***
Вернувшись в квартиру, Риккардо открыл окно, заварил кофе и, сев на подоконник, закурил. Повезло, что отец до утра на дежурстве. Или говорит, что на дежурстве. Де’Карли давно привык к тому, что родитель часто остаётся на работе на всю ночь, а чем он там на самом деле занимается Риккардо никогда не интересовался. Главное, что в проблемы не ввязывается. Спустя два часа Де’Карли всё ещё сидел на кухне, копаясь в телефоне, и думал, чем бы таким заняться вместо нормального сна. Как вдруг по квартире пронеслась мерзкая трель дверного звонка. Кого там принесло в такое время?! Спящий рядом с хозяином Персик поднял голову и посмотрел в сторону коридора. Де’Карли всё-таки пошёл посмотреть, кто там такой смелый пришёл, только из любопытства. И, возможно, ещё из желания высказать пришедшему пару ласковых. А за дверью стоял, усердно вдавливая кнопку звонка в стену, Батлер. Растрёпанный, пьяный Батлер с синеющей ссадиной на скуле. И в его, Риккардо, куртке. — Какого хера? — прошептал Де’Карли. Чарли молча разглядывал грязный бетонный пол под ногами. Риккардо выгнул бровь, оперевшись плечом о дверной косяк: — Батлер, скажи честно, ты долбо… — негодование Де’Карли оборвалось, потому что Чарли, резко подавшись вперёд, крепко обнял его. Замерев, Риккардо несколько секунд стоял, медленно моргая и усиленно пытаясь осознать происходящее. «Простипростипрости» — неразборчиво шептал художник, сжимая кольцо рук. Де’Карли поднял голову и глубоко вздохнул. Бога нет. — И кто только тебе алкоголь продал? — Мне не продали. Я у отца виски утащил. — Ну и придурок. Батлер хихикнул куда-то ему в плечо. Смирившись, Риккардо молча простоял ещё пару минут, но так и не решил, выгонять художника или нет. Он, вроде, не особо мешает, а до дома в таком состоянии может и не дойти. — Батлер, — позвал Де’Карли, — ты либо зайди в квартиру, либо свали вообще. В подъезде холодно. Художник поднял на него глаза, светящиеся от восторга. Риккардо с трудом оторвал его от себя и несильно толкнул Батлера в спину, заставляя зайти внутрь. — Только на ковер мне не наблюй! — предостерёг, закрывая за собой дверь.***
— Помнишь, я говорил, что ты мне нравишься? — тихо спросил Чарли, грея замёрзшие пальцы кружкой уже едва тёплого чая. Риккардо отвернулся от окна, выдохнул сизый сигаретный дым и устроился поудобнее на излюбленном подоконнике. — Помню. — Так вот, — Батлер улыбнулся, — я не соврал. Он был недостаточно пьян, чтобы неразборчиво бормотать себе что-то под нос, но недостаточно трезв, чтобы лгать. Де’Карли не потрудился хотя бы изобразить удивление. Только молча отвернулся обратно к окну. Горько вздохнув, Чарли уронил голову на стол, оставив наконец в покое остывший чай. Наверное, что-то он делает не так. — Рик, — позвал художник через десять минут гнетущего молчания. На этот раз Де’Карли никак не отреагировал. Батлер почти обиделся на такое безразличие. — Знаешь, я неправильно выразился, — сказал он. — Ты мне не нравишься. Чарли замолчал, собираясь с духом. Глубоко вдохнул. Выпрямился. И закончил, упрямо смотря на Риккардо: — Я влюблён в тебя так, что и подумать страшно. Де’Карли вздохнул, потушил сигарету и поднялся на ноги. Обойдя стол, он встал рядом с художником. Произнёс, пронзительно глядя на него сверху вниз: — Это только слепой бы не заметил… Задрав голову, Батлер чувствовал, как печёт от стыда лицо. Зачем он вообще это сказал?! Лучше бы молчал! И не приходил пьяный к Де’Карли среди ночи. Но, заворожённо глядя ему в глаза, Чарли был готов рискнуть снова. И снова. И снова… Он замер, боясь вздохнуть, когда Риккардо медленно наклонился. Де’Карли потянулся к нему, становясь неуютно близко. Художник растерянно выдохнул, ощущая себя, как загипнотизированный змеёй кролик — ни сбежать, ни крикнуть, ни двинуться. Много ли кроликов добровольно идут в змеиное логово? -…а я не слепой, — шепчет Риккардо ему в губы. Чарли, опьянённый, закрывает глаза. И вздрагивает от звона бьющейся посуды. Де’Карли резко выпрямляется и взглядом находит Персика, устроившегося на столешнице. На полу лежат осколки упавшей кружки. — Перрссссик, — шипит Риккардо, становясь ещё больше похожим на змею. — Ты всё-таки дал ему имя! — смеётся художник. Де’Карли смотрит сначала на кота, затем на Чарли и поджимает губы. Всё против него! Когда испепеление Персика взглядом не даёт результата, Риккардо вдруг предлагает: — Можешь переночевать у меня. Но уйти нужно будет до того, как отец вернётся. — Ты… серьёзно? — тихо спрашивает Чарли. Де’Карли улыбается. — Естественно, Батлер. Не будь идиотом.***
Когда днём они приходят в ДШИ вместе — Чарли громко смеётся над своими же шутками, а Риккардо пытается сдержать идиотскую улыбку — ни у кого не хватает мужества спросить, а что, собственно, происходит. И если у Батлера ещё можно попробовать хоть что-то узнать, то доставать расспросами Де’Карли — очень, очень плохая идея. Возможно поэтому от них так быстро все отстают. — Не дёргайся! Я ещё не закончил, — возмущается Чарли, мешая краски на палитре. Риккардо закатывает глаза. Зачем он вообще согласился на этот клятый портрет?! Он дёргает затёкшим плечом и смотрит на часы. Время тянется патокой. — Ты такой ме-едленный, Ча-арли, — бормочет Де’Карли, цепляясь взглядом за кусок улицы в окне. — Терпение, Рик! Риккардо нервно дёргает ногой, скрещивает на груди руки и всё же подрывается с места, меряет шагами комнату, заглядывается на холст, подойдя к Чарли, хотя знает, что тот этого жутко не любит. — Неплохо, — говорит, глядя на свои искажённые кистью художника черты. Батлер поднимает голову. На лице у него широкие мазки краски. Де’Карли хмурится и пытается стереть их рукавом, но только сильнее размазывает. Чарли солнечно улыбается, глядя на него снизу вверх. Риккардо тянется, наклоняется ниже, рвано выдыхает в самые губы, и время будто замирает, дрогнув, в этом мгновении. Хлопает занавеска, сквозняк листает оставленный на подоконнике блокнот, где-то внизу машина проезжает на красный.