«Любимое зрелище богов — видеть человека, вступившего в борьбу с непреодолимым препятствием. Если так, то пусть же весь Олимп не сводит с меня глаз». ᅠᅠ— 𝙊𝙩𝙩𝙤 𝙫𝙤𝙣 𝘽𝙞𝙨𝙢𝙖𝙧𝙘𝙠
Вызов поступил в четыре утра по времени Вегаса. За окном едва начинало светать. Было прохладно. — Да. — Привет, Ян. Прошу прощения за ранний звонок. Хорошие новости. Ян открыл у себя окно. В комнату хлынули звуки утреннего города и аромат росы. — Пятнадцать минут назад сборная Индонезии разнесла сборную Евросоюза. В финале мы будем драться с ними. — Я в этом не сомневался. Утренний стояк недвусмысленно натягивал ткань трусов. В сознании проносились образы недавнего сна. — Самый жесткий боец их команды сойдется с тобой. Это тот монстр, который вынес чемпиона Азии. Ваш бой пройдет здесь, в Вегасе. Дата финала — десятого мая. От тебя требуется незамедлительное согласие. Или отказ. Ян незаметно усмехнулся. Ну наконец-то. Как же долго он этого ждал. — Тогда десятого. Скажите им, что я согласен. Ему показалось, что мужчина на другом конце провода улыбнулся. — Уверен? — Разумеется, — лидер американской сборной думал не больше секунды. — Весовая категория — до ста десяти. Я буду девяносто шесть. — Демиан весит сотку, — по голосу спортивного агента было понятно, что ему это не нравилось. — Дем отсосёт, — мрачно пообещал Ян. Внизу живота резко потеплело. Он проник рукой под резинку трусов и сжал напряжённый член. По утрам хотелось неимоверно. — Передайте, что я принимаю все их условия. — Хорошо. Я сейчас же займусь переговорами с той стороной и подготовкой вашего боя. Извини, что разбудил. — До встречи. — Счастливо. После отбоя звонка сильнейший боец страны отключил телефон и закрыл глаза. Организм требовал сна, но мысли о том, кто вышел бы против него в финале, разгоняли кровь по венам и заставляли сердце биться чаще. Ян сильнее стиснул член и с наслаждением скользнул пальцами вдоль ствола. Его холодная ненависть к Демиану, скрываемая за плохо сыгранным безразличием, в последние годы изменила оттенок. Когда половину твоих мыслей занимает один-единственный человек, сумевший в свое время дотронуться до сердца и разнести его на куски, поневоле начинаешь считать себя больным. Это животное желание избить, уничтожить, доказать свое превосходство, ткнуть мордой в грязь и держать так, пока не задохнется, перекрывалось таким же по силе… другим. Швырнуть на кровать, привязать руки к стойкам, содрать с него одежду и трахать так до рассвета, пока не начнет рыдать и умолять остановиться. Больная, ненавидимая страсть, сжигающая сердце, не отпускала ни днем, ни ночью, и только во время тяжелых силовых тренировок исчезала – на два прекрасных часа. В клетке Ян безжалостно разделывал каждого, кто осмеливался претендовать на его чемпионский пояс, и только два человека в мире знали, чем была вызвана эта горящая ярость в серых глазах лидера американской элиты. Он и Демиан. Финал получился болезненным и недостаточным. Как всегда, когда дрочка была вызвана воспоминаниями о нем. Ян просто сбросил напряжение, чтобы уснуть до утра, и небрежно вытер пальцы о край простыни. С северо-запада на Вегас обрушился мощный грозовой фронт.***
Директор Центра национального спорта и главный тренер бойцовской сборной Бернард Ройс отчаянно, искренне хотел напиться. Нажраться до поросячьего визга, до того состояния, когда тебя рвёт желчью, а ты этого уже не замечаешь. Тяжело быть спокойным и адекватным, когда со всех сторон тебя окружают существа с интеллектом придонного моллюска и дурью африканской гориллы. За последние две недели в тренерский штаб Центра поступили по меньшей мере три серьезные проблемы, связанные с его бойцами. Одна из них уже грозила вылиться в скандал регионального масштаба, и возможности как-то помешать этому Бернард пока не видел. Очередная драка между его спортсменами. За двадцать дней до финала мирового первенства. Ян, Рик и Джес. Ну конечно. Они, родимые. Бернард очень устал от этой ебанины. Из всего богатого лексикона современного английского языка только это слово идеально описывало происходящее. По-другому назвать то, что творилось в сборной, он не мог. Четвертый спортсмен рейтинга, мастер спорта Джес Рэмси и шестой боец Рик Андерсен не давали никому возможности усомниться в силе взаимной любви. После того, как более взрослый и опытный Рэмси в очередной раз избил самоубийцу Рика в раздевалке, лидер сборной Ян поймал его и заставил прилюдно просить прощения. Тот не смирился с таким унижением и сразу же забил Яну стрелу. Бернард всего этого не знал, но примерно догадывался, из-за чего сцепились бывшие соперники на ринге: воспоминания о позорном и болезненном поражении Яну долго терзали душу злопамятному Джесу. На стрелке Ян отделал Рэмси так, что тот надолго выбыл из строя. Обошлось без реанимации, — видимо, хреновы герои сами поняли, что зашли слишком далеко, — но оба кретина засветились на записях видеокамер. После такого возможности замять инцидент уже не было. Лидером бойцовского отделения всерьез заинтересовались правоохранительные органы, а в прессе стали чаще появляться упоминания о скором исключении Яна из списка спортсменов сборной. Ройс понимал, как сильно отстранение фаворита ударит по репутации страны. Что бы ни писали иностранные СМИ, его лучший боец делал то, что было не под силу никому из спортсменов мировой элиты — хотя бы потому, что Ян Александр Хейз фанатично занимался единоборствами с четырех лет и не мог жить без подсознательной страсти к грубому физическому противостоянию. Но оставлять последний инцидент без внимания Бернард уже не мог. Слишком много грехов накопилось за тем, кого он привык считать своим главным, козырным тузом. С целью поговорить насчёт них Ройс и пригласил Хейза к себе в кабинет 20 апреля 2099-го года. — И все же, я хотел бы знать, — терпеливо и вполне доброжелательно начал Бернард, закрывая дверь и устраиваясь в роскошном кресле с дорогой швейцарской обивкой из натурального темного бархата. – Как ты вообще, блять, додумался до такого меньше, чем месяц перед финалом? Ян, пришедший на эту аудиенцию в одних спортивных штанах и свободной футболке, удостоил директора Центра мимолетным взглядом. Он нисколько не горел желанием разговаривать с Бернардом по поводу их отношений с Джесом. — Ему еще повезло. Яркий темнокожий метис Джес Рэмси привык к безнаказанности и вседозволенности за свет высокого места в рейтинге бойцов сборной. Он не чувствовал момента, когда надо было остановиться. С ним стоило говорить на его любимом языке — и Ян, выросший в суровых уличных условиях, так и сделал после их недавнего конфликта. — Тебе больше заняться нечем? — хмуро спросил Бернард. – Доиграешься, Колдун. Когда-нибудь найдется тот, кто поставит тебя на место. — Кто из ваших людей продержался пять раундов? — жёстко парировал Ян, поднимая на него холодные серые глаза. Абсолютное, безоговорочное доминирование в клетке надоело и начинало раздражать. Среди парней, выступающих за Америку, не было ни одного спортсмена, способного драться с ним на равных. Исключение представлял только его близкий друг Энтони. Бывший чемпион страны утратил титул с приходом Хейза, но на тренировках он единственный не улетал с первых же его ударов. Яну было бы интересно вновь разделить с ним октагон и прочувствовать сладкий вкус победы над тем, кто вполне мог разделать его самого... Но капризная сука наотрез отказывалась стоять с ним даже в спаррингах. Вообще. Бернард и сам видел, что еще год утяжеленных тренировок и оттачивания техники — и Яну станет просто скучно среди напарников по команде. Он видел это и поэтому искал для него человека, способного создать ему серьезные проблемы один на один. До этого дня его усилия не увенчались успехом — Хейз все еще оставался признанным королем боев без правил. Мало кто горел желанием выйти против этого зверя с завышенным болевым порогом. Ян не боялся боли. Она ему нравилась. — Для тебя нашелся равный соперник, — нейтрально произнес Бернард и окинул его неодобрительным взглядом усталых темных глаз. — Сегодня ночью твой агент подписал соглашение на бой с Демианом Фостером. — Я знаю. — Тогда какого хрена ты такой спокойный? — раздраженно бросил Ройс. — Перед Демом тебе надо порвать себе жопу и вывернуть ее наизнанку. Тренироваться в режиме нон-стоп, а не избивать своих одногруппников. Ян неопределенно повел плечом. Спорить с ним было бессмысленно. — С 98-го ты представляешь нашу сборную как капитан и сильнейший спортсмен, — Ройс допил кофе и отставил чашку в сторону. — Я уже говорил это. На тебя смотрит весь мир. Тебя копирует вся сборная. — Рад слышать, — отстраненно произнес Хейз. — Прошу прощения, если разочаровал. Он посмотрел на Бернарда с той затаенной снисходительной улыбкой, которая одновременно и бесила, и восхищала его тренера. Ройс не знал, что больше всего привлекало в Яне — дерзость, смелость, несгибаемость или отсутствие инстинкта самосохранения, но в этом парне, запугавшем других бойцов сборной, он видел самого себя в молодости, когда еще только начинал жить и имел неумолимое желание побеждать и брать новые вершины. Возможно, по этому тяжелому, неприветливому взгляду он и вычислил Колдуна в том грязном прокуренном пабе, куда зашел в мае позапрошлого года, чтобы утопить свое горе в вине. Злой, безрассудный семнадцатилетний зверь зацепил улыбкой убийцы, которая появилась на его лице после того, как он расправился с тремя пьяными отморозками, зачем-то полезшими к нему в ту ночь. Бернард знал эту ледяную усмешку, жестокую, бесчувственную и одновременно с этим такую притягательную — улыбку киллера, влюбленного в свою жертву. Ян не мог жить без ощущения яростной схватки, желания размазать соперника по стенке, выжить любой ценой, выстоять, победить — чтобы потом снова рвануться в бой, наслаждаясь жгучей болью и чистой, ничем не замутненной злостью. В этом плане они с ним были похожи. Оба по-настоящему горели своим делом. — Ты бы держался скромнее, — негромко посоветовал Ройс откровенно скучавшему Хейзу. — Вдруг Демиан поставит тебя на место. Бернард знал, что Ян в случае своего поражения не сломается — не та психика, не тот характер. Ему просто было интересно взглянуть на его лицо в первые секунды после нокаута. И посмотреть в глаза тому, кто смог бы сделать это с его любимым фаворитом. Ян с непробиваемой физиономией допил кофе и убрал пустую чашку. Снова перевел слегка насмешливый взгляд на Ройса. В глазах не было ни намека на напряжение или страх. — Скорее я сделаю это с ним. Ему ли было не знать, что единственный человек, способный выстоять против него один на один, имел технику, неотличимую от его собственной. Мужчина, в бою с которым Ян скорее бы сдох, чем признал поражение, двенадцать лет тренировался с ним в одном зале. Ночной кошмар Ройса и одновременно с этим его заветный подарок, которого Хейз хотел увидеть валяющимся у себя в ногах, должен был прилететь в Вегас через двадцать дней. И, черт возьми, лучший боец Америки очень сильно ждал его возвращения.