло одиночеством. Джикия вдруг понял, что Рома ищет не просто свое место, а скорее ищет себя. Чтобы все совпало, чтобы сошлось. Счастливые люди, наверное, не знакомятся в приложениях знакомств, верно? Георгий считал себя человеком счастливым, многого добившимся, но сейчас ощутил этот укол острой тоски. Роман транслировал настроение, и теперь его грусть ощущалась практически как своя. Чувство было странное. Новым его назвать было сложно, но никогда еще Джика не проникался к кому-то настолько, чтобы его накрывало волной чужих мыслей и переживаний. От этого стало немного не по себе. Некоторое время они шли в молчании. Рома погрузился в себя, не смотрел под ноги, но как-то очень ловко обходил все выбоины и канализационные люки, а Георгий смотрел на него. Исподтишка, осторожно, выхватывая его профиль на фоне сверкающей люминесценции города, и находил зрелище красивым. — А ты? — прервал тишину Ной и повернулся к Джикии, ловя его взгляд. — Что я? — переспросил Георгий и отвернулся. Они шли, касаясь друг друга плечами, вторгаясь в личное пространство. — Ну, что ищешь ты? Кроме футбола? — Не знаю. Мне как-то футбола до этого хватало, — покачал головой Джика. — Ну не может же такого быть, — настаивал Рома. — Да не знаю я, — обозлился Георгий и слегка притормозил. Рома замер в нерешительности чуть впереди и вскинул брови. — Что-то не то сказал? Был невежливый? — Опять этот акцент. Волнуется, понял Джикия. — Все нормально. Жрать хочу, — сказал он нарочито грубовато. — Пойдем, шаурмы какой-нибудь перехватим.6
Примостились, как голуби, на ограждении сквера. От шаурмы шел умопомрачительный запах, и во рту скапливалась слюна. Режим и питание шли по пизде вместе со всеми идиотскими планами и идиотом Джано. Жизнь прямо сейчас казалась как никогда сбалансированной и полной. Словно вот именно посиделок с подцепленным в приложении знакомств парнем-геем и шаурмой в центре Москвы не хватало для полного счастья. Ирония судьбы, блядь. Рома тоже умиротворенно жевал, иногда роняя капли соуса под ноги. — Нормальная. Я думал, будет хуже, — признался Джикия, вгрызаясь в лаваш. — Согласен, — подтвердил Рома и снова капнул соусом на землю. — Даже не переборщили ни с чем, — сказал Георгий, основательно жуя. — Точно, — снова согласился Роман и уронил кусочек помидора. — Чего ты свинячишь? — фыркнул Джикия и вытер запачкавшийся кончик своего носа тыльной стороной ладони. — На себя посмотри, — откликнулся Рома. Они потолкались локтями, разбрызгивая текущий по пальцам сок и роняя овощи, и снова успокоились. Время подходило к полуночи, а тренировку с утра никто не отменял. Джикия подумал, что пора бы и домой. Рома притих сбоку от него и комкал в руках использованную салфетку. — Ты на машине? — спросил Джика. — Нет, на метро. Три пива, помнишь? — Довезти? — Да, давай. Это недалеко, на Автозаводской. — Тогда пойдем. В машине Рома завозился, пристегиваясь и устраиваясь поудобнее. Джикия включил свою аудиотеку, колонки отозвались Монеточкой. Рома фыркнул и расставил локти по сторонам. Он смотрел в окно, покачивая головой в такт музыке, и жевал жвачку, найденную в бардачке. На его скуластое лицо ложились отсветы и отблески, в волосах путался ветерок из приоткрытого окошка. Джикия изредка бросал на него взгляды, и все никак не мог понять себя и свои ощущения. Странный выдался день. Очень странный. Он готовился к худшему, ждал часа-двух самой жестокой пытки, но получил приятного во всех отношениях Рому. И очень красивого Рому. Вот эта мысль и не давала покоя больше всего: впервые в жизни он осмысленно мог назвать другого мужчину красивым или привлекательным. Джикия сжал челюсти и отвел взгляд. Рома продолжал качать головой под музыку и выглядел немного уставшим, но довольным. Навигатор сообщил об окончании поездки, и Джика заглушил мотор. Задремавший Рома встрепенулся и похлопал ресницами. Спальный райончик, двор, похожий на все остальные. Рома сюда не вписывался и казался почти экзотикой. — Приехали, — сказал Джикия, потому что надо было что-то сказать. Рома потянулся и отстегнул ремень. — Ага. Спасибо, — сказал он мягко. — За вечер и вообще. — Тебе тоже, — выдохнул Джикия и зачем-то пожал плечами. Рома вдруг перегнулся через коробку передач и клюнул губами заросшую щеку Георгия. Джика застыл на мгновение, взвешивая все за и против, и, когда Рома уже начал отстраняться с разочарованным видом, повернулся и ухватил его за запястье. — Это пиздец, — сказал он прямо и честно и поцеловал Рому в губы, чувствуя на них сладковатую мяту. — Угу, — промычал улыбающийся Роман.7
Добирались до квартиры поспешно. Обтерли друг другом кабину лифта. Рома не переставал улыбаться в короткие кусачие поцелуи, чуть возвышаясь над Джикией, ловил его ладони на своих ребрах и прижимался сильнее. Дверь поддалась быстро, бесшумно отворилась. Выключатель остался нетронутым, а коридор темным. Георгий прижал Рому к стене, проводя руками по его бокам и бедрам, ловил короткие вздохи ртом и снова и снова целовал его. Рома тихо смеялся, откидывая голову назад. Не было никаких сомнений. Только улыбающийся Рома, его горячее тело под ладонями и тихие вздохи над ухом. — Спальня. По коридору направо, — коротко скомандовал Нойштедтер и подтолкнул Георгия в сторону комнаты. — Командуешь? — хохотнул Джикия. Понемногу становилось неловко, и он прятал это неприятное чувство за иронией. — Командовалка выросла? — Побольше твоей, — отбрил Роман и подтолкнул его к кровати. Под колени ударило твердое, и Георгий рухнул спиной на постель, разбросав руки в стороны. Его немного повело, как от алкоголя. Было видно, как в полутьме, разбавляемой только уличным освещением, Рома раздевается. Футболка полетела куда-то за спину, штаны соскользнули по стройным ногам к щиколоткам. Джикия немного залип, разглядывая его, а Рома уже уселся поверх его бедер и слегка поерзал. — Нормально? — спросил он, наклоняясь и целуя Джику в нос. Этот совершенно не вписывающийся в общую картину жест немного привел в чувства, и Георгий собственнически облапил его ягодицы. Жопа как жопа, подумал он, притягивая Рому еще ближе к себе. Ответа не последовало. Слова оказались не нужны. Рома под ним выгибал спину, хватался за простыни и тихо вздыхал. Ни порнушных стонов, ни любых других раздражающих звуков не слетало с его припухших от поцелуев губ. Джикия гладил ладонями его грудь, не обращая внимания, что вместо привычной мягкой округлости под руками только твердые мышцы. Ритмичные движения срывались на беспорядочные, бедра подрагивали от заданного темпа, и приходилось немного тормозить, хотя тормозить хотелось меньше всего. Рома оттолкнулся от постели, вставая на колени, и откинул голову Джике на плечо, щекоча взмокшей растрепавшейся челкой лицо. Он жестко огладил бедро Георгия, вцепился пальцами в кожу, царапая ее короткими ногтями, и сдавленно выдохнул сквозь зубы на очередном резком толчке. Его чуть подбрасывало вверх, и он хватался за держащую его поперек грудины руку. Георгий тоже находился в какой-то обжигающей дымке, и до сознания медленно и неотвратимо доходило понимание ситуации. Рома в его руках был жестким и жилистым, тренированное тело прекрасно подстраивалось под него. Перед глазами уже светились какие-то точки, и до разрядки оставалось совсем немного. Вдруг Рома тихо всхлипнул и двинул бедрами навстречу так правильно и хорошо, что Джикия и сам не удержался от короткого стона ему в затылок. Губы прошлись по шейным позвонкам, кожа под ними казалась обжигающей. — Еще немного… Давай… — почти попросил Рома, и Джикия почувствовал, что тот быстро задвигал своей рукой. Короткий рык вырвался из горла. Несколько резких движений до звонкого шлепка кожи о кожу, и Рома выгнулся в позвоночнике с хриплым полустоном, приглушенным чужой ладонью. Он упал на локти вперед, соскальзывая с Георгия, и перекатился на спину. — Сейчас, — сказал Рома и потянул его на себя. Джикия накрыл его собой, ощущая, какой Рома по сравнению с ним более тонкий. Ладонь Ноя уже почти жестко обхватила его член, проводя вверх-вниз, пальцы делали что-то невообразимое, а сам он смотрел Джике прямо в глаза и улыбался этой своей полупьяной счастливой улыбкой. Георгия накрыла теплая волна, затопившая его от пяток до макушки, и он обессиленно скатился с Ромы, чтобы не придавить его. — Круто, — сказал Джика и услышал тихую усмешку. — Серьезно. — Я знаю. Мне понравилось тоже. — Снова прорезавшийся акцент заставил Георгия улыбнуться. — Душ?