«Я по тебе не сохну, я по тебе цвету».
Джейни–Эл. Аккуратным почерком выводил Уилл её буквы её имени. Джейни–Эл. Его веки смыкались, спина льнула к креслу. Кончики пальцев подрагивали. Тишину в ушах нарушало собственное дыхание. Он млел, тлел, таял. Там была она. Уилл не нарушал картины своим присутствием, наблюдал в стороне. Проваливался, летел, рвался. Лампа мягко освещала её лицо. Две чёрных сферы глаз горели прожекторами маяков, где-то в другом мире, сравнимом со звенящей темнотой океана и одинокого острова на каком-то клочке планеты. Там никого нет, кроме сурового смотрителя башни, со спасательным светом для кораблей. Что за мир она носит в себе? Кто смотритель её маяка? Уилл представил, что поднеся руку к её глазам, он почувствует холод и бриз. Что если вывернуть Джейни–Эл наизнанку, родится новая галактика. Она её мать, хотя сама ещё дитя. Пальцы сильнее дрожали от желания взять её голову на постамент из ладоней, заправить курчавые волосы за рифы ушей. Принцесса на горошине. Идеальное ложе для неё– гора мягчайших перин. Он представил, как целует Джейни–Эл, и коснулся своих губ. Слишком острые. Облизнул, оторвал корочку. Всё его существо млело и будоражило перед её образом. Уилл был влюблен, но не желал обладать. Ему хватало взгляда невинно–оленьих глаз и её миниатюрной, удаляющейся фигуры, чтобы насытить голод этого чувства. Он восхищался её натуральной красотой, её сказочной сдержанностью, хрупкостью языка тела. Её внеземным началом. — Очаровательная Джейни–Эл. Он боялся пошевелиться, размыть наваждение. Так ярко и глубоко Уилл давно не чувствовал. Для друзей она Эл, для матери– Джейн Айвз, для работников лаборатории– Элевен, для взрослых– Джейн Хоппер. Для Уилла– Джейни–Эл. Особенная. Между выходцами изнанки всегда была чуждая другим связь. Все прекрасное замыкалось на ней, находило в ней дом. Она смотрела на него, и это была честь. Она случайно касалась его, и это была честь. — Уилл? Ужин готов. В комнату ворвался антигерой брат. Её образ утекал, как пляжный песок сквозь пальцы. «Она, подобно танцовщице в просторном одеянии, танцевала в тени, и лишь на несколько секунд делала пару оборотов в свете. Мираж, кой-пальцы не могут поймать, безутешно касаясь кончиками её шелкового шлейфа. Коварная в своей страсти, ветрености, она потешалась над моим желанием найти стабильности. Сладкая и запретная, как адамово яблоко, и такая же желанная. Я мог проводить её за кулисы, а потом и вовсе забыть объявить её номер, но моя душа так тянулась к пику чувств, вызываемых одной только мыслью об исходе этой чудесной неги, что приходилось недовольно закусывать губу и пытаться, переступая через свое самолюбие, любовь к прекрасному, спускаться с небес на землю, в свою серую будничную обыденность, где надо было терпеть, терпеть, терпеть…» –Задремал, сейчас буду. Он смотрел на себя, как со стороны. Медленно тело его поднялось, и шло на свет кухни. Уилл чувствовал, что Джейни–Эл осталась в его бессветной комнате одна. Стоит у двери, подпирая стену спиной. И глаза её горят маяками далёких, чужих миров. И он мысленно извинился, что покидает её. Оставил проём в двери, чтобы она не боялась.Не–его–Джейни–Эл.