Исповедь Саламандры

      Вокруг пустота, темнота и пробирающий до костей холод. Мира нет. Её нет.       Больше вообще нет ничего, кроме пикселей и двоичных кодов. Теперь для Елены весь мир — это лишь компьютерная программа, частью которой она стала по своей воле. Елена потирает грудь, в которую, кажется, совсем недавно ударил нож Моргарта, высасывающий силы. Сейчас лишь маленький шрам напоминает о случившемся. Она не умерла, не погибла — а просто исчезла, рассыпалась на пиксели, чтобы соткаться из них вновь здесь, в черноте, куда попадают погибшие персонажи.       Распадаться на пиксели и собираться вновь — больно. Гораздо больнее, чем умирать. Так больно, что хочется вынуть душу и разрыдаться. Разрыдаться по-детски, как маленькая девочка, ударившая коленку: громко, надрывно. Но не так больно, как понимать, что это — конец! Что она обречена на вечность в пустоте. Елена не знает, что лучше: плыть в никуда в бесконечном пространстве из нулей и единиц или быть фигуркой на шахматной доске главного злодея. Мурашки бегут по коже, когда она думает о жёлтом камне, коркой покрывающем гибнущих героев. Она видела, как погибали Создатели. Один за другим. Она помнит испуганные глаза Ларсена и его попытку сбежать. И нервно разглаживает неприлично короткую юбку барда.       — В костюме вора было удобней, — шепчут губы сами.       Хриплый голос разносится эхом по бескрайней черноте и бьёт в уши. Елена вздрагивает и обнимает себя за плечи.       Сейчас ей кажется, что гораздо лучше было бы стать фигуркой: в конце концов, все они являются частью чьей-то шахматной партии. Но не видеть, не слышать и не чувствовать ничего сейчас ей кажется гораздо лучшим исходом. Потому что назойливые мысли то и дело кололи совесть.       «Что ты надеялась сделать, когда пошла подставлять себя под удар ради этих детишек? Чем они были лучше Создателей? — Елена хватается за голову и сжимает виски так, что, кажется, ещё немного — и голова расколется, как переспелый арбуз. — Или ты надеялась так заслужить прощение и искупить вину? Глупая!»       — Нет!!! — кричит Елена в отчаянии, и слово разлетается эхом по пространству.       В носу щиплет и хочется рыдать. Она часто-часто моргает, промокая пальцами уголки глаз, а потом шепчет:       — Так и с ума сойти недолго.       Сердце часто бьётся, рёбра туго сдавливают лёгкие, и Елена тихо всхлипывает. Ей очень хочется поговорить с кем-нибудь, рассказать о своей жизни, только бы не думать об одном и том же, только бы не желать исправить всё.       — Я готова ответить на любой вопрос, лишь бы не сойти с ума, — шепчет она.       — Тогда слушай мой вопрос, — отзывается темнота, в которой блестит то ли какой-то фермер, то ли целитель, то ли марионетка.