Противоположности притягиваются

— Спасибо, — Николай кивнул своим адъютантам которые привели одного из декабристов в его кабинет для так сказать профилактической беседы Сергея Трубецкого мало того что он участвовал в заговоре против императора так ещё не явился на Сенатскую площадь, будучи выбранным диктатором именно это вызвало поражение декабристов и они справедливо расценили это как предательство — Что вы от меня хотите Ваше, Императорское Величество? — глухо, почти шёпотом проговорил Сергей, закрыв лицо руками — Сергей Петрович, как вы это объясните я могу услышать вашу версию? — равнодушно, насмешливо и натянутой улыбкой произнёс Николай и попутно разбирался с умным видом в каких-то бумагах и ухмылялся, даже не взглянул на задержанного который невольно упал на колени — Что именно? — переспросил князь Трубецкой — Ваше участие в заговоре, если так можно выразиться, — спокойным даже стальным голосом проговорил император — Мы хотели провозгласить республику, отменить крепостное право... — Сергей через силу начал перечислять планы Северного общества, чтобы не нажить себе ещё проблем и нервы на пределе уже – А вы своих крепостных отпустили на свободу? Есть даже такой закон как «Указ о вольных хлебопашцах», который ввёл ещё мой старший брат Александр I земля ему пухом. Знаете легко говорить и провозглашать идеи либерализма, о незыблемости человеческих прав, там мир во всём мире, но держать крепостных, но и одновременно с этим пытаться отменить крепостное право, потому что это очень жестоко по отношению к этим людям, держать их фактически за рабов с помощью государственного переворота, по-моему, очень некрасиво и двулично, – Николай как бы с подколом спросил у князя прекрасно зная, что никто из декабристов не отпустил своих крестьян на волю и поэтому и задал такой вопрос – Нет, – через силу ответил ему Сергей Петрович, а ведь Николай мог давить на нужные места – Вы серьезно думаете, что вы все молодые люди из обеспеченных, богатых и дворянских семей, которые привыкли думать, что крестьянин – это бездушная говорящая лопата которую можно продать, проиграть в карты, избить или даже убить как пресловутая во времена моей бабушки Екатерины II Великой, Дарья Николаевна Салтыкова в девичестве Иванова, будут освобождать сословие крестьян от крепостной зависимости только из-за того что ну это как-то по-рабски и вообще так непросвещённо и то, что они тоже люди как и мы, а не живой товар в экономической системе купли-продажи, – Николай рассудил с умным видом – Мы хотели изменить Россию, — тягостно протянул князь Трубецкой – Хотите изменить мир начните с себя, Сергей Петрович, – как бы презрительно произнёс Николай Павлович и сел в кресло и взглядом предложил Сергею сесть, но он отказался — Что вы собираетесь делать дальше? — спросил Сергей, набравшийся смелости — А что я могу сделать? Сергей Петрович — это измена Родины и императору так ещё ваши друзья убили генерала и героя войны 1812 года Михаила Милорадовича вышедшего на переговоры, если не ошибаюсь, то убийцей был Пётр Григорьевич Каховский ну эшафот или в лучшем случае каторга в Сибири, — с расстановкой проговорил Николай — Я так и думал, — Сергей обхватил голову руками — «Вы знаете, что я могу вас сейчас расстрелять?»* — раздражённо процедил император — Но... Я конечно не имею право просить такое, но не могли вы быть с нами чуть помягче мы никому зла не желали, — жалобно протянул князь, — У нас у всех жёны и дети у вас тоже есть жена и дети вы должны нас понять — Хорошо, Сергей Петрович, вы и ваши друзья отправятся домой, т.е не на каторгу и не на эшафот в Петропавловскую крепость — Что вы хотите этим сказать? — Я хочу сказать что судьбы и жизнь ваших друзей и вас в ваших руках, но вы должны мне одну маленькую услугу, но я знаю, что она будет не по душе, — в васильковых глазах Николая зажёгся странный огонёк и Николай закатил глаза от тупости собеседника — О чём вы Ваше, Императорское Величество, — Сергей от непонимания округлил глаза — Раздевайтесь, — приказал Николай князю — Что? — в горле у Сергея застрял большой и липкий ком, челюсть непроизвольно отвисла — Что слышали Ваше, Сиятельство, — с хитрой ухмылкой проговорил тот — Я не позволю себя так унизить можете сразу меня убить, но не трогайте моих друзей и наши семьи, — истерично заверещал Сергей Петрович и он понял, что от него хочет 26-летний император — Думайте, Сергей я не хочу причинять вам и вашим друзьям боль, но после того, как вы их предали вы вряд ли будете снова общаться, и дружить как раньше, — проговорил Николай с чувством собственного достоинства и отложил бумаги на стол — Я согласен, — чуть ли не плача проговорил князь, опустив голову в пол понимая что выхода нет либо на эшафот или на каторгу в Сибирь (такой себе ГУЛАГ середины XIX века, походу Сталин перенял эту идею у царской России до того как это стало мейнстримом в середине XX века) либо окажется в одной постели с новым императором, что было ещё хуже для него, но он был готов на это ради чувства долга — Вы очень хороший человек, но царскую милость надо заслужить, — Николай подошёл ближе к Сергею и опустился на колени и прижал мужчину к своей груди и обнял его и вытер своим платком его слёзы — В-ваше, Императорское Величество... — невнятно пробулькал Сергей — Называй меня просто Николаем, если хочешь, — вкрадчиво прошептал император над ухом будущего любовника — Хорошо, Николай, — через силу выдавил князь Сергей Трубецкой — Тогда пошли со мной, — скомандовал Николай и взял за руку Сергея вышел из своего кабинета и отправился с ним в свою спальню в Зимнем дворце и аккуратно опустил его на императорскую кровать — А это больно? — заикаясь, протянул князь Сергей Петрович Трубецкой, лёжа на императорской кровати — Потерпи сначала будет больно, а потом будет хорошо! — ласково и даже надменно проговорил Николай Павлович — Хорошо, — кивнул Сергей Петрович — Тогда давай начнём, — ласково проговорил Николай и взял с тумбочки бутылочку с косметическим маслом, которым пользуется его жена Александра Фёдоровна и хорошо натёр им свой член, который даже не возбуждённом состоянии был немаленьким и император поставил Сергея раком и долго он не смог держаться и начал аккуратно входить в желанное тело, понимая, что до него у князя не было мужчин. Он слышал, как тихонько стонет его молодой человек только больше возбуждая его самого этим. Он стал входить глубже, сжимая одной рукой ягодицы. Наконец он вошел до конца, и Сергей громко застонал от боли, широко распахнув глаза так больно ему ещё не было. Оперившись одной рукой об бедро Сергея, а второй обхватив возбужденный член князя, стал двигаться быстрее и ласкать любимого в такт движениям. Вскоре он почувствовал, что молодой человек на пределе и стал стонать громче. Непривыкший к подобному обращению, Сергей Трубецкой отзывался тихим стонами на каждое движение умелых рук. Грубые поцелуи императора оставляли след из красных пятен на чувствительной коже, а сам князь мучительно с громкими стонами изгибался в спине. Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из грудной клетки от нахлынувших неприятных эмоций. За это император Всея Руси и ценил секс — полная отдача партнёру, себе и слиянию их тел, наслаждению, с которым не могло сравниться ничто. Какой смысл переживать о том, что случится завтра или через несколько часов, когда они, вероятно, упадут без сил, прерывая наступившую тишину лишь сбитым дыханием? Сейчас, конкретно сейчас, под ним чудесный молодой любовник, чьё тело прекрасно, а разум стремительно стягивается пороком. Романов поглаживал раскрасневшиеся бёдра князя. Николай входил в мужчину с невероятно пошлым и громким ритмичным звуком и с громкими шлепками на всю императорскую спальню, но этот звук подавляли ответные стоны Сергея Петровича, сквозь закушенные губы. Боль буквально парализовала всё его нежное и неискушённое однополой любовью тело. Мощные толчки вперед и назад. Плоть встречалась с плотью вновь и вновь, теперь уже и Сергей дышал прерывисто жадно глотая воздух, закусив нижнюю губу. Князь вскрикивал каждый раз, когда мощный и довольно внушительных размеров член императора полностью резко проникал в него, чётко попадая по его простате. Ему было ужасно больно. Николай Павлович продолжил активно двигаться, параллельно стимулируя влажный член своего нового любовника, что сводило его с ума. Император усиливал напор, продолжая стимулировать пылающему в экстазе князю фаллос. Сергею Трубецкому было жутко стыдно, больно и неприятно, но он согласился на это исключительно ради своей семьи и друзей и поэтому, молча, терпел все эти унижения сексуального характера исходящие от Всероссийского императора, а тот уже вошёл во вкус и тоже медленно застонал, ухватившись за бёдра любовника. Фрикции участились. Император Всероссийский уже небрежно двигался взад и вперёд, а откровенно трахал своего мужчину и император, крепко сжав бёдра возлюбленного прикоснувшись рукой к твердо стоящему члену любовника, налитого кровью. Каждая часть тела Сергея была великолепна и изящна, начиная с нежных рук заканчивая телом, постепенно Сергей привык как в него входит-выходит половой орган Николая Павловича Романова и эта боль затмила его душевные переживания о том казнят ли его или нет как остальных членов тайного «Северного общества». Сергей громко закричал, широко раскрыв рот, так что чуть у него барабанные перепонки не лопнули от очередного гортанного стона, который был, соизмерим с разрядом электрической молнии, но император хотел продлить этот райский момент как можно дольше т.к секс с этим довольно красивым молодым человеком стал для императора Николая I Незабвенного что-то вроде разрядки и отдыха для души и тела от государственных и семейных дел и поэтому он может быть с ним чуть грубее, чем с супругой-императрицей, немецкой принцессой Фредерикой-Луизой-Шарлоттой-Вильгельминой Прусской в православии Александрой Фёдоровной. Самодержец двигался в нём уверенно, отдаваясь ему полностью. Его руки снова начали шарить по его его телу. Казалось, он хотел прощупать каждый миллиметр. Император подхватил Сергея Петровича и обвил его талию своими руками. Он вдалбливался в свою жертву, от чего та не прекращала стонать и извиваться. С каждым толчком князь Трубецкой выгибается от боли и надрывно стонет, словно раненый зверь. Рука императора Николая I Незабвенного тут же отвешивает ему порцию новых пощёчин по ягодицам. Сергей бьётся, трепыхается, мычит и, потеряв надежду на спасение, затихает. Император толкается снова и снова. Князь безвольно лежит под ним и тихо скулит от унижения. Каждое движение – глоток вина. Ещё и ещё. Кисло-сладкое вино, которое не приносит ни капли удовольствия. Чем дольше все происходило, тем легче становилось обоим. Случайно Николай задел простату, от чего Сергей громко вскрикнул, выгнув спину и быстро сжал, зубами подушку. С краешка его рта незаметно стекала тонкая струйка слюны, видно, появившаяся от сильного наслаждения. Любовники стонали уже синхронно, пытаясь дойти до оргазма. Сергей уже, затрясся в мощном анальном оргазме и громко закричал на всю спальню закатив, глаза от странного сексуального наслаждения, которое буквально парализовало всё его тело. Николай I Незабвенный ворвался в него преодолевая, сопротивление, и сразу взял быстрый темп, не обращая внимания на то, как вздрагивает тело князя от каждого толчка. Николай провёл рукой по его бедру, взял его за коленку и приподнял, как можно сильнее раздвинув ему ноги. Он начал ускорять темп и всё быстрее и быстрее делал резкие толчки, входя в Сергея Петровича как можно глубже. Николай провёл рукой по его тёмным волосам. Николай и сам не понимает, где проходит эта грань между наслаждением и пороком, поэтому рефлекторно двигает бёдрами в порочный такт. Сергей стонет громко, извивается змеёю, комкает простыни, подставляет шею под укусы страстные. Николай буквально вколачивает декабриста в постель, чувствуя, как грешное нутро туго обхватывает уд. Николай сминает крепкие ягодицы в ладонях. Внутри словно разгорается огонь, скрепляя души общей страстью. Держа декабриста за бедро одной рукой, Николай насаживает его все глубже, тело блестит от капелек пота и краснеет, покрываясь отметинами в тех местах, где император царапает и сжимает его. Он ускоряет ритм толчков. Жар внутри тела любовника манит и пьянит. Сбивчивые стоны любовников учащаются, свидетельствуя о близости разрядки. Трубецкому удаётся расслабиться лишь на мгновение, перед тем, как член партнера начинает проталкиваться внутрь него. Сдавленный хрип вырывается из горла. Болезненное тянущее чувство внизу отвлекает его. Рука Николая ложится на плоть князя, обхватывая, двигаясь в уверенном темпе так же, как он привык удовлетворять себя. Николай Романов уже не в силах открыть глаза с его уст срывается стон за стоном. Пальцы комкают простынь, а бедра инстинктивно толкаются навстречу движениям мужчины. Голова будто в тумане. Он не помнит и не думает ни о чём, уже не чувствует даже боли, а лишь чистейшее наслаждение. Оно накатывает на него волнами, с каждым разом все сильнее, приближая к желанному экстазу. Незабвенный император с ухмылкой проводит ладонями по телу своего любовника сейчас принадлежащего ему. Он почувствовал, как его любовник встрепенулся и жадно подался к нему. Николай Романов начал быстро двигаться, притягивая к себе мужчину за бёдра, чтобы входить глубже и резче. Николай особенно сильных толчков и от каждого движения постанывал и иногда вскрикивал. Стонал он так, как может стонать только мужчина. Никогда этих стонов не услышит женщина, потому что при женщине ни один мужчина не позволит себе стонать, демонстрировать свою слабость в удовольствии. Николай раздвигает ягодицы князя, нетерпеливо ёрзающего все это время он входит одним резким толчком и слабо морщится от встретившей его узости заднего прохода. Николая бросает вперед, он захлебывается стоном, сжимаясь еще сильнее. Сергей тяжело вздыхает. Декабрист выгибается под жаркими крепкими поцелуями и стонет. Громко, пьянящее, молящее. Они вновь трутся возбуждённой плотью, срывая с губ полузадушенные стоны. Николай перехватывает его бедро одной рукой, а второй направляет член внутрь. Николай проталкивает свою головку, ощущает, как натягиваются мышцы вокруг, как Сергей превращается в сгусток сексуального напряжения, и ласково гладит его по упругому бедру. Николай двигается медленно, заполняя его изнутри и его переполняют эмоции, ему хочется, чтобы этот акт длился бесконечно. Сергей стонал при каждом новом толчке, которые поражали его как электрические молнии и он почувствовал приятную слабость, которая поразила его тело. Очередной громкий стон вырвался из его губ и он широко раскрыл глаза, ухватившись руками за спинку кровати и, Николай пару раз ударил его по его ягодицам с протяжным стоном. Сергей стонал, извивался. Николаю нравилась такая картина: полуголый мужчина с затуманенным взглядом стонал и извивался, словно кокотка из Парижа. По спальне Николая мучительный стон. Николай чётко попадал по его простате и сам возбуждался от этого действия и медленно застонал, а вместе с ним его возлюбленный при очередном мощном толчке Трубецкой не сдержался и застонал во весь голос, закрыв глаза и грациозно выгнул спину. Сергей тихонько заскулил, и это очень понравилось Романову с каждым разом князь стонал все громче и громче это, безусловно, возбуждало сознание шаловливого императора. Толчки становятся хаотичными, но от этого не менее грубыми, несколько капель пота стекает по виску и лбу обоих мужчин, оба мужчины практически выбились из сил. Член скользит внутри, задевая бугорок простаты Сергея и Николай начинает двигаться резче и жёстче. Николай ласкает своего любовника ненасытно, словно танцор на канате, ходящий по грани. Взрыв удовольствия зародился в районе живота и прошел через весь член, потом вырвался из тела, заливая все кругом райским блаженством. Сергей почувствовал легкое головокружение, пальцы покалывало, а плоть любовника всё ещё сжималось вокруг него – Николай сотрясся во втором оргазме – выжимая семя в него до последней капли... Сделав ещё пару резких толчков, Николай вышел из него и обессиленный упал на свою кровать, тяжело дыша. Оба мужчины тяжело дышали, прикрыв глаза. — У вас когда нибудь было с мужчиной? — жалобным тоном спросил князь Трубецкой — Да у меня в любовниках есть двое мужчин довольно знатных и богатых в Российской империи не буду говорить их имена с 24 лет, — произнёс Николай, лёжа с закрытыми глазами, — Можно перейти на «ты», — Николай ласково потрепал мужчину по волосам — Ясно, — коротко произнёс князь Сергей Трубецкой, о чём-то думая — Ты заслужил помилование для себя и своих друзей-декабристов так уж, и быть, — сладострастно протянул Николай Павлович, обнимая лежащего подле мужчину — Боже, до чего я дошёл, — Сергей Трубецкой обхватил голову руками, слегка, поднявшись и Николай его обнял, со спины и поцеловал его в затылок и запустил руки в его волосы — Ничего, Ваше, Сиятельство,— протянул Николай и положил свою голову к нему на коленки.