Всё во имя искусства!

«В моих пальцах весеннее солнце, а в твоих тают сигареты»

Занавеска на окне хлопнула, потревоженная ветром, кисточка, перемазанная синим акрилом, стукнулась о дно стеклянной банки с водой, горело пламя керосиновой зажигалки, тлела сигарета, сквозняк раскрыл картонную папку и раскидал альбомные листы, по влажному асфальту на красный ехала машина. В пустой аудитории на втором этаже за мольбертом сидел подросток. Его руки испачканы краской. Внизу, во дворе школы искусств, прислонившись к грязной стене, стоял второй. В его пальцах осыпалась пеплом зажжённая сигарета. Солнце лениво садилось, крася облака розовой акварелью и топя блики в холодных лужах. После дождя дышалось свободней; с деревьев всё ещё капало. Хотелось пройтись по мокрым улицам и навсегда потеряться в свете фар и мигании светофоров. Но как только сигареты закончились, пришлось выбросить смятую пачку и вернуться внутрь. Детская школа искусств № 8 давно опустела. Даже самые вдохновлённые школьники разбрелись по домам больше получаса назад, оставив безмолвные коридоры дожидаться следующего дня. В конце концов, детям приходилось совмещать учёбу здесь и в обычной школе, а дома решать уравнения с двумя неизвестными, учить аккорды и рисовать гипсовые головы. Риккардо не делал ни того, ни другого. Он, вообще, предпочитал прогуливать занятия в обеих школах. С той только разницей, что в школу искусств неизменно приходил каждый день, с понедельника по субботу (а будь школа открыта по воскресеньям, приходил бы и в воскресенье), шатался по коридорам, заглядывал в кабинеты, где проходили занятия, и курил — во дворе или в пустом туалете, выдыхая в окно сигаретный дым. В школе искусств было неплохо, даже по-своему уютно. Здесь, по крайней мере, не заставляли считать логарифмы, учить ковалентность и не вызывали к директору за прогулы. Таких, как Риккардо, постоянных прогульщиков, здесь было полно, так что никто с ними бороться и не пытался. Да и зачем? Им ведь явно ни к чему диплом об окончании школы искусств, и приходят они сюда просто, чтобы убить время. Риккардо поднялся на второй этаж, чтобы забрать свой рюкзак и тяжёлую джинсовую куртку, брошенную в одной из опустевших аудиторий. Чарли, оторвавшись от мольберта, принялся собирать разлетевшиеся по полу листы. Обидно будет, если чьи-то наброски испачкаются. Складывая рисунки обратно в папку, Чарли не смог не отметить, что автор набросков не лишён таланта, хотя картины у него какие-то мрачные. Пока Чарли разглядывал наброски, порыв ветра захлопнул дверь в аудиторию, заглушив звук шагов по коридору. Испугавшись резкого звука, Чарли едва снова не выронил собранные листы. Риккардо, проигнорировав грохот, прошёл мимо только что захлопнувшейся двери. Чарли положил папку на стол и наконец закрыл окно. Солнце село, и в небе таяли последние росчерки закатно-розового. Нужно было возвращаться домой. Подняв валявшийся в углу комнаты рюкзак, Чарли запихнул в него свои вещи, подошёл к двери и схватился за круглую ручку. Риккардо, накинув куртку и выудив из кармана телефон, шёл по коридору к лестнице, мрачно уставившись в экран. Проходя мимо двери, недавно перед ним захлопнувшейся, Риккардо едва не споткнулся на ровном месте, слишком занятый чтением сообщений в телефоне. С обратной стороны двери Чарли уже собирался повернуть ручку, когда вспомнил про свою мастерку, оставшуюся висеть на спинке стула. Пришлось отойти от двери, чтобы забрать куртку. Когда Чарли наконец вышел из аудитории, Риккардо уже спускался по лестнице на первый этаж. Он вышел из школы и повернул налево, продолжая листать сообщения. Через пару минут следом за ним вышел Чарли, остановился, чтобы распутать наушники и включить плеер, и пошёл направо. Чарли шёл домой пешком, вдыхая прохладный воздух и слушая мелодичное инди. Риккардо, пройдя два квартала, остался ждать автобус на остановке, а единственный работающий наушник надрывался хеви-металом. Чарли не спешил, наслаждаясь прогулкой. Риккардо трясся в набитом автобусе, взглядом прилипнув к окну. Чарли зашёл в знакомый двор и, не снимая с плеча рюкзак, сел на детские качели. Риккардо вышел на своей остановке, преодолел ещё два квартала пешком и уселся на лавочку перед подъездом. Чарли слушал музыку. Риккардо сверлил взглядом экран телефона. И оба не хотели возвращаться домой.