***
Удивительно, но мадам Помфри впустила его без возражений. Невилл лежал бледный, с задранной к потолку ногой в лубках, но был в сознании и задумчиво шевелил пальцами левой руки. — Привет! Жив? — Привет, Гарри! — рукопожатие Невилла было сильным: на взгляд Гарри, немного излишне сильным даже для него, тренированного ловца. — Мадам Помфри предложила мне поспорить на дополнительное зелье с мерзким вкусом, что ты скоро зайдешь. Но я не стал — чего тут спорить-то! — А зелье Вам, мистер Лонгботтом, все равно придется выпить! — вмешалась медиковедьма. — Не хотели на спор — выпьете по предписанию. С такими ранами не шутят, знаете ли. Невилл вздохнул и припал к кубку. Мадам Помфри буркнула: «У вас десять минут, мистер Поттер», — и скрылась в кабинете. — Держи вот, — Гарри положил на тумбочку рядом с другом жестяную коробку с маггловским шоколадом, которую таскал в сумке на случай встречи с дементорами. — Как ты? — Нормально, — улыбнулся Невилл, — кости уже не болят, но вот рана от клюва на ноге будет заживать не меньше недели. — Извини, что я снова об этом, — потер лоб Гарри, — но… Ты не мог бы вспомнить, как это было? — Ну… Мы уже хотели уходить, чтобы на игру посмотреть, до нее примерно час оставался. Джинни с Дином и Шимусом в сарай ушли, прибраться, а меня Хагрид попросил вылетать Клювика. Я взлетел, сделал пару кругов, потом… Он уже садиться хотел, я не стал ему мешать. И вдруг… Он вскрикнул так, голову повернул… И знаешь, такое впечатление… Как будто он меня впервые увидел. Шею изогнул, заклекотал и ка-ак клюнет! Я его за шею схватил, пытаюсь оторвать, ну и… Увидел землю, дернулся, ну, «этим», как ты говоришь, но… поздно уже было. Клювокрыл уже и сам в себя пришел, от ноги оторвался, крылья расправил, но… Я ж и его пытался «этим» тащить, знаешь? Но там уже земля, а он тяжеленный, ну и… А потом не помню ничего. Ба уже Громовещатель прислала час назад, говорит, что проклинает тот день, когда согласилась эту тварь защищать. Я думаю… — Невилл замялся. — Думаешь, это Блэк его заколдовал или там подговорил? Надеялся, что я на нем разобьюсь типа? — Угу. — Нелогично, — пожал плечами Гарри. — Это надо было делать еще на первом уроке. И я тогда на нем летал, на Клювокрыле, и Блэк как его хозяин еще не засветился. Тут другое что-то. — Осталось это Ба объяснить, — вздохнул Невилл. — А скажи-ка, дружище. Тебе… ну, или ей… Знакомо такое заклинание — «Конфундус»? — Лысина Мерлина! — Вот и я о том же. О лысине, которую мы с тобой видели в конце первого курса. И которая заколдовала мою метлу примерно так же, как и метлу Терри на том самом матче. Правда, она, лысина эта, вряд ли Мерлинова, но… — Думаешь… думаешь, это… ОН? — Непонятно, — пожал плечами Гарри. — Том же, как и Блэк, в основном на мне зациклился, так что он бы тоже скорее меня проклял бы. Точнее, проклял бы Клювокрыла, когда на нем я летал. Ну и заколдовывать живое существо, даже гиппогрифа, который вообще-то довольно устойчивый к магии, все равно намного легче, чем метлу. К тому же тот, кто это сделал, мог и палочкой помахать, народа ж рядом не было. Так что это не обязательно Том. — Тогда кто? — А ты смотри, у кого из-за всей этой истории будут неприятности? — У меня… У Ба — ведь она ж его защищала, Клювика, на суде-то… Ну и у Хагрида еще. — У Хагрида неприятности будут, только если твоя Ба ему иск вчинит. Как считаешь, будет она? — Не будет. Пару Громовещателей пошлет и все. А то будет глупо выглядеть, а ей после защиты, да еще и по договору с Блэками, заказы пошли. — Ну вот. Видишь, били по тебе и по мадам Августе. А у кого на вас зуб? — У Малфоя. И еще у Диггори. — «Конфундус» изучается на пятом курсе, — Гарри и Невилл обернулись. В дверях стояла Гермиона. — Диггори как раз на пятом учится, — прошептал Невилл. — И он очень, очень зол на Ба. — …И он пытался проклясть меня именно «Конфундусом» после того матча с Чанг. То есть он им точно владеет. Но Малфой тоже зол на вас с бабкой, — взъерошил шевелюру Гарри. — Да и на Хагрида тоже. И что-то он в последнее время почти прекратил понтоваться, сильно серьезнее стал. Мог и выучить. Хотя с другой стороны… Метлу Терри прокляли как раз тогда, когда Диггори за ним гнался. И понятно, зачем ему это было делать. Кстати, заклинание тогда получилось слабеньким, «Молния» дернулась пару раз и все. — То есть, ты считаешь, что это все-таки Диггори? — спросила Гермиона. В первый раз за все это время она обратилась к Гарри нормальным тоном. — Опять же не обязательно — Малфой на Хиггса еще с прошлого года зубы точит, на его место метит. Если бы Хиггс упустил снитч, да еще и сидя на «Молнии» — Драко мог бы претендовать на место ловца. Так что тройка подозреваемых — Диггори, Том и Малфой. — А почему Диггори первый? — спросил Невилл. — Потому что у него есть и мотив, и возможность для обоих случаев. У Тома может быть возможность и, в твоем случае, хоть какой-то мотив, хотя и слабенький — может, он тебе того стилета простить не может? — про то, что Невилл был запасным в плане Дамблдора, Гарри решил не упоминать. — Но вот зачем ему проклинать метлу Хиггса — совершенно непонятно. У Малфоя наоборот, непонятно с возможностью, но мотивы в наличии. Короче, придется Сью и Терри грузить. То, что Хагрид обнаружил пропажу клыка василиска сразу после визита Седрика в его хижину, Гарри счел к делу не относящимся, хотя и весьма опасным. — Мисс Грейнджер, мистер Поттер, ваше время закончилось. Оставьте мистера Лонгботтома в покое. Можете посетить его завтра, после ланча, — мадам Помфри всем своим видом показывала, что возражений не потерпит. — Пока, Невилл! — поднялся с кровати Гарри. — Завтра я принесу тебе учебники! — разумеется, это была мисс Грейнджер. — Пока, ребята. Буду вас ждать.***
Гарри не успел сделать и трех шагов, как был схвачен за воротник рубашки и пришпилен к стене. — Гарри Джеймс Поттер! Пусть ты и тупоголовый баран, пренебрегающий собственной жизнью ради поцелуйчиков… — Э-эх-х-хр-р-р, — горлу стало посвободнее. — Пх-протестую! С Лавандой я не целовался! И не собирался даже! — Тогда зачем ты потащил ее в это мерзкое кафе? — Чтобы нам не помешали: парочки туда набиваются на час или два позже, когда под ручку нагуляются, так что я мог расспросить ее без помех, — о том, что в розовенький кошмар его затащила Лаванда, Гарри говорить не стал: мальчики девочек не сдают, даже если это и не их девочки. — О чем это ты ее расспрашивал? — Гарри дернулся под ударом вылетевшей из глаз молнии. — Или ты опять скажешь, что это вопрос жизни и смерти, и замнешь вопрос?! — Не скажу. В смысле, не замну. И скажу, о чем, но не здесь, — шепнул Гарри. Они быстрым шагом двинулись к лаборатории, причем у Гарри сложилось впечатление, что Гермиона ведет его под конвоем. — НУ?! — спросила она, возвышаясь над усевшимся на диванные подушки Гарри, как Немезида. На электрические разряды, пробегающие по ее шевелюре, мальчик смотрел с изрядным почтением и… волнением. И в общем, то, что он сейчас сидел, а не стоял, было совсем неплохо. — Перед моим первым курсом, — сказал он, — когда Уизли встретили меня на вокзале, и перед вторым, он же первый курс Джинни… Дамблдор заходил в «Нору». Чаю попить. — Та-ак, — искры в гриве мисс Грейнджер забегали быстрее и изрядно умножились. Гарри пришлось поджать колени и обхватить их руками. — Следующим летом… Ну, когда Невилл вытащил Джинни из Тайной Комнаты… В общем, он тоже к ним приходил. А где-то через две недели внезапно напросился к Браунам. Вот про этот-то визит я у Лаванды и выяснял. — А как ты вообще про него узнал? — с подозрением спросила мисс Грейнджер. — Вычислил. Уизли и Брауны — они на самом деле довольно похожи. Гриффиндорцы и те, и другие. Небогатые. Чистокровные, — про сквиба, брата Лаванды, Гарри, разумеется, умолчал. — Не аристократы, но со связями… И если Джинни влюбилась в Невилла, а Невилл — запасной… — Вот как… — волосы Гермионы опали, Гарри вздохнул и сел посвободнее. — Вот оно, значит, как… — Думаю, Дамблдор немного подшаманил над твоим блокнотиком, — продолжил Гарри. — Который «Ловец». — Она тебе и это рассказала… — потерянно сказала Гермиона. — Извини, но мы с ней оба не хотим плясать под дудку директора, — пожал плечами Гарри. — А без честного обмена информацией это невозможно. Запутает и направит… куда надо. — То есть Джинни была основным вариантом, — пробормотала Гермиона, — Лаванда — запасным, который теперь основной… А третий кто? Точнее, третья, которая теперь запасная? — Кэти Белл. Она единственная подходит по возрасту, из тех, с кем я общаюсь. И, кстати, осторожнее с ней — она Директору стучит, — про ее проверки функциональности его репутации Гарри, разумеется, рассказывать не стал. — Еще Ханна Аббот с Хаффлпаффа, но это вряд ли — она слишком дружна со Сьюзен Боунс, а у той тетя. Да и вообще, он мне гриффиндорку будет искать. Тем более, Деми и Роми с первого курса довольно симпатичные. — Надеюсь, меня в этом списке нет? — вздернула подбородок мисс Грейнджер. — Сто процентов! — успокоил ее Гарри. — Дамблдор тебе до сих пор свою мантию простить не может. И, думаю, мантию Локхарта тоже, — Гермиона хрюкнула. — Ему ж контроль нужен, а с тобой это не прокатит, ты сама кого хочешь до полусмерти законтролируешь. — Если бы, — вздохнула Гермиона. — Вы, мальчишки, совершенно невоспитуемы. Спасибо, Гарри. Ты меня успокоил. Пойдем? — Подожди, — ответил он. — Во-первых — ответ на ответ. Гермиона немного напряглась, но кивнула: это было справедливо. — Про то, что Лаванда с каким-то парнем пошла к Паддифут, тебе Драко сказал? — Он, — девушке явно полегчало. — Пробормотал еще что-то о том, что на меня разве что предатель крови позарится. А ты откуда знаешь? — Во-первых, кто-то стукнул про то, что я был в Хогсмиде, причем с Лавандой, Снейпу. Значит, это был слизень. А во-вторых, этот «кто-то» не сказал тебе, с кем именно пошла Лаванда — чтобы ты от внезапности рассердилась. Это тоже по-слизерински. Гермиона задумчиво кивнула. Гарри подумал, что почерк не спрячешь — мелкий говнюк так и остался мелким говнюком, несмотря на весь свой внезапный лоск. — Я действительно… очень на тебя разозлилась. И на Лаванду тоже. И кстати… насчет «во-вторых»… Она набрала в грудь побольше воздуха. — А во-вторых, Гарри Джеймс… Кто бы из этой тройки не баловался «Конфундусами»… Что Том, что Седрик, что поганец Драко… У них у всех на тебя есть огромный зуб. И я думаю, что и Терри, и Невилл, который чудом не погиб, для него, кто бы он ни был, так… разминка. А главная цель — ты. Ты же про это хотел поговорить? — Да. Только он, этот «кто-то», сперва будет бить по всем вам. По всем, кто мне близок. И только потом по мне. Особенно если это Седрик. — Почему именно он? — Он меня предупредил. После… той ничьей. Как и положено добродушному хаффлпаффцу. Что уничтожит или отберет у меня все, что мне дорого. — Тогда… Тогда извини, Гарри, но… я, наверное, временно выйду из вашего с близнецами проекта с картами. — Будешь разбираться с «Конфундусом»? — Именно. — И возвращайся на тренировки. Если уж такие дела снова завертелись… И Рона приводи, — почему-то мысль о Роне Гарри не вдохновляла, но боевую мощь отряда надо было наращивать, так что его чувства здесь были делом десятым. — Если сможешь, конечно. — Тогда я постараюсь. Но… могу я задать тебе еще один вопрос? Личный? — Давай. — Почему ты… против этой идеи с Лавандой? Она ведь самая красивая девочка Гриффиндора, а может быть, и всей школы? — пальцы Гермионы теребили ткань юбки. — Ну, если не считать того, что я ненавижу, когда меня дергают за ниточки… Не самая. — Что?! — распахнула глаза мисс Грейнджер. — Она не самая красивая. Идем?***
Гермиона вошла в Общую Гостиную, практически печатая шаг, с абсолютно прямой спиной. Гарри еще только разгибался, пройдя через дыру за портретом Полной Дамы, когда девушка, найдя глазами Лаванду, подошла прямо к ней и, не дав ей толком встать с диванчика, заключила ее в свои фирменные железные объятия. И, разумеется, разревелась. — Что это с ней? — недоуменно спросил Рон, когда Лаванда с Гермионой, обнявшись, скрылись за дверью, ведущей в девчачьи спальни. — С ними, в смысле? — Говорят, девушки, которые, ну… друг с дружкой вот так обжимаются… Они ужас какие горячие! — мечтательно заявил Шимус. Губы Рона расплылись в глуповатой ухмылке, и Гарри в который уже раз почувствовал острую потребность дать рыжему по зубам. А может быть, и обоим рыжим. Удержался, конечно.***
— Ну п-почему-у-у я така-а-ИК!-ая ИК! д-ду-у-у-ра-а-а-а! — ревела мисс Грейнджер на плече мисс Браун. — Потому что тебя подводили почти все вокруг. И, как говорит Гарри, манипулировали. Все. Даже родители. Я, например, думаю, что они все время внушали тебе, что ты им постоянно что-то должна. За то, что они тебя родили, воспитали и обеспечили. — Да-а-а… Учи-ИК!-иться хорошо! С-старших с-слушать! Быть лу-лу-лучшей, вот! — И ты теперь просто не можешь поверить, что кто-то действительно о тебе заботится просто так. Ну, в смысле, не совсем просто так, а честно, без задних мыслей. — П-прости меня, Лаванда, п-прости, а? Я же и правда думала, что ты это все специально затеяла… Что ты со мной дружила, просто чтобы к Гарри п-подобраться и меня вы-вы-выпихнуть! — Ну так ведь и есть, — Лаванда прижала к себе Гермиону чуть покрепче и погладила ее по шевелюре. — Почти. И я сама тебе в этом призналась, заметь. Просто мы с тобой договорились, что у тебя есть время до конца года. А зачем мне жульничать по мелочи и так крупно рисковать, если через три месяца я и так смогу это сделать, не предавая и не обманывая ни тебя, ни, самое главное, Гарри? А долго и счастливо жить с тем, кого ты предал или серьезно обманул, просто не получится, вот. И тебя выпихивать не придется, если ты сама его бросишь, а значит, совесть у меня будет чистой, как и положено гриффиндорке! — Ведь я же сама тебе нагадала… — мисс Грейнджер, казалось, не слышала, что ей говорит мисс Браун. — А ты не воспользовалась… А я решила, что воспользовалась! И я для тебя просто «Некрасивая Подружка»! — Лаванда слегка удивилась, она не думала, что Гермиона в курсе даже таких примитивных девчоночьих хитростей; мисс Грейнджер продолжала рыдать: — Я т-так ви-виновата, я что хочешь для т-тебя сделаю! ОЙ! — Гермиона упала спиной на подушки, прижимая пальцы левой руки к щеке, на которой краснело пятно от пощечины. — Ты действительно дура. Такими словами не бросаются. А если бы я сейчас попросила бы тебя пойти и трахнуть Малфоя? Или лучше Снейпа? — С-снейпа? — прикрыла рот ладошкой мисс Грейнджер. — Ты правда… — Нет, конечно. Я ж не Поттер какой, над профессорами до смерти издеваться. До... э-э-э… довольно скорой смерти. Просто очень большой соблазн заставить тебя пойти и признаться, наконец, этому самому Гарри Мордредову Поттеру, что ты его любишь и не можешь без него жить. — Мне… мне идти? — Гермиона выглядела потерянной, но решительной. — Прямо сейчас?! — Сиди уж. Тут есть одно «но». Он-то тебя точно любит, но он должен сам до этого дойти. Иначе… Иначе это будет не так… прочно. Ну, то есть, по-обычному, а не… не по-волшебному, как в вашем случае должно быть, вот! — Он… меня… любит?! Откуда ты знаешь?! — Во-первых, когда мы тренируемся, он все время ищет глазами тебя. Не находит и расстраивается. — Это ничего не значит! И откуда ты знаешь, что он ищет именно меня?! — Потому что, когда он тебя, наконец, видит, он приходит в норму. Во-вторых, когда мы сражались против Невилла с Джинни, он на них с такой завистью смотрел… — Так значит… он до сих пор… Джинни? — Он не на Невилла с завистью смотрел, а на обоих. На них, как на пару, понимаешь? И когда мы дрались, и после, когда Уизли к Лонгботтому прислонялась. Он время от времени переводил взгляд на меня и тут же отводил, причем с грустным видом. А в-третьих… — В-третьих? — сомнение в голосе мисс Грейнджер никуда не делось, и мисс Браун в который раз подумала, что она занята совершенно безнадежным делом. — В-третьих, если ты, подруга, будешь и дальше унижаться перед Роном, Гарри просто набьет ему морду. Рон, конечно, здоровый, и сильный, и руки у него длинные, и колдовать он стал лучше… Но Гарри его в камень втопчет и плюнет сверху. Потому что он боец, а Рон — мамочкин мальчик. Хотя и был в сражении. — Я… Я унижаюсь? Правда?! — Жаль, что я не могу показать тебе саму себя со стороны, не умею пока. Ме-е-ерс-с-ское зрелище. Фу просто. С парнями так нельзя. Вот совсем нельзя. Потому что так ты ему за полгода надоешь, если не раньше — и хорошо если он тебя до того, как бросит, не оприходует по-быстрому. Где-нибудь в Хогсмиде, где чары не действуют. А чего такого-то? Сама ж по первому щелчку пальцев легла! Или даже без щелчка. Но может быть еще хуже. — Хуже? — Намного. Хуже будет, если вы каким-то чудом выдержите так еще четыре года и поженитесь. Тогда ты под него ляжешь не только в постель, но и вообще, по жизни. Причем… Ты не заметила, но чем больше ты ему позволяешь, конкретно Рону… Тем дальше он заходит. Ну… вообще-то, мама говорит, что все парни так… Но Рон, он же просто моментально портится! Еще немного — и он тебя вообще ни в ломаный кнат не будет ставить. Сядет на шею, свесит ножки и любое возражение будет воспринимать как личное оскорбление. Если уже не. Тебя вообще в такие крайности бросает, подруга… То ты командуешь, как начальник Аврората, а то хвостиком виляешь, как щенок перед хозяином… И то, и то плохо. — А как хорошо? — Так, как у вас с Гарри. Вы друг друга безумно уважаете, безумно любите и безумно друг о друге заботитесь. Хотя лучше, конечно, чтобы вы заботились друг о друге не безумно, а умно, но что поделать, если вы оба дураки! И еще вот что. Между друзьями, конечно, долгов не бывает… Но вот здесь и сейчас я свое желание с тебя стребую. Чтобы не… в общем, надо, чувствую я это. Ложись! — ИК?! — Нет, Грейнджер, ты все-таки неисправима. С «этим» к Ренни и Земфире с шестого, а не ко мне. Ложись в постель, уткнись в подушку, а я на тебя чары отвлечения внимания наложу. И ни звука, будто спишь. Таково мое желание, ясно? — Ясно. — Джинни! — услышала Гермиона голос Лаванды из коридора. — Не зайдешь на минутку? Младшая Уизли появилась в их спальне секунд через тридцать. — Как там Невилл, Джинни? — Гарри говорит — нормально, — голос рыжухи был чуть более живым, чем тогда, когда она рассказывала вернувшимся с игры Гермионе и Рону о ранении Невилла и смерти Клювокрыла. — Гарри обычно не врет, — голос Лаванды был задумчив. — Джинни, прости меня, пожалуйста… Я понимаю, как тебе сейчас трудно, но… Мне очень нужно узнать кое-что. Мы тут тоже поговорили с Гарри… — Если «тоже», то… вы говорили о?.. — Да, о тех самых визитах, — Лаванда прервала Джинни прежде, чем та успела сказать слишком много. — Ты не можешь мне рассказать, о чем шел разговор… Ну, когда Ты-Понимаешь-Кто к вам прошлым летом приходил? Перед Египтом? — М-м-м… Сначала он меня успокаивал. И расспрашивал. И я все рассказала. — И про Невилла? — Ага. Как он меня вытащил. Они все молодцы, конечно… Но… — Понятно. И как он… отреагировал? — Задумался. А потом сказал, что Нев — замечательный волшебник, которым, может быть, будет гордиться вся Магическая Британия. Будто я этого и так не знаю! — А о Гарри вы больше не говорили? — Ты знаешь, нет. И… И это странно. Раньше Дам… Ну, тот волшебник… Он всегда о нем что-то рассказывал. А я так любила об этом слушать… Он даже книжку мне подарил про Мальчика-Который-Выжил, когда мне десять лет исполнилось, — Гермиона сжала зубами подушку, чтобы не зарычать. — А теперь Нев… Он тоже как будто из книжки, только из другой, я ее вспоминать не люблю, ты же помнишь, но… Но он просто… А сейчас он там… И ему больно! — С Невом все будет в порядке, — судя по шороху, Лаванда гладила Джинни по голове примерно так же, как Гермиону несколько минут назад, — вот увидишь. Не реви! — Да? А сколько тут эта Грейнджер ревела, пока Гарри в Больничном Крыле лежал?! Что в прошлом году, после бладжера, что в позапрошлом? Про это уже легенды ходят, — плаксиво пожаловалась Лаванде Джинни, и Гермиона еле удержалась, чтобы не вскочить с криком «Что?!» Ну да, она, конечно, переживала за друга. И да, всплакнула пару раз. Но чтоб легенды?! — Ревела она знатно, — подтвердила мисс Браун. — Заглушающие чары не справлялись. А почему ты о ней заговорила? О Гермионе? — На ум пришлось. Хотя… Слушай, а ведь о ней он, тот волшебник, и говорил, тогда, летом этим. О Грейнджер. Ну, после того как про Нева расспросил. — Тот волшебник? О Гермионе?! У вас в «Норе»? С чего бы?! — Не знаю. Хвалил он ее. Рассказывал, какая она умная, ответственная, заботливая, какие у нее блестящие перспективы. И что ей не хватает только поддержки какой-нибудь светлой семьи. — Ну не соврал же. А кому он это говорил? — Маме в основном. Еще о том, что ее родители неуютно чувствуют себя в волшебном мире после той… презентации, и хорошо бы им сводить ее в Косой, когда мы из Египта вернемся, а они из Франции. А потом мне уже неинтересно стало, на самом-то деле он об этой Грейнджер маме уже второй год подряд рассказывает. Ну, я и убежала письмо писать. Невиллу… Мордред штопаный! — взорвалась Джинни. — Я тут сижу, тебе плачусь… А все, чего я сейчас хочу, все, что мне нужно — это взять штурмом Больничное Крыло! Я же чувствую, что Невиллу без меня плохо! — Джинни, ты меня удивляешь, — воскликнула Лаванда, — у тебя в семье двое главных проныр школы, причем ходивших вместе с Невом на василиска, а ты все еще не поделилась с ними своим горем?! — Так. Вот за это, за совет — спасибо! — Гермиона услышала, как шмыгнула носом решительная пацанка. Близнецам предстоит трудный вечер, но мисс Грейнджер была готова поспорить сама с собой на шляпу Гарри, что в эту ночь Невиллу не придется спать одному. Хотя и она тоже была хороша, конечно. И в прошлом году, и в позапрошлом. Хотя в прошлом году, скорее, хорош был Гарри. — Сочтемся, Уизли! — Обязательно, Браун! — удаляющийся стук каблуков Джинни и тихий звук закрываемой двери. — Все поняла? — Все. Я все поняла, Лаванда… И он же, волшебник этот, с моими папой и мамой тоже о чем-то говорил, на каникулах, только я не слышала, о чем… А потом они меня действительно к Уизли отправили, в «Дырявый Котел». Получается, если тебя он сводит с Гарри… То меня наоборот, пристраивает п-подальше, но так, чтобы все-таки под рукой б-была. С-скотина. Еще спасибо, что действительно не Малфою и не Снейпу сватает, т-тварь с-старая. Ох. Но… нас же тут не… не подслушают? — Чары на наши спальни накладывали Хельга с Ровеной. На пару. Чтобы мальчики не смогли ни войти, ни подсмотреть, ни подслушать. Как ты думаешь, они сделали исключение даже для Годрика с Салазаром? Так что если МакКошка нас не сдаст, а она после прошлого года точно не сдаст… — Уф-ф… Но… Тогда… И… что мне теперь делать? — Во-первых, успокоиться. Подумать. — Я сейчас… — Я сказала — ПОДУМАТЬ. Не торопись. Ничего страшного за неделю или даже две не случится. Если ты, конечно, не ляжешь под Рона прямо посреди шахматной доски на этом идиотском матче на глазах всей школы.