Героев восхождение.

      Первое, что я почуствовал после пробуждения — боль, боль буквально в каждой клетке тела. Она была более-менее терпимой ближе к конечностям, и совершенно, до крика, невыносимой в груди. Изрядно погулял мой внутренний пожар… но не потух! Еле тлел, но ещё теплился. А ведь, похоже, я был ужасно близко к смерти.       Чертово геройство! Ну и нахрена я это сделал? Перед девушкой покрасоваться хотел? Зашибись покрасовался! Да я с ней меньше дня знаком, а о том, что она женщина, вообще узнал в самый последний момент! Не скрою, она мне нравится, но пожар в груди у меня отнюдь не любовный…       А вот от самой любви зарекаться не буду. Если не она, то кто? Ежики колючие, как она на меня тогда посмотрела, рассказывая о том какой я хороший! До сих пор на душе тепло. Всё, надо открывать глаза, вставать и идти, признаваться ей в вечной любви до гробовой доски!       С этим уже возникли проблемы. Как только я выразил желание сдвинуться хотя бы на один микрон, на меня нахлынул новый океан боли — на этот раз физической. Только сейчас до меня дошло, что та боль была какая-то не такая, да и вообще — я с хрипом втянул ожёгший абсолютно сухую полость рта воздух — там я не испытывал потребностей в дыхании… Что это было за состояние чистого разума? У меня что, душа отлетала, на мир поглядеть хотела без оков бренного тела? — Пиздец, — только и выдавил я из себя, ворочая сухим, распухшим языком в ротовой полости, находящейся в таком же печальном состоянии. С трудом, на ощупь нашёл край своей лежанки, сел, игнорируя новые волны боли. Открыл глаза — ощущение было такое, словно под веки была набита куча песка, а то и стеклянное крошево. Осмотрелся, с усилием фокусируя взгляд.       Незнакомый потолок… ну по крайней мере, я в замке. В подземелье.       Где-то над ухом кто-то нервно забормотал. Я напрягся, пытаясь расшифровать смысл слов — не очень удачно, уши были словно забиты толстым слоем ваты:       — Вамнуженпокойскорееложитесьобратночтожевыделаетевывредитесебе       Ох…я сидел, осознавая сказанное, наверное, секунд двадцать — за это время меня уже нежно уложили обратно. Надо мной склонились старик-призыватель, видно что экстренно поднятый с постели ради моего случая, да Рен, так и не одевшая свою чёртову толстовку — нервно мяла её в руках. За ними стояли Мотоясу с Ицуки, недоумённо пялящиеся на меня. Они о чём-то спросили мага, тот начал объяснять… О, то есть он знает, что со мной? Не могу отсюда разобрать слов…       — Пи-и-ить, — просипел я еле слышно.       Рен бросила на меня свою многострадальную одежонку, и с дикой скоростью, сороковой уровень всё же, метнулась наверх, скорее прочитав по губам или вовсе угадав мою просьбу.       Дальше надо мной наклонялись ребята, маг, что-то шептали, говорили, требовали, даже кричали — я уже ничего не различал и лишь тупо пялился на беззвучно открывающих рот людей.       Рен прибежала очень быстро, сжимая в руках давешние бутылки с алкоголем, заказанные мной у стражников… Тьфу, как я этим сейчас давиться-то буду? Но рот меня уже не слушался, так что послать девушку за водой я не мог, да и хрен с ним — вон как страшно глядит маг, похоже, у меня опять наступают осложнения. Чёрт, я что, так и умру?       Я жадно глотал жидкость из поднесённого к лицу обрезка бутылки — мечница явно не хотела тратить время на открытие. Оказалось не так плохо, как думал — это был не самогон, а какой-то местный аналог коньяка, разве что с бешеным содержанием сахара — густой до жути, прямо как сироп. Так вот почему принесённая закусь почти полностью состояла из огурцов с помидорами.       Сахар — это хорошо, это калории. Только не помогут мне калории, вон как истерит маг, что-то яростно доказывая доставшим оружие Мотоясу и Ицуки. Зарубят сейчас дедушку… Виноват он, что ли, в моей дурости?       — Рен… — прохрипел я, возвращая контроль над языком, — Наклонись… ко мне…       Та переспрашивать не стала.Умная девочка.       Ну, с Офис! Положимся на силу любви, а если не выйдет, хоть отойду в иной мир на приятной ноте.       Я впился губами в её губы, с тоской глядя ей в глаза.       Взрыв!       Сила любви — страшная сила. Прав был дяденька Дамблдор. Не таскал бы он юных и красивых маглорожденных мальчиков к себе в кабинет — вообще мировой был бы дед.       Я чувствовал, как жизненная энергия Рен перетекает в меня через этот поцелуй. Мир наполнялся красками, её губы чувствовались всё приятней, я начинал разбирать голоса мага и Мотоясу, кричащих друг на друга, но этого было мало — мечнице уже сильно поплохело, и она держалась лишь на силе воли, обречённо, с тоской глядя на меня. Может, и любит она меня. Не отпихивает, со смирением приняла возможность смерти ради моего восстановления…       — Спасибо, — я оторвался от её губ и позволил осесть на кровать рядом с собой. Она прерывисто задышала. — Рано тебе на тот свет.       — Он… он владеет прямой передачей энергий! — нервничая, затараторил старик-маг, указывая на меня Китамуре и Кавасуми, — чем грозить мне карами, лучше схватите его за руки и пожелайте поделиться силой! Быстрее! Ему нужно целиком залатать энергетику, иначе вся энергия вытечет в никуда!       Лица героев озарились надеждой, они подошли ко мне с разных сторон, взяли за руки, стараясь не смотреть на прикорнувшую у меня на груди мечницу.       О. А я оказывается голый. Только чресла тряпочкой прикрыты. Интересно, кто меня раздевал?       Вот же пиздец…       Сразу просёкший фишку с передачей Мотоясу крикнул куда-то в сторону лестницы:       — Позови сюда остальных людей, всех подчинённых, и сам потом подходи!       От ребят энергия шла щедро, от всей души, но чуть послабее от каждого в отдельности, чем от Рен — они, конечно, ужасно хотят моего выздоровления, но она, вероятно, желала того со всей возможной отдачей, не боясь даже смерти от истощения… Проснётся — потащу под венец. Или сразу в постель.       Нашелся, лять, казанова… Торкнула меня эта бутылка, что ли?       Приглушённо загрохотали кованые сапоги гвардии. Мягко ступали кожаные сапожки дворян. На плечи Героев Копья и Лука легли ладони пришедших, которые выстроились в чудные цепочки. Кладезь открывшихся мне энергий казалась бесконечной, но я черпал, черпал, и всё не мог восстановиться — задние ряды уже начали отцепляться и отходить, явно отдав всё, что могли дать мне без последствий. Маг залепетал что-то про слабое тление Осколков Творца в людях этого мира, про их слабость, на что Ицуки просто сказал ему — и я никогда до этого не видел его таким серьёзным — чтобы тот молился, чтобы энергии хватило.       Это были очень напряжённые минуты. И пусть на их протяжении мы просто стояли, держась за друг дружку, не думаю, что у кого-то, кто глядел бы на это со стороны, возникли бы сомнения в моих словах. Энергия гудела почти физически, ряд отходил за рядом, а я ещё и усугубил положение, яростно делясь с лежащей на мне Рен.       Хватило. Даже пара рядов остались не у дел.       Я приобнял мечницу, аккуратно вылезая из-под неё. Встал, придерживая, полотенце. Оглядел себя. Присвистнул. А неплохо меня поменяли сорок уровней — мышца так и прёт. А у Рен нет ничего… Хотя кто его знает, как тут это работает.       — Спасибо, — тихо сказал я, привыкая к вновь слушающемуся меня голосу.       Тяжело дышащий Ицуки отмахнулся:       — Лаэрту спасибо скажи. Он тебя и на место силы притаранил вместе с Рен, и что с тобой, выяснил, и даже попытался лечить. А так умер бы ты, не приходя в сознание.       Я повернулся к магу: — Спасибо за всё. Что со мной было-то?       Он возвёл очи к небу.       — До чего ж несмышлёная молодёжь пошла… Вот ты что сделал?       — Взял огня из груди в руку, расплавил адамант, — недоумённо протянул я, не понимая к чему он ведёт.       — Ты владеешь магией? — ехидно вопросил старик.       — Теперь уж не знаю…       — Не владеешь. — Уверенно припечатал он, — ты и пси не владеешь, был бы посмышлёнее. Но даже владей ты ими — маги обрабатывают адамант в своей крови, а из эсперов, - сказал он так, будто это какое-то ругательство, - один на миллион настолько силён, что может менять форму адаманта. Так что ты не искал лёгких путей — как обезьяна с магическим накопителем, ты просто зачерпнул энергии из того огрызка божественности, что был заложен в суть людей твоего мира, да и начал без страха и упрёка, не зная что ты делаешь творить чудеса. Хорошо хоть у призванных героев всё так с этими огрызками хорошо. Аж завидно, помню, — маг нахмурил лоб, — был мальчик, который очень хотел поступить к нам в магическую академию. На проверке чуть не умер, подделывая божественной сутью огонёк на пальце. Хотя чему удивлятся? — хмыкнул маг, — вас же для того и дёргают из других миров.