— В Аду огня нет. — Я знаю. — Откуда? — Я был там. Хотел прикурить, просил огня, а они не дали. Сказали, каждый сюда попадает со своим. © Симона де Бовуар
— Зачем ты это сделал, Джес? Не спавший нормально с того самого дня, как Рэмси проиграл разгромным нокаутом своему заклятому врагу Энтони Галлахеру, его спортивный агент Августин де Шарден хотел получить ответ на терзавший его вопрос. Он заметил эту странную ошибку еще по ходу поединка и как-то сразу интуитивно понял, что Джес после такого не победит. Наметанным взглядом Августин с болью в похолодевшем сердцем предсказал результат боя двух титанов миксфайта за две минуты до его развязки. И через тридцать секунд после первой кошмарной ошибки последовала вторая. Тренер Джеса выругался сквозь зубы и отвернулся, одновременно с де Шарденом понимая, что произошло с его лучшим бойцом их команды. Рэмси сломался. В бою против самого главного соперника в своей жизни. Проиграл не Энтони, эпично вырубившему основного противника за лидерский статус, а самому себе. Своей жёстко скрываемой от всего мира тайне. Своей любви, сжигавшей его сердце пять мучительных лет, и добившей Джеса в тот самый момент, когда распаленный Энтони кинулся на него в лобовой атаке и на секунду раскрылся, отведя левую руку назад слишком сильно. — Зачем ты спрашиваешь, если знаешь ответ? Джес, сидевший вполоборота у окна, провожал взглядом догорающий закат Лугнасада*. К недавно сломанной челюсти он прижимал пакет с охлаждающим гелем. С лица еще не сошли полученные в последнем бою синяки. — Ты столько сил потратил на подготовку к этому поединку, — с горечью покачал головой Августин. — Ты был в идеальной форме и по факту ты его сделал. Дважды, блять, Джес! Два раза ты начинал удар, которым срубил бы его с одного касания, и оба раза… — Рэмси резким движением повернулся в своем кресле и посмотрел ему в глаза. Де Шарден не стал заканчивать фразу. — И оба раза я не смог бы нокаутировать того, кого любил пять лет, — устало продолжил за него Джес. — Это хотел услышать? Его спортивный агент прикрыл глаза и с бессильной досадой хрустнул костяшками пальцев. Ему было больно от того, что его боец, сумевший переиграть технического гения Энтони, не смог победить его только из-за собственных невовремя вспыхнувших чувств. До боя Галлахер считался фаворитом, и сейчас его ликующие фанаты остервенело орали на каждом шагу о силовом превосходстве своего кумира. О том, что Энтони опытнее, тренированнее, да просто лучше того, с кем они яростно грызли друг другу глотки все время своих выступлений в сборной. А лучше был Джес! Это он дважды дал ему возможность уйти из-под смертельного огня собственных ударов, по сути — добровольно отдал ему пояс чемпиона и звание новоявленного лидера национальной сборной. Фанаты смешанных единоборств никогда бы не поняли, что произошло на той роковой минуте боя, когда стальные нервы Рэмси впервые сдали. Для всего мира Джес навсегда остался тем, кто проиграл в этом бою и разрыдался от обиды или зависти, и только его агент и тренер поняли истинные чувства плачущего Саламандры, похоронившего свою первую и единственную любовь. — И что теперь? — после долгой паузы спросил Августин. Два дня назад стало известно, что Джес забрал документы из архива Центра и подал заявление на уход из сборной. По правилам спортивной федерации у него был месяц на то, чтобы обдумать свое решение. Про возможный уход Рэмси пока никто не знал. Честно говоря, де Шардену не хотелось верить, что один из самых талантливых бойцов сборной угробит свою карьеру из-за обреченной любви к суке Энтони. Джес молча повел плечами. Он не чувствовал никакого огорчения по поводу вероятной конца бойцовской карьеры. Он сейчас вообще ничего не чувствовал. — Буду помогать Дему и Графу, набирать своих ребят. Продам две лишние квартиры в Вегасе, они мне не нужны. Съезжу в Техас к матери. Закончу наконец универ. Скучать точно не буду. — Ты продлил контракт с нашей командой. — Его всегда можно разорвать. Августин сделал глоток имбирного латте и перевел взгляд на последние отблески заката. С высоты последнего этажа апартаментов премиум-класса открывался завораживающий вид на огни вечернего Вегаса и тонкую ярко-красную полоску на западе. Панорамные окна квартиры Джеса создавали впечатление замедленного полета сквозь рваные слои облаков, вызывали чувство головокружения. Сто тридцать пятый этаж, элитный район, роскошная мебель, — строгий, непомерно дорогой китайский минимализм, — а владелец этого кусочка рая сидит с потухшим взглядом и пытается склеить разбитое на кровавые кусочки сердце. — Я тебя не понимаю, — с трудом выдавил из себя Августин. — И никогда не понимал. Как можно любить того, кто тебя ненавидит?.. — Надеюсь, никогда не поймешь, — криво усмехнулся Джес. — Мне вообще в последнее время везет с этим. — Ты про Андерсена? — Да. — Который тоже влюблен в Энтони, — не удержался де Шарден. — Вы как мотыльки, честное слово. Летите на огонь, зная, что сгорите. — Рик не такой идиот как я, — медленно покачал головой Джес. — И я не влюблен в Энтони, — подумав, добавил он. Последняя фраза явно далась ему с трудом. Августин не стал уточнять, значило это «я его безумно люблю» или «сейчас я готов его уничтожить». Впервые за пять лет тесного сотрудничества он не сказал, что сказать своему спортсмену. И близкому другу. — Если не секрет, зачем тебе Рик? К удивлению де Шардена, Рэмси вдруг слабо, но искренне улыбнулся. — Хочу попробовать с ним. Если он перестанет строить из себя целку. Его агент удивленно вскинул бровь. На дом наплывала большая дождевая туча, и панорамные окна перевелись в блокирующий изображение режим. Было слишком жутко. — С Андерсеном? Вы же с ним грызлись похлеще чем иногда с Энтони. Джес небрежно отмахнулся. — Я никогда не злился на него по-настоящему. Просто игрался, когда хотелось его побесить. А сейчас он мне нравится. Августин недоверчиво покачал головой. Джес не изменял своим привычкам. — И насколько плохи шансы с ним? Рэмси фыркнул. — Лучше, чем с Энтони. Он видел, что мальчишка был влюблен в них обоих с первого дня как пришел в тренажерный зал. Василиск, их сладкий романтик, не мог выбрать более неудачных кандидатур для своей первой любви. «Интересно», — подумал про себя Джес. «В кого из нас он втрескался сильнее? И перестанет ли ломаться, когда действие натановского дерьма закончится?..» — Удачи тебе с ним, — тепло напутствовал де Шарден. — Надеюсь, его отец не придет по наши души. Джес отрицательно покачал головой. — Флойд не настолько влиятелен и не настолько идиот. Они помолчали. Рэмси вернул окнам прозрачность, и к неудовольствию Августина они вновь оказались в центре начинающегося ливня. На этой высоте могли жить либо законченные романтики, либо такие же законченные психи. Джес, судя по всему, принадлежал к обеим категориям. Он подал знак, и кофемашина приготовила им по второй порции обжигающего латте. Де Шарден закатил глаза. Сделать себе кофе он вполне мог бы и сам. — Ты просто завидуешь, — неожиданно произнес Рэмси. Его агент замер. — Я вижу твое лицо в отражении, — с насмешкой добавил Саламандра. — У меня тоже стоит комплект умной мебели, — не выдержал подобных обвинений Августин. — Не тот самый, который чуть не утопил тебя в ванной, когда ты забыл сигнал «стоп» для воды? — Иди в жопу, Джес. На какое-то время воцарилась тишина. Первые капли начинающегося дождя заструились по стеклу. Вдалеке сверкнула молния. — Знаешь, что обидно, — медленно произнес Августин, думая о чем-то своем. Саламандра выжидающе повернулся к нему. — Фанаты Энтони и люди в целом уверены, что ты проиграл по-настоящему. — Так и есть, — глухо отозвался Рэмси. — Нет, — раздраженно возразил де Шарден. — Ты поддался. Дважды. «Трижды», — хотел ответить Джес, но не стал. Его агент заметил не все. — И единственное, что меня радует, — продолжил агент, — независимые эксперты начинают догадываться. Если пересмотреть бой несколько раз, это четко видно… особенно в замедленной съемке. Если эти два момента разойдутся по сети, команде Энтони придется отвечать на неприятные вопросы. Какого хрена их технический вундеркинд оставляет такие дыры в защите. А если встанет вопрос о подставном бое, у них не будет выбора — придется принимать реванш. Которого не будет, — Августин кинул на Джеса быстрый взгляд. — Но неприятный осадочек останется. И эта сука уже не будет считаться таким уж безупречным. А там, возможно, и Ян вернется. — Не вернется, — сходу отреагировал Джес. — У них с Демом эротические догонялки в джунглях. Это, сам понимаешь, важнее. — Эротические догонялки как-то связаны с тем, что Граф опять в больнице? — полюбопытствовал де Шарден. Он иногда помогал Рэмси в его битве за место под солнцем в теневой иерархии Вегаса, но знал далеко не все. Джес кивнул. — Граф это все спровоцировал. — Жаль, — немного подумав, ответил его агент. — Бернард был бы рад, если бы Ян остался лидером. И, честно говоря, — голос Августина дрогнул, — я думаю, что с твоей формой ты бы смог дать ему ничейный бой. Яна ты, к счастью, не любишь. — Заткнись, умоляю.***
Прохладным августовским утром старший единокровный брат Рика Мигель Андерсен без стука вломился в кабинет своего отца. — Почему мы перестали искать? Не спавший всю ночь Флойд, сидевший за любимым письменным столом из мореного дуба, через силу заставил себя отложить бумаги и обернулся к сыну. — Пятнадцать минут назад я получил от тебя сообщение, если это действительно был ты, — Мигель со скрытой яростью протянул отцу смартфон. — В каком, нахрен, смысле «силы не равны»?! Его отец бросил мимолетный взгляд на текст сообщения и с усилием помассировал виски. Голова раскалывалась от боли. — В прямом. Рика мы потеряли. Если не успокоимся сейчас, потеряем еще кого-нибудь. Мигель побледнел. Таким он не видел отца уже давно. — Как мы можем сдаться, зная, что его… — голос наследника клана Андерсенов предательски сорвался, — с ним там делают, что хотят? Флойд смотрел на него, не отрываясь. Он знал, что вспыльчивый, неуступчивый Мигель пойдет до конца в попытках спасти младшего брата, и думал о том, как его остановить. У Мигеля была жена и двое детей. — А теперь сядь и выслушай меня, — приказал Флойд. — Сядь, — рявкнул он, видя, что тот не реагирует. Его сын неохотно сел в глубокое кресло напротив. Старший Андерсен начал перечислять. — Против нас играют: Джес со своими ебанутыми детройтскими друзьями — продавцами оружия, миллиардер и бывший спецназовец Натан Лэндж, индонезийский якудза Демиан Фостер с братьями**. За нас — только наши родственники, клан Хантеров, трое ребят из морской пехоты и пара моих друзей из полиции, шеф и комиссар***. Семейство Галлахеров, — ручка в пальцах Флойда едва слышно треснула, — вышли из игры. Энтони так вообще перешел на сторону Дема и теперь играет за него. Про Яна я лучше ничего не буду говорить. Тебе не кажется, Мигель, — наследник клана Андерсенов слушал отца молча, скептически выгнув бровь, — что весовые категории немного не равны? — У нас больше союзников, чем ты думаешь, — прорычал Мигель. — Назови хоть одного класса Натана Лэнджа. — Глава банка Вестерн-Трофи, например. — В котором Лэндж держит часть счетов? Потрясенный Мигель с недоверием взглянул на отца. — За деньги можно купить все, — усмехнулся Флойд. — Даже моих друзей. Даже Даниеля Галлахера и его сына-предателя. — Но Рик... — Живой, здоровый и выспавшийся, — старшего Андерсена передернуло от отвращения, когда он понял, что говорит фразами Даниеля. — Я говорил с ним утром. Рик утверждает, что через месяц его отпустят. Джес держит его под сильным кайфом у себя, чтобы он не влез в разборки Яна и Дема. Если Рик выйдет один на один против Натана или, еще того хуже, Демиана, – а он выйдет, я знаю это, – живым мы его точно больше не увидим. Поэтому единственное, что мы можем сделать, — с нажимом произнес Флойд, не отрывая взгляда от лица старшего сына, — смириться и принять правила игры. Я запрещаю тебе... Слышишь? Запрещаю рисковать своей семьёй и семьями твоих братьев. На какое-то томительное, безмолвное мгновение в кабинете воцарилась тишина. — Я видел твой счет в Вестерн-Трофи, — тихо произнес наконец Мигель. — За сколько они купили тебя, пап?