Я просто пьян, Харингтон

      Этим утром Билли гладко выбрился. Он стоял в ванной комнате и оглядывал свое отражение в зеркале, испытывая бурю различных эмоций, которые, в частности, яркими вспышками обжигали сознание, но, в общем, не заставляли парня чувствовать ничего. Харгров вскинул подбородок и провел по лицу рукой. Не ощущать пальцами щетину было странно, и это пробуждало в нем мысли об особой странности сегодняшнего дня: отец приехал домой и, казалось, уезжать не собирался, ведь сейчас он даже не заводил разговор о своем отъезде, как делал по своему обыкновению всегда. Мать Максин тоже молчала в тряпочку, несмотря на то, что молчание было для нее, очевидно, чем-то неприемлемым: ее голос поминутно перебивал голос дочери, пока весь вчерашний вечер они сидели на кухне и что-то обсуждали. И Бог свидетель тому, как сильно эти голоса бесят Билли. Наверное, чуть меньше, чем его отец. Когда рука Харгрова, все это время медленно продолжавшая свой путь по его лицу, остановилась у голубых глаз, он прикрыл их, слегка задев длинными ресницами грубую ладонь: образы из вчерашнего вечера сами поползли перед ним.       — Отец, — Билли встал, когда в комнату вошел Нил Харгров. Маленькие ястребиные глазки казались еще более жестокими на лице, острые черты которого по вечерам пугали детей, начитавшихся страшных историй, и Билли. Нил выискивал что-то в гостиной купленного дома, заглядывая в каждый угол. Удивительно, как ему это удавалось, размерено шагая по комнате и лишь слегка поворачивая голову. Но Харгров младший точно знал: отец выискивает что-то, одному ему нужное и понятное. Парень точно не мог ручаться, что конкретно это было тем вечером, но это точно должно было послужить поводом для унижения сына.       Удивительно, но, в этот раз, Нил ничего не нашел, вероятнее всего, утомившись после дороги и решив, что Билли сам еще не раз даст повод для ссоры.        — Здравствуй, Билли, — улыбнулась из-за плеча отца Сьюзан, всегда дружелюбно настроенная по отношению к Билли. Она была неплохой женщиной и, наверняка, никогда бы не бесила Харгрова в такой степени, если бы не связалась с его отцом. Сначала парень даже слегка обрадовался ее приветствию, пока не пришел его черед ей отвечать.       Как следовало назвать ее, чтобы не оскорбить отца? Просто Сьюзан? Недостаточно почтительно. Мисс Харгров, может быть? Глупо, ведь в таком случае выходит, что он обращается к женщине, что разделяет с ним одну фамилию и должна быть ему близка, с чего тогда такое официальное приветствие? Назвать девичьей фамилией? Еще глупее, ведь ее она не носит минимум четырнадцать лет. Назвать по фамилии бывшего мужа? В таком случае отец даже голоса повышать не станет, а сразу одарит сына затрещиной. Мама? Нил, с вероятностью девяносто процентов к десяти, расценит это как фамильярность и тогда Билли получит сразу две затрещины.       — Здравствуйте, Миссис Харгров, — улыбнулся Билли и слегка склонил голову. Он должен был сказать хоть что-то, чтобы отец не расценил его промедление как дерзость.       — Как ты выглядишь? — Нил оценивающим взглядом окинул сына, слегка приподняв уголок губы в знаке презрения.       Билли окинул себя быстрым взглядом в висевшем рядом зеркале: его рубашка была расстегнута до груди, лицо было не брито, в ухе блестела серьга. Отец мог стерпеть это, если бы заехал домой проездом, но, когда он останавливался больше чем на несколько дней, мужчина считал своим долгом привести сына в человеческий вид. Харгров младший быстро поднял глаза на отца и направился в сторону своей комнаты, чтобы поправить все, неприглянувшееся отцу. По пути туда, в узком коридорчике, он столкнулся с Макс, спешившей навстречу матери. Чаще всего, когда Билли встречал Максин и не имел надобности с ней говорить, он не изменял выражения своего лица и просто игнорировал присутствие сводной сестры. В другой раз парень бы оттолкнул девочку и прошел своим путем, но сегодня он заглянул в ее глаза, все тем же не выражающим ничего взглядом, и, опустив голову, встал вдоль стены, позволяя Максин пройти. Последняя с радостным визгом бросилась матери на шею. Закрывая дверь своей комнаты, Билли слышал голос своего отца, заботливо называющий Макс по имени и интересующийся о ее успеваемости в школе.       Парень быстро застегивал пуговицы на рубашке, понимая, что даже любезности с Максин не задержат Нила надолго. С такой же скоростью он неуклюже пытался приглаживать волосы и укладывать их на голове в странное подобие прически: удивительно, что Нил, как человек военный, придерживающийся старых правил, до сих пор не велел сыну отстричь эти кудри. Возможно потому, что Билли быстро успевал их убирать, чтобы те не бросались Харгрову старшему в глаза.       Как только последняя кудряшка скрылась в гуще прилизанных волос, дверь комнаты распахнулась, и внутрь влетел Нил. Казалось, по-началу, он не собирался запирать за собой, но вспомнив, что в доме находились две дамы, одна из которых ко всем прочему еще несовершеннолетняя, Нил прикрыл дверь.       — К кому ты собрался?        — Ни к кому.       — А что так вырядился? — теперь отец принялся оглядывать комнату Билли. Но тут было не придраться — парень практически не проводил здесь времени, зная, что искать косяки, презики и сигареты отец начнет с этой комнаты.       — Я не выряжался, — голубой взгляд Билли столкнулся с темными глазами Нила. Они сами выуживали из него слова, которые он не хотел говорить, и так было всегда. Они будто с каждой секундой забирались все глубже: сначала касались одежды, потом кожи, затем внутренностей, после этого самой души. Каждая стадия этого проникновения сопровождалась реакцией на нее Билли: напряжение, мурашки, дрожь. Хотя, признаться честно, ему никогда не было настолько страшно, чтобы дрожать, когда дома была Макс, ведь Билли знал, что при ней, сильно избивать отец не станет. — Я так из школы пришел.        Удар. Несильный, вовсе нет, но резкий настолько, что Билли не удерживается на ногах и падает на пол, ударяясь затылком о стену. Плечо саднит не меньше чем голова, но Билли, не изменяя безмятежного выражения лица, смотрит, снизу вверх, прямо в глаза отца.       «Ты смеешь позорить меня, подобным внешним видом, Билли?» — читается в его ястребином взгляде и парень лишь отвечает на этот вопрос: « Я понял. Сразу все понял, больше такого не повторится».       — Хорошо, — Нил резко вырывает из уха сына серьгу, порвав ему мочку, и быстро выходит из комнаты. Теперь, ему, видимо, кажется, что он наладил дела минимум на ближайшую неделю.       Рука Билли коснулась запекшейся на мочке уха крови, а затем он открыл глаза. Утренний туалет можно считать завершенным.