И снизу лед, и сверху

– Второе имхо, – продолжил Коля, – Катюх, ты будешь полной идиоткой если решишь проявить принципиальность и разобидеться. Аргументов у меня много. Во-первых, я более чем уверен, что хоть они и затеяли все именно в том духе, как описал Малиновский, в процессе многое изменилось, причём по какой-то причине шарахнуло это по Жданову сильно. Кстати, я правильно понял, что когда в январе ты попросила меня подъехать в Ждановскую квартиру, а он полушутил про бухалово на балконе, это было как-то связано с графоманией Малиновского? Катя задумчиво кивнула: – Да, Коль, ты правильно понял. – Ясно. Так вот, Пушкарева, врать – это, конечно, плохо, некрасиво и далее по списку. Но я уверен, что врут они сейчас именно потому, что Жданов твой очень сдристнул тогда и решил, что за полную правду огребет от тебя по полной. Кстати, зная тебя, могу сказать с полной уверенностью – не так уж он и ошибся. Боюсь, одной выбитой коронкой он тогда не отделался бы, – Коля хихикнул, но тут же снова посерьезнел. – Да ну тебя, Колька… – фыркнула Катя обиженно. Было очень неприятно думать о том, что начиналось все вовсе не так, как рассказывал Андрей. Но еще обиднее было понимать, что Колька прав – если бы Андрей сказал тогда правду, она вряд ли бы смогла эту правду принять. И ничего бы не было. Все хорошее закончилось бы в январе, едва успев начаться. – Во-вторых, Пушкарева, вся та история теперь уже мало что значит, по большому счету. Совершенно не важно, как там у вас все началось, важно, к чему вы пришли. А пришли вы к тому, что у вас свадьба через две недели. Причем предложение тебе Жданов делал четко после того, как все связанные с НикаМодой сложности Зималетто рассосались. Так что вот. Скажешь, что я не прав? – Прав, но… – Без «но», Пушкарева. Я прав, и точка! А вот засада тут совершенно в другой плоскости. Я не знаю, что там приключилось с твоим Ждановым в январе, но псих он полный. Собственно, поэтому я и решил тебя погрузить именно сейчас, хоть ты и устала очень. Вдруг ему взбредет покаяться вот прям сразу, а ты у нас иногда ка-ак отколешь что-то, костей потом не соберешь… – Коля! – Что, Коля? Я серьезно. Ку-ку твой Жданов, когда определенных тем касается, и это нужно учитывать. И с чувством самосохранения у него от слова «никак». И фобии у него махровые. Вот смотри, какая у нормального человека должна быть реакция на тот конверт, что Старков подсунул Жданову? – Ну… – протянула Катя, – читать неприятно, но в принципе сразу понятно, что к чему. И, наверное, страшно, когда понимаешь, что это похищение. А что? – А то, что у этих двоих нормально отреагировал только Малиновский! А Жданов твой был «паника on, мозги off». Пытался объяснить мне, что фотографии либо очень старые, либо подделка, а о каком аудио речь он вообще не знает. Хотя по тексту очевидно же, что не ты писала! Я сначала подумал, что он вместо того, чтобы искать решение, прикалывается просто. Хотел его встряхнуть как следует, так он тогда такое выдал, хоть стой, хоть падай. Мол, если я хочу ему навешать – вперед, он защищаться не будет, если это для меня аргумент к его правоте. Причем он не шутил, Катюх! У него тогда взгляд такой был… я испугался, честно. Подумал даже, что он может глупостей наделать в таком состоянии. В смысле, совсем глупостей, Кать. С летальным исходом… Потом как-то разрулилось, стали по делу говорить. А вот когда уже у Старкова были… Эта гнида стала подкалывать Андрея, что он тебе сказал, мол, он делает все по заказу Жданова, а ты якобы поверила. Вот что должен думать нормальный человек в таком случае, а? Вариантов же только два – либо Старков врет с начала и до конца, либо ты просто проявила благоразумие и не стала спорить с психом. Так? – Так, – кивнула Катя мрачно. – Но ты хочешь сказать, что Андрей поверил в этот бред? – Он не ответил Старкову на это, и, если бы я Жданова знал немного похуже, я бы решил, что все в порядке. Но я прекрасно помню, как именно выглядел Жданов, когда сдерживался в разговоре с Воропаевым. И тут он не отфильтровывал бред как неважное, он явно сдерживался, чтобы не ответить и не сорваться, – Коля помолчал немного и добавил чуть тише: – И, знаешь, если бы Шура так быстро не сообразила, он бы там скорее сдох, чем остановился с вопросами. Колька пересел со стула на кровать, поближе к Кате, и взял ее за руку: – Катюх, я не хочу сказать, что твой Жданов с головой не дружит, соображал он как раз очень хорошо, особенно для положения, в которое попал, но в целом… там все очень не в порядке, так что ты уж принимай в расчет, что у него нервы в хлам и тараканы откормленные. Особенно, если вы вдруг отношения выяснять будете. А то вдруг ты решишь пообижаться, брякнешь ему что-то слишком резкое, а его это пришлепнет. Ну и тебя саму потом, в результате… Так что я не знаю, стоит ли тебе вот прям сразу с ним обо всем этом говорить, если он сам не начнет. Тебе виднее. Мое дело предупредить, чтобы ты всю картину в целом знала. Ну и может тебе с теть Галей или с мамой посоветоваться, чем ему нервы полечить. Врачам я как-то очень не доверяю, а вот народные средства – другое дело. – Я подумаю. – Угу, подумай, подумай… И последнее, Кать. Я уверен, что после сегодняшнего он будет настаивать на передвижении под конвоем, комендантском часе и тому подобном. Я б на твоем месте отнесся к этому философски и характер не показывал. Это ж не как у дяди Валеры вариант домостроя, а обычная паранойя, причем не на пустом месте. Вы потом в путешествие уедете, будете там все время вместе, и он отвиснет. Наверное. – Да ты оптимист, – хмыкнула Катя с иронией. – Я – он самый, – ухмыльнулся Коля. – А раз ты пытаешься острить, то не все так плохо. Давай я сейчас выйду, ты оденешься, и мы займемся твоей выпиской. Ну и я смсну Кривенцовой, что ты проснулась и готова к выписке, хорошо? – Шура тоже тут? – удивилась Катя. – Ну да, они с Малиновским чуть позже приехали, они полицию дожидались, чтобы Старкова забрали. Вот как приехали, так Малиновский твоего Жданова отсюда и выковырял, чтобы тот перестал упираться и на осмотр все-таки согласился. Ладно, я пошел. Хотя… может, ты хочешь тут до утра побыть на всякий пожарный? – Ну уж нет! – Все, Пушкарева, все. Понял и ухожу. В моих интересах оказаться дома как можно раньше – я голодный, как не знаю кто!