Перегорели

Так скажи мне, скажи мне: Как это перетерпеть? Я не хочу пить, но как это перетерпеть? И я не знаю сколько, ты не знаешь стоит ли вынимать иголки. Мы не знаем что это. Я падаю даже когда ты держишь Я погас раньше, чем твоя надежда Нервы «Перегорели»

       Они перегорели. Им, шиноби, с их искалеченной жизнью, чьи умы и тела с детства поддвергали серьезной деформации, сложно было создать семью. Зачастую это было даже не по любви, ведь они — хладнокровные убийцы, у которых не могло быть особых чувств ни к кому кроме их деревни.        Им с Сакурой удалось построить некое подобие семьи, но фундаментом, на котором все держалось был, как ни странно, Наруто. Он гармонично вписывался в их отношения, был определенным стабилизатором этого неустойчивого соединения. И этот своеобразный извращенный треугольник стал для них нормой. Общество такие отношения не принимало, но они были ниндзя, с их исковерканным сознанием, поэтому им было плевать. И теперь, когда его не стало — все рухнуло.        Наруто был нитью, спиралью которая давала жизнь и свет. Саске был колбой, которая защищала и поддерживала его. Сакура же была ножкой этой своеобразной электрической лампы, благодаря которой они могли нормально функционировать. И когда лампу стали использовать слишком часто, подвергая большим нагрузкам, то в один неизбежный момент нить-спираль не выдержала. И они перегорели.        Другой такой же спирали нельзя было найти, да и заменить ее вряд ли было возможно. Поэтому место им теперь было только на свалке.        Жизнь потеряла для него смысл. Все твердили, что он должен перетерпеть это. Но он не знал как это перетерпеть. Саске прибегал к выпивке, но она помогала только на время. Да и последствия были хреновыми. Что еще? Курение? Пробовал. Оно давало лишь кратковременный эффект. Наркотики? Иногда, но немного и то ничего серьезного, ведь он все еще состоял в штате боеспособных шиноби. Он пытался забыться в сексе, но из этого тоже ничего не вышло. Перед ним каждый раз всплывало лицо Удзумаки, и даже депрессанты* не помогали.        В этом плане Сакура было сильнее него, или скорее это не потрясло ее так сильно. Она пыталась ему помочь, но они только ругались и срывались друг на друге.        — Саске, хватит, не только тебе хреново!        — Да что ты можешь знать! Ты не теряла свою семью, не теряла единственного важного для тебя человека!        — Теряла. Много раз. И сейчас снова теряю!        Она думала, что понимает его, но ни черта она не понимала. У нее были друзья, учителя, пациенты в конце концов, — все они помогали ей держаться. У него же не было никого, кто мог удержать его.        Каждый раз после таких разговоров он уходил в душ, где барабанящие по коже капли, казалось, помогали немного смыть те мертвые мысли, которые вертелись у него в голове. Ведь он не смог спасти его. Не смог. Это выворачивало его, обнажало наэлектризованные провода его израненной души.        Саске лежал на постели, уставившись в потолок. Было прохладно, но он словно этого не замечал. Его сердце было ранено и металось в течении нескольких месяцев, а потом, не выдержав, стало медленно умирать. Он перестал выходить из дома, практически все время находился в постели, почти ничего не ел. Саске мог лежать так долго, очень долго, часами, днями, ни на что не реагируя. А еще он почти ничего не чувствовал. Ничего не хотел. Ведь то, что казалось ему вечным, несокрушимым, было повержено.        Если честно он часто снился ему. Наруто приходил к нему, сидел рядом, гладил по волосам и казалось что-то говорил, но Саске не мог уловить смысл.        — Мы должны вытащить это! — услышал он мужской крик.        Вот опять. Голоса. Он стал слышать их в своей голове, но у него не было ни сил ни желания выяснять что-либо.        — Мы не знаем что это! — голос напоминал Сакуру.        Сакура. Они подарили друг другу молодость, и должны были планировать свое будущее, но он больше не видел смысла жить. Саске погас. И вместе с ним погасли все их надежды.        Он начал проваливался в темноту. В начале очень редко, а потом все чаще и чаще. Тьма была для него своеобразным спасением. Там не было никого и ничего, не было боли, не было мыслей, не было забот. Там он терял связь с реальностью и, казалось однажды, он провалится туда навсегда.        Саске почувствовал как падает. Вот. Снова. Предметы вокруг смазались, краски потускнели, и все погрузилось во тьму. Вот она, родная. Он парил некоторое время, пока не ощутил, что в этот раз что-то пошло не так. Глаза заслезились, веки потяжелели, и ему ужасно захотелось спать. Такое было впервые. Может, наконец, пришло его время? Он улыбнулся и закрыл глаза.