моя личная сука.

      Зарываясь лицом в подушку, чтобы не сорваться на дикие крики, девушка принимается рыдать. Все настолько оказалось плохим, что даже думать об этом и жутко, и больно, и как-то отвратно от самой себя. Как же невинное дитя могло так поступить? И все бы куда ни шло, если бы только начальнику было не двадцать шесть, а Лизе не восемнадцать. Этот факт ещё больше напрягал и не давал уснуть, не давал уснуть этот запах лаванды из ароматизатора в комнате, который так хотелось разбить о стену, как и все вещи рыжего изверга. Заглянуть в манящее царство Морфея чересчур сложно, но все-таки упадок сил перевешивает вторую сторону весов, где уютно разместились тяжести страдания, гнев, ненависть к самой себе, обида, тревога и страх. Закрыв глаза, ни одной мечты теперь не видно, только кромешная тьма, как и в её мыслях.       Шесть утра, сумрак только недавно сменился розоватыми проблесками восходящего солнца, оно подкрадывалось к кровати русой, что спала, запутавшись в белоснежном одеяле, на которое ажурными, кудрявыми зарисовками стелились тени, мелькающие сквозь кроны деревьев во дворе. Её ресницы дрожат, явно, не от хорошего сна, периодически она скулит, а когда наконец просыпается, убежав от оков кошмара, видит рыжего беспредельщика. Он сидит на её кровати, наблюдая за происходящим с жуткой дьявольской улыбкой, предвещая что-то сладостное для его натуры. "Пойдём со мной" - после хриплого голоса, окончательно пробуждающего зеленоглазую, парень подаёт ей руку и помогает подняться с постели, пока её колени дрожат от страха новых пыток в этом особняке, который она готова сжечь до самой последней плетки.       Кашин отводит её на открытый балкон, облокачивается на перегородку и закуривает сигарету, медленно и предвкушающе затягиваясь, наполняя дымом прокуренные до последней клеточки лёгкие, плавно выдыхая дым, что тут же смешивается с прохладным и свежим утренним воздухом. Неред подергивает плечами от холода, она по-прежнему стоит лишь в нижнем белье и той самой футболке, ведь хозяин не разрешает надевать ничего больше. Он замечает, что юной особе не по душе такая погода, поэтому ухмыляется, аккуратно положив дотлевающий бычок на край перегородки и подходит к ней со спины, обжигая тонкую шею спокойным и глубоким дыханием. Сначала парень притягивает её за талию ближе к себе, наслаждаясь запахом русых волос, которые за ночь пропахли ароматом лаванды, что сносит ему башню во всех случаях. Затем шепчет: "Давай избавимся от этого, милая, согреть тебя смогу только я, поверь", он запускает горячую, приятную ладонь под её футболку и поглаживает ребра, пересчитывая их подушечками пальцев и вызывая дикие мурашки, после чего поднимает края единственной составляющей одежды девушки и стягивает её. Лизе не остаётся ничего, как просто поднять руки, позволив Даниле окончательно снять с неё футболку, после чего он подходит к краю балкона и скидывает вещь со второго этажа, даже не наблюдая за его полётом.       -Данила, что вы позволяете себе? Это моя личная вещь, в чем я буду теперь ходить? В доме не плюс тридцать, я могу простыть... - она затихает, когда обладатель синей бездны в глазах оказывается снова сзади неё. Уже привычный шёпот: "Но я ведь пообещал, что я смогу тебя согреть, Лизавета", а затем резкая обжигающая острая боль в плече, которая не утихает ни на секунду, не сбавляет свои обороты и действует по нарастающей, она стонет, жалобно скулит, когда Кашин горячо целует её шею и с особым наслаждением место ожога, потушенный бычок падает им под ноги.       -Уже сейчас я уезжаю, твоя задача помыть окна в моём офисе, - теперь же его голос более официальный, но менее строгий. Девушка послушно кивает новому указанию, следуя в свою комнату, чтобы найти хоть какую-то вещь и скорее натянуть на замерзшее тело, на пульсирующее адской болью плечо.       Когда Кашин скрывается со двора, бывшая школьница с облегчением выдыхает и идёт на кухню, игнорируя сваренный кофе, тосты, фрукты и все остальное, что расположилось на длинном деревянном столе. Она наливает воду и выпивает залпом два стакана, чувствуя, что это единственное, в чем она нуждается. Так как времени до возвращения шефа много, можно полежать на диване и отдохнуть от его беспричинных ожесточений, посмотреть фильм и как минимум отвлечься. Слез больше нет, они обсохли на щеках ещё ранним утром и больше не скатывались, видимо, подготавливаясь к будущей истерике.       В этот раз Неред предпочитает не лазать в документах, а просто выполнить свою работу. Открыв окна, в кабинет сразу проникает запах сырости от протекающей неподалёку неширокой реки. Пейзаж за окном порождает желание рисовать, набросать хотя бы маленькую иллюстрацию, почему бы не позволить себе сделать это? Тщательно и внимательно порывшись на столе начальника, Лизе все же получается найти чистый лист бумаги и простой карандаш. Грифель скользит по гладкой поверхности, обрисовывая силуэты деревьев, чистой воды, которая еле виднеется среди множества перемешавшихся теней, пушистых облаков.       Законченный набросок уже временно лежит на столе Данилы, где с обратной стороны так же красуется его аккуратно выведенный портрет, а сверху подпись - "рыжий дьявол". Его образ дополняют рога, скрывающиеся в прядях разбросанных волос и пару царапин над бровью. Девушка почти закончила мытье окон, когда должна была его закончить ещё два часа назад. Осталось совсем немного, но, заметив приехавшую машину, русая судорожно закрывает окна и уносит все улики своего недавнего пребывания в этой комнате.       Уже из своей спальни она наблюдает за выходящей из автомобиля довольной морды, но ещё замечает розовую копну волос. Девушка поправляет спадающую прядь за ухо, похотливо целует парня в губы и запрыгивает на него, обхватывая ногами торс. Он доносит её до дома, впившись руками в бедра желанной шлюхи с видом скорого удовлетворения. Лиза слышит, как они поднимаются на второй этаж, как он заводит её в свой кабинет и закрывает дверь на два оборота. Закрывает дверь, за которой остался тот лист бумаги, с одной стороны которого красуется натуральный летний пейзаж, а с другой великолепный портрет ненавистника зеленоглазой. Уже даже некогда спохватиться, остается только сидеть молча в соседней комнате и наслаждаться музыкой в родных наушниках, предпочитая её диким стонам за стенкой.       Среди девичьих криков вдруг мелькает фраза: "Ты любишь меня?", после чего следует грозный рык "заткнись" и резкий, разрывающий слух звук плетки. Он называет её Лерой, это имя кажется русой таким ласковым и нежным, но даже произнося его Данила умудряется применить привычное рычание. Терпеть это становится уже невозможным, но наконец они уезжают. Девушка усмехается, мол как все просто. Можно привезти, выебать и увезти обратно. Только в мыслях одна фраза: "ты моя личная сука".       Весь день прошел быстро, дел было немного, но намного больше было страха предстоящего вечера. Данила возвращается домой ближе к девяти вечера, занимает полулежачее положение на диване зала и включает телевизор со скаченными фильмами, выбирает один и зовёт юную домработницу.       -Лизавета, сгоняй на кухню и принеси бутылку ликера, фужер не надо, - на выдохе произносит рыжий, чьё лицо постепенно легкой рукой накрывает сумрак. Большой бар на кухне вынуждает девушку немного задержаться, прежде чем она находит нужную бутылку, наполненную до самого края ароматной жидкостью. Парень слабо благодарит подчиненную и она покидает его до конца вечера, перед этим ещё пару раз выполнив указания.       Хаотичная россыпь звезд - единственное, что осталось в кромешной темноте ночи. В её комнате тускло горит декоративная свечка, она пытается написать сообщение матери, состоящее из благополучной информации о её месте работы и прибыльной зарплате, но руки предательски дрожат, нарочно не попадая по клавишам. Не кстати ненавидимый голос с первого этажа раздается эхом по лестнице. Он снова называет её Лизаветой, за что русой хочется дать ему смачную пощечину, но не в этих стенах, где без Кашина девушка станет никем.       -Вставай на колени, - командует он четко, но не громко, кивнув головой на место на полу, прямо перед его ногами. Лиза мнется, играя в переглядки с его глазами и полом, не решаясь пойти на такой отчаянный шаг, о котором точно успеет пожалеть, если сейчас не станет сопротивляться, - быстро, ведь мне недолго сходить в кабинет и вынести оттуда плетку с наручниками! - рявкает с диким рыком парень, а когда та наклоняется, одним ловким движением наматывает на ладонь копну русых волос и притягивает испуганное лицо к своему паху.       Сопротивляться теперь бесполезно, она, зажмурившись, скрывая полное отвращение и резкое чувство тошноты, берет в руку плоть и, проведя ей пару раз по всей длине, медленно делает то же самое кончиком языка, только после этого беря член начальника в рот. Он рычит, откидываясь на спинку дивана и закрыв глаза, пытаясь полностью отдаться ощущениям, которые мало кто может ему принести так же детально и нежно, трепетно, к чему рыжеволосый так не привык. Девушка набирает темп и под силой его руки, которая не отпускает ни на секунду, пытается захватить больше и больше, задыхаясь, но продолжая.

так много девочек любит, когда ты с ними жесток так много девочек любит чувствовать себя ничтожеством

      Почти кончив, он резко отстраняет русую от себя, разрывая влажные кружева, что прикрывают желанное тело, чем причиняет едкую неприятную боль, и отбрасывает их в сторону. Девушка встает, но он впивается рукой в бедро, притягивая к себе и усаживая на колени, даже не давая опомниться. Данила привык к сексу без обязательств, без глупых замороченных прелюдий, он привык получать то, чего хочет быстро и сразу, удовлетворяя все потребности разом. Её жалкий и глухой стон вырывается из пухлых губ, которые сейчас еще больше и краснее, чем обычно. Парень предпочитает долгожданно и сладостно кончить на сливочные бедра, жадно прорычав и с силой шлепнув сучку по заду, оставляя после руки жгучий след.       Когда вся измотанная и уставшая зеленоглазая возвращается в ненавистную спальню, перед этим немного расслабившись и ослабив хватку болезненных ощущений в душе, то на неё накатывает настоящая истерика. Она берет со стола свечку в стеклянном стаканчике и разбивает её о стену, наблюдая как она рассыпается на десятки мелких и крупных осколков, бьет по ней кулаками и рыдает, наконец обессилев, сев на полу и облокотившись о спинку кровати. Лиза закрывает лицо руками, оттягивает волосы в попытках заглушить внутренние страдания.       Дверь распахивается бесцеремонно, в спальне появляется самый ужасный и неадекватный мужчина её жизни. Он улыбается, садится рядом с ней на корточки, и, нежно поглаживая ладонью по влажной щеке, заглядывая в измученные зеленые глаза, произносит: "Детка, это только начало, привыкай. И, кстати, спасибо за такой прекрасный рисунок". Две купюры по пять тысяч летят ей под ноги, словно какой-то бляди, и, оставляя еще раз на подчиненной довольный взгляд, парень выходит.       Закуривая сигарету, чей пепел легким пухом ложится прямо на паркет, чей огонек разрушает мрак и отражается ярко-оранжевым пятнышком на руках, русая бесчувственно, безэмоционально продолжает так же сидеть на полу, ни разу не опустив взгляд на брошенные деньги. Она сделала эти деньги самым грязным способом из всех предложенных элитных вакансий, стыд и отвращение к самой себе возрастает в разы с каждой минутой осознания необдуманных действий. Сигарета за сигаретой всё тухнет и превращается в безысходность, с грохотом разбиваются в прах и вместе с дымом растворяются в душном воздухе мечты и надежды.