Вали, вали, вали, Макс! Но она стоит, не в силах сделать шага в любую сторону. Совершенно пустая, но поймавшая огонёк надежды, что не одна. И Мэйфилд теперь его не упустит, даже если он окажется ложным.

Ты за мной не поехал. Ты бы знал! Ты бы знал, как страшно мне было, и как страшен был я в своём одиночестве! Ты за мной не поехал, и это подкосило мою веру больше всего. Мы больше не дети, Майк, хорошо! Но неужели у нашей дружбы был срок годности?

Всё его существо млело и будоражило перед её образом. Уилл был влюблен, но не желал обладать. Ему хватало взгляда невинно–оленьих глаз и её миниатюрной, удаляющейся фигуры, чтобы насытить голод этого чувства.

Эй, никому не нужны твои проблемы! Тебя посчитают бракованной, если хоть заикнешься. И она бежит, бежит. От себя, в первую очередь. От своих обжигающих мыслей. И она же такое чудо, такое солнце! Оказалось, ноль, считающий себя орбитой, по которой вращается мир. Эй, где твой блеск в глазах? Почему море видит тебя реже, чем стробоскоп дискотек? И тебе совершенно не идёт сигарета, совершенно не идёт сидеть в самом дальнем углу, пытаясь от скуки пустить колечки дыма. И никто тебя не удержит.

Когда «без всякого пидорства» Тозиер заменяет Каспбраку переоцененные в своей надобности таблетки, Эдди рад, что возможность свести его в могилу досталась именно Ричи.