The Queen of fire

— Билли! Билли! Билли!, — Робин кричит словно в пустоту, на языке чувствуется соленый привкус крови, а Харгроув начинает приближаться, облизываясь, как охотник, поймавший добычу. Робин мутит — она чувствует, как ее внутренности скручивает в тугой узел. Билли смотрит прямо ей в глаза — тело обжигает пристальный взгляд. Харгроув подходит ближе — пять шагов не меньше. Блондинка не может оторвать глаз от «восставшего» из ниоткуда парня в крови - жжетсяжжетсяжжется Робин становится жарко. От Билли за километр чувствуется жар — горячий мальчик. (жаль девушка ненавидит таких) Робин становится страшно. Бежать куда — нибудь. Позвать Стива. Сделать хоть что — нибудь. Билли же убьет ее. Предательский холодок пробегает по шее, сбивая жар — страх бьет сильнее огня. Парень подходит вплотную. Робин отчетливо видит каждую морщинку на его молодом лице. — Не трогай! Билли, не надо! — Харгроув хватает девушку за плечи — глаза блондинки закрываются. Тик — тик — тик. Робин больше не чувствует жара. Тик — так — тик — так. Глаза открываются сами. Перед ее лицом — взволнованное Стива. Парень держит в руках бинт и бормочет неразборчиво. Она жива. Удивительно. Она пытается моргнуть — Стив замечает это. Парень кидается к ней, неловко обнимая сбоку. Робин замечает еще кое — что. Они едут в машине Стива, за рулем с какого — то хрена оказывается Макс, а рядом с ней сидит Майк. Девушка разворачивается и видит в кузове Дастина и Лукаса. Тик — тик — тик. Тик — так — тик — так. Противные звуки издают домашние часы Харрингтона, непонятно откуда взявшиеся в машине. Робин все еще страшно. В голову словно забивают гвозди — Робин физически ощущает это. — Ты в порядке? Милый, милый Стив — нихера я не в порядке — Более менее. Стив пристально всматривается в глаза, надеясь найти там ответы на все вопросы сразу. Так не бывает, малыш Стиви. Харрингтон продолжает искать, но видимо безуспешно. Пора принимать реальность, Стив. — Мы в полной заднице! — заявляет Мэйфилд и она как никогда права. *** У Стива холодно. Настолько, что Майк укрывает пледом ворчащую Мэйфилд, под пристальным взглядом Лукаса. Дастин будто не обращает внимание на перемену в отношениях друзей. Макс и Майк всегда были недругами-приятелями со своими тараканами. С этого дня все изменилось. И все это заметили. — Нам нужно придумать что — нибудь! Что это было с Робин? Как вообще появились силы Макс? Мы же ни черта не знаем! — Стив размахивал руками из стороны в сторону, не особо помогая думать остальным. Харрингтон не знал, что делать и это выводило его из себя. Сейчас Стив бесполезен, ведь то, что происходит гораздо опаснее любых демогоргонов. Стиву тоже страшно. Харрингтон тоже боится неизвестности. — У меня были глюки, — Робин отмахнулась, — Давайте забудем об этом! — Мы не можем просто игнорировать это, — Дастин взволнованно переводил взгляд с Робин на Стива, — В Хоукинсе снова происходит что — то странное! Макс получает силы, Робин видит мертвых людей, — Дастин так и не решился произнести «мертвого Билли». Макс слушает их. Внимательно. Вслушивается в каждое сказанное Стивом или Дастином слово и не понимает, какого хрена им всем есть дело. Макс не хотела никому говорить изначально — Дастин просто попался под руку. Он рассказал Майку и Лукасу — это рыжеволосая еще могла понять. Но Стив… — Ты сказала, что мы… — кто — то дотрагивается до ее плеча. Макс резко оборачивается и сталкивается глазами с Майком. Он неловко поправляет свои кудряшки, а потом продолжает, — Мы должны связаться с… — С Оди? — Мэйфилд прекрасно понимает все. Макс даже хочется рассмеяться Уилеру в лицо — все оказалось так просто. Вся эта чертова (не)нужная забота, эти разговоры, тот поцелуй — Майку просто нужно связаться с Оди. Мэйфилд на секунду становится по — детски обидно — ее используют. Маленькая рыжая девчуля никому не нужна просто так. Пора уже запомнить это, зазубрить как скороговорку, вычертить невидимыми чернилами на запястьях. — Она не отвечала на мои письма. — Уилер нарочно сыпет соль на рану. Макс не хочется разговоров об Оди с ним, — Сначала я писал каждый день. Потом раз в неделю. Она… — Я тоже писала ей, — Макс горько усмехнулась. Уилер всегда будет зависим от своей Одиннадцатой. Их наивное и такое детское «навсегда» оказалось крепче, чем Мэйфилд могла себе предположить. И, о черт, она же совсем не собиралась думать об их отношениях. — И она не ответила? — в глазах у Уилера столько надежды, что Макс сначала даже не хочется ее рушить. Но лучше ведь знать правду, верно? — Нет. Уилер лишь тихо усмехается. Макс разрушает надежды кудрявого — все как обычно. И в этот раз Майку практически не больно. — Я хочу кое — что рассказать тебе, — Мэйфилд отворачивается от парня, поправляя плед. Майк хмурится, наклоняясь поближе к рыжеволосой, — Я видела Оди. — Что? Когда? Ты говорила с ней? — Майк сыпет вопросами, заставляя что — то в груди Мэйфилд неприятно кольнуть. Глупая Максин — неужели тебе больно? — Подожди, — рыжеволосая махает рукой, поворачиваясь обратно к кудрявому, — Ты можешь мне не поверить, но… Это было словно сон. Я видела квартиру Оди и Уилла. Там были их кровати. И рисунки. Рисунки Уилла, — Макс непроизвольно растягивает губы в улыбке, вспоминая то место, — И еще «Подземелья и Драконы». Это точно были его вещи. Мэйфилд замечает, как на лице Уилера появляется легкая улыбка. Они все скучают по Уиллу, Джойс, Джонатану.  — А потом я опустила глаза вниз. Там лежала Оди. Прямо на полу. Мне показалось, что с ней было не все в порядке. — Почему ты не рассказала сразу? — Майк сжимает руки в кулаки. Он злиться. Не на Макс. На себя. Он не может понять, что происходит с ним — Оди больше не самый главный человек в его жизни. Майк, что ты творишь? Он не любит Оди. Любил ли он ее? Наверное. Так сложно отличить слишком сильную привязанность от любви, особенно когда ты никого больше то и не замечал. Но Макс трудно было не заметить — рыжие волосы притягивают слишком много внимания, но даже тут Майк облажался — не замечал до последнего. — Я не хотела…расстраивать тебя, — Мэйфилд врет. Она не хочет говорить о том, что в груди что — то неприятно щемит каждый раз, когда Уилер говорит об Оди. — Макс, — Уилер смотрит прямо в зеленые глаза, пытаясь понять Мэйфилд. А понять эту рыжую девчонку так не просто, — Не ври мне. — Я не вру! — рыжая вздергивает подбородок, — Я не хочу обсуждать свои чувства, ладно? Мэйфилд чувствует себя ужасно после этого разговора. Она никак не поймет Уилера, а еще она не может понять себя. Уилер же ненавидел ее. И это было взаимно. Вроде бы. Макс не могла бы точно сказать, когда между ними началось хрупкое «перемирие». Уилер просто больше не доебывался до нее, а Мэйфилд — она ничего не делала. Просто Майк всегда был инициатором, а Макс не могла не отвечать на его выпады. Хрупкое «перемирие» перерастало в твердый «мир». — Макс, — Уилер внезапно схватил рыжую за руку, игнорируя ее удивленный взгляд и повел из гостиной. Мэйфилд несколько раз чертыхнулась, но пошла. Что еще пришло в голову этому Уилеру? Они поднялись на балкон второго этажа, Макс вдохнула свежий воздух. Близился закат. Небо уже окрасилось в сиренево — голубые оттенки, а тоненькая полоска горизонта постепенно темнела. Макс любила закаты. В Калифорнии солнце садилось прямо над океаном — Мэйфилд всегда приходила на побережье, чтобы увидеть это зрелище.  — Люблю закаты, — признается Уилер, заставляя зрачки Макс расшириться, а сердце забиться быстрее (чертов Майк). — Я тоже, — рыжая быстро кивает, замечая как уголки губ парня ползут вверх. Все его лицо, обрамленное редкими веснушками, что раньше бесили девчонку, — светится. Уилер улыбается заразительно — губы Макс расплываются в ответной улыбке. Слишком глупо. Мэйфилд чувствует себя в какой — то романтической комедии, под которые всегда рыдала мама. Мэйфилд смотрит в глаза цвета темного шоколада и не понимает, что происходит с ней. Они же даже толком не разговаривали два месяца, а теперь Уилер (удивительно!) понимает ее. А она, вроде бы, начинает понимать его. Солнце скрывается в листве, а небо теряет лиловые оттенки. Макс хочется обнять Майка. Крепко — крепко. Сжать его худощавые руки в своих, притянуть к себе и, не целовать, нет — просто обнять. Мэйфилд не хочет целовать Уилера (продолжай врать самой себе, рыжуля) — она просто хочет быть рядом с ним. Хочет ли того Майк? — Уилер, — Макс немного запрокидывает голову, не теряя зрительного контакта, — Как так получилось, что мы сейчас даже не собачимся? — Мэйфилд, — Он никогда так нежно? боже, Макс не произносил ее фамилию. Это не раздраженное «Успокойся, Мэйфилд!» и не грубое «Отъебись, Мэйфилд нахер от меня!», — Если ты еще не поняла, я больше не хочу с тобой собачится. — Да что ты! — Макс не может оторвать взгляда от лукавых огоньков в глазах парня, — Это потому что я могу тебя зажарить? Майк смеется. И рыжеволосая вместе с ним. — Ты не зажаришь меня! — парень наклоняется и берет ее подбородок в свои холодные руки. Макс мгновенно становится горячее градусов так на десять, с вызовом поднимаясь на носки, сравниваясь в росте с кудрявым. — Еще как! — Макс закатывает глаза, чувствуя, как холодные руки Уилера теплеют, а она сама чтозачерт! заливается краской. Майк сокращает расстояние между ними до опасно минимального. Макс обреченно сглатывает, выбрасывая из головы все мысли вроде того, что она не хочет целовать Майка. Очень хочет. Она уже прикасается своими губами к таким мягким губам Уилера, как вдруг что — то ударяет ее в спину. Макс успевает прокряхтеть что — то вроде «черт» и теряет сознание, падая куда — то в руки Майка. Майк испуганно переводит взгляд с отключившейся рыжей девчонки на пустоту позади нее. Он чуть не вскрикивает, когда из пустоты начинают вырисовываться очертания. Ему хочется кричать во всю глотку, когда он узнает, кому они принадлежат. — Зачем ты это сделала? Немой вопрос в черных глазах, что начинают слезиться. Парень подхватывает Мэйфилд на руки, продолжая смотреть на человека перед ним. — Нет, зачем это сделал ты?