Стая бродячих псов и один осьминог

ㅤㅤㅤОн (она, оно, оне, они) любит космос. ㅤㅤㅤТакие холодные издалека звёзды, мягко щекочущие своим светом, дрожащие струны, протянутые через мироздание, словно кости, держащие на себе бесконечные пространства поющего ужаса, ритмично скрипящие в своей никогда не замолкающей песне. ㅤㅤㅤОн подпевает этой песне, когда выбирает из спектра излучения свои любимые вкусы, мерно урчит, укладываясь в узоры бесконечного орнамента Вселенной, свиваясь и расправляясь снова, пульсируя, занимая собой все измерения и бесконечно малую точку одновременно, дышит вместе с биением исполинского сердца, пульсирует в венах времени и пространства, словно кровь, стекает из разрывов бытия, словно лимфа, испаряется с поверхности всех молекул, как эфир. ㅤㅤㅤОн (она, оно, оне, они) и есть космос. [те кто проклят даром смотреть в небо кричат потому что их зыбкое завтра кишит чудовищными извивами внутренностей отчаяния истечением вопля душой истины] ㅤㅤㅤВ пространстве бесконечных вероятностей можно не раз и не два встретить комок грязи, населенный мелкими паразитами - разными, разного размера, химического состава, разного звука и цвета, разного естества. Он (она, оно, оне, они) не помнит, был ли раньше именно здесь, слышал ли глас призыва из этого места. ㅤㅤㅤВероятно, был. Как и много где еще. Нет смысла в этой памяти. Иногда это просто случается. ㅤㅤㅤОн вновь приходит на тихий островок невежества посреди темного моря бесконечности. Его (или её, или их, но на самом деле это неважно, так неважно) снова зовут, чтобы он нес смерть. ㅤㅤㅤСмерть - это хорошая игра, в ней так много причудливых оттенков. Смерть - его дом, смерть его начало и конец, он дышит смертью, потеет смертью, ест смерть и извергает смерть, порождает смерть, вскармливает смерть, и знает, что в той самой крайней точке, где смыкаются дороги воли и времени, между смертью и жизнью нет уже совсем никакой разницы. Смерть это самый красивый цветок на безграничном поле отчаяния. ㅤㅤㅤОн не слушает слова, которыми его зовут, когда те взмывают под потолок помещения, ударяются об него, чтобы снова отскочить в пол, отразиться от линий пылающей алым звезды, распасться на миллиарды отзвуков, от которых ему немного щекотно и смешно. ㅤㅤㅤНо он слышит слово "Лавкрафт", и понимает что теперь это он. Имя это хорошо. ㅤㅤㅤСмерть это великолепно. ㅤㅤㅤЛавкрафт (она, оно, оне, они) и есть смерть. [не зови сверхъестественный ужас с которым не сможешь справиться не зови прислужников которые сильнее тебя не зови никого лучше умри в неведении истина это яд] ㅤㅤㅤЧеловеческое тело - забавное. Оно такое маленькое, такое хрупкое. Лишенное стольких цветов, размеров, органов чувств и измерений. ㅤㅤㅤВпихиваться в эту форму - почти математически реально, непривычно определённо, телесно, эмоционально, не сложно. Тесно. Чешется. ㅤㅤㅤЛавкрафт поднимает руку к глазам, сжимает и разжимает пальцы. Переводит на того, кто призвал его, тяжелый пустой взгляд. ㅤㅤㅤЧеловек отступает на шаг назад. ㅤㅤㅤВ глазах Лавкрафта - лишь пустота, предвечное спокойствие небытия до начала мира, штиль, совершенный нуль, апофеоз тишины. Не покорность - но согласие с условиями пакта. ㅤㅤㅤЧеловек кивает и отводит глаза. ㅤㅤㅤОн привык внушать страх. Смертные паразиты не могут покинуть своих границ. Свет других миров слепит их. Если слишком долго смотреть в такие глаза, можно сойти с ума. ㅤㅤㅤИногда Лавкрафту нравится по ночам вместо не так уж и нужного ему на самом деле сна часами стоять в темноте перед зеркалом и смотреть в свои собственные глаза. Его напарник быстро привыкает к любым безумным странностям. ㅤㅤㅤВедь Лавкрафт (она, оно, оне, они) и есть безумие. [и ежели снизойдут в мир людей узнаешь их по взгляду леденящему кровь по отсутствию теней по звону обломков тьмы что несут за собой везде по холоду холоду холоду] ㅤㅤㅤСвоего напарника он почти не замечает - как и всех людей вообще, словно смотрит и не видит одновременно, скользит взглядом через мутное стекло, улыбается крикам боли, строит фразы наоборот, говорит невпопад. Иногда тот, человек рядом, произносит какие-то слова, и они преображаются в колебания воздуха, трогают барабанные перепонки в слабом поддельном теле, снова щекотно. Смысл как-то теряется, и в то же время смысл ясен, все смыслы были ясны прежде, чем была рождена эта планета, прежде чем появился этот человек, краткий как миг, слабый как трава, растет, гибкий, неважно, ведь любой смысл был признан не важным, кроме одного - пакта. ㅤㅤㅤЕсть пакт, есть смерть, они гладят по спине бесконечное время, и оно прогибается дугой, позволяя. ㅤㅤㅤА потом будет конец, будет начало, и Лавкрафт (она, оно, оне, они) снова отправится домой. [бойся они дикие чуждые существа никогда не будут поняты и поняты быть не могут и всё что дорого нам и свято лишь пыль лишь тлен лишь отзвук для них в сияющей пустоте] ㅤㅤㅤИногда - иногда - он всё же почти слушает. Это позволяет скоротать пакт между приказами, секунды между вдохами, годы между островами безвременья. ㅤㅤㅤСмысл касается поверхности черного сознания, отражается в ней и уходит в мир таким, искаженным, неуловимо похожим на ответ. ㅤㅤㅤИллюзия общения в крутящейся веренице вероятностей возможна, как и любая иная иллюзия. ㅤㅤㅤЛавкрафт - сама суть иллюзии, реальной до боли в костях духа, острой как грань недоверия. [не пытайтесь поговорить с эмиссаром ужаса не пытайтесь не пытайтесь не пытайтесь не пытайтесь не пытайтесь не пытайтесь не пытайтесь не пытайтесь не пытайтесь] ㅤㅤㅤОн (она, оно, оне, они) могут невзначай счесть вас стоящим ответа.