Всё во имя искусства!

История первая Риккардо поднял голову и на лицо упали холодные капли. Небо затянуло безрадостно-серым. Стоило верить прогнозу погоды и взять с собой зонт этим утром. Но Де’Карли считал, что метеорологам доверия нет и всегда полагался на интуицию, которая, правда, систематически его подводила. Как, например, сегодня. В такую погоду хотелось сидеть дома, обнимая обогреватель и выходить на холодный сырой балкон только на пару минут, чтобы выкурить сигарету. Но сигареты давно закончились, а до дома ещё нужно было как-то дойти под начинающимся дождём. Риккардо не слышал ни шагов, ни голоса, потому едва не вздрогнул, когда над его головой раскрылся ядовито-салатовый зонт. Чарли приветливо улыбнулся и спросил: — Ты без зонта сегодня? Проводить? Очень хотелось сказать «нет». «Мне не нужна твоя помощь». «И вообще ты навязчивый. Раздражаешь». Но он не смог. В который раз не смог вылить всё своё раздражение на это вечно улыбающееся недоразумение. Потому что Чарли, вроде как, искренний. Вроде как, просто хочет помочь. — Ладно, — произнёс Риккардо на выдохе. Чарли, совершенно счастливый, удобнее перехватил ручку зонта и повёл их в направлении дома Де’Карли. Приходилось идти непривычно близко, прижимаясь плечами. Наверное, думал художник, ему от этого должно быть некомфортно. Но, почему-то, было даже приятно чувствовать чужое тепло сквозь немного намокшую лёгкую куртку. Чарли предпочитал не думать, что по этому поводу думает Риккардо. Наверняка ведь, ничего хорошего. Ходить в тишине стало для них своего рода традицией. Было ли дело в разных интересах или в их характерах, никто не знал. Просто так получалось, что все разговоры начинались спонтанно и бесполезно было пытаться завязать беседу намеренно. Вот Чарли и молчал, следуя странной традиции. Они остановились у въезда во двор, где жил Риккардо. Художник изначально не рассчитывал на предложение зайти в гости, так что собирался сразу же идти домой. Но Де’Карли вцепился в пластиковую ручку зонта и внимательно посмотрел в глаза. Выглядел он при этом так, будто никак не мог на что-то решиться. На несколько секунд они замерли, молча друг друга разглядывая. Что за странная атмосфера? — Батлер, — позвал Риккардо. — Что? — откликнулся Чарли. И снова длительное молчание, напоминающее затишье перед разрушительной бурей. Наконец Де’Карли произнёс невнятно: — Спасибо. Сказал и, не теряя времени, побежал сквозь дождь к своему подъезду. Чарли смотрел, как Риккардо ищет в карманах ключи, как открывает железную дверь и как та медленно за ним закрывается. Ослабевшие пальцы выпустили ручку и зонт упал, стукнувшись о мокрый асфальт. Сбитый с толку Батлер боялся умереть на месте от тахикардии — так быстро стучало его сердце. Чарли поднял к небу голову, подставляя горячее лицо ледяным каплям. Плевать, что промокнет, плевать, что замёрзнет. Важно только то, что он совсем ничего не понимает. Мокрые волосы липнут к лицу, а глупые мысли липнут к пустой голове. История вторая Ещё утром в окно его комнаты светило солнце и на небе не было ни облачка, а после полудня улицы затопил проливной дождь. И что, скажите на милость, делать одному безмерно талантливому художнику, оказавшемуся в такой великолепный день без зонта? Чарли стоял на лестнице у дверей в школу искусств, прячась от дождя под козырьком, и наблюдал за лягушкой, одиноко прыгающей через двор. Ей хорошо, она намокнуть не боится — и так ведь всегда мокрая. А на Чарли, между прочим, кроссовки и вязаный свитер, которые промокают за пару секунд. Проще уж сразу в озеро прыгнуть. — Ну и чего ты встал? — спрашивают из-за спины. — Плыви! Чарли поворачивает голову и легко улыбается Риккардо. Тот, как обычно, хмурится. — Я не умею, — художник почти смеётся, хоть это и правда — он действительно не умеет плавать. Де’Карли поджимает губы, не найдя, что ответить. Батлер! Вот же гад! Такую шутку испортил. — Пойдём, — Риккардо несильно толкает его в плечо, — а то смоет ещё. Говорит и выходит прямо под дождь. Смотрит через плечо, улыбается самодовольно, кажется, совсем не замечая, как промокает до нитки. Чарли безнадёжно вздыхает. Ему остаётся только пойти следом, тоже насквозь вымокнуть и, возможно, тоже свалиться с простудой на следующий день. — Хватит спать, пошли быстрее! — потеряв терпение Де’Карли хватает его за руку. — А лучше — побежали! Они бегают от одной остановки к другой, от козырька к козырьку, как будто это может помочь. Чарли уже чувствует, что его свитер больше, чем на пятьдесят процентов состоит из воды. Но разве есть ему дело до свитера, когда Риккардо ведёт его, держа за руку! И как-то сразу плевать становится и на холод, и на хлюпающие кроссовки, и на мокрые волосы, лезущие в глаза. Когда они подходят к подъезду Де’Карли, Чарли уже собирается бежать домой, но Риккардо всё ещё держит его за руку. — Ну… я пойду, — говорит художник. — До дома, всё-таки, далековато. — Зайдёшь? — вдруг предлагает Де’Карли. Чарли хлопает глазами, не понимая: — Что? — Я говорю, — отводя глаза, бормочет Риккардо, — зайдёшь? Чтобы дождь переждать. — Угу, — улыбается Батлер.

***

— Снимай одежду, — говорит Риккардо, стоит Чарли разуться. — Эм-м? — Раздевайся говорю! — Что ты…! — щёки художника тут же алеют. — Нельзя же так… сразу. Я же только… Де’Карли теряется где-то между смущением и злостью. Возведя глаза к потолку, он повторяет, медленнее: — Снимай. Одежду. Надо. Просушить. — Ах, да, конечно! — Батлер слегка истерично смеётся. — Просушить. Он стаскивает свитер через голову, протягивает мокрый комок Де’Карли и обнимает руками плечи, покрываясь мурашками от холода. Риккардо уходит, чтобы повесить свитер на батарею в ванной, а, вернувшись, даёт Чарли чистую кофту. — Надень. Холодно. — Спасибо, — шепчет художник, низко опуская голову, чтобы спрятать пятнами краснеющее лицо. Риккардо молча смотрит с десяток секунд, после чего идёт на кухню ставить чайник. К Чарли, так и застывшему посреди комнаты с опущенной головой, неспешно подходит проснувшийся кот. Потеревшись о мокрые джинсы, животное садится и смотрит на человека снизу вверх. Батлер выстоять перед соблазном не в силах, поэтому садится рядом, гладит кота по голове и улыбается. Де’Карли выходит из кухни, чтобы узнать, будет ли Батлер кофе, но замирает, глядя на этих двоих. На улыбающегося Чарли и кота, охотно подставляющегося под его ласку. Что-то в этой сцене заставляет Риккардо чувствовать себя… странно. — Батлер, — зовёт он, приклеившись плечом к дверному косяку, — кофе будешь? Чарли поднимает голову, моргает удивлённо, будто забыв на секунду, что кто-то кроме него и кота вообще есть в квартире. — Да, спасибо, — наконец отвечает он. Пока Де’Карли заваривает растворимый кофе, художник осматривается: в глаза сразу бросается оставленная в коридоре гитара. Стоит ему подумать о том, чтобы попросить Риккардо сыграть, тот кричит из кухни, что кофе готов. Когда Чарли садится за стол, Де’Карли ставит перед ним кружку, а рыжий кот запрыгивает к нему на колени. Риккардо смотрит неодобрительно и как будто с завистью. — Ты придумал ему имя? — спрашивает Чарли, зарываясь пальцами в густую шерсть. — Нет, — Де’Карли откровенно всё равно, он вообще кота заводить не собирался. — Может, Персик? — предлагает художник. — Ему подойдёт. — Что за дурость! — Пе-е-ерсик, — тянет Чарли и нахально смотрит на Де’Карли. Коту же всё равно — он абсолютно безразлично подставляет голову гладящим рукам и не удосуживается даже глаза открыть. Видимо, его всё устраивает. Риккардо собирается спорить. Но Батлер вдруг выдаёт, странно понизив голос: — Сыграй мне. Такая перемена в настроении сбивает с толку и Де’Карли не замечает, как случайно кивает в ответ. Только Чарли, почему-то, довольным не выглядит. Скорее, сосредоточенным — будто что-то для себя решить пытается. И, видимо, решает, потому что выпрямляется и серьёзно смотрит в глаза. О чём он думает? Чего хочет? Это, кажется, даже самому Чарли неведомо. Риккардо поднимается и идёт за гитарой. Когда он в последний раз играл для кого-то? И было ли такое хоть раз? И почему сейчас именно Батлер — человек, которому он хочет сыграть? Хочет? Разве Де’Карли этого хочет? Разве это не художник попросил? Разве у него было право на отказ? — Почему ты хочешь… — Риккардо, неожиданно для себя, запинается, — чтобы я сыграл? — Ты красиво играешь, — произносит Чарли, как что-то, само собой разумеющееся. Де’Карли удивлённо на него смотрит. Опускает взгляд, ставит ногу на стул, опирается гитарой о колено, зажимает аккорд… и не знает, что делать дальше. Что он собирается играть? А главное — зачем? Под внимательным взглядом Батлера пальцы путаются, а все мелодии вылетают из головы. А он всё смотрит и молчит неловко. Риккардо закрывает глаза. Вдох-выдох. Это не сложно, он ведь умеет играть на гитаре! В конце концов, это ведь чуть ли не единственное, что он по-настоящему умеет. Де’Карли на пробу пробегает пальцами по струнам. Инструмент отзывается мелодичным гулом. Чарли замирает и, кажется, даже дыхание задерживает от восторга. Безразличным остаётся только спящий на его коленях кот. Риккардо играет мелодию, которую и сам-то помнит смутно, но звучит, вроде бы, неплохо. Художник, как заворожённый смотрит за тем, как плавно двигаются над струнами его пальцы. Незамысловатая песня мягко заливает кухню, вытесняя неуютную тишину. Они вспоминают о времени, только когда за окном темнеет и затихает стук дождя по окну. — Мне пора, — Чарли надевает просохший свитер и вешает на плечо рюкзак. — До завтра. Риккардо кивает, открывая ему дверь. «Скажи что-нибудь», — шепчет внутренний голос. «Заткнись», — мысленно огрызается на него Де’Карли. Чарли уходит, не дождавшись ответного прощания. В квартиру возвращается гнетущая тишина. Риккардо заходит на кухню и в окне видит выходящего из подъезда Батлера. После дождя сильно похолодало, а этот придурок в одном свитере. Де’Карли, вообще, наплевать, но… там ведь… холодно, и… — Батлер! — Чарли вздрагивает и оборачивается на крик. Риккардо выбегает из подъезда в домашней футболке. — Что-то случилось? — спрашивает художник. Де’Карли, тяжело дыша, протягивает ему свою куртку. Чарли смотрит на неё, не понимая, чего Риккардо от него хочет. — Возьми. Замёрзнешь. — Н-но… — Бери, говорю! Завтра отдашь. Художник смущённо улыбается и надевает куртку. Рукава закрывают пальцы наполовину. — Спасибо, — тихо говорит он, чувствуя, как согревается. Прежде, чем уйти, Риккардо всё-таки решается сказать это дурацкое «до завтра». — Спокойной ночи! — кричат ему вслед.