Проблеваться во второй раз ему не дали. Инквизитор приказал не страдать херней, пообещал, что засадит по самые гланды, если он попытается снять с себя наручники, поцеловал в солёные от спермы губы и улетел добивать последний отряд Алистара Кинга. Ян безучастно лежал на грязном полу, боролся с мучительными позывами тошноты, смотрел на потемневшую от времени фигурку ловца снов и хотел орать в голос от невозможности помочь своим людям. Алистар Кинг был обречён, и предупредить его о финальном ударе Демиана Ян не мог. Фостер приковал его к батарее за щиколотку; руки Колдуна контролировались электронными наручниками, бьющими носителя током при любых резких движениях. Вырваться из этого плена было физически невозможно. Ему оставили протеиновые брикеты и бутылку воды. Белковые батончики Ян проигнорировал, но воду выпил до последней капли — пить хотелось неимоверно, саднило сорванное после криков горло. Старая комната, в которой они провели все детство и юность, стала для него чистилищем. Хейз прижался лбом к холодным батареям, закрыл глаза и воззвал молитву к богине Кали* о скорой и беспощадной смерти.
Ему даже не дали принять душ.
Внутри разрывало на куски. Засохшая смазка остро ощущалась в разъебанной заднице, сперма стягивала кожу на животе и щеках, — хотя он драл их ногтями, чтобы избавиться от этого мерзкого чувства, — а в комнате стоял насыщенный запах секса, насилия и его поражения. Ян хотел разбить голову о батарею, но бездушный женский голос из электронных браслетов предупредил о приказе Дема — не творить хуйню, иначе пострадают все остальные, — и Колдун стиснул зубы до боли в скулах, сжал пальцы в кулаки и просто отключил себя от реальности проверенной техникой. Что бы ни сделали с ним дальше, он не хотел находиться в этой комнате. По ту сторону сознания был высок шанс встретить Марка — воображаемого или настоящего, какая нахрен разница, когда его трижды трахнули в жопу и дважды он кончил на члене лучшего друга. Ян старался не думать о том, что скажет младшему брату. Лежать на полу в своём старом блоке, чувствовать боль в порванном анусе и не иметь возможности принять душ было хуже, чем увидеть Марка в нездоровом бреду. Хейз был уверен, что, если сейчас закроет глаза, уже не откроет их никогда. Удар, нанесённый Фостером, стал для него смертельным. Его сломали так, что он бы не смог собрать себя по кусочкам, склеить осколки растоптанной чести и вернуться в эту игру, чтобы взять реванш.
Больше всего на свете Ян хотел умереть.
Он бы дождался того момента, когда Демиан вынес с арены всех его людей, отдал бы ему все, чем обладал сам в обмен на возможность уйти достойно и застрелился бы из любимого штайнера. После того, как его дважды довели до оргазма и спустили на лицо, Ян не смог бы отойти от полученных травм. Он не хотел с этим жить. Демиан победил его. Грязно, бесчестно, но победил. На этом можно было заканчивать.
Он пришёл в себя от резкого удара металлической двери. Сознание затопило волной удушающего страха — в первую очередь Колдун подумал о том, что Инквизитор вернулся и хочет выебать его ещё раз. Ян стремительно обернулся к вошедшему и забился в судороге от сильнейшего удара током.
Ну конечно. Как он мог забыть. Электронные браслеты контролировали все его действия и не давали ему совершать резких движений.
Появившийся в дверях мужчина был знаком Яну как самый сильный из всех союзников Инквизитора. Высокий, крупный темноволосый солдат — это было видно по жесткой выправке нарушившего уединение Хейза, — возрастом намного старше Дема, Джеса и даже Энтони. Небольшая полнота, плотным слоем покрывавшая накаченные мышцы, не смогла обмануть наметанный взгляд Яна: человек, вторгшийся в его личный ад, был очень опасным и тренированным бойцом; за показушной неповоротливостью скрывалась выточенная маневренность и отшлифованная техника, а карман грязных адидасовских штанов оттягивал настоящий игольник последней модели.
«Натан Лэндж».
Преданная ищейка и временный любовник Фостера, прилетевший вместе с ним из Индонезии. Соавтор и исполнитель любых идей — от сбыта запрещенных марок оружия до продажи элитных порнофильмов частным заказчикам. Фигура первого ранга, игрок мощнее, чем выведенный из строя Солдат, близкий друг и сексуальный партнер Дема. Относительно Графа Ян давно для себя решил, что снесет его с арены при первой возможности. Обладая внушительными техническими и интеллектуальными ресурсами, Натан представлял для Колдуна ощутимую опасность — такую же, какую представлял для Дема Энтони.
«Если Граф сейчас здесь, значит, Эн вышел из игры».
Перед финальным отрезком бойни Галлахер пообещал ему, что не подпустит к разборкам двух бывших друзей Графа, Солдата и Джеса.
Энтони всегда держал обещания.
Так же, как и Демиан.
— Я смотрю, воспитательный процесс идет полным ходом, — усмехнулся Граф, взглядом указывая на прикованную щиколотку Яна. Эти двое видели друг друга не в первый раз, и старое взаимное желание придушить оппонента голыми руками стало крепкой основой их дальнейших отношений. У Джеса так же было с Энтони.
— Я смотрю, тебя уже перевоспитали, — даже не взглянув на Лэнджа, отбрил Ян. Он намеренно задержал взгляд на шраме, оставшемся у Графа на шее после смирительного ошейника. Такие следы нельзя было скрыть даже пластическими операциями. Бурная молодость в южноазиатском регионе наложила свой отпечаток на внешность Натана. Он и не пытался его стереть, гордясь своей историей и послужным списком.
— Это на память от пакистанцев, — холодно просветил Граф. — И кстати, я сбежал от них. В отличие от тебя, — хищно усмехнулся он.
— Не надоело отлизывать Дему? — Ян поднял голову и посмотрел ему прямо в глаза. Закаленный в многочисленных боях на границах пакистанского региона, Натан с неприятием ощутил мерзкий холодок по коже, когда Колдун уставился на него взглядом потемневших, безумных, пронизывающих насквозь серых глаз. Это выражение Лэндж видел в далекой молодости у еще одного человека, который уже лет двадцать как ни на кого не смотрел. Одичалый психбольной, сумевший сбежать из тщательно охраняемой больницы в Индии, три месяца скрывающийся в горах, охотившийся на бенгальских лис и избегающий любых контактов с людьми. Его накрыли во время очередной облавы и притащили в ближайший полицейский участок. Туда же приволокли пьяного Графа после драки в местном баре. Натан не помнил, как уходил умирающий от голода и болезни псих, но в памяти навсегда остался его взгляд. Жестокие, нездоровые, лишенные всего человеческого глаза смотрели на него все время, пока составлялся протокол, и самое сильное чувство, горевшее в них, задело тогда еще восприимчивого ко всему Лэнджа.
Обреченность. Животная, безнадежная обреченность человека, которому уже нечего было терять.
Когда Ян поднял голову и посмотрел на него, в сердце Графа остро кольнуло старое, почти выветрившееся из головы воспоминание. Без сомнений, хищник, находившийся перед ним, был во много раз опаснее, чем все остальные враги Натана, опаснее Джеса и Энтони, взятых вместе — и, тем не менее, этот хищник был смертельно ранен. И он понимал это. Сознавал, что после такого шансов на реванш у него уже нет.
Графу было больно видеть Яна таким. Он ведь помнил этого мальчишку еще со времен школьной скамьи. Натан знал достаточно много о лучшем друге Инквизитора… тогда еще несносного шестнадцатилетнего Демиана.
«Я же предупреждал тебя — не ломай его».
— Говори, что хотел, и выметайся, — голос Колдуна, охрипший от надсадных криков, был лучшим доказательством прошедшей ночи. Сперма, засохшая на щеке, подтвердила догадки Лэнджа о сладком возмездии Демиана. В конце концов он пленил его. Охотник, так долго бившийся со своей жертвой, сумел затянуть веревку у нее на шее.
Но добивать не стал.
— Во-первых, — неторопливо начал Граф, устраиваясь на стуле со сломанной ручкой. Предмет мебели, явно не рассчитанный на такие нагрузки, жалобно скрипнул, но выдержал. — Я никому никогда не подлизываю. Могу помочь безвозмездно — как, например, Дему, — если человек мне нравится и вообще дорог… или помочь за деньги. Большие деньги. Очень большие. Но никогда не ради статуса. Поэтому обязанность сосать ему, подлизывать и удовлетворять в постели в ближайшие месяцы ложится на тебя.
Стул все-таки развалился от жесткого, прицельного удара Яна, которого сразу же скрутило в болезненном ударе током. Напряжение было таким высоким, что браслеты задымились. Натан, с матом навернувшийся вместе с остатками несчастной мебели, не заметил жестокой улыбки, промелькнувшей на лице Колдуна. Было очень больно, но оно того стоило.
— Больной мудак!! — взревел Граф, прижимая ладонь к ушибленной заднице. Он кое-как вытащил себя из обломков разбитого стула, стряхнул грязь и пыль, налипшие на одежду, и за неимением выбора сел на кровать. Ту самую, на которой Демиан несколько часов назад изощренно насиловал Яна и заставлял его испытывать нежеланное удовольствие.
— Готов порвать жопу, лишь бы оставить за собой последнее слово? — рявкнул Натан. Видят звезды, он готов был простить ему многое, но строить из себя хер пойми кого с привязанной ногой и трахнутой задницей!.. На месте Яна Лэндж дважды подумал бы перед тем, как злить человека, который мог сделать с ним все, что угодно. Играть альфа-самца надо было раньше, а сейчас тон и правила игры задавал Фостер. Хейзу оставалось только смириться и отдаться ему в руки.
— Во-вторых, — гораздо спокойнее продолжил Натан, когда ударенная ягодица перестала так сильно ныть. — Я здесь, чтобы взять у тебя анализы.
— Нахуя?..
Более дебильной причины отправить к нему в таком состоянии сильнейшего союзника Дема он не смог бы придумать. Было бы очень иронично, если бы после всего, что сделал с ним Инквизитор, Яна собрались бы лечить.
— Я хочу проверить, есть ли у тебя непереносимость к одному из компонентов инъекции, — невозмутимо отозвался Натан. С Андерсеном все прошло идеально, но это не означало, что от неправильно рассчитанной дозировки пациент не мог умереть.
Взгляд Яна изменился. Про это Дем не говорил ему ничего.
— Какой инъекции?
— Сам узнаешь.
Колдун инстинктивно отшатнулся к стене, когда Натан встал с кровати и подошел к нему. В руке Графа сверкнула медицинская игла. Лэндж опустился на корточки и коснулся запястья Яна.
— Будет лучше, если ты просто позволишь это сделать и не будешь создавать проблемы. Дай мне вену, Ян. Сейчас нет смысла сопротивляться.
Хейз молча протянул ему руку и не поднимая на него глаз сжал пальцы в кулак. Выступающие синие вены выделились на светлой коже особенно отчетливо, стоило Яну чуть напрячь мышцы. Натан, удивленный этой добровольной сдачей и резкой переменой настроения, наклонился ближе, ввел иглу в самую крупную вену и взял порцию крови для развернутого анализа. По всей видимости, Яну было все равно на то, что с ним собирались делать. В наручниках, бьющих током каждый раз, когда он пытался сопротивляться, спорить с Графом было бесполезно.
Лэндж был рад, что Ян усвоил урок и не стал продлевать спектакль для них обоих.
Рано радовался.
«Какой же ты идиот».
Натан даже не успел вскрикнуть, когда Хейз одним стремительным движением свалил его с ног тяжелым ударом в челюсть. Сразу же, не давая потрясенному сопернику прийти в себя, сомкнул сильные, цепкие пальцы у него на горле и за пятнадцать секунд отправил Графа в глубокую отключку. Капсула со свежевзятой кровью отлетела в сторону и разбилась; ярко-алые капли брызнули во все стороны. Ян, не теряя времени, выдрал металлическую ножку кровати, — он все еще помнил, какая из них держалась на честном слове, — двумя точными ударами сбил с щиколотки удерживающий его браслет и сбросил с запястий сломанные электронные наручники.
На все ушло не более тридцати секунд. Охрана, дежурившая под дверью, не услышала ни одного подозрительного звука.
Он был свободен.
Уходить следовало немедленно и бесшумно, но Ян не отказал себе в удовольствии оставить Графу подарок в память об их встрече. Он освободил от одежды бессознательного Натана, сдернул с поверженного врага трусы и засунул их глубоко ему в глотку. Перевернул его на живот, широко развел тяжелые бедра. Огляделся в поисках подходящего предмета. Нехорошо усмехнулся. Взял с покосившегося стола флакон оставленных Инквизитором духов.
«Кристиан Диор. Неплохой выбор. Как раз для того, чтобы вставить их в зад твоему ненаглядному».
Ян прижал ладонь к губам бездыханного Лэнджа, придавил коленями локти и двумя резкими движениями переломал ему обе руки. Отчаянный крик Натана был жестко заглушен, когда в довершении разгрома Хейз глубоко засадил ему между ягодиц любимые духи Фостера. Позвоночник перебивать не стал — помнил о правиле «без смертей», зато с удовольствием разорвал подколенные связки на каждой ноге… растягивая, наслаждаясь процессом, слушая нечеловеческие вопли Натана, приглушенные самодельным кляпом.
Он сделал его практически инвалидом за шестьдесят секунд. Еще половина этого времени ушла на то, чтобы переодеться в форму Графа, и минута — чтобы затянуть металлический браслет у него на шее и приковать к батарее потерявшего сознание от боли Лэнджа. Ян постоял немного над телом изувеченного Натана, аккуратно убрал волосы ему с лица.
— У тебя почти получилось, — негромко признал он. Пять минут назад сильнейший из его врагов после Демиана стоял над беспомощно распростертым на полу Колдуном и мог сделать с ним все, что пришло бы ему в голову. Если бы Лэндж был на сотую долю осмотрительнее, умнее,
внимательнее, он бы обязательно заметил тот факт, что браслеты, удерживающие Яна, вышли из строя от накрывшихся из-за частого использования алгоритмов. Он бы успел уйти от летящего ему в голову удара, по ощущениям сравнимого с ударом легковой машины, успел бы отскочить, вызвать охрану, не дал бы расправиться с собой как с девочкой…
Но было поздно.
Жестокая улыбка тронула губы Яна, когда он открывал ставни окон и бесшумно выбирался на покатую крышу. Охрана, стоявшая у дверей, не заметила бы ничего подозрительного еще минут пять. Пять драгоценных минут, полученных ценой страшных травм, нанесенных Натану, были отведены Яну для того, чтобы бесследно исчезнуть из Третьего Улья. Еще полчаса — чтобы обойти многочисленных ищеек Демиана, добраться незамеченным до аэропорта и взять в аренду самый быстрый из находившихся там магнитопланов.
И еще сутки — чтобы улететь на другой конец света, затаиться в самой темной, самой недоступной и незаметной норе, написать завещание, попрощаться со Златаном, Анной, Энтони и другими дорогими ему людьми и пустить заряд смерти в висок из игольника, отобранного у Графа.
***
Через три минуты после того, как Ян спрыгнул с лестницы, ведущей на крышу, и растворился в темном переходе подземки, в комнату влетел Демиан. Фостер уже знал, что что-то произошло — личный приемник Натана молчал, а датчик физического состояния, вживленный ему в плечо, разрывался от взлетевших значений.
— Куда смотрели?! — рявкнул Инквизитор на отшатнувшихся от него людей из охраны. Потрясенный командир отряда побледнел от предстоящего наказания за невнимательность. Они действительно не слышали ничего, что происходило за тяжелой железной дверью. Вернее, слышали — когда Ян выбил из-под Графа стул, но тот кнопкой на пульте управления приказал помощникам оставаться в коридоре и не мешать. Фостер не дожидаясь оправданий кинулся к бессознательному Натану, осторожно вытащил флакон духов у него из задницы и трусы изо рта и накрыл обнаженного друга своей мастеркой.
— Найдите его, — рявкнул он застывшим в немом шоке бойцам, не ожидавших увидеть одного из лидеров в
таком состоянии. Лэндж едва слышно застонал — от страшной боли, пронизывающей все тело, не было сил даже закричать.
— Я не успел ничего сделать, — хрипло выдохнул он. — Ян сломал наручники.
— Один или с Кингом? — коротко спросил Демиан. Он уже вызвал ему скоростной патруль медпомощи. Если выяснится, что Алистар тоже участвовал в зверском унижении Натана, его выбытие из игры Инквизитор сделал бы гораздо более кошмарным, чем планировал изначально.
Граф с видимым усилием покачал головой.
— Один. Что-то накрылось в алгоритмах браслетов.
Демиан осторожно снял с друга металлический ошейник. От жесткой сцепки на шее Натана кровили небольшие разрывы и наливались гематомы. Посиневшие от недостатка воздуха губы говорили о том, что еще немного — и Лэнджа пришлось бы откачивать кислородной маской.
— Он сделал так, что его несколько раз ударило током… — тяжело дыша, прошептал Граф. Электроника не выдержала такого напряжения. Любимая марка Натана, столько раз выручавшая его во время службы в индийской полиции, оказалась бессильной против Яна. Создатели этих браслетов учли множество факторов, кроме одного — есть люди, которым все равно на физическую боль. — Прости меня. Я не ожидал. Так глупо подставился…
— Это ты меня прости, — отозвался Дем. Вся вина в расправе над Лэнджем лежала на нем. Это он недооценил способности бывшего друга, не предвидел возможный исход теплого общения запертого в клетке зверя и дорогого ему человека. Фостер не должен был оставлять этих двоих наедине. Дикая ненависть Яна к Инквизитору и всем, кто стоял за него, выплеснулась наружу и уничтожила не готового к подобному Графа. Ни один человек на планете не назвал бы Натана слабаком, но один на один с Хейзом ему пришлось жестоко расплатиться за унижения, нанесенные заклятым врагом.
Ян был в таком бешенстве, когда Демиан с Саламандрой поймали в раздевалке Василиска и немного поиграли с чувствительным мальчишкой. За уничтоженную честь друга Колдун готов был разорвать врагов голыми руками, несмотря на то, что физически Рик не получил ни одного серьезного повреждения. Инквизитор намеренно оставил его нетронутым, зная, что младший спортсмен сборной особенно дорог их снежной королеве… а Ян осознанно ударил по болевой точке, грязно надругался над человеком, в свое время приходившимся кумиром взрослеющему Дему, не пощадил того, кто до последнего защищал его в глазах Фостера, надеясь на воссоединение бывших друзей.
— Я идиот, — мрачно признал Демиан, аккуратно прижимая к себе безвольное тело Графа.
— Нет, это я тебя подвел, — едва слышно возразил Натан, с трудом дышавший из-за раздирающей сознание невыносимой боли. Анестетик, введенный Демом, постепенно раскрывал свое действие, и рассудок медленно отключался. На бледном от удушья и шока лице Графа разливался яркий румянец — осознание того, в какой развратной позе его видел Инквизитор со своими людьми, накрыло вместе с запоздалым яростным желанием мести.
— Дем, — тихо попросил Граф, постепенно отлетая от пронизывающей боли, полученных травм и сильной дозы снотворных. — Отомсти ему за меня.
Для самого Натана эта партия была завершена. В ближайшее время он бы вряд ли смог самостоятельно встать на ноги, не говоря уже о том, чтобы выстоять против Яна на равных. Вся надежда оставалась на то, что Демиан, взбешенный поступком бывшего друга, найдет и заставит Колдуна заплатить по счетам.
— Обещаю, Нат, — также негромко произнес Фостер, с нежностью проводя пальцами ему по лицу, — он на коленях будет просить у тебя прощения.
Лэндж хотел коснуться ладонью его щеки и почти сразу же скривился от адской боли, пронзившей перебитую в локте руку.
— Ты так повзрослел, — слабо улыбнулся он. — Мне всегда было интересно, каким ты станешь… моя любимая кукла.
Демиан поцеловал в щеку своего первого мужчину и стер кровь, сочащуюся из уголка его разбитой губы.
— Надеюсь, не разочаровал, — сказал он уже ничего не услышавшему Натану и осторожно опустил бездыханного друга на пол. То, как вовремя прибывшие медбратья частной скорой помощи переносили его в капсулу автохирурга и подключали к медицинским датчикам, Граф уже не помнил и не осознавал. Фостер находился рядом всю дорогу до ближайшей клиники экстренной реабилитации, куда изувеченного Лэнджа доставили срочным магнитопланом, и проводил его до дверей операционной. Он пожал руку лечащему врачу Натана, кинул прощальный взгляд на побледневшее лицо друга и вышел из блока интенсивной терапии. Во взгляде действующего чемпиона мира в тяжелом весе больше не горели те насмешливые искры, выдающие в нем несносного шкодливого мальчишку, каким Ян помнил его всегда.
До этого дня.
Теперь в нем светилась дикая, концентрированная ярость.
«Где бы ты ни находился, Ян, я найду тебя. Найду и уничтожу окончательно. Разнесу твою тугую задницу, чтобы ты, сука, запомнил навсегда — не надо стоять у меня на пути.»
***
Колдун уже не хотел думать о мести бывшему лучшему другу. После вчерашнего вечера он был разбит физически и морально. Первой мыслью было затеряться в переулках огромного Лос-Анджелеса, отлежаться, хотя бы немного прийти в себя и написать завещание. Сейчас для него было главным ни о чем не думать. Иначе могли убить собственные мысли.
Ему понадобилось ровно три часа на восстановление. Три часа в насквозь прокуренном, грязном номере какого-то безликого дешевого мотеля, незаметного в массе таких же сорокаэтажных высоток, и Ян снова овладел способностью связно мыслить. Первым порывом было наложить на себя руки, но он вовремя остановился, держа у виска игольник Натана. «Застрелиться? Серьезно? Я не узнаю тебя, Ян», — раздался в голове знакомый насмешливый голос Златана. «Сдаться вот так, без борьбы, после первого удара... Ты даже не пытался сравнять ваш счет». Хейз отбросил оружие в сторону. Умирать было рано. Он бы не успокоился до тех пор, пока не трахнул бы Демиана раком, либо не отправил бы на тот свет. Мимолетная вспышка слабости, удушающий стыд и накатившее отчаяние прошли, уступив место холодному расчету. Яна по-прежнему тошнило от себя, Дема и всего мира, но у него оставались веские поводы продолжать жить… хотя бессменные самурайские принципы беспощадно требовали обратного.
Он должен был отыграть позиции и грубо выебать Инквизитора в жопу.
«Ты правда называешь это любовью?», — рассмеялся невменяемый Ян странным, нездоровым смехом, сидя в залитой закатным солнцем пыльной комнате мотеля и вкалывая себе в вену ядреный раствор мелатонина.
