Окно возможностей (Сотрясение)

-… тролль завертелся и замахал дубиной, а Гарри висел на нем, что есть силы цепляясь за шею. В любую секунду тролль мог сбросить его на пол или расплющить ударом дубины. Гермиона, от ужаса почти теряющая сознание, осела на пол… Странно, девчонка-то огонь, чего прям в обморок сразу, да Далерка? Мне она вообще тебя напоминает, маленькая такая, тихая, правильная, всегда с учебниками, отличница, а сама при этом сильная, смелая, ну и внутри, ух, какой характер! Еще и упрямая, прям как ты. Ладно, поехали дальше… А Рон выхватил свою волшебную палочку, совершенно не представляя, что собирается делать, и выкрикнул первое, что пришло в голову, Вингардиум Левиоса! Во, Рон нормальный пацан, прям как я, сейчас он этого тролля сделает, слышишь, Далер? Он хмурится. Голос, доносящийся будто издалека, знакомый, но то, что он произносит, по меньшей мере, странно и не понятно. Тролль? Волшебная палочка? Ему это снится? Нет, не похоже… Далер прислушивается к своим ощущениям. Под ним явно не его собственная кровать, а в воздухе висит тот специфический запах, который ассоциируется только с больницами. Значит больница. Но кто сидит рядом с ним и говорит все эти странные вещи? Голос, который становится чётче и яснее, словно приближаясь, продолжает свой странный разговор сам с собой. Далер продолжает прислушиваться, улавливает тихое шуршание переворачиваемой страницы. Нет, это конечно не разговор, а чтение вслух. Кто-то сидит рядом, читает ему книгу и сопровождает чтение комментариями. И это… В следующее мгновение он узнает голос, такой родной и любимый. Андрей! Он дергается встать, но всё что ему удается, это лишь слегка приподнять бронированные плиты своих век. Голос немедленно замолкает и сразу же за этим следует стук упавшей на пол книги. — Эй? Дале… Далерчик? Ты проснулся! Перед лицом возникает мутное, тёмное пятно. Далер моргает, зрение фокусируется, и пятно превращается в сияющее от счастья лицо Лунёва. Большая ладонь Андрея как-то неуверенно тянется ближе и мягко гладит перевязанную голову Далера, прижимается к щеке, снова гладит, движения осторожные, почти робкие. Почему Андрей так странно на него смотрит? И, кстати, почему его голова перевязана, а всё тело такое застывшее? Далер хмурится, пытаясь что-то вспомнить, но последнее, что он ясно помнит, это то, как утром он вышел из дома и сел в машину ехать на сбор команды перед вылетом в Москву. Он что, попал по пути в какую-то аварию? Видимо да, раз он в больнице. Это объясняет и перевязанную голову. Наверное, ударился ей в момент аварии. Только головой? Он мысленно пробегает по своему телу. Всё тяжелое и неподвижное, будто налито свинцом, но боли нигде не ощущается. И всё же — боли именно нет, или он её просто не чувствует? Страшное подозрение захлестывает волной паники. Ведь бывают такие аварии и травмы, когда полностью теряется чувствительность и даже подвижность. Подвижность. Его ноги! Может ли он шевелить ногами? Вообще шевелиться?! Он не понимает, чувствует ли что-то, может ли управлять своим телом, или эта свинцовая неподвижность будет теперь с ним всю оставшуюся жизнь. Ужас накрывает его ещё не полностью ясное сознание. Возможно, там есть какой-то ответ от его конечностей, но он не верит своим ощущениям. Он должен видеть. Далер снова пытается сесть, едва соображая, но только лишь слегка приподнимается на локтях и опять падает назад на спину, хватая ртом воздух. Кажется дышать он тоже не может. Сильные руки хватают его за плечи, и лицо Андрея, бледное и испуганное, снова нависает над ним. Губы Лунёва двигаются, кажется он кричит, или ругается, или зовет кого-то, но паника не даёт Далеру разобрать слов. Другие люди появляются рядом, вокруг суета, с ним говорят и просят успокоиться, но как он может успокоиться, если он не может двигаться, о боже, он не может двигаться, не может дышать, и его ноги, ноги, ведь они не двигаются, как они не понимают? Кто-то с силой хватает его за ступню и Далер замирает. Он это чувствует. — Вот, чувствуешь? Я держу тебя за ногу, всё с твоими ногами нормально, кончай истерить! — оглушающее рявкание Андрея перекрывает все прочие голоса, вызывая мгновенную тишину. Далер замирает, способный сейчас лишь ошеломлённо моргать глазами. О боже, он не парализован. Прямо рядом с ухом отчаянно пищит какая-то сигнализация и он только сейчас понимает, что этот бешеный писк прибора повторяет биение сердца у него в груди. Далер закрывает глаза, делает глубокий, дрожащий вдох. Голоса вокруг становятся более разборчивыми, он уже вполне может понять то, что они говорят. Это нормально, ты просто запутался, долго лежал, обычная мышечная слабость, так всегда бывает после комы, массаж, физиотерапия, расходишься, всё пройдет. Что?! Какой комы? Он был в коме?! Он не успевает снова удариться в панику, потому что по его голой ступне, в самом щекотливом месте, быстро пробегают чьи-то коварные пальцы. Даже с закрытыми глазами он знает чьи это пальцы. Далер, всегда сверх остро реагировавший на даже малейшую щекотку, рефлекторно поджимает ногу и издает, как ему кажется, возмущённое рычание, которое звучит как жалкий писк. Рядом с ним смеются, кто-то мягко хлопает его по плечу, снова и снова повторяя, что всё хорошо. Проклятые пальцы опять скребутся по его ступне, и Далер со стоном открывает глаза. — Что, чувствуешь? А так? Ужасное щекотание повторяется, теперь уже на другой ноге и Далер опять дергает ногой. — Андрей, ну хватит, не мучайте его, дайте ему отдохнуть, — добродушный смех рядом повторяется, — Он уже понял, что с его ногами всё в порядке. — Точно понял? — Андрей приближается, опять нависая над Далером, — Успокоился? Целы и ноги твои и всё остальное. Спать меньше надо, ленивая ты жопа, конечно все мышцы за неделю забудут как двигаться! Мягкое ворчание Андрея действует на Далера лучше любого успокоительного. Он готов слушать его бесконечно, как и смотреть в это широко улыбающееся лицо. Вот только почему Андрей смотрит на него так, будто Далер только что вернулся с того света? И почему он такой бледный, а в его глазах стоят слезы? Ведь он сам сказал, что всё хорошо, почему тогда он почти плачет? Неделя, он сказал я лежу неделю. Неделя в коме?! Неужели всё же авария? Далер ещё раз мысленно инвентаризирует своё тело. Вроде бы и правда всё цело, ничего не болит. Да, похоже, что единственное, что пострадало, это его голова и способность адекватно соображать. Ему вдруг становится стыдно за свою паническую атаку минуту назад. — Авария? — он произносит хриплым шепотом, едва узнавая свой голос. Кто-то рядом подносит к его лицу стакан с водой и он делает глоток. — Да щаз, — фыркает Андрей и Далер видит, как его лицо немедленно мрачнеет, а в глазах вспыхивает ярость. — Тебя тот ублюдок-динамовец локтём приложил, нарочно, я раз двадцать повтор смотрел. Он прекрасно видел, что делает, но локоть убирать не стал и не попытался даже смягчить удар, так и врезал тебе в висок, потом морщился, что локоток свой повредил, тварь. Не помнишь? — он смотрит на Далера. Далер хмурится, чуть качает головой. Динамовец? Значит, всё же была игра с «Динамо». О которой он вообще ничего не помнит. — Андрей, Андрей, не надо, — мужской голос рядом с кроватью не дает Лунёву продолжить его гневную тираду, — Это же спорт, борьба. Тот игрок ведь уже раз десять извинился, мне говорили, что он даже хотел приехать сюда в больницу к Далеру. Успокойтесь. Всё уже в порядке. Вы, может, подождёте в холле? Мы Далера проверим, а вы пока его родителям позвоните, ребятам в команде, скажете, что наш соня проснулся. Да и не мешало бы вам съездить в отель поспать нормально, вы тут всю неделю почти безвылазно сидели. Андрей, похоже, даже не слушает, — Я ему приеду. Извинился он. Я в следующий раз ему покажу настоящую спортивную борьбу, плевать если меня дисквалифицируют, я ему его локти внутрь заверну и череп его лысый… — Андрей. Не надо… — Далер медленно протягивает руку и яростная речь Лунёва немедленно останавливается. — Чёрт, прости, Далерчик, я просто немного того сегодня… Да плевать на того урода, главное что ты проснулся, — Лунёв одной рукой хватает протянутую тонкую ладонь, второй резко проводит по своим глазам, стирая слезы, смотрит на врача, — Да, я понял, я сейчас выйду, док, еще минутку, ладно? — он снова смотрит на Далера. — Я не из-за тебя плачу, ты не думай, бестолочь, это здесь просто воздух такой, и книжка трогательная попалась. А с тобой всё в порядке, ты слышал, что врач сказал? Всё хорошо. Сосуд у тебя от удара повредился, совсем немного, на МРТ не заметно было, а когда взлетели… перепад давления и… Пилоты развернулись сразу, сели, скорая уже ждала у трапа и тебя сразу в больницу. Успели. Шрам небольшой останется от операции и всё. Врач нам всю неделю это твердил, что тебе просто отдохнуть надо, что ты проснешься, что прогноз хороший. Сказал с тобой говорить, книжки читать тебе. Я в жизни столько не читал вслух, язык напрочь стер! Так что ты мне должен, Кузяев, понял? Стоящая рядом медсестра тихо фыркает, — Он из детского отделения перетаскал сюда всего Гарри Поттера, только он вам его не по порядку, а с середины читал, с третьей книги. — Ой, да какая разница! — небрежно пожимает плечом Андрей, — Ладно. Я скоро вернусь. Только не смей снова спать, — он грозит Далеру кулаком и выходит из палаты. Уже только поздно вечером, когда схлынул поток счастливых посетителей, а измученный многочасовыми обследованиями и бесконечными визитами и звонками друзей и родственников Далер наконец-то остаётся один, в палату снова входит Андрей. — Эй? Не спишь? — Не сплю. — Зато я выспался. Даже слишком. Приехал в отель, думал просто быстро в душ, переодеться, хотел сразу вернуться, прилег на пять минут и отрубился. Вот час назад только проснулся, понял, что ночью уже не засну, приехал опять к тебе. Меня тут уже все знают, пустили. Я посижу с тобой? Далер улыбается, — Конечно. Чего ты спрашиваешь. Андрей подтаскивает к стоящей в центре палаты кровати небольшой стул, и с довольным вздохом садится. Минуту они оба молчат, только смотрят друг на друга. — Зачем ты остался? — наконец тихо спрашивает Далер. — Ты нормальный вообще? — Лунев смотрит, ошеломленно моргая. — Ты чего такое спрашиваешь-то, а? Ты серьезно думаешь, что я мог улететь в Питер, пока ты тут… Спокойно тренироваться, играть? Далер отводит взгляд, — Но ведь… А как же «Бордо»? Богданыч так просто согласился? — Богданыч мне сам сказал остаться, я даже спросить ничего не успел. А с «Бордо» Мишка отлично сыграл. Мы выиграли, кстати, 2-1. Тема два мяча забил. Далер кивает, но по-прежнему не смотрит Андрею в глаза, начиная нервно теребить край одеяла, — Андрюх, — он вздыхает, — Спасибо, что остался со мной, но… Будут ведь говорить, про нас. Ты же сам не хотел, чтобы кто-то знал… — он замолкает. Андрей молчит. — Ты так открыто был здесь всё время. Не совсем как друг. Люди поймут… — Далер снова тяжело вздыхает и поднимает глаза, глядя на Лунева, — Уже поняли. Сегодня многие спрашивали про тебя, так, с намеком. — Мне плевать. Теперь плевать, правда, — Андрей усмехается своей типичной кривой улыбочкой, но глаза его при этом остаются абсолютно серьезными, — Я ведь мог потерять тебя, ты понимаешь? А эти намекатели… Пусть живут свои жизни и не лезут в мою. В нашу с тобой жизнь. Полезут — урою. Далер улыбается. Спокойные, твердые слова Андрея одновременно и пугают и дарят какое-то странное тёплое блаженство. Андрей пододвигается ближе, берёт его за руку, — Слушай, если ты не понял… Или забыл. В команде знают. Далер едва не выдергивает свою руку, смотрит с ужасом. — Да, — Лунев смеется, не отпуская, но наоборот, сильнее сжимая тонкие пальцы, — Вот так вот, хреновые мы с тобой конспираторы, Кузяев. С самого начала нас с тобой вычислили. Так что можешь расслабиться. Не думай вообще сейчас ни о чем. Думай о том, чтобы голову свою залечить поскорее и всё. Остальное совершенно не важно, поверь мне. Всё будет хорошо. Какое-то время они сидят в тишине, каждый в своих мыслях, но по-прежнему не отпуская руки друг друга. — Андрюх? — Далер тихо зовет. — А? — тот вскидывает голову. — Мы ведь тогда проиграли, да? Лицо Лунёва расплывается в неожиданно счастливой улыбке, — Вспоминаешь? Вот видишь, врач же говорил, что память может восстановиться. Ты у меня молодец, Далерка. А тот матч? Я б тоже хотел его забыть. Судья хорошо тогда поработал, давал им фолить по-страшному, а нас на карточки посадил, Себу удалил за пустяк, а за этот вот удар тебе в голову даже желтую не хотел показывать, хотя там и на красную тянуло. Ничего. В Питере от них живого места не оставим. Главное меня до того лысого скота не допускайте, а то снова вдесятером будем играть, — он смеётся. Далер вздыхает. Он хотел бы вспомнить всё то, о чем сейчас говорит Андрей, в памяти мелькают какие-то эпизоды, кажется, что вот-вот и он всё вспомнит, надо только лишь немного постараться. Но он правда устал. — Андрей? — он снова тихо зовет. — Мм? — Почитай? Брови Лунёва ползут на лоб, а на губах снова расплывается широкая улыбка, — Хорошо. Но только у меня тут никаких учебников по экономике и энциклопедий нет, учти! Далер глубоко вздыхает, — Ну… Тогда давай про волшебные палочки… Только теперь с самого начала, хорошо? По порядку, с первой книги. Андрей смеется, — Ну, раз ты так просишь… Он встаёт, подходит к столику в углу палаты, берет книгу с пёстрой обложкой, возвращается на свой стул, берет Далера за руку, переплетая пальцы, и начинает читать. Конец.