И снизу лед, и сверху

Почерк у Кати был четкий. Рукописный текст читался быстро, но уже через несколько минут Андрей понял – придется делать перерыв. Дочитать дневник нужно, причем необходимо сделать это как можно быстрее. Разобраться, понять… Хотя, нет, кому он врет? Основное он и так понял – «Я люблю его каждой клеточкой, я дышу им, я живу только мыслями о нем». Все записи – только об этом. Просто страшно читать о том, как она любила его и была готова рисковать всем из-за него, а он… А он оказался такой же мразью, как и Денис. Только, наверное, хуже. Снова заставить себя читать Катин дневник было трудно и страшно. Вроде бы ничего ужасного здесь и сейчас не происходит, но ощущение липкого кошмарного сна не отпускало. Хотелось засунуть дневник в ящик стола, напиться и забыть все – и ее мысли, выплеснутые на бумагу, и то, как подло он повел себя с Катей, и как почти что уничтожил компанию отца, и… если бы только можно было начать все с начала. С того самого дня, когда он стал полноправным президентом компании, без дурацкой приставки «и.о.». Если бы. Если бы он не влез в масштабную модернизацию, а делал все постепенно. Если бы он не загорелся этой идеей с дешевыми тканями – это Кате такая ошибка простительна, она ведь в то время в модельном бизнесе еще никакого опыта не имела, но он-то сам, да и Ромка… Они же не первый год в этом бизнесе, должны же были головой думать. И эта авантюра проклятая с узбекскими тканями, от которой Катя их отговаривала чуть ли не в истерике. И Сашкину аферу со станком он проморгал. И… Андрей решительно выдвинул ящик стола, сунул дневник внутрь и захлопнул ящик. Встал, чтобы достать из шкафа бутылку с виски – универсальное решение. Раньше оно всегда помогало расслабиться и перестать нервничать, а теперь только накатило с новой силой – вспомнил, как напивался перед их первыми «свиданиями» и замутило от злости на самого себя. Виски обжег горло, но гадкий привкус во рту не прошел, а лишь усилился. «Любит и никогда не предаст. Я бы не пережила этого. Но Андрей, он… Он настоящий. И никогда не сможет меня обидеть.» Андрей поставил стакан на пол и потер руками лицо, пытаясь сосредоточиться, мысли перескакивали с одного на другое и было такое чувство, что нужно что-то срочно сделать. Но что? Что можно сделать теперь? Пока не начал читать дневник, все было как-то проще. Да, стыдно было, что не только не доверял Кате, но и затеял эту подлянку с Ромкой на пару – но ведь за это и получил потом сполна. Не только должность президента компании потерял, но и уважение отца. Отец и прежде Сашку больше ценил, несмотря ни на что, а теперь… Да, было обидно до чертиков из-за предательства Кати. Настолько обидно, что он и отцу Кати наговорил мерзостей, будто бы Катенька у них компанию пытается украсть. Сам в это не верил, но Катиному отцу высказал. А теперь не просто стыдно – тошно. Тошно понимать, что предатель и подлец в этой всей истории только он один. Ну, хорошо, пусть не один, а на пару с Ромкой, но от этого же не легче. Предавал же и лгал в глаза не Ромка, а он сам. Хотя знал про историю с Денисом. Хотя шестым чувством чуял, что никакого подвоха со стороны Кати нет. Хотя прекрасно понимал, что для Кати все в их отношениях очень серьезно и его предательство для Кати смерти подобно. Как можно было так опуститься… Он же человеческий облик потерял. Влез своими грязными лапами в кристально чистую душу и уничтожил там все. Выжег начисто, оставив только обиду и боль. «Я умерла сегодня днем. Когда-то давно, когда Денис обманул меня, я думала, больнее уже не будет. Думала, что сильнее ударить меня не сможет никто. Я ошибалась.» Он же тогда понял, что что-то случилось, что Кате очень плохо. Понял, но решил не брать в голову. Отмахнулся. Все мысли были только о том, что им с Ромкой позарез нужен поддельный отчет. Сволочь. Подонок и сволочь. А теперь поздно. Слишком многое сказано, слишком многое сделано и назад пути нет. Уже давно нет. С самого того момента, когда Катя обнаружила проклятый пакет с Ромкиной инструкцией. Ничего не изменить, не оправдаться. Даже если Катя согласится выслушать, поверить ему она уже не сможет. Он бы не поверил. На фоне всего того, что он уже натворил, все слова будут звучать гадкой ложью. Голова раскалывалась. Андрей плеснул в ладонь воды из графина и умыл лицо. Легче не стало, и он без сил опустился в кресло. Все могло бы сложиться иначе, если бы он действительно был «настоящим», как придумала себе Катя. А он повел себя как дешевая подделка с подленькой гнилой начинкой, как бы ни было мерзко это признавать. Андрей прикрыл глаза. Если бы только можно было начать все с начала. С того самого дня, когда она пришла в Зималетто. Вычеркнуть кошмар последних месяцев и начать с чистого листа. Проснуться и понять что это все неправда – не было ни его подлых поступков, ни идиотских ошибок, ни... * * * Андрей проснулся от звонка мобильного. Не глядя протянул руку, нажал на кнопку сброса звонка и только тогда понял что что-то не так. Он не в кабинете, который последнее время делили с Ромкой. Он вообще не в Зималетто, а у себя дома, но совершенно не помнит, как и когда сюда добирался. Похмелья не было, но гадкий привкус во рту остался. Часы показывали одиннадцать утра. И сегодня никак не могла быть суббота. Значит, проспал капитально. Напился вчера до положения риз, каким-то чудом телепортировался домой – наверняка при помощи Ромки или Федора – а теперь еще и проспал. Ладно, делать нечего – нужно быстро принять душ и ехать на работу. А там все же попытаться поговорить с Катей. Она нужна Зималетто, а Зималетто – и он в этом более чем уверен – нужно Кате. И если дело в том, что ей омерзительно работать с ним вместе, то уйти должен он сам. Решено. Странности начались с душа. Андрей точно помнил, что шторы в душе уже давно были другими. Синие с белым он безнадежно испортил через несколько дней после того Совета Директоров. Купил вместо них серые с черными полосами. Они и вчера еще на месте висели. А теперь кто-то заменил их на те, что были прежде. Ромка развлекается? Это ж сколько они выпили вчера, если до таких глупых развлечений дело дошло… И ведь не вспоминается ничего, хоть тресни. Андрей заварил кофе, налил его в кружку и подошел к окну. Пару мгновений он растерянно смотрел на улицу за окном, потом несколько раз моргнул и сделал большой глоток обжигающе-горячего кофе. Ничего не изменилось. Деревья в снегу. Зима?! Он схватил мобильный телефон, чтобы посмотреть на число, и похолодел. Зима. Прошлого года. Тот самый день, когда они с Кирой должны были ехать в Прагу. На мобильном было несколько пропущенных вызовов от Киры и десять от Кати. Голосовое сообщение от Киры – бывшая невеста обшипела за то, что не удосужился сам сказать ей что обязан остаться ради переговоров с банком. И два сообщения от Кати. В первом она говорила, что волнуется, куда он пропал, и предупреждала о том, что встреча в банке назначена на двенадцать тридцать. Во втором – напоминала о встрече и просила позвонить, как только он сможет. В банк он еще успевает. Успевает даже позвонить Ромке и предупредить, чтобы ничего не оставлял на столе. А что вообще происходит – проснулся ли от кошмара или, наоборот, всего лишь спит – об этом он подумает чуть позже. Сейчас главное успеть. Быстро одеться, бегом спуститься к машине и срочно ехать в банк. С дороги нужно позвонить Ромке, а потом Кате – предупредить, что сообщение получил и едет на встречу. Все получится.